Новое начало

      Дон карнаж — самый известный, властный и кровожадный пират своего времени. Его имя известно во всех воздушных просторах и вертится на языке у каждого пилота, осмелившегося подняться в небо. О его похождениях ходят легенды. Из уст в уста передаваемые в захудалых закусочных, куда постоянно заходят пилоты, которым обязательно найдётся, что рассказать. А может быть даже дополнить. Его боятся. Его остерегаются. И не зря. Кто бы не попался ему в руки, никогда не забудет эту встречу.       Но даже имея такой приличный послужной список, сейчас, стоя перед большой деревянной дверью, не в силах найти в себе силы постучать, он меньше всего походил на свою версию из рассказов. Его взгляд прикован к двери. Мысли вертятся в голове. Одновременно он хотел постучать, и в тот же момент скрыться куда подальше. Неважно даже куда. Лишь бы подальше от сюда. Подальше от этой чертовой двери и того, что за ней находится.       Он обернулся через плечо. Посмотрел на вывеску, что красовалась прямо над причалом. На ней белым мелом были выведены слова « плати и лети ». В конце причала размешался самолет, как помнил Карнаж под названием « нырок ». Возле самолета привязанный за края столбов гамак. И кому он принадлежал, Карнаж мог даже не сомневаться.       Балу — его злейший враг, сумевший выбраться из всего, что готовил для него Карнаж. Каждое его нападение на этот несчастный самолёт оборачивалось для Дона и его подопечных полным крахом, сопровождаемым потерями в рядах пиратов и техники. А медведь всегда выходил чистым и целым. Хотя если корпус усеянный следами от пуль можно было бы назвать целым. Но по сравнению с тем уроном, который он нанёс пиратом — это было меньшее зло.       Но сейчас не об этом. У Карнажа будет достаточно времени припомнить медведю за все. Но в другой раз.       Занеся сжатую в кулак руку, Карнаж уже было хотел постучать. Но замер, не доведя всего несколько миллиметров. С противоположной стороны послышались шебуршания в перемешку с голосами. Если слух Карнажа его не подводил, в чем он был уверен, то это был Балу и его бос — Ребекка Каннингем. О чем точно шёл разговор было трудно разобрать из за расстояния, что их разделяло. Но пират был уверен в том, что одна тема, которую они обсуждали касалась ремонта самолёта. Затем разговор зашёл за груз, который нужно доставить завтра. Потом они видимо сменили место разговора, так как их голоса постепенно стали затихать.       Больше Карнаж ничего не слышал.       Отстранившись от двери, перед ним снова встал выбор. Постучать или уйти? Он не хотел уходить. Ему некуда больше идти. Пиратский остров был навсегда закрыт для его персоны. И все из за банальной депрессии, что одолела его несколькими днями ранее. Она не довала ему думать. Спать. Есть. Обращать внимание на происходящее вокруг. В коллективе.       И все из за маленького медвежонка по имени Кит. Карнаж не хотел это признавать, но в этом маленьком сорванце, он видел четкое подобие того, кого он не постеснялся бы назвать сыном. Кит попал в их шайку совсем маленьким, и Карнаж чьё сердце не могло позволить оставить его на попечение критинам, боясь того, что может из него вырасти, взял полное попечительство над ребёнком в свои руки.       Несмотря на свой сомнительный род деятельности, Карнаж имел, а самое главное владел манерами, которые были присущи любому уважающему себя джентельмену. Пока ребёнок рос, Карнаж предоставил ему полный список своей разножанровой литературы для того, чтобы ребёнок с детства учился хорошо говорит. А также, чтобы его воображение было развитым и всесторонним. В отличии от многих членов его команды, у которых воображение стремится к нулю.       Ещё Карнаж не забывал уделять внимание и физической составляющей ребёнка. В понимании пирата, он должен был иметь пусть не великолепное, но достойное тело. В их образе жизни полно опасностей, и смерть буквально дышит им в спину. Себя нужно было уметь защищать. Вечерами Карнаж полностью посвещал всего себя, обучая юного медвежонка зарядке и нескольким простым, но эффективным упражнениям. А когда юный Кит подрос, и был способен держать шпагу, уроки по фиктованию так же были введены в расписание.       