Ведьма

Амен плотнее укутался в свою мантию. Пыльная и уже изрядно потрепанная, она надежно хранила в себе воспоминания о днях, проведенных в дороге. Терпкий запах пота ударил в нос, но это ощущение было гораздо лучше, чем позже лечить ожоги, оставленные солнцем на его коже. Забавный поворот судьбы. Амен с трудом был способен выносить солнечный свет, ощущая себя комфортно лишь после наступления заката. Как и его главная добыча. Черномаги предпочитали промышлять своим ремеслом по ночам, надеясь, что темнота поможет им скрыться от безжалостной руки правосудия. Но среди этой тьмы были создания и пострашнее чудовищ из сказок, что матери рассказывают своим непослушным детям перед сном. Нет никого страшнее и опаснее охотников, исполняющих священную волю, возложенную на них фараоном. Кожаные поводья в руке скрипнули, когда эпистат пустил своего коня в галоп. Роскошный серый жеребец, подаренный ему в день, когда Амен вступил в новый чин, заржал и недовольно клацнул зубами. Лошади рядом поддержали его таким же недовольным фырканьем. Все они устали. Мужчина успокаивающе потрепал коня по шее, но скорости не уменьшил. Он вместе с двумя своими охотниками выдвинулся в путь еще вчера на рассвете, и с того момента они практически не останавливались на привал. Амен стремился как можно быстрее достигнуть конечной точки своего назначения. Последние полтора года он сновал туда-сюда по обоим царствам, словно ищейка вынюхивая и идя по следу, оставленному старшими черномагами. Иногда ему удавалось подобраться вплотную к цели, а иногда он месяцами ограничивался лишь следом из хлебных крошек, ведущим в никуда. Хворь неумолимо распространялась, выкашивая целые поселения. Люди сбредались в столицу со всех уголков страны, ища спасения возле своего фараона. Настроения в Египте становились все беспокойнее. Еды хватало не всем, а страх и недоверие прочно поселились в сердцах людей. Прошлый месяц Амен провел во дворце в Мемфисе, пытаясь устранить любые бреши в безопасности царской охраны. Менес был ослеплен мыслями о бунте. Он отчаянно боялся народного восстания, а потому, желая сохранить собственную власть, был готов пустить в ход любые методы борьбы с проклятием. По его приказу увеличилось число охотников, патрулирующих улицы днем и ночью. Солдаты все чаще хватали невиновных, желая вытащить из них нужное признание. Амен хотел бы помешать этому, но он был не в силах контролировать всех. Желчь подкатывала к горлу при мыслях о замученных женщинах и детях, ставших невинными жертвами в этой безумной погоне. Так больше продолжаться не могло. Еще пара часов и они окажутся возле нужной им деревни, на подъезде к которой их ожидает связной. Он проведет их к ведьме, пять дней назад увидевшей пророчество, что, возможно, положит конец этой изнуряющей войне. Провиденье — чрезвычайно редкий дар, доступный исключительно женщинам. Чаще всего дряхлым старухам, отжившим свое и настолько близким к смерти, что те были способны заглянуть за завесу этого мира. Явление настолько редкое, что Амен в своей жизни не встречал еще ни одной. Лишь слышал о них легенды, боязливо передаваемые шепотом из уст в уста. Хоть эта способность и приписывалась их законами к темной магии, провидцев было предписано не казнить. Лишь в теории. Но совсем скоро сказки перестанут быть для Амена сказками. Маленький отряд из столицы движется быстро и скрытно, не привлекая лишнего внимания. Амен рискует загнать породистых лошадей, не давая им отдыха, желая как можно скорее собственными ушами услышать из уст ведьмы то, что она видела во сне. Тизиан, его старый друг, с которым они рука об руку прошли почти весь свой жизненный путь, уже год пропадал на своем тайном задании, в содержание которого не посвятили даже верховного эпистата. Каково же было его удивление, когда несколько дней назад тот ворвался во дворец в Мемфисе, требуя срочно собрать отряд охотников и как можно быстрее выдвигаться в забытое богами поселение где-то на задворках их земель. Смертельно уставший от долгой дороги Тизиан из последних сил признался, что все это время он следил за ведьмой, указом фараона запрятанной