Я любя

      Вы с Желтым в разводе и у вас есть общая дочь.       Ты лежала в постели, укрывшись двумя шерстяными одеялами. Ты тряслась в ознобе, а щёки пылали, покрывшись нездоровым румянцем.        С каждым тяжелым вдохом ты чувствовала слабость и усталость, которая проникала в каждую клеточку твоего тела. Сопли текли непрерывным потоком из носа, заставляя тебя открывать новую и новую пачку сухих салфеток, чтобы вытереть лицо. Горло мучительно болело при глотании, словно его пронзали острые иглы.       Когда тебя охватывал жар, кожа казалась горячей и влажной от пота, который стекал по спине и лбу, создавая ощущение дискомфорта. Тело пылало жаром, словно огонь внутри, и при этом становилось неприятно тяжелым, словно ты была погружена в кипящую воду.       В то же время, когда начинался озноб, ты дрожала, словно на тебя нашла зимняя метель, пронизывая до костей. Каждая мышца напряглась в попытке согреться, но дрожь только усиливалась, и ты чувствовала, как каждая клетка тела протестует против этого ощущения холода.       Каждая смена состояний была как пытка, словно катание на американских горках эмоционального адского аттракциона. И в это время ты мечтала только об одном — избавиться от этих неприятных ощущений и почувствовать себя снова здоровой и сильной.       — Что ты здесь делаешь? — еле слышно недовольно поинтересовалась ты.       Ты медленно поднялась с кровати. Опираясь на локти, ты постепенно приняла сидячее положение, стараясь скрыть от Вадика видимые признаки сильной простуды.       Твой усталый взгляд случайно упал на дверной проем, и ты заметила размытый силуэт.       Больше всего ты не хотела, чтобы он видел, как сильно ты страдаешь, как трудно тебе было просто подняться с постели. Твоя гордость не позволяла тебе проявлять слабость перед ним. Ты старалась выглядеть сильной и решительной, несмотря на все трудности, которые тебе приходилось преодолевать самой с маленьким ребенком на руках.       — Мама сказала, что ты заболела и привела к ней Машу, — хмуро проговорил Желтый.       Ты и Вадик расстались два года назад, но вы сохранили дружеские отношения ради общей дочери.       После разрыва ты старалась справляться со всем сама, независимо от того, насколько это было трудно. Ты чувствовала, что должна держаться на плаву без посторонней помощи, особенно от Вадима.       Парень не мог понять, почему ты настолько настойчиво отказывалась от его поддержки, ведь в конце концов, вы были связаны общим ребенком, и он был готов делать все возможное, чтобы облегчить твою жизнь. Ты, однако, предпочитала идти своим собственным путем, даже если это иногда было трудно.       — И что она? Ликует? — хмыкнула ты, задыхаясь от сильного кашля.       Отношения с матерью Желтухина всегда были напряженными. Она никогда не скрывала своего отношения к тебе и открыто проявляла свою неприязнь. Каждый раз, когда ты оказывалась в ее присутствии, ты чувствовала так, словно находишься под наблюдением и осуждением.       Своей прохладной рукой парень потрогал твой горячий лоб. Это прикосновение было как оазис в пустыне – нежное, облегчающее. Ты почувствовала, как его прохладные пальцы касались твоей кожи, и это приносило облегчение твоему телу.       — Выбирай: сначала горчичники или картошка? — тоном, не терпящим возражений, проговорил Вадик.       — Ничего, я выпила аспирин и мне уже намного лучше, — ты цокнула языком, вытирая нос сухой салфеткой.       — Можешь принести с кухни еще пачку? — опустив глаза в пол, неловко попросила ты.       Пол в комнате был покрыт использованными сухими салфетками, которые лежали разбросанными по всей поверхности.       — Зачем ты обо мне заботишься? — осторожно поинтересовалась ты.       Желтухин насильно заставил тебя дышать паром над кастрюлей с картошкой, прижимая тебя к ней, пока ты не начала задыхаться от горячего пара. Ты чувствовала, как пар проникает в твои легкие, вызывая ощущение удушья и дискомфорта.       Затем он клеил на твою грудь и спину горчичники, сильно раздражая кожу и вызывая жгучую боль. Горчичники покрывали твою кожу теплым слоем, вызывая покалывание и покраснение.        — Ты родила мне дочь и что бы там между нами не происходило, я всегда буду заботится о матери своего ребенка, — ничуть не смутившись, ответил парень.       Наклонившись над тобой, он заботливо поправил подушку и меховое одеяло.       Ты чувствовала странное разочарования, которое не могла объяснить.       Твои эмоции смешались в винегрет: надежда и тревога, страх и сожаление. Ты мучилась внутри, пытаясь понять, почему ответ Вадика так сильно задел тебя.        Возможно, глубоко в душе ты всё еще хотела верить в возможность восстановления их отношений, даже несмотря на все преграды и разочарования прошлого.        — Спасибо, — сглотнув комок в горле, промямлила ты.       — Мне уже лучше, можешь идти, — добавила ты, закрыв глаза.       Через несколько секунд ты уснула крепким сном.       — Я побуду еще, — Вадик опустился в кресло, потирая палицами виски, пытаясь привести собственные мысли в порядок.       Он сомневался, что ты для него только мать его дочери и не больше.