Поскольку Карнаж был искусным фиктовальщиком, для него было в радостью учить юного протеже всему тому, что он сам знал. А ещё больше ему нравилось наблюдать за прогрессом Кита, который с каждым уроком становился искусным бойцом. Все это грело ему душу. Он буквально таял от улыбки, которой его одаривал юный ученик, когда очередное показанное им движение получалось совершить без ошибок. Он это не признавал открыто, но глубоко внутри, он обожал такие моменты. И хотел, чтобы они были чаще.       А затем он ушёл. Сбежал вместе с ларчиком. Увёл его прямо из под носа Карнажа, который успел только осознать то, что он видит не было сном, как юный медвежонок уже убегал в недра корабля. Этот поступок был для пирата словно нож в самое сердце. Когда Кит выпрыгнул с грузового осека, Карнаж до последнего отказывался верить в правдивость происходящего. В первые в жизни он хотел, чтобы все происходящее оказалось обыкновенным кошмаром. От которого он очень скоро проснётся в холодном поту.       Но нет. Он так и не проснулся. Это был не сон. И от этого ему было ещё больнее.       Когда в следующий раз они встретились, Кит был уже в сопровождении медведя Балу и его новой начальницы Ребекки. Не передать словами, как он ненавидел их. Ведь по его мнению, они отняли у него его медвежонка. Его протеже. Его сына… и обратили против него.       Когда он уже был готов отдать приказ свои головорезам расстрелять несчастную парочку, как вдруг Кит подал голос. И Карнаж помедлил. Члены команды переглядывались между собой, мельком подглядывая на своего капитана, который раскинув уши слушал обманчивую речь. Поглощённый горем от его потери, а затем и радостью от долгожданного воссоединения, Карнаж не смог не поверить медвежонку. И хоть в глубине души он понимал, что ему врут, всё равно позволил мальчишке раскрутить его как последнего идиота. Идя на поводу собственных эмоций, он отпустил Балу с Ребеккой целыми и невредимыми.       Кит снова был с ним.       Но команда уже тогда все заметила. И уже тогда в коллективе стали распространятся не добрые слухи, которые после поражения за господство над мысом Кейп Сюзет, все больше усиливались. Все искренне считали причиной поражения — их капитана, который ведомый собственными отцовскими чувствами, будучи совершенно невнимательным, позволил предателю выкрасть рубин.       С позором проиграв почти выигранный бой, пираты были вынужденны отступить. Собрав всех кто выжил в воздушных боях против самолетов Хана, они вернулись домой. Не стоит говорить, что недовольствам экипажа не было предела. Даже осознавая с кем они говорят и в каком тоне, никто не побоялся упрекнуть капитана в провале операции. Его упрекнули в каждой смерти. Каждом сбитом самолете.       Постепенно Карнаж стал замечать в подрыве собственного авторитета среди Команды. Его угрозы больше не имели такой огромной пользы, как это было прежде. А его слово переставало что либо значить. Все это постепенно стало подводом к тому, почему Карнаж сбежал с острова пиратов. Если бы он только увидел первые звоночки надвигающейся бури в виде бунта, он бы смог это предотвратить. Он бы раздавил инициатора, решившего соперничать с ним своим ботинком. Вдавил бы его чёртово лицо прямо в землю. А всех согласных с его идеей жестоко бы наказал.       Но он плюнул на все. Все, что происходило вокруг него перестало полностью его волновать. Подавленное депрессивное состояние до основания затмило его разум. Уже во второй раз ему воткнули в сердце нож. Со стороны он был словно осколки разбитого стёкла в четных попытках пытающегося собрать себя по частям. Но каждый раз все шло не так.       Он сильно тосковал по своему медвежонку.       Очередной раз беря в руки свою шпагу, он с глубокой тоской вспоминал их уроки по фиктованию. Вспоминал счастливое лицо, улыбка которого была способна даже из такого жестокого капитана, как дон Карнаж, выдернуть на ружу доброту. Тогда он уже успел признаться самому себе о том, что он безумно скучает по нему. Будто бы часть его души была жестоко вырвана.       