Шо, опять?!

      — Люпен, ты опять обманул меня, — в голосе Гоэмона привычный укор. — Ты говорил, что позволишь разрубить мне этот камень, когда мы его украдем. Ты говорил, что это самый прочный алмаз на свете, что он так и остался неограненным, ибо ни один резец не берет его.       — Но это действительно так, — попытался оправдаться Люпен.       — Неважно, ведь ты своровал его для Фудзико. Ты опять, в который раз уже, обманул меня. Ты воспользовался мной и Зантецукеном. Я больше не могу это терпеть. Я ухожу.       Гоэмон встал и, не обращая внимания на подскочившего к нему Люпена, пошел к выходу.       Когда Люпен, сыпавший словами извинений, уверений и обещаний, попытался преградить ему путь, Гоэмон смел его с дороги одним взмахом руки. Дверь за самураем захлопнулась.       Люпен поднялся с пола, потирая ушибленный бок.       — Ну и уходи, подумаешь, игрушку ему не дали! — обиженно выкрикнул Люпен.       Уселся в кресло, закурил. И тут не выдержал Дзиген.       — Да, в конце концов, Люпен! — в голосе стрелка кипело раздражение. — Гоэмон прав! Ты постоянно обманываешь нас!       — Ты тоже хотел прострелить этот камень? — насмешливо прищурился Люпен.       — Да плевать мне на камень! Просто надоело! Обман, уловки, подставы! Мы рискуем жизнями из-за ее глупой прихоти! Ты бабник и подкаблучник, Люпен! Меня достало! Я тоже ухожу! — Дзиген выкрикивал обвинения, и в голове Люпена они отдавались револьверными выстрелами. Расстреляв всю словесную обойму, Дзиген вышел, громко хлопнув дверью.       — Гав-гав-гав! — звонко расхохоталась Фудзико. — Ну и облаял! Твой напарничек — просто пес! На цепь его посадить, пусть твое добро охраняет и на всех мимо проходящих тявкает.       Люпен недовольно покосился на Фудзико, ему было совсем не до смеха.       — А что, это мысль, — не унималась воровка, — вроде среди тех статуэточек был псоглавец. Блокнотик твой у меня, вот возьму и превращу Дзигена в пса.       — Шутишь? — настороженно спросил Люпен.       — Вовсе нет. Ой, да ты даже не заметишь, что что-то изменилось. Как лаял, так и будет лаять, как бросался на меня, так и будет бросаться, как был тебе верным, так и будет. Ну разве что поводок придется купить, выгуливать его, мыть, шерсть вычесывать, чтоб блох не было. Так тебе-то это все в радость, ты же об этом давно мечтаешь. И спать в одной кровати будете. А что говорить не сможет, так вы же друг друга без слов понимаете. Просто сплошные плюсы. Так что я этим займусь в ближайшее время. Недели не пройдет, как прибежит к тебе твой пес лохматый, виляя хвостиком.       И тут Фудзико встала, чмокнула обалдевшего Люпена в лоб и тоже ушла.       А Люпен был в полном ауте, что очень редко с ним случалось. Ссора была привычной, повод и того привычней. Да, собственно, других поводов для ссор у него с партнерами и не было. Но вот угроза Фудзико… Шутки шутками, а блокнотик с колдовскими статуэтками и правда у нее. С Фудзико вполне станется учудить что-нибудь эдакое.       Этот разговор состоялся неделю назад. От Фудзико с тех пор никаких вестей не было.       По своим каналам Люпен выяснил, что Гоэмон отправился в Японию и благополучно туда добрался, так что о нем можно не беспокоиться.       А Дзиген… После таких ссор он или возвращался через пару дней и они оба делали вид, что ничего не случилось, или появлялся, когда Люпену требовалась помощь.       Никаких дел Люпен в ближайшее время не планировал. Собственно, они и поселились в этом уютном деревенском домике с большим яблоневым садом, чтобы отдохнуть от дела предыдущего. И в планах, вообщем-то, было релаксировать в гамаке, медитировать, смаковать виски под яблоней, и сидя на крыше, курить и любоваться звездами.       А если и Фудзико на огонек заглянет, то предаться с ней любви на свежем воздухе, в самом укромном уголке сада.       Но Фудзико не только весь кайф ему обломала, но и поселила в сердце тревогу.       Ох, Фудзико!       Люпен открыл калитку и замер. От дверей дома навстречу ему бежал пес. Большой, черный, лохматый. А в зубах у пса была такая знакомая темно-зеленая шляпа.       — Дзи-и-ген? — заикаясь, вопросил Люпен.       Пес выпустил из зубов шляпу и басовито гавкнул.       — Дзиген? — дрожащим голосом повторил Люпен. У него уже не только голос - все внутри задрожало.       Пес смотрел на Люпена настороженно и не слишком дружелюбно.       — Дзиген, ты все еще сердишься, — всплеснул руками Люпен. — Хотя теперь у тебя точно есть причины. Ты только не волнуйся!       Люпен протянул к псу руку, тот оскалился.       — Ну не сердись на меня, Дзиген, — Люпен вновь попытался приблизиться к заколдованному товарищу.       Пес-Дзиген зарычал.       Так-то Люпен собак недолюбливал. Нет, он признавал, что это умные и преданные животные. Но от этих качеств ему, как вору, выходили одни проблемы. Слишком часто собаки были сторожами и охранниками.       Но своего напарника Люпен готов был любить в любом обличьи. Только вот Дзиген то ли не помнил его в своей новой ипостаси, то ли до сих пор обижался. Люпен вспомнил исцарапанные и покусанные руки после общения с Гоэмоном, в бытность того котом. Маленькие зубки и коготки оказались весьма грозным оружием. Что уж говорить о мощных собачьих челюстях и внушительных клыках. И по закону подлости, Дзиген не превратился в милого щеночка. В сущности, он был все тем же Дзигеном: независимым, огрызающимся, и смертельно опасным. Но однажды он уже приручил его, значит, придется сделать это еще раз.       