как можно дальше от людских глаз. Она сама сдалась в руки их правосудия, явившись с повинной, и принесла им на блюде одного из старших черномагов, которых Амен не мог поймать уже долгое время. О причинах столь безрассудного и странного поведения Тизиан поведать не успел. Сон оказался сильнее него, сморив охотника на всю ночь. Амен отдал приказ начать сборы экипажа и выдвигаться в путь, как только все будет готово. Сам же с двумя другими охотниками рванул в путь уже через несколько часов, собрав лишь небольшую седельную сумку и плотно позавтракав. По его подсчетам большому отряду на сборы потребуется как минимум день, а в дороге груженые обозы едут медленнее, чем пустые всадники. Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, окрашивая небо в сотни оттенков красного, когда они достигли оговоренного места. Амен осмотрелся. Казалось, вокруг не было ни души. Сверчки неспешно стрекотали в кустах акации. От остывающего песка поднимался полупрозрачный туман, делая воздух вокруг вязким и мерцающим. — Господин? — неуверенный голос раздался из небольшого укрытия за пальмами. — Господин эпистат, это ведь Вы? Амен внимательно смотрел, как молодой мужчина среднего роста появился в его поле зрения. Он был замотан в подобие накидки, на первый взгляд сшитой из старых мешков для хранения чечевицы. Вероятно, это и был их связной. Эпистат неторопливо перекинул ногу через лошадь и спрыгнул на землю. Ночью в деревню будет лучше зайти пешком, чтобы не пугать местных жителей. Он кивнул мужчине, подтверждая его предположение. Но больше произнести ни слова не успел. Со свистом разрезав воздух, длинная стрела с темно-серым перьевым наконечником вонзилась в его живот. Зажимая рану, Амен рухнул на колени именно в тот момент, когда вторая стрела пролетела над его головой, порвав горло одного из его всадников. Кричать не было смысла. Второй охотник и их связной мгновенно вытащили свои клинки, пытаясь отыскать в темноте нападавших. Стиснув зубы, Амен сломал древко стрелы, торчащей из его бока, чтобы она не мешала ему двигаться. Во рту чувствовался медный привкус крови. Виски пульсировали от напряжения, когда Амен поднялся с земли, сжимая в руках свой хопеш. В ушах шумела кровь, мешая слышать звуки битвы. Он смог разглядеть четверых нападавших, одетых во все черное. Пятый — стрелок — вероятнее всего оставался где-то в кустах. Сильнее обхватив рукоять, Амен сделал выпад вперед. Мечи схлестнулись, выбивая в ночной воздух огненные искры. Тело двигалось по инерции, закаленное десятками, если не сотнями битв. Амен отражал большинство ударов, что пытались достать его, но силы стремительно покидали мужчину. Противники, напротив, бились в полную силу, пользуясь преимуществом, что принесло им неожиданное нападение. Отступив назад, Амен запнулся и упал на песок, поднимая в воздух облако пыли. Рана в животе отозвалась новой волной боли, от которой на мгновение потемнело перед глазами. Опустив взгляд к ногам, эпистат увидел труп их связного, по накидке которого стремительно расползалось багровое пятно. Сил, чтобы подняться на ноги, уже не оставалось. Амен попытался встать на колени, все еще готовый драться до своего последнего вздоха. Размазав по щеке кровь, стекающую из уголка его рта, эпистат безумно улыбнулся. Нападавшие, расправившись с последним его охотником, замерли, глядя на него. Казалось, они даже в таким состоянии боялись подойти к нему ближе. — Ну? — прокричал Амен срывающимся голосом. — Давайте! Подойдите и попробуйте сделать то, что задумали. Четверо, сокрытые под темными плащами, переглядывались между собой, все еще не решаясь сдвинуться с места. Справа раздался шум листвы. Пятый человек в черном, с луком наперевес, вышел к остальным. Он двумя пальцами достал из колчана стрелу и натянул тетиву. Амен поднял голову к небу, где уже выглянула луна, в последний раз наслаждаясь его красотой. Он не боялся. Очередной свист прорезал тишину, но этот звук был недолгим. Пролетев несколько метров, стрела вонзилась в его грудь. Мышцы перестали держать тело мужчины. Амен рухнул назад, уже не ощущая боли. Его глаза медленно закрылись.

***

Свет отчаянно бил в лицо даже через закрытые веки. Сквозь сон он попытался отвернуться от солнца, отчего острая боль мгновенно обожгла все тело. Тотчас проснувшись, Амен потянулся в кровати, старательно игнорируя нарастающую боль от любого движения. Место, где он находился, казалось незнакомым. В небольшой хижине почти не было свободного места. В одном углу, возле окна, располагалась скромных размеров кровать, на которой он сейчас и лежал. На каменных стенах тут и там висели полки с разного рода хламом. Под потолком на нитках растянулись высушенные пучки самых разнообразных трав и растений. Некоторые из них были более свежими, другие же висели довольно давно. У двери был стол, заставленный множеством банок с неизвестным содержимым разных цветов, от желтого до темно-зеленого. Сфокусировав взгляд, Амен заметил девушку, копошащуюся в самом углу стола. Повернувшись к нему спиной, она что-то усердно перемалывала в каменной ступке, не обращая на него никакого внимания. Голубые глаза скользнули по изящной фигуре, виднеющейся под дешевым серым платьем. Длинные каштановые волосы были убраны в небрежный хвост, открывая обзор на тонкую смуглую шею, на которой блестела тонкая цепочка с медальоном-полумесяцем. Амен оттолкнулся ногами, привалившись спиной к каменной стене позади кровати, и откашлялся. Девушка с неохотой отставила ступку и повернулась к нему. Красивая. Первая мысль, пролетевшая в его пустой голове. Она была невероятно красивая. Янтарные глаза, обрамленные тенью густых черных ресниц. Пухлые губы, поджатые в недовольстве. Руки, что она скрестила перед собой, подчеркивали грудь. Ее красоту не портил даже небольшой шрам, тянущийся по ее шее вверх к линии челюсти. Амен нехотя оторвался от бессовестного разглядывания девушки и посмотрел ей в лицо. — Кто ты такая? — голос вышел хриплым, но не слишком грубым. Связки не желали слушаться его после долгого отдыха. — Та, кто вытащила твою задницу из Дуата, — лениво ответила девушка, горделиво вздернув острый подбородок. — Спасибо, — Амен пропустил ее грубость мимо ушей, — я никогда не смогу сполна отблагодарить тебя за этот дар. Откинув тонкое одеяло, мужчина был рад, обнаружив на себе штаны. Он постарался осторожно принять более приличную позу, придерживая себя за перевязанный бок. Бинты на нем выглядели чистыми и свежими. Его спасительница не раз меняла ему повязки. — Не благодари, — незнакомка закатила глаза и оперлась бедрами о столешницу. — Знала бы сразу, кто ты такой, то оставила б умирать на пороге. Брови Амена взметнулись вверх от подобной наглости. Как давно кто-то позволял себе разговаривать с ним подобным образом? Он сдавленно рассмеялся. — А кто я такой? — Охотник. Это слово сорвалось с ее губ словно ругательство. Не составило труда понять, что к его ремеслу девушка не питает никакой симпатии. — По татуировкам поняла? — И по шрамам, — она небрежно кивнула на его руки. — Когда принесли тебя, уже холодного, не до рассматривания было. Девушка переступила с ноги на ногу и расправила складку на своей юбке. Словно давала себе время на раздумья, хочет ли она продолжать говорить. — У тебя все предплечья изрезаны. Сотней царапин и шрамов, старых и новых, — она все же не сумела удержать язык за зубами. — Такие следы обычно носят люди, которые пытаются забрать жизнь у тех, кто отчаянно не желает ее отдавать. Амен невольно вновь взглянул на ее собственный шрам. Быть может, ее порезал другой охотник? — Я мог бы быть простым воином. — Мог бы. Но ты охотник. Мужчина поймал себя на мысли, что ему очень не хочется, чтобы она смотрела на него так. Он гадал, каким ощущается ее взгляд, когда она улыбается? Когда не смотрит на тебя как на врага? — Так почему же ты помогла? — Я уже взялась тебя лечить, — она лениво пожала плечами, — и не привыкла отступать назад. Амен отвел взгляд, уставившись на собственные руки. Он не мог понять, что за чувства она в нем вызывает. Наглая и дерзкая, но в то же время честная и принципиальная. Спасла ему жизнь, хотя могла бы не делать этого. Напавшие на его отряд люди совершенно точно пытались его убить и сказали бы ей спасибо за бездействие. Но