Полночное шоссе

      «Привет! Меня зовут Ари. Я живу на самом отшибе мира, где нет вооружённых сил, пони жрут рыбу, а пафосные дядьки снимают кино про инопланетные цивилизации.       У меня есть старшая сестра Хилдер.»       — Свинья! Ты тогда в комнате убираться начнёшь, твой мусор повсюду!       — Пошла на хуй, дура!       «Когда она так делает, главное показать ей фак и погромче хлопнуть дверью. После она пожалуется отцу, а он перепутает меня с другими своими детьми и все тумаки достанутся им.       Кстати о них. У меня есть сводные братья Дэнни и Гуннар, и они какого-то хера живут с нами.»       — Йо!       «Дэнни — тупой подражала.»       — Положи мою футболку, ушлёпок!       — Выкуси, мне папа купил такую же!       «А Гуннар просто тупой.       Он по своей воле делает математику.»       — Ари, посмотри у Гуннара уроки.       «Мама почему-то думает, что все тяготы разума достались мне как старшему из мальчиков. Но я больше рад, что мне достался бабушкин тридцатилетний форд.»       — Ари, глянь, так не должно быть, там ответ корень из триста!       — Жопа аутиста! Делай сам!       «Вот так мы и живём. Но я бы предпочёл сдохнуть, так как этот филиал ада мне не по душе. Кстати об аде: у меня есть лучший друг Хэллстейн, он живёт недалеко, на другом континенте. И он так крут, что ему не лень было менять имя в паспорте.»       — Чувак, я нагнул бюрократию! Теперь ни одно твоё письмо не отправят обратно, потому что Хэллстейна Мортенсена не существует!       «Правда, большой словарь имён, который я без билета утащил из школьной библиотеки, сообщил мне, что письма назад отправляли не потому что «Хэллстейн» было выдумано лично им от слова «Ад» и не одобрялось Комиссией, а потому что он просто не забирал их с почты вовремя.       Я очень хочу поехать к нему в гости и жить у него под столом, пока мне не стукнет двадцать один.»       — Сколько стоит билет?       — Мальчик мой, тут не хватит даже на жвачку.       «Но пока что дела идут неважно.       Ключевое слово "пока что".»

***

      Ари с грохотом свалился со ступеней школьного крыльца и два раза перекатился через левый бок.       — Ну и пошли вы!       — Помоечник!       Не успел он высказать о стоявших в дверях одноклассников всё, что успел о них подумать за эти полтора часа уборки школы, как ему в голову прилетел его же рюкзак. Благо, учебник истории он потерял ещё в начале года, и было не так больно, как должно было.       — Только попробуй ещё что-то учудить!       — Налысо побреем!       «Почему я заслужил такую немилость? Это не немилость, это я учусь с кончеными дебилами! Подумаешь, наказали весь класс. Не лично я же заставил их мыть коридор! Впрочем, синим был не только мой левый глаз, и марка с гербом, которую я намереваюсь наклеить на конверт, пока она не оказалась у меня где-то, откуда мне не хочется её доставать. Одним словом, я не стал с утра притворяться мёртвым только ради того, чтобы пойти на почту.»       Ари подбросил в воздух монетку и задержал дыхание. Снег вокруг вытоптанного островка с парковым указателем лежал в половину его роста и, казалось, мог вот-вот рассыпаться из-под плотной ледяной корки и утопить его с головой, а осознание того, что ты живёшь на огромном, но смертельно тесном острове, давило настолько, что от ощущения запертости не спасало даже постоять посреди поля.       Монетка упала числом вверх и соскользнула с ладони мальчика в снег.       — Вот дерьмо!       Ари ещё в прошлом году хотел посчитать, сколько ровно ему нужно прогулять, чтобы его не выгнали из школы, но как только доходило до реальной математики, он бросал это гиблое дело, а потому взял за правило просто бросать монетку всякий раз, когда смертельно хотелось прогулять. Вариант «пойти» выпадал подозрительно часто.       «Смертельно прогулять смертельно скучную школу в смертельно унылом городе, пойдя в смертельно унылый парк смерти, который когда-то был кладбищем. Смертельным. Сме-е-ерть! В этой дыре невозможно существовать, если тебе не доставляет наслаждение быть зомби, то можно умереть аж дважды, и то не поможет. Как хорошо, что папаша не знает, какого размера у меня долг за прокат кассет с ужастиками, и на чей паспорт я это оформлял.»       Ари посмотрел на герб на указателе, на такой же на монетке, затем — на потертую карту, наклеенную на железный лист.       — Ключевое слово — «пока что», — Ари вздохнул, закашлялся, подавившись собственными амбициями уехать отсюда подальше, плюнул себе под ноги и направился в сторону школы.       «Добро пожаловать в дурдом» — вот так было бы правильнее написать на дверях, которые Ари видел каждый день по утрам. Счастье было только в том, что Гуннар и Дэнни учились в другой школе и не могли на него стучать, а Хилдер в том году наконец-то её закончила. Естественно, на одни пятерки.       — Эй, блондиночка, пойдёшь с нами в салон красоты? — ему навстречу попалась компания из знакомых девочек.       — Чтоб тебя китом раздавило, корова тронутая!       Ари, как обычно, поздоровался с одноклассницами, испуганно зыркнул на охранника, постучал ботинком о ботинок и поковылял вверх по лестнице.       «В школе меня не то, чтобы любят. А раз уж мне терять нечего, я просто развлекаюсь в своё удовольствие.»       — Ещё раз, — тучная высокая женщина схватилась за голову и вздохнула так, что опрокинулся стакан с ручками, — ты отпросился с урока математики, потому что тебе стало плохо с животом, правильно?       Ари уже полчаса сидел в кабинете директора и искренне не мог объяснить, зачем ему понадобилось притащить в туалет сотню воздушных шариков с водой.       — Нет, не правильно, — Ари неопределённо покачал головой, — у меня глаз изнутри заболел, но вышел я не поэтому, а потому что мне стало нужно выйти. Я спросил разрешение у учительницы!       Медсестра и охранник озадаченно переглянулись. Директриса, кажется, уже потеряла надежду что-то выяснить, и теперь половина состава школьных работников просто пыталась тянуть время до момента, когда подойдёт к телефону мама самого проблемного ученика всех старших классов.       «А что я? Сегодня я увидел в зеркале школьного туалета красавчика, это подняло мне настроение, и я решил натворить что-то эдакое. Хилдер сказала, что я похож на разложившееся привидение (она ничего не понимает в зомби!), и даже не подозревает, что это комплимент.»       Посмотрев ещё минут пять на кафель, Ари попинал ногой двери кабинок и, убедившись, что никого нет, с горящими глазами принялся рыться в рюкзаке. Раз уж его выпустили с урока и он успел заскочить в шкафчик за вещами — нужно было пользоваться моментом и не быть как Гуннар. Гуннар, кажется, родился старым, и Ари искренне боялся, что это заразно.       «Короче говоря, у меня с неотпразднованного дня рождения остались три пачки маленьких воздушных шариков. Папа и дедушка Йорн сказали, что я должен устроить одноклассникам праздник, чтобы с ними подружиться, но они в тот день побили меня цветочным горшком. И вообще, это мой день, а не их!»       С бешено воодушевлёнными глазами Ари один за одним заполнял водой и завязывал шарики, пока их не набралось столько, что наступить было некуда.       «Я всю ночь писал письмо и был немного не в форме, поэтому сразу не сообразил, что надо было размешать в ведре уборщицы вчерашний суп из столовки с водой и моющим средством. Впрочем, одних только шариков с водой, заполнивших весь пол в туалете было достаточно, чтобы впечатлить не искушенную публику. Странно, немотивированно, ярко — одним словом настоящее современное искусство.»       Почесав затылок, Ари порылся в рюкзаке ещё и очень кстати обнаружил там пачку канцелярских кнопок. Высыпав горсть себе в руку, он осторожно протиснулся к дальнему углу и начал методично раскладывать их по полу. Теперь точно всё отлично.       «Коротко говоря, моя задумка была в том, чтобы кто-то из любопытных пнул один из шариков, а он накатился на кнопку и лопнул, и дальше пока вся школа не уплывёт!»       