Всмысле не конец?

      Зима. Полная луна источала блеклый свет. Снежинки, танцующие в этом полумраке. Всё выглядело, будто в сказке. Ели с ветвями в снегу, город вдалеке. Город, который никогда не спит. Но это поле в пригороде казалось удивительно спокойным и сонным.       Конец декабря. Совсем скоро Новый Год. «Неужели новогоднее чудо?» — мелькнуло в мыслях Хонджуна. Он распластался на снегу, даже не пытаясь встать, хотя был полон сил. Раны на теле ныли, из пореза в груди, между рёбер, кровоточило. Становилось трудно дышать.       Несмотря на это, Хонджун достал сигарету и закурил. Дым проникал в лёгкие. обжигая. Мужчина выдохнул облако дыма и пара изо рта. Снежинки разлетелись, но их заменила ещё большая их партия. Снег усиливался. Ещё и град. Что за отвратная погода.       Мужчина чувствовал, как невесомые крупицы падали на его лицо и шею, приятно охлаждая кожу после битвы. Он смотрел на луну и улыбался. Он не пытался встать и идти подлечиться. Он просто не хотел так жить дальше. Единственным выходом казалась смерть, а её уж Хонджун не боялся. Очередная порция дыма вылетела из его рта.       Павший боец покашлял кровью, и дышать стало совсем трудно. В теле начала появляться лёгкость. Хонджун мягко и счастливо улыбнулся. Ему нравилось это ощущение. Спина больше не ныла, плечи освободились от тяжести ответственности. Он больше никому ничего не должен. Со спокойной душой он сделал последнюю затяжку, закрыл глаза и погрузился во мрак с умиротворённой улыбкой на лице.

***

— Ну ёпта… — Хонджун открыл глаза и тяжело простонал. Он уже обрадовался, что все проблемы закончились, что он свободен. Но нет. Он лежал на незнакомой койке, из окна ему в лицо светило солнце. Рядом была тумбочка со стаканом воды и колокольчиком. Портсигара мужчины не было видно. Больше в комнате не было ничего. Только голые деревянные стены, тумбочка, койка с Хонджуном и окно с крепким стеклом.       Он лежал голый, лишь в какой-то безразмерной ночнушке. Все его раны были обработаны и перевязаны. Бинты на груди жалобно скрипели при каждом вдохе и выдохе. Мужчина дрожащей рукой взял стакан и выпил всю воду залпом. На вкус и запах обычная. Без яда. Хонджун разочаровался ещё сильнее. Уже от нечего делать он взял колокольчик и позвонил.       В коридоре послышался стук каблуков. Шаги были строгими, чёткими, довольно быстрыми. Хонджун сразу их узнал, и в его голове пронеслось «да ну, блять…», но так же он обрадовался. Хоть что-то интересное в этой жизни. Зазвенела связка ключей. Щёлкнул замок. Дверь с отвратительным звуком открылась. — Ну, капитан, хочу сказать, что ты живучая тяжёлая тварь. Ты с какого перепуга остался лежать то? Чё, помереть, как доблестный герой захотел? — Сонхва с гневной тирадой зашёл в комнату и вплотную подошёл к больному. Он наклонился к его лицу и схватил за щёчки, как маленького ребёнка, — а вот хуй тебе. — Да не ори, блять… — Голова Хонджуна раскалывалась от криков противника. Подбитого бойца даже не смущало то, как его бесцеремонно щупают за лицо, — ты нахуй меня спас?.. — Ты серьёзно?! Я без тебя никак с этими ебанатами не проживу, они тупые, как куклы блять, — Сонхва продолжал рассыпаться в ругательствах. Он бесцеремонно стянул больничную рубашку с мужчины и быстро осмотрел все раны. Из сумки Сонхва достал и положил на тумбу комплект одежды, похожей на его, но в других оттенках, — да, кстати, домой ты не вернёшься, будешь здесь жить. Мне вообще похуй, что там у тебя. Служба, хуюжба. Там с тобой плохо обращаются.       У Хонджуна кружилась голова от резких движений и множества слов. Но фраза «домой ты не вернёшься» его обрадовала. Теперь ему не нужно было батрачить на страну, которая только и делала, что воевала. Мужчина улыбнулся и протянул руку своему «спасителю», вызвав у того ступор. — Ты серьёзно соглашаешься? — Неуверенно пожал руку Хва. Он не ожидал, что его давний «враг», являющийся просто человеком той же должности, но в другой стране, согласится бросить своих работодателей. — Да они мне — как хуй в говне. Задрался у них работать. «Сражайся» «иди с Сонхва на битву» «пока его не убьёшь, работать не перестанешь». Ну Сонхва ёпта, зачем они мне? — Хонджун просто высказывал накопившееся за всё время службы. Ему было всё равно, что он высказывал всё тому человеку, которого должен был убить на протяжении пары лет, — так они ещё и семью не давали заводить. А я хотел готовить своим будущим детям и жене! Ненавижу этих блять… Совсем очумели со своими войнами. — Значит будешь готовить мне обеды, — рассмеялся Сонхва. Он протянул ему портсигар, погладил Кима по голове и вышел из комнаты, бросив последние слова и дав возможность мужчине одеться и успокоиться, — с прошедшим Новым годом, кстати. С первым января. — И тебя, — Хонджун не до конца осознавал, что случилось. Но в душе становилось тепло. Он закурил. И правда новогоднее чудо.