она спасла. А теперь стояла напротив, сверля его пристальным взглядом. У него было много вопросов. Как давно он здесь? Выжил ли кто-то еще? Отправился ли кто-нибудь по следу убийц? Но он понимал, что допроса девушка не потерпит. А потому задал самый главный. — Говоришь, меня принесли? Кто? — Местный сердобольный дурак, — янтарные глаза закатилась и Амен невольно улыбнулся. — Гроши мне свои тянул, просил спасти. Я не взяла. Говорила ему сотню раз, чтобы перестал таскать ко мне всякий сброд, а он все продолжает. Он вновь рассмеялся, игнорируя боль в груди и боку. — Значит, я сброд? — Ты долго еще собираешься здесь лежать? Она была столь очаровательна в своем неприкрытом недовольстве. — Гонишь? — Гоню. Если еще не заметил, ты развалился в моей постели. Об этом он не подумал. Кровать в этой хижине действительно была всего одна. Не только вылечила, но и позволила спать в своей постели. Сама ютилась непонятно где, отдав ему то немногое, что имела. Он совершенно точно найдет способ отблагодарить эту маленькую грубиянку, но позже. Амен осторожно поднялся на ноги, проверяя, не разойдутся ли швы. — Где мне найти человека, что принес меня сюда? — В таверне. Он хозяин. Девушка подошла к одной из полок и взяла оттуда аккуратно сложенную мантию, маленький кожаный кошель и хопеш, а затем пихнула все это добро ему в руки. Амен решил, что даже не станет пересчитывать монеты. Он вообще был удивлен тому, что незнакомка сохранила его вещи. — Может все-таки скажешь, как тебя зовут? — Не скажу. Натянув на себя мантию, к которой помимо пыли прибавилось еще и несколько высохших пятен его собственной крови, мужчина добрел до выхода. — Тогда спасибо тебе, безымянная. Девушка не ответила, захлопнув за ним дверь, едва он переступил порог. Не успев сделать и пары шагов, он услышал звук запирающегося засова и недовольное бормотание. Он усмехнулся себе под нос. Солнце было уже высоко. Время стремительно приближалось к полудню. Глубоко вдохнув, Амен направился на поиски нужной таверны.

***

Хозяин заведения, нашедший его, оказался весьма добродушным пожилым мужчиной с пышной черной бородой. Расспросив его обо всем, о чем мог, Амен попытался собрать мысли о произошедшем в кучу. Выжил лишь он один. К утру, когда его едва живого нашли на дороге, нападавших и след простыл. Как и лошадей, на которых они приехали. Деревня крошечная, мирная. Все вокруг друг друга знают, а разбойники здесь — явление вопиющее. Без сознания он пролежал больше двух суток, пока не очнулся сегодня днем в доме той девушки. Поблагодарив мужчину за помощь, он заплатил за небольшую комнату на втором этаже, пообещав через несколько дней сполна отплатить ему за доброту. Почти столько же он потратил на лист пергамента и гонца до столицы, чтобы доложить фараону о произошедшем. Тизиан уже должен был выступить в путь с оставшимся отрядом, и через несколько дней они окажутся здесь. Оставалось только дожидаться их тут, залечивая раны. Друг почти наверняка был знаком с каждым уголком в этом чертовом поселении, так что шансы найти несостоявшихся убийц с ним были значительно выше. Удобнее устроившись на продавленном соломенном матрасе, Амен из раза в раз прокручивал в голове ночь нападения. Словно наблюдая со стороны, он воспроизводил в памяти каждую секунду на том злополучном тракте. Все произошло слишком быстро. Эти люди совершенно точно знали, что делали. Все их действия были схематичными и спланированными. Они не действовали наугад. Устроили засаду в нужное время в нужном месте. Били целенаправленно в него, зная о том, кто он такой, точно по указке. Их предупредили? Сколько людей знали о том, куда он направляется? Во дворце всего несколько человек, не больше. Их миссия даже для остального отряда была секретной. Мог ли связной специально завести их в ловушку? А нападавшие просто решили устранить и его, чтобы замести следы? Амен раздраженно уткнулся костяшками в изголовье кровати и нахмурился. Возможных вариантов были десятки, и придется сильно постараться, чтобы докопаться в итоге до правды. Дождавшись ночи, Амен погасил масляную лампу и отключился еще на пятнадцать часов.