Уже по одному выражению лица директрисы было понятно, что дома Ари сегодня вечером ждала мать в слезах на ровном месте, обидевшийся отец и ехидные смешки его жены номер сколько-то.       — Ари, ты же хороший мальчик. Ты так хорошо учился, что с тобой? — миловидная старушка, учительница родной речи, покачала головой. Ари тут же сделал жалобные глаза.       — Переходный возраст, — буркнул охранник, — и помни, парень, я за тобой слежу! — он пригрозил Ари пальцем и открыл дверь, выпуская его наружу.       Казалось, ничего не случилось. Ари вышел из кабинета, и вцепился пальцами в лямки рюкзака. Стоило пройти пару метров и спуститься к лестницам, как по затылку будто заскребли наждачкой и под колени ударило. Ари схватился за перила, упал тут же, как решил отцепиться и отойти и не успевал считать фантомные уколы острой арматурой между рёбер. Когда он отполз в угол, его уже трясло так, как не трясет ни одного видеоигрового оборотня при при превращении, только в разжиженные кислотой мозги не лезли никакие оборотни, видеоигры и что там у него хорошего было в жизни. Всё потонуло в растаявшем в один миг сугробе, который давил на него из каждого уголка этого проклятого острова.       «Короче, я заплакал. Твою мать, я мало что ненавижу так сильно, как это дурацкое состояние, когда ты неконтролируемо пускаешь сопли, задыхаешься и не может открыть глаза, потому что их режет их же собственная жижа, которая там и производится! Одним словом, я очень хотел сдохнуть, лишь бы это прекратилось.»       Ари пытался вытирать слёзы, но получалось только биться носом о собственную руку из-за судорожных всхлипов. Поняв, что что так и не получился, он посмотрел на потолок. Над площадкой над третьем этажом, прямо в потолке, чернел ржавый люк на крышу.       Естественно, все силы неудач сегодня велели ему забраться на пожарную лестницу и проверить, что там.       Потолкал, подёргал — не поддаётся, но зазор есть. Может монтировку… Или хотя бы черенок от метлы с урока домоводства?       «А если я туда засуну башку и отпущу крышку?» — подумал Ари, со знанием дела трогая отстающий на пару сантиметров край люка. Острый.       Ари дёрнул посильнее и открытый рюкзак соскользнул у него с плеча.       — Чёрт, чёрт, чёрт! — прорычал он и спрыгнул с лестницы, принимаясь собирать разлетевшиеся тетради. Впрочем, пропади эти тетради пропадом, если бы не одна, голубая с болидом наскар, в которую было вложено густо оклеенное вкладышами от жвачки письмо.       Но не успел он застегнуть рюкзак и спокойно улизнуть восвояси, как рядом послышались шаги.       — Ари! — как нарочно раздался голос классной руководительницы.       «Вот дерьмо!»       За спиной учительницы стояла недовольная толпа его одноклассников.       — Ты ничего не хочешь сказать ребятам?       «Короче говоря, в наказание за мою проделку нас всем классом отправили мыть коридоры, а когда первая бутылка средства закончилась, меня и спустили с лестницы. Впрочем, у меня были дела намного важнее, чтобы «выстраивать дружеские отношения» с коллективом придурков, которых будто на заводе наштамповали.»       — «Муниципальный почтамт» — прочитал Ари и, отряхнув куртку от налипшего ещё на школьном крыльце снега.       — Тебе как обычно? — спросила скучающая за окошком отправки и выдачи девушка.       — Да, — Ари испуганно закивал, полез в карманы, и оттуда под недовольные вздохи стоявших в очереди посыпалась мелочь. Конверт и марка. И календарик, а то скоро новый год. «Я ни разу не видел Хэллстейна, но он мой лучший друг. Я нашёл его адрес в одном из журналов с комиксами, он писал, что любит мотоциклы, акул и самую тяжелую музыку в мире, занимается коллекционированием марок и компьютерной техникой, а ещё любит смотреть телек и тусоваться с друзьями. Он ответил мне спустя месяц и мы стали переписываться, а когда он сказал, что комикс про Саб-зиро и Эрмака, который я нарисовал, классный, я понял, что хочу… Про стол я, кажется, уже упоминал, да. А пока я шёл домой, меня чуть не вывернуло от всей этой светящейся фальшиво радостной предпраздничной атмосферы. Серо, грязно и все правильные и спокойные до скрипа зубов. «Можете ли вы вообразить себе рождество без книг?» Да запросто могу, это будет лучшее рождество в моей жизни! Я не знаю, что я ненавижу больше, чем читать! Что учебники, что «высокая культура» — такая муть, что от скуки даже не хочется вешаться. Кому вообще интересно читать эту сопливую выдуманную хрень?! Впрочем, хуже выдуманной хрени может быть только хрень настоящая.»       — Это что?! — Ари схватил с тумбочки у дивана журнал и как можно ближе поднёс к глазам. Глазам он упорно не верил, ровно как и в то, что у его сестры может быть хоть какой-то намёк на хороший вкус, — это откуда?       — Дай сюда! — Хилдер тут же вырвала журнал у брата из рук, — мне Анника дала полистать. Попортишь — патлы отрежу!       Ари вертел в руках цветастый глянец, лихорадочно листая от советов по макияжу до топа романтических комедий и обратно, и упорно отказывался верить в происходящее.       — Хеллоуин не может быть попсой! Это ты сама сюда наклеила! Или эта твоя… Дура белобрысая!       Хилдер закатила глаза и шлёпнула Ари по щеке свёрнутым журналом.       — Попса? Сейчас в моде Синди Лопер. Ты вообще радио не слушаешь? Журналы покупают не чтобы их читать, а чтобы собирать картинки. Всем всё равно, сколько в его песнях слов «смерть» на три куплета текста, он просто красивый!       Ари покраснел от злости и вплотную подошёл к сестре.       — Выброси это! Сейчас же! Ты — тупая позёрка, ты не имеешь права это у себя держать!       — Тормози, я ничего у тебя не отбираю! — Хилдер нервно бросила в рот пару пластинок мятной жвачки и закатила глаза, — И вообще, ко мне сегодня придёт Бьёрн, — она внезапно кинула журнал на диван и ткнула Ари пальцем в грудь, — так что постарайся сидеть тихо, не пиликать своей дурацкой приставкой и слушать свои тупые крики без звука, если не хочешь, чтобы папа узнал, куда делись на той неделе его деньги.       «Ну, единственное, почему с Хилдер хорошо спорить про музыку и называть позёркой — это то, что она не претендует на что-то другое и не пытается доказать мне, какая она крутая и как много знает. Куда хуже всё обстоит с Уильямом, моим кузеном. Он свято уверен, что Металлика это круто. А деньги… Это всё та же история с прокатом ужастиков. Ну, почти та же. Хэллстейн сказал, что если буквально склеить ленту из разных фильмов скотчем, можно получить сборник своего любимого зомби-месива без скучной болтовни и сисек девчонки главного героя. Правда, я слишком поздно подумал о том, что в пункте проката не обрадуются. А ещё, пока она спорит, она не может позвонить своему тупому бойфренду. Но в этот раз всё обернулось хуже: её «сладенький пирожок» Бьёрн пришёл сам.»       — Слышь, Хилдер, — Ари высунулся из-за угла, на всякий случай не целиком, — у тебя утюжные ножницы горят.       — Горит что? — Хилдер максимально пыталась строить из себя сдержанную леди при своем мальчике, но получалось плохо. Не спасали даже модная укладка, мини-юбка и вырвиглазного цвета колготки, хотя даже Ари готов был признать, что его сестра выглядела эффектно, когда дело доходило до перспектив кого-то впечатлить, — и что у тебя на башке?       — Гофра. Помнишь, папа на кухне под раковиной менял? — Ари вышел в центр гостиной и махнул головой как в рекламе укладочного средства. Его волосы выглядели как что-то, что обычно показывали в комедиях, когда героя било током. Бьёрн засмеялся, — А горят утюжные ножницы.       Бьёрн удивлённо посмотрел на Хилдер. Хилдер разъяренно посмотрела на Ари. Ари посмотрел на приоткрытую дверь ванной, откуда слишком явно тянуло горелой пластмассой.       — Да что б ты…       «А потом Хилдер перескочила через диван так, что юбка задралась, а пока Бьёрн переваривал увиденное, я закрыл её в ванной на ключ и погасил свет. На самом деле у меня был план. Очень хитрый и очень рискованный план…»       — У Хилдер всё хорошо? — Бьёрн выглядел внушительно, и прошлой зимой Ари кажется слышал про него что-то по местному телеку, когда показывали городские соревнования по биатлону.       — Да, она в порядке, — Ари опустился на диван рядом с Бьёрном, — обычные девчачьи гадости, — рассевшись так широко, как только мог, он наклонился и вытаращил глаза, разглядывая мальчика сестры.       «Ничего такой. Здоровенный, кудрявый и с татухой, только кажется тупой. Не в смысле тупой, а в смысле тормознутый: идеальный гражданин смертельно скучной страны, за которого эта дура точно выйдет замуж, как только он пойдёт работать. А если я стану дядей до того, как выиграю международный кубок сноубордистов — плюну на всё, пойду сниматься в кино и стану первым в мире Доктором Кто с белыми волосами! А потом украду у сценариста планшет и новый сезон будет про зомби-апокалипсис от лица зомби. Так что там? Бьёрн. Бьёрна можно было провести как младенца.»       — Ты же знаешь про девчачьи гадости? — Ари дёргано повертел головой, слыша, как Хилдер стучит в дверь и ругается последними словами, — О-о-о! Не завидую тебе. Будь осторожен, приятель. Они производят штуки, которые противнее, чем ведро червей за шиворот, а ещё издают очень страшные звуки! Вот, как сейчас. И могут даже откусить тебе… — Ари старательно пытался не смеяться, но его смех и так вполне можно было выдать за выражение каких-то очень неприятных эмоций.       — Что… Что прости? — Бьёрн явно терялся и искал глазами подружку. Хилдер, конечно, предупреждала, что у неё дома филиал то ли зоопарка, то ли сумасшедшего дома, но её брат вёл себя… Слишком странно даже для таких красочных описаний.       — А! — Ари отмахнулся и, когда место для растяжки закончилось, закинул ногу на колено Бьёрну, ненормально улыбаясь, — Вообще ты никогда не думал, что девочки это… Не модно?       — Да о чём говоришь? — Бьёрн нахмурился и фыркнул, — Какие «девчачьи гадости»? У меня четыре сестры, не морочь мне голову!       Пока Бьёрн искал повод отсюда сбежать, Ари плавно перетёк к нему на колени.       — Да разве в этом суть! — внезапно он понял, что в его голове диалог шёл совсем по-другому.       «Этот тупорылый Бьёрн мне всё испортил! Когда я это придумывал вместо математики, всё звучало круче. И что он за эти гадости зацепился?! А я между прочим рискую переломом носа и лекцией о герпесе от жены отца! Теперь надо было действовать решительно.»       — Ты кстати классный, — Ари подмигнул и наклонился к лыжнику как-то слишком близко, — и похож на этого, как его…       «Шок — вот моё оружие! Не зря я всегда играю за валькирию в Golden Axe.»       — М? — Бьёрну, казалось, сейчас плохо станет. А из ванной раздавался звук, с каким обычно ковыряли шпилькой замочную скважину. Учитывая, что телевизор был выключен, это было именно то, о чём Ари подумал. Время капало.       — У тебя соринка на четырнадцатой снаружи нижней ресничке.       «Это я конечно здорово придумал. Он отвлёкся на то, как я лезу ему в глаз, и не заметил, как второй рукой лезу во внутренний карман! Да-да, я намеревался спереть у него бумажник, но пусть скажет спасибо, что я не трогал его за задницу. Носить ценные вещи в заднем кармане джинсов было бы тупо даже для него.»       — Господи, да что ты делаешь?! — Бьёрн не выдержал и схватил Ари за плечи.       — Слушай, я хотел тебе сказать… — Ари заёрзал у лыжника на коленях. Повисла очень неловкая пауза.       «Да, я разводил комедию как только мог, вот только страшно было почему-то по-настоящему! Я его не знаю, и он не хочет меня побить, и вообще он отец мои смытых в раковину племянников, и вот я ещё и сижу как девка, но недостаточно выпендриваюсь, чтобы просто над этим поржать. Кто-то когда-то блевал своим сердцем? Я бы стал первым, если бы Хилдер не открыла замок.»       — Иди сюда, засранец!!!       «Я конечно бегаю очень быстро, но и Хилдер не промах — она ходила на лёгкую атлетику. Плюс ко всему, у меня была защита в виде Бьёрна, которого, кстати, мне сейчас меньше всего в жизни хотелось видеть.»       