Пока капитан пребывал в таком состоянии, тот, кому это было на руку не упустил свой шанс. Смута среди команды уже крепко осела. Оставалось только дать знак и все свершится. Было благо, что даже среди не многих нашлись те, кто был верен своему капитану до конца. И когда прогремел бунт они преданно бились на стороне своего капитана, давая тому шанс скрыться. Сами же они покинули остров и исчезли в неизвестном направлении. Живы ли они или уже нет, карнаж не мог даже предположить. Больше он их не видел.       Теперь он стоит перед деревянной дверью ведущей в бюро, которым управляла миссис Каннингем. Он не знал куда ему идти. Больше никого и ничего у него не было, кроме этого места. Как отреагируют на его появление на пороге он не знал, но смел предположить несколько вариантов. Ни один из них не кончался для него хорошо. В основном в финале он всегда оказывался в тюрьме. Его лицо даже мысленно представило тяжёлый кулак балу, врезавшейся ему в челюсть. Он поморщился.       Но вдруг дверь перед ним стремительно распахнулась. Маленькое чудо буквально врезалось в капитана, почти сбивая его с ног. Кое как устояв на ногах, пират сделал шаг назад, опуская вниз глаза. И тут же его сердце ушло в пятки. Мысли, крутившиеся в его голове штормом, затихли.       Перед ним в таком же неописуемом шоке стоял кит. в его руках был гаечный ключ. Он был в той же зеленной заплатоной рубашке на локте с кепкой козырьком за спину. Он немного приоткрыл рот. Глаза скользят по пирату. Не в силах ничего сказать, Дон Карнаж просто наблюдал за тем, как придя в себя от потрясения, Кит развернулся и вбежал обратно в дом. — Балу! — закричал он. — Ребекка Каннингем! Сюда!       Сердце пирата словно зажали в тиски. Он чувствовал как оно сжимается. Боль была неописуема. Приложив ладонь к груди, он сжал свой китель. Именно этого он и боялся. Именно такой реакции он хотел бы избежать. Но он не мог винить Кита в том, что он так поступил. Так сделал бы любой, если бы на его порог заявился сам дон Карнаж.       Глаза постепенно становились влажными, медленно заливаясь горькими слезами. Но он не плакал. Он был достаточно мужественнен, чтобы сдержать так и рвущейся на ружу поток слез. Хоть, именно сейчас, это и давалось с большим трудом. — Карни! — прозвучал голос Балу. — Какими судьбами? Неужели ты решил одарить наше скромное жилище своим присутствием?       Балу как всегда был веселым. Саркастическая улыбка сияла на его лице, когда он подходил к пирату. — Все такой же радостный я посмотрю… — безразличным голосом сказал Карнаж. — Просто не вижу причин для грусти, когда на пороге стоят такие личности, как ты.       Из за угла показалась Ребекка. Вид ее был угрюмый. — Что тебе здесь надо? — скрестив руки на груди холодным тоном спросила она.       Осмотрев Балу, а затем и вставшую рядом с ним Ребекку, Карнаж решил не ходить вокруг да около, сразу рассказав причину его прихода. — Я хочу увидеть Кита… — в конце его голос заметно поник. — Зачем? — спросили Ребекка и Балу в унисон.       Тяжело выдохнув, явно собираясь с силами, он продолжил. Хоть он и старался это скрыть, всё равно всем было видно то, что он волнуется. Это наблюдение сильно удивило медведей. Что бы такой пират, как этот, волновался, должно было случится что-то действительно ужасное. — Я хочу извинится перед ним за все.       Балу слегка склонил голову на бок. Ребекка уже не выглядела угрюмой. Слова пирата заставили ее охладить свой пыл. Теперь ее лицо выражает задумчивость. — Но почему? — уже без улыбки спросил Балу. — За последние дни я кое-что переосмыслил. И понял то, что кит важен для меня словно сын, которого у меня никогда не было. Без него пиратская жизнь больше не приносит того удовольствия, что раньше. Я не могу без него. — Вот как — сняв фуражку пилота Балу почесал голову.       Больше он не знал, что и сказать. Для него слова Карнажа были словно из другой реальности. Он никогда бы не подумал то, что такой, как Дон Карнаж, способен на такие чувства — как любовь. для Балу Карнаж всегда был жестоким пиратом, способным только сеять хаус. А тут на тебе.       Ребекка потянула Балу за куртку. Нагнувшись и повернув голову так, чтобы ухо было направлено к ее рту, он слушал. Как он и предполагал слова пирата тронули ее. Это и следовало ожидать. Женщина, что ещё можно было сказать. Так ещё сама являющейся матерью. А слова про отцовские чувства, что вспыхнули в пиратском, никак не могли пройти мимо ее сердца.       