***

Как ее зовут? Быть может, родители назвали ее в честь цветка или солнца? Или, что вероятнее, в честь пустынной колючки, растущей вдоль дороги. Мысли о девушке заполняли его разум с того самого момента, как он открыл глаза. Возможно, интерес к ней в нем был вызван лишь тем, что она не робела и не трепетала перед ним, как все остальные. В ней был собственный стержень, что не сгибался под чужим давлением, а стоял до последнего. Это было в новинку. Это подстегивало. Ведь всем известно, что самый вкусный кусочек всегда находится точно на острие ножа. Ему отчаянно хотелось влезть к ней в голову. Понять ее мысли. Причину, по которой она так невзлюбила его, даже не успев узнать. Была ведь причина? Пообедав жареной рыбой с лепешкой, он решил поддаться соблазну и вновь вернуться к ее дому. Нужно лишь придумать причину. Вытащив последнюю отложенную золотую монету, Амен отправился на базар, намереваясь купить там что-то, что могло бы ее порадовать. Быть может, тогда она ему улыбнется? На новое платье денег не хватит, но вот на мешочек засахаренных фруктов — вполне. Заплатив торговке больше нужного, он направился по дороге, которой помнить не должен был. Однако путь к ее жилищу надежно засел у него в памяти, будто он с самого начала намеревался туда вернуться. Маленькая хижина стояла в отдалении от поселения. Поблизости лишь еще одна покосившаяся халупа, внутри которой никого не было. Двор вокруг нее показался ему неухоженным и безжизненным, и Амен решил, что жилье это давно заброшено. Трактир, где он остановился, был в этой же стороне, но находился ближе к большой дороге, по которой передвигались торговые караваны или путники. Дверь оказалась слегка приоткрыта. Легко толкнув ее от себя, Амен пригнулся и зашел внутрь. Несмотря на множество свечей, старательно расставленных по всему периметру этой крошечной хижины, внутри было значительно темнее, чем на улице. Глаза не сразу привыкли ко мраку, но он без труда разглядел недовольное лицо девушки, как только она повернулась в его сторону. Между двух темных бровей пролегла морщина, делая взгляд янтарных глаз тяжелым и хмурым, а губы поджались, будто она изо всех сил сдерживала ругательства. На той самой кровати у окна, где он вчера очнулся, сейчас сидела молодая женщина с годовалым мальчиком на руках. Она испуганно взглянула на незнакомца, словно ожидая чего-то страшного. Его же спасительница предпочла вернуть свое внимание к ним, сделав вид, будто Амена здесь и вовсе нет. Она осматривала ребенка, ощупывая длинными пальцами его смуглый живот. Мальчишка отчаянно вертелся, пытаясь избежать осмотра и вырваться из хватки матери, но та держала его крепко. — Ако! — прикрикнула девушка, когда малыш попытался отпихнуть ее руки крошечной пяткой. — Немедленно прекрати! Прекрати, или я сейчас откушу твою ногу, раз она тебе не нужна! Воспользовавшись его минутным замешательством, маленькая грубиянка надавила еще на несколько мест и отстранилась. — Ему уже гораздо лучше, но, чтобы колики ушли, понадобится еще несколько дней, — она поднялась с небольшой скамейки, на которой все это время сидела, и подошла к своему столу. Только сейчас Амен заметил мужчину, копошащегося в другом углу хижины. Каштановые кудри стянуты в неряшливый пучок на затылке. Рукава кафтана высоко закатаны, чтобы не мешать работе. Он по-хозяйски рыскал среди ее полок со склянками и травами, периодически закидывая ингредиенты в небольшой котелок с чем-то кипящим внутри. Эпистат внимательно обвел его взглядом с ног до головы. Что он тут забыл? Схватив со стола какой-то коробок, девушка протянула его матери. — Вот. Разводи в теплой воде дважды в день, и скоро этот паршивец начнет спать спокойно. — Спасибо, госпожа! — прошептала ей женщина, словно не хотела, чтобы Амен ее услышал. — Я буду ждать вас завтра на рынке! Пожалуйста, приходите! Затем она суетливо поднялась и выскользнула за дверь, стараясь не приближаться к эпистату ближе чем на метр. Он удивился подобному поведению. Что такого в посещении целительницы? Или же здесь все местные