farewell.

      — хэй, маленькая леди, — он проводит большим пальцем по её щеке, вытирая слёзы, которые смешиваются с пылью и чёрной тушью, — тебе стоит уйти.       чарли хватается за рукав чужого пиджака и смотрит прямо в глаза, пусть всё вокруг и размывается под пеленой слёз. она слышит стук собственного сердца и шум в ушах. тревога вязкой субстанцией прилипает ко всему изнутри; создаётся ощущение, будто внутренности выкручивает наизнанку. пальцы рук и колени дрожат, кажется, что ещё мгновение, и тело тяжёлым грузом рухнет на землю. она судорожно бегает взглядом по его лицу, не в силах понять, почему улыбка не спадает даже сейчас.       — пожалуйста, — голос сел. горло, сдавленное огромным колючим комом и исцарапанное изнутри, саднит при каждом вдохе, — ты сможешь искупиться.       — не смогу, — обыденно, уверенно и без капли грусти в голосе, что непривычно звучит без потрескивания радиопомех на фоне, — и забрать твою душу я не в силах тоже.       он прижимает губы к её горячему лбу и целует, прикрыв глаза. душа, что всё это время металась в беспорядочном хаосе, наконец успокоилась. бушующий пожар внутри сменился дотлевающими остатками, руинами. наверно, самое точное сравнение, одно из первых, что приходит в голову.       она обнимает крепко, отчаянно, до хруста сдавливает рёбра, выбивая воздух. он прижимает её, чувствует, как судорожно трясётся тело в его руках. она плачет навзрыд, хватается за ткань рубашки, сминает её в кулаках и безуспешно пытается совладать с собой.       им больно       и они делят эту боль на двоих в жалких попытках не думать о том, что происходит прямо сейчас.       — хей, — он аккуратно отодвигает девушку, удерживая за плечи. собственная хватка ослабевает, а уголки губ предательски дрожат, — чтобы не произошло прямо сейчас, я рад, что ты была со мной всё это время. что ты рядом сейчас.       чарли расширяет глаза, испуганно заглядывая в чужие, наполненные непривычной теплотой, и размыкает губы в попытке сказать хоть слово, но лишь жадно и судорожно глотает воздух, не в силах ничего сделать. лёгкие горят. они ощущаются как выжатая губка, дырявая и перекрученная тысячи раз.       она мотает головой. не верит.       — спасибо, что стала моей утренней звездой, пожалуйста, оставайся такой же, — он обхватывает её лицо руками, — я благодарен смерти за знакомство с тобой.       — аластор, — губы, мокрые и солёные, дрожат.       — не смотри вниз.       чарли зажимает рот рукой, сдерживает вскрик, не в силах перестать смотреть в глаза напротив.       в них впервые за годы их знакомства пробегает страх. девушка чувствует, как хватка чужих ладоней слабеет; она судорожно хватается за них, словно пытаясь удержать.       — прости, чарли, — уголки его губ опускаются, — прощай.       внутри что-то ломается.       все семь кругов сотрясаются от пронзительного, истошного вопля.       она падает на колени, поднимая клубы пыли и грязи, пытается поймать руками разлетающиеся чёрные частички души. в жалких надеждах впивается когтями в почву, словно там, на глубине, осталось хоть что-то.       на землю падают первые капли кровавого дождя, которые скоро омоют собой весь город.