Прямо в домашних носках, футболке и шортах, Ари выскочил во двор через окно на кухне.       — Маме всё расскажу! — грозила кулаком Хилдер, пока её брат прыгал по сугробу, лишь бы найти, где спрятаться.       — Ну привет, крошка!       Впрочем, способ спрятаться у него всё-таки был — бабушкин старенький форд.       — Я соскучился, — с трудом открыв обледеневшую дверь, Ари сел на водительское сиденье, пристегнулся, отжал педаль сцепления и повернул воображаемый ключ зажигания.       Бабушку, вернее, одну из бабушек, как и рабочие годы этого автомобиля Ари так и не застал. Отец всё обещал починить его, но сначала Хилдер попала в больницу, потом родился Дэнни, потом они с мамой развелись, потом родился Гуннар, потом они оба пошли в школу, а потом их с сестрой долго и с непонятными целями водили то ли к психологу, то ли к социальному работнику. А ещё отец каждый день говорил, как благодарен Богу за свою семью и как сильно их всех любит.       — Вот бы умотать отсюда! Прям на тачке. Вот на этой.       Ари крутил руль, делая вид, что едет. Вот чуть сдал назад, чтобы развернуться перед воротами, свернул с просёлочной дороги и поехал по маршруту автобуса.       Аккумулятор разрядился ещё десять лет назад, да и без ключа было ничего не сделать, но Ари с завидным упорством тыкал кнопки проигрывателя.       «Accept» — было написано на фантомной кассете. С приятным щелчком Ари закрыл пустой отсек, нажал на газ откинулся на спинку водительского кресла.       «Out I started, late tonight Blinded by the light Strangest feelin' I have known Don't know what's wrong or right…»       Он притормозил на перекрестке, переключил передачу и огляделся на перекрёстке. Мимо проносились машины сплошным потоком.       «…Danger, danger, save your soul…»       Не дожидаясь, пока они проедут, Ари выехал. Раздался визг металла и оглушительный грохот, его подкинуло в воздух и перевернуло, но машина осталась цела и встала на колёса.       «Я еду к бабушке! Прямо на тот свет, да. Идеальная тачка для того, чтобы на ней катиться в Ад. Нормальный, а не который у меня дома. Кстати, Accept — лучшая в мире группа и очень хочу переехать в Германию из этой дыры.»       Ари на мгновение повеселел, но его тут же схватило то самое чувство наждачки по затылку. Отвлекаться сейчас нельзя. Он же за рулём.       «Отвратительный день. Тупые одноклассники, тупые уроки, тупая очередь на почте, тупые Хилдер с Бьёрном, а сейчас ещё и мама придёт ругать меня!»       Ари мельком глянул в зеркало заднего вида и не узнал себя. На его лице не было беспокойства. И всё так странно кололось, стоило только пошевелить воспоминаниями о прошедшем дне.       «…Midnight, and I cruise along the highway Midnight, and I'm all right on the highway…»       Машина тихо рычала стареньким мотором, всё разгоняясь и разгоняясь, когда по обеим сторонам стали пропадать здания, указатели и приметные объекты, превращая дорогу в одно гладкое бесконечное полотно обледенелого асфальта. Ари смотрел в сгущающуюся темноту и видел в отблесках сосулек на ветках дорожные огни, а прямо перед собой — полночное шоссе.       А мысли всё текли. Хотя… Чувствуя, как засыпает, Ари внезапно ощутил, будто его потрясли за плечо. Наверное, ему не надо ни в люк, ни к бабушке.       Остановив машину, Ари вытер проступившие слёзы. Не тот плач, который он ненавидел, а просто мысли в голове растворились и потекли.       Проморгавшись, он увидел, что машина каким-то образом увязла в снегу.       — Эй, дружище! — Ари обернулся и увидел, что к нему идёт какой-то пацан в чёрно-зелёной куртке с дымящейся сигаретой в руке, — Застрял что ли? Толкнуть?       Стоило Ари посмотреть незнакомцу в лицо, как оно растворилось. Стоило лицу незнакомца раствориться, как Ари сразу всё понял.       — Хель!!!       Вдалеке мелькали огни полночного шоссе и светила с неба огромная нарисованная луна. Дух ветер и шёл снег. И всё настоящее. И всё совсем настоящее.       Ари закрыл глаза и посмотрел на звёзды.