Закончив, Балу снова встал в полный рост, внимательно уставившись на все еще стоявшего и ждущего решения пирата. Скрестив руки на груди и сделав серьезное лицо, Балу пытался всем своим видом показать всю серьезность того, что он скажет дальше. Карнаж это понял. — Хорошо, мы позволим тебе увидится с ним. Но только если он сам захочет этого! — подчеркнул Балу. — Договорились!       Дверь мастерской, в которой спрятался Кит, со скрипом отварилась, открывая вид на аккуратно разложенный по своим родным местам инструмент, и царившую вокруг чистоту. На самом деле до прихода миссис Каннингем такой чистоты, и аккуратно разложено инструмента не было и в помине. До того момента, как она приложила сюда свои руки, здесь был полный беспорядок. Инструмент был раскидан как придётся. Всевозможная грязь и следы от пролитого на пол масла, наполняли мастерскую. Теперь же все выглядело так, будто было только сто построено. Так что стоит отдать Ребекке должное — она смогла привести это место в приличное бюро.       За верстаком, что стоял по центру комнаты, сидели сам Кит и Баламут. Между ними велась беседа, о смысле которой было невозможно узнать, так как они тут же замолчали, стоило только троице пересечь порог. Их взгляды были прикованы к стоявшему за спинами Балу и Ребекки Карнажу. — Баламут, ты не возражаешь ненадолго выйти? — Что ты! — улыбаясь ответил Баламут — Конечно нет!       И он, спрыгнув со своего места, потопал в сторону выхода. Затем перешагнул порог, и свернув за угол, вышел через входную дверь на улицу. Пока выдалось время, он решил посвятить его ремонту правого двигателя, который в последнее время стал барахлить.       Балу приблизился к Киту. Тот посмотрел на него с вопросом. Балу взъерошил его волосы и добро улыбнувшись, присел на одно колено, чтобы быть с ним на одном уровне. Карнаж не слышал о чем они говорили. Только еле уловимое шептание. Его сердце очень надеялось на то, что Кит согласится с ним увидеться. Но если вдруг его решение будет отрицательным, он не будет его винить. Он целиком и полностью понимает причину.       Ей являлся он сам.       Хоть Карнажу и безумно нравилось проводить с юным медвежонком занятия, ведь именно на них он мог искренне улыбаться. В не занятий он становился своей полной противоположностью. Вернее даже будет сказать то, что он становился собой. Злым, коварным и черезвучайно самовлюбленным. Пребывая в депрессии после ухода малыша, он долго обдумывал причину такого предательства. Одна часть его мышления отказывалась воспринимать его непосредственную вину. Он постоянно пытался найти оправдания.       Но рано или поздно это должно было закончиться. В одну такую же пустую, как и предыдущие ночи, он все же признал, что был главной и основной причиной побега Кита. Если бы он только мог раньше совладать с сидевшим внутри него пиратом и усмирить его, то он бы не сбежал. Он признал и то, что был слишком жесток по отношению к медвежонку, недавая тому так нужную ему в таком возрасте теплоту и чувство любви. Чувство того, что он ему нужен.       Если бы он понял это раньше, возможно все было бы по-другому.       Тем временем Балу уже закончил разговор и подошел к пирату. Он выглядел более чем довольным. — Он согласен. — его руки вновь были скрещены. — Мы будем снаружи и если вдруг ты что-то учудишь! — лицо Балу стало чрезвычайно серьёзным, от чего даже сам Карнаж занервничал. — Мало не покажется!       Карнаж не ответил. Только покачал головой соглашаясь с озвученным предупреждением. Лицо Балу в тот же момент стало привычным, с лёгкой улыбкой. Позвав Ребекку, они вместе удалились из мастерской. Карнаж был очень рад тому, что лишние люди покинули помещение. Он очень бы не хотел, чтобы они, стоя в стороне, слушали их разговор. Это было для Карнажа слишком личное.       Переборов подступившую к рукам дрожь, Карнаж пошел вперед. Подойдя к верстаку, он уселся на освободившийся от присутствия баламута стул. Кит неотрывно наблюдал за каждым его действием. Одновременно его взгляд выражал страх, и глубокое чувство интереса. И интереса все же было больше, чему Карнаж был несомненно рад. — Привет, Кит... — начал робко пират. — Привет, Карнаж...       