Выбор

Она совсем не понимает, что должна к нему чувствовать. Человек, который поймал её цепью, как животное ловят верёвочной петлёй, и тащил её, кричащую, по земле; человек, который не дал ей упасть в зале совета; человек, который подставил ладонь под клинок, предназначенный ей; человек, который убил для неё её врага... Который закрыл ей уши руками, когда шум чужих мыслей в её голове стал невыносимым. Так, конечно, их не заглушить, но ей почему-то и правда стало легче. Этот человек. Чёрные одежды, чёрная маска, закрывающая рот и нос, длинные волосы, цепь, намотанная через грудь наискось. Немая тень за её плечом. Он рядом много лет, и, наверное, ничего удивительного, что он научился угадывать, когда жреческий транс причиняет ей страдания. Он захватчик, убийца, воин армии, ворвавшейся в Иарк и разметавшей её прошлую жизнь, как горсть сухих листьев. Если бы не он, она сейчас жила бы с Ынсомом где-нибудь далеко, в тихом спокойном месте. Не верховная жрица Асадаля, не мать племени Вахан, просто ещё одна безымянная варварка. Она была бы счастлива. Не слышала бы голосов. Никогда бы не попала в Асадаль. Нируха, будь то вождь или жрец, для подданных неприкосновенен. Жрица — не женщина, царь — не мужчина. Даже приближённые и служанки держатся на расстоянии, ждут, когда она коснётся их первой. Когда Дути ещё была ребёнком, Таня обнимала её, брала на колени. Возможно, из-за этого ей так нравилось проводить время с маленькими рабами в мастерских Асадаля — нируха воплощённое милосердие, так шепчутся на улицах, она врачует язвы нищих, баюкает сирот. Знали бы они... Таня понимает: рано или поздно вопрос продолжения священной линии Аса Шин будет поднят. Пока что Тагон думает, что Таня уступит Сайе, и не вмешивается. Она делает всё, чтобы найти Ынсома, но даже если не брать это в расчёт, Сайя никогда не был вариантом — как раз из-за того, что он бенетбеот Ынсома, его брат-близнец. Смотреть на его лицо иногда бывает и мучением и утешением, но гораздо чаще просто мучением. Однако Янча — другