Надо сражаться

      Мама стояла, прислонившись к косяку. Ее фартук был заляпан мукой, грязные волосы собраны в хвост, а глаза смотрели на Арчи, который все отводил взгляд, не решаясь начать говорить. Карла правда не понимала, как можно казаться таким нерешительным, когда ты в полной офицерской форме. Как вообще офицеры — и преторы, и центурионы — могут быть нерешительными?       — Миссис Харрис, я.., — мама тяжело вздохнула. Карла её понимала: они пекли пирог, когда в дверь позвонили, отвлекая от такого редкого занятия — мама готовила сладости нечасто, обычно их покупали в одной из булочных города, хотя мамины, конечно, были вкуснее всего. Поэтому Карла и обижалась на Арчи, что тот отвлек их в такой момент.       Нет, Арчи был хорошим, как и все остальные офицеры, Карла любила подбегать к нему на переменах или когда с родителями приходила на арену легиона — в таком случае она оставалась сидеть рядом с ним, пока мама или папа объясняли что-то ребятам из его когорты. Арчи обычно рассказывал что-то из своей жизни, а Карла слушала внимательно, в конце концов, она тоже собиралась стать офицером, когда подрастет, чтобы быть совсем-совсем как мама. Однако в тот день Арчи стоял молча, словно вообще не умел говорить, Карла знала, что это не так: и родители, и их друзья, и даже учительницы в школе — все говорили, что без умения обращаться словами ты не станешь офицером, а потому Карла училась говорить красиво, внимательно слушая родителей во время открытых заседаний сената, наблюдая за спорами офицеров в школе и пытаясь повторить это в разговорах уже со своими друзьями. Но Арчи все молчал, и это казалось странностью.       — Ты..? — мама, всё-таки не дождавшись продолжения, начала говорить сама, — Ты хотел извиниться, я тебя не прощаю, потому что на тебя я не зла. Это во-первых. Во-вторых, я вообще не зла ни на кого, так им и передай, если же они всё-таки чувствуют себя виноватыми, так пусть извинятся перед настоящей жертвой, меня их слова никак не касались, — мама оттолкнулась от косяка, встав ровно. Теперь их рост с Арчи стал одинаковым, и Карла неожиданно заметила, что Арчи боялся маму даже такой — расслабленно опирающейся на стенку. Обычно она видела, что так смотрели на папу, который даже в такой позе был выше практически всех, но сейчас Арчи отводил глаза от взгляда мамы, и Карле было от этого приятно.       Карла восхищалась своей мамой, потому что она пекла самые вкусные пироги и улыбалась так по-доброму, а ещё была самой красивой. Карла восхищалась своей мамой, потому что она была Джейн Харрис, и было приятно замечать, что и остальные восхищаются ей. Даже если они не хотят этого показывать.

***

      — Миссис Харрис!! Я рада вас видеть, — Джейн грустно цокнула.       — Я думала, что ты собралась пригласить меня на бой.       — Я? О, я боюсь даже предлагать.       — Предложи, — женщина улыбнулась.       Толпа зашумела. Восьмое марта в Новом Риме было принято встречать весело и задорно: с боями, шумным парадом и чествованием женщин-офицеров. Вернее, официально бои не были приняты: ни в одной программе не написано такое, но все знали, что восьмого числа перед форумом будет образован круг, а в кругу двое офицеров, демонстрируя свои умения, сойдутся в честном бою. Джейн любила такие бои, она любила вставать напротив подруги с оружием, зная, что это просто игра, что ни она, ни подруга не держат зла одна на другую, что, случись страшное, они встанут спина к спине. Джейн была уверена в последнем: с Рейной, Гвен и Доминикой они прошли войну, и ни разу за войну тогда ещё девушки не дали в себе усомниться. Джейн доверяла подругам едва ли не больше, чем себе, а подругами её — пусть младшими, не важно — были все офицеры.       Ида, смущенно улыбаясь, отвела взгляд, а затем, перехватив оружие, выставила клинок перед собой. Рука её почти не шевелилась, пока вычерчивала клинком в воздухе перевёрнутые песочные часы, — вызывала на дуэль. Толпа снова заревела. Ида была действующим офицером, Джейн — офицером-победителем войны с Сатурном, Джейн была старше нее на десяток лет, вызывать на дуэль человека с такой разницей в возрасте считалось неприличным. Но что делать, если их, офицеров-женщин, так мало?       Круг стал шире. Ида собирала волосы, пытаясь убрать каждый петух, Джейн ее понимала: волосы были тем ещё ужасом, и ей до сих пор было неприятно сражаться, когда они лезли в лицо. Джейн готова была самолично отрезать каждому, кто шутил над этой привычкой Иды, его собственные волосы. Желательно, вместе с головой.       Они сошлись со звуком свистка. Обычно использовали не свисток, обычно перед дружеской дуэлью зачитывали длинную оду оружию, а уже потом, по отмашке судьи, начинался бой. Но это была не просто дуэль: просто дуэли проводятся на арене, а не на улочке перед форумом, просто дуэли не имели такой исторической трагедии под собой.       Ида отбила первый ее удар, Джейн перехватила меч, чтобы нанести другой, но отбивать пришлось уже самой. Раз, раз, раз, удары сыпались и сыпались, а Джейн довольно улыбалась, чувствуя, как в теле, устающем от боя, разливается приятное тепло.       Джейн теснили, теснила и она. Джейн слышала тяжёлое дыхание Иды, но замечала и озорной блеск глаз девушки. Клинки женщин сходились, касались доспехов противницы, но не наносили тот самый, роковой удар. В какой-то момент Джейн ощутила совсем рядом, сбоку, толпу – видимо, отвлекалась и не заметила как ушла из центра круга, как её оттеснили к границе. Продолжать бой здесь было опасно, а потому она налегла на противницу ещё сильней: четыре мощных удара, которые заставили Иду отступить и споткнуться. Девушка завалилась назад, лишь благодаря упорной практике успев уйти на кувырок, а не упасть пластом. Когда она встала на колено, на неё уже смотрел меч Джейн.       Ида оттолкнула свое оружие, признавая проигрыш, однако в глазах ее не было поражения. В конце концов, на дуэлях восьмого марта женщины боролись не против одна другой, но вместе — против этого мира.       Джейн убрала меч в ножны, а затем протянула руку, помогая Иде встать.       — Спасибо за бой! — Девушка поднялась на ноги, а потом уважительно склонила голову. Джейн улыбнулась, бой в самом деле был хорош и за него не стыдно поблагодарить. — Я рада, что вы пришли, боялась, что из-за меня вы пропустите восьмое марта.       — Погоди-погоди, — Джейн помотала головой. — Почему из-за тебя я должна была пропустить бои?       — Когда вы выходили с заседания, вы сказали, что ноги вашей не будет больше в этом ужасе, — Ида принялась раскрывать ремешки, сдерживающие доспехи. Толпа молчала. Диалоги после боя были не редки, но они редко были на такую тему.       — Ага, не имею ни малейшего желания возвращаться туда, откуда меня прямым текстом выпроваживают. Причем здесь ты и мой праздник? — Джейн скрестила руки на груди, ожидая, когда противница снимет доспехи, чтобы позвать на бой следующую.       — Они выгоняли мен.., — договорить девушке не дала Джейн. Она не собиралась слушать всякий бред.       — Ида, они говорили про всяких девушек, а у меня есть матка и я отношу себя ко "всяким девушкам". И ещё совет от взрослой женщины, — Джейн приблизилась к девушке и заговорила куда тише, чем до этого, — забей ты хер на этих мужиков и отпразднуй уже свой день, как он того требует.       Девушка замерла, улыбнулась странновато, но кивнула, принимая совет к сведению. Джейн улыбнулась ей в ответ: если эта девушка поверит наконец в себя, она сможет свернуть горы, Джейн знала это по себе, а потому собиралась помочь Иде.       Джейн выиграла в поединке, значит, был ее черед выбирать. Она вышла в центр круга и там, медленно поворачиваясь, бегала глазами по толпе, ища ту самую, с которой она хочет сразиться. Наконец взгляд замер, она выкинула руку с мечом вперёд.       — Хейзел Чжан, я приглашаю вас на бой.

***

      Карла любила смотреть, как мама дерется. Как меч летает в её руках словно это не твердая железка, а лента, которая может принимать любую форму, или это её руки так причудливо изгибаются? Казалось, что все, мама уже пропустила удар, но нет, меч оказался протиснутым между орудием тети Хейзел. На самом деле и тетя Хейзел управляла своей спатой мастерски, но мама, конечно, была в разы лучше.       Рядом с ней кто-то завозился. Маленькая Хелена, дочь тети Хейзел, несколько раз тронула ее за руку, словно бы прося помощи. Здесь стояло несколько ящиков, на которые можно было забраться, чтобы всё-таки увидеть бой: в первые линии их упорно не пускали, говоря, что они ещё дети; и Карла поспешила помочь девочке.       — Твоя мама неплохо дерётся, — Карла хотела сказать не это, она правда любила смотреть за боем тети Хейзел, просто в этот раз как-то не получилось сказать правильно.       Хелена обернулась к ней с самым честным выражением лица.       — Твоя тоже.       Карла чуть не перестала дышать от обиды. Ее мама? Неплохо? Мама дерется лучше всех, это же ее мама, которая была претором во время войны с Сатурном, которая настолько сильная, что может уйти с заседания сената и этим обратить внимание на проблему, а не заставит всех злиться на себя, которая и сейчас сражается с тетей Хейзел на равных. А потом она тихо прыснула. В самом деле, тетя Хейзел тоже не так проста, она же дочь Плутона как-никак!       — Ты чего? — Хелена нахмурилась, отрываясь от боя.       — Я? Хочу, когда вырасту, тоже стать такой же сильной как мама и показать тебе ее "неплохо".       Хелена рассмеялась, и в её смехе Карла различила "я тоже". Карла не собиралась обижаться, потому что знала — Хелена говорила это не со зла, она, как и сама Карла, правда хотела стать такой же сильной, как мама, чтобы также вызывать на бой подругу. А ещё потому, что мама однажды сказала: "Нас слишком мало, чтобы ругаться друг с другом". И хотя Карла не до конца понимала, что это значит, она чувствовала — чтобы быть похожей на маму, надо жить с такой мыслью.