невзлюбили охотников? Ее голос прервал его размышления. — Зачем явился? — И тебе здравствуй, — пропускать ее колкости мимо ушей с каждым разом становилось все легче. — Мне нужно сменить повязки, а другого лекаря я здесь не знаю. Ее брови мигом взметнулись вверх и девушка искренне расхохоталась. — Ливий! — звонко позвала она, не прекращая смеяться. — Ты слышал? Ему нужен лекарь, чтобы перевязать раны. Ты ведь не откажешься помочь человеку в беде? Мужчина, хозяйничающий в углу, послушно отставил котелок в сторону и наклонился, чтобы взять в одной из корзинок чистые бинты. Явно не впервые здесь, раз среди ее бардака чувствует себя как дома. Улыбнувшись, он указал Амену на освободившуюся кровать, что, очевидно, являлась здесь местом для осмотра больных. — Ну садись, здоровяк. Стоя тебя перевязать у меня не выйдет. Эпистат стянул с себя накидку и сел, где было сказано. Ливий осторожно срезал с него старую повязку и начал внимательно осматривать его раны. — Заживают отлично, тебе повезло, — молодой мужчина нанес на швы какую-то коричневую пасту, пахнущую горькими травами. — Она здорово тебя подлатала. Амен взглянул в сторону девушки, с интересом наблюдающей за ними из другого угла. Ее округлые бедра все так же опирались о край столешницы, а руки были сцеплены на груди. — Если он лекарь, то кто же ты? — Городская сумасшедшая. Она хоть на один вопрос может ответить серьезно? Амен поморщился от боли, когда Ливий надавил на одну из ран, чтобы плотнее затянуть на нем повязку. — Полагаю, вновь пытаться узнать твое имя не стоит? — Верно полагаешь, — кивнула она. Ливий над его ухом закашлялся, пытаясь скрыть смех. — Тебе весело? — она оттолкнулась бедрами от стола и направилась к выходу, устав от этого разговора. — Не смей ему говорить, слышишь? — Как прикажешь, госпожа, — крикнул он ей вдогонку и все таки рассмеялся, когда дверь за ней захлопнулась. Затянув последний узелок, лекарь заправил края бинтов внутрь, чтобы они не мешались. Он собрал с пола использованные тряпки и бросил их к остальному мусору. — И как ты только терпишь ее? Амен не ждал ответа на свой вопрос. Он был риторическим. Попыткой унять тот зуд под кожей, что она вызывала в нем. Повязка туго обтягивала ребра и грудь, не позволяя глубоко вдыхать, поэтому он поднялся с кровати и попытался потянуться, чтобы чувствовать себя свободнее. — На самом деле она замечательная, — подав голос, Ливий едва заметно улыбнулся, говоря о девушке. — Просто душа ее истерзана, вот она и огрызается. Ты бы понял, если бы узнал ее лучше. Вот оно что. Интересно, как давно этот несчастный влюблен в нее? Парню можно только посочувствовать. Поблагодарив его за помощь, Амен оставил мешочек с фруктами возле кровати и покинул хижину, стараясь не думать о том, влюблена ли она в него ответ.

***

Следующим вечером отряд прибыл в поселение. Выкупив все комнаты в таверне на несколько недель, Амен разместил там всех своих охотников. Коек едва хватало, но хозяин пообещал, что через пару дней оставшиеся постояльцы разъедутся и у всех будет свое собственное спальное место. Узнав о произошедшем, Тизиан долго сокрушался о том, сколь безрассудным было решение ехать в одиночку в подобной ситуации. Он утверждал, что на Амене лежит слишком ответственное для страны бремя, чтобы столь беспечно распоряжаться своей жизнью. Проспорив до поздней ночи, оба легли спать, слишком вымотанные, чтобы продолжать свою перепалку. Утром они поднялись одними из первых. После долгой дороги все отсыпались, и лишь несколько караульных бодрствовали, дожидаясь своей очереди. Хозяин накрыл для них стол и поставил кувшин ароматного хека в качестве подарка за щедрость. Готовили тут вкусно. Проглотив всю похлебку и собрав остатки с тарелки кусочком хлеба, Амен с Тизианом направились в город. Прежде, чем отправить сюда патрули, эпистат хотел своими глазами ознакомиться с местностью, на которой им теперь предстоит находиться. Большинство зданий здесь были одноэтажными. На берегу расположилась небольших размеров пристань. Несколько храмов, большой рынок и