Люпен судорожно вспоминал все, что когда-либо слышал о собаках. Виски они не пьют и сигереты не курят. Любят грызть косточки, бегать за мячиком и задирать лапу на каждом углу. Да уж, эти собачьи повадки как-то плохо вязались с привычками Дзигена. Выть на луну? Это вроде волки. А еще собакам нельзя смотреть в глаза. Ну вот, это уже на Дзигена похоже. Он тоже глаза всегда прячет.       Тут Люпен, вопреки всему, уставился в собачьи глаза. Он пытался разглядеть в них что-то родное и знакомое.       А его сверхбыстрый мозг меж тем уже генерировал план по одомашниванию пса-Дзигена, его приручению и покорению. Всплыли в памяти и фантазии Фудзико про выгуливания и расчесывание шерсти. Люпен даже дополнил и развил эти фантазии, мысленно выстраивая все этапы сосуществования с собачьим партнером.       Дальнейшие пункты плана предполагали максимальное задабривание Фудзико, дабы выманить у нее заветный блокнотик и расколдовать напарника.       Может, определенные моменты из шутки Фудзико имели под собой некое основание. Люпен был совсем не прочь держать при себе напарника на коротком поводке и в минуты нежности ерошить его густые черные волосы, но минусы, на самом деле, перевешивали.       Это и бытовые неудобства, связанные как с присутствием в доме собаки, так и с отсутствием в доме Дзигена-человека. Это и проблемы досуга и общения: с собакой ни сигаретки не выкуришь, ни бутылку не разопьёшь, ни поговоришь и не поржешь. Про ущерб работе и говорить не приходится. Да и вообще, такое отношение к Дзигену было чересчур жестоким. У него и так жизнь собачья (ну по крайней мере, была, до встречи с великим вором), так теперь ещё и в собачьей шкуре.       Поэтому план Люпена включал скорейшее расколдовывание напарника.       — А, Люпен, вы уже познакомились?       — Ау-оу-э, — Люпен оторвал взгляд от собаки и в крайнем изумлении возрился на шедшего к нему от дверей домика человека.       Это был Дзиген. На двух человечьих ногах, с двумя руками, в брюках, ботинках и рубашке. Без галстука, но в шляпе. В такой же темно-зеленой шляпе, как и та, что валяется сейчас на земле возле собачьих лап.       — Прикинь, Люпен, прибился ко мне и всю дорогу рядом бежал. Ну я его покормил немного. Тут у тебя сосиски как раз были. И умный ведь какой, команды понимает. Я ему шляпу кидаю, а он ее мне обратно приносит. Что ты так смотришь? Это старая шляпа, я ее уже выкинуть хотел. Мы тут играли в саду, а потом в доме телефон зазвонил. Я ушел, выхожу, а тут ты.       Говоря это, Дзиген поднял с земли старую шляпу. Пес обрадованно завертел хвостом.       А Люпен приходил в себя.       Только что весь его грандиозный план полетел псу под хвост, чему Люпен был несказанно рад.       — Дзиген!!!       Вне себя от счастья, Люпен раскинул руки и бросился напарнику на шею. А на него с лаем кинулся пес. Он уже признал Дзигена за хозяина и счёл своим долгом защитить его от странного, в шкуре цвета опасности, человека.       Знакомиться с собачьими клыками Люпен не желал, поэтому в последний момент сориентировался, плавно обогнул Дзигена и белкой взвился ему на плечи. Дзиген охнул, но проявил отменную реакцию.       — Аппорт! — старая шляпа, брошенная сильной рукой, улетела вдаль. Пес кинулся за ней.       — Люпен! — последовала не менее резкая команда.       Люпен осторожно сполз с плеч напарника.       — Люпен, сколько раз я тебя просил не прыгать на меня. В прошлый раз ты мне спину сорвал!       — Дзиген, прости, я просто испугался.       — Испугался? И чего мне ждать в следующий раз: ты с визгом прыгнешь мне на руки при виде мыши или хлопнешься в обморок, увидев таракана?       — Мышей я не боюсь, а своими тараканами сам кого хочешь напугаю. Не злись, я не специально, просто инстинкт самосохранения.       — Да нет у тебя такого инстинкта, у тебя только один, тот, который основной.       — Ах, как же я люблю тебя… Фудзико!       — Ну вот, а я о чем.       А Люпен с облегчением расхохотался. Фудзико шутила, не собиралась она Дзигена ни в кого превращать. Милая, милая Фудзичка!       — Ах, Дзиген, как же я рад тебя видеть! А если у тебя спина заболит, то я всегда могу тебе массаж сделать.       Люпен пробежал пальцами по спине напарника.       — Не нужен мне массаж, в этот раз все обошлось, — ответил Дзиген и недовольно, даже слегка брезгливо, передернул плечами. Тактильные контакты он не одобрял.       «А пес бы вообще цапнул», — подумал Люпен и поискал глазами лохматого «друга человека».       Пес скакал под яблоней, пытаясь достать застрявшую в ветвях шляпу.       Люпен перевёл взгляд на Дзигена. Тот глядел на пса с мечтательной грустью.       — Хочешь его оставить? — осторожно поинтересовался Люпен.       — Нет, не с нашей работой,— в голосе Дзигена вору послышалось сожаление. — Отвезем его в приют, такого умного пса обязательно кто- нибудь возьмет.       Люпен вздохнул с облегчением.       — И вообще, — продолжил Дзиген, — мне Гоэмона до конца жизни хватит. Он, кстати, звонил, приезжает завтра.