Голос мальчика был таким же неуверенным и тихим, как и голос капитана. До того, как прийти сюда, Карнаж репетировал у себя в голове этот диалог множество раз. Им были придуманы множества возможных ответвлений, на которые был подготовлен нужный ответ. Но теперь все будто бы забылось. Как не копался бы он у себя в голове, нужных слов найти неудовалось. — Как твои дела? — спросил Карнаж. — Все хорошо...       Было видно, что Кит был зажат в себе при каждом ответе. — А ка.... — Зачем ты пришёл? — не дав договорить, перебил Кит.       Такой простой вопрос. Но даже он смог выбить пирата из колеи. Его буд-то бы шарахнуло током. Сердце забилось чаще. Во рту словно раскинулась пустыня сахара. — Я пришел из за тебя. — выдержав небольшую паузу ответил пират. — Почему? Зачем?       Кит выглядел небывало внимательным. Он ловил каждое слово. — Хочу попросить у тебя прощения… — на выдохе произнёс Карнаж. — Что?… — С того дня как ты сбежал, все во мне пошло на перекос. Я не мог нормально спать. Есть и даже думать. Я будто бы опустел внутри.       Кит внимательно слушал не перебивая. — Я пытался найти утешения в грабежах. Но не смог. Все это перестало приносить мне то удовольствие, что я испытывал раньше. Я пытался забыть тебя, но буквально все во круг мне напоминало о тебе. Ты был везде. В каждом закоулке корабля, напоминая мне о тех временах когда мы с тобой играли в прятки. Помнишь?       Кит согласно махнул головой. Карнаж улыбнулся. То, что он все ещё помнит те времена, когда он был ещё совсем маленьким, и Карнажу приходилось откладывать все дела лишь для того, чтобы с ним поиграть, не могло не вызвать приятное тепло где-то глубоко в груди. — Спустя время проведённым в самокопании, я понял одно — я люблю тебя Кит! Люблю тебя как сына и не могу без тебя. За годы твоего воспитания, я привязался к тебе настолько сильно, что лучше я умру, чем буду твоим врагом. Так что Кит, мальчик мой, прости меня дурака, ведь если бы не я ты бы не ушёл…       Маленькая слезинка всё-таки прорвалась через его барьер. Внутри него бушевал ураган эмоций, и сдерживаться становилось все труднее и труднее. Карнаж смотрел в глаза на против. Они ничего не выражали, застыв в одном положении. В мысли забиралась противная и отвратительная своей идеей мысль. А вдруг он отвергнет его? Что если он уже окончательно видит в Карнаже только противника и не более. А его фигура как отца противна даже в теории.       Его глаза закрылись. Слез становилось все больше, как и гнетущих мыслей. Ещё немного и он не сможет держать все в себе. Закрыв глаза, он пытался хоть мимолетно, но оградить себя от этого мира и остаться на едине с собой. Ему нужно было подготовить себя к худшему исходу. Собрать разбежавшиеся мысли воедино.       Но в друг он почувствовал, как маленькие руки обвили его торс. На груди стало тяжело. Будто бы на неё положили что-то тяжёлое. И тёплое. И мокрое. Его глаза распахнулись. И тут он обомлел.       Кит обнимал его. Обнимал крепко, будто бы пират мог исчезнуть в любой момент. По помещению разносились приглушённые пиратской грудью всхлипы. Он плакал. Но почему? Неужели из за него?       Обняв в ответ маленькое тело, пират нежно прижал его к себе. Его голова легла поверх головы его медвежонка. Теперь он уже не сдерживал слёзы. Плотина уже была прорвана.       Так и сидели они вдвоем, обнимая друг друга, не находя в себе силы отпустить. Они не произнесли больше ни единого слова. Им это было не нужно. Они все понимали без лишних слов. Их действия, заменяя собой тысячи слов, говорили сами за себя. Кит обнимал так сильно, как мог. Он безумно соскучился по пирату. И это он обязательно скажет ему, как слёзы перестанут мешать. А Карнаж со всей имеющейся в его руках нежностью, прижимал маленькое тело к своей груди.       Это было началом его новой жизни. Жизни вместе с Китом. Его ждёт много новых и незнакомых ему ранее эмоций. И он не за что не упустит данный ему второй шанс и, проживет жизнь тем, кем когда-то он даже не планировал становиться. Он будет отцом.