площадь, что прилегала к нему. Лечебница. Сомнительного вида трапезная и еще одна таверна на другом конце поселения. Чтобы обойти все основные места, охотникам потребовалось не больше двух часов. Все это время местные жители не сводили с них глаз ни на минуту. Закончив с осмотром, они вернулись на площадь и сели в тени пальм, чтобы поговорить и понаблюдать за снующими горожанами. — Тут всегда так тихо? — Боюсь, что да, — рассмеялся Тизиан. — И как тебе городок? Амен поморщился, обводя взглядом потрепанные торговые палатки и голодных детей, бегающих между рядов. — Грязный и недружелюбный. Как и его жители. — Здесь нечасто бывают чужаки. Прости им их недоверие, — Тизиан снял с пояса кожаный мешок с водой и прислонил к губам, чтобы отпить. — Или ты говоришь о ком-то конкретном? Они слишком много лет были друзьями. Врать было бессмысленно. Тизиан всегда точно чувствовал его ложь. — Была тут одна… — Неужели? — карие глаза охотника засветились от восторга. — Грозный эпистат обратил внимание на какую то грязную и недружелюбную деревенщину, а она не упала к его ногам? И как зовут эту сумасшедшую? — Я не знаю, — Амен раздраженно закатил глаза. Он знал, что именно так все и будет. — И больше мы о ней говорить не станем. — Да тут все серьезно… — начал было охотник, но мигом умолк, поймав на себе грозный взгляд командира. Как только на улице стало темнеть и были закончены последние дела, Амен и Тизиан, для надежности прихватив еще двоих охотников, вышли из таверны. Настало время встретиться с ведьмой. Тизиан пообещал, что идти им недолго. — Как ты справился? — Амен не удержался от вопроса. — О чем ты? Эпистат немного понизил голос, чтобы звучать тише. — Месяцами находиться возле этого отродья, но не иметь возможности отправить его на тот свет. Быть привязанным к этой дыре из-за какого-то черномага, что настолько пал, что предал даже собственных собратьев. — Все не так плохо, как ты говоришь, — Тизиан повернулся к нему с каким-то виноватым видом. — Да, она еще та заноза в заднице, и иногда даже песчаная гадюка может показаться более приятной компанией, но… Мы с ней ладим. Что удивительно. — Ты, должно быть, шутишь. — Когда мы только прибыли сюда, местные боялись ее как огня. Я сам целый месяц спал с кинжалом под подушкой, воображая, что она придет убивать меня во сне. А сейчас все ее уважают. Госпожой кличут, хоть она и против. Амен посмотрел на друга, как на умалишенного. Ладит с черномагом? Теперь стало понятно, почему местные с таким недоверием смотрели на охотников. Эпистат как раз намеревался поинтересоваться, не опоила ли его чем-нибудь подозрительным эта ведьма, когда заметил знакомые места. Они шли в ту же сторону, где жила девчонка. Он не мог спутать. Быть может, они просто пройдут мимо? Амен попытался вспомнить, видел ли он поблизости другие дома? Возможно, дальше к реке? Чем ближе они подходили, тем больше Амен сомневался. Девчонка сказала ему, что она не лекарь. Могла ли она быть помощницей той ведьмы, ради которой они прибыли? Вероятно, в той покосившейся халупе, стоящей почти напротив, живет именно она? Но Тизиан провел их между оазиса из финиковых пальм и остановился на пороге знакомого ему дома. Он велел двоим охотникам смотреть в оба и прошел внутрь. Амен наклонился и зашел следом. Ночью обстановка здесь казалась еще более таинственной. На стенах плясали тени, отбрасываемые десятком свечей, а из окна внутрь лился голубой лунный свет. Воздух пах чем-то пряным и сладким. Посреди комнаты, словно царица собственного хаоса, на стуле сидела девчонка, закинув ногу на ногу, и с вызовом смотрела на вошедших. На ней было все то же серое платье, только голову теперь закрывал капюшон. — Успела соскучиться? — Тизиан стянул с плеча небольшую сумку, что привез с собой из столицы, и бросил ее на стол. — Разлука с тобой невыносима, — проворковала она и на мгновение даже улыбнулась. Улыбнулась. Ему. Улыбнулась. Амен так возмутился, что на секунду даже забыл, зачем они здесь. Голос друга вернул его к реальности. — Знакомься, эпистат. Моя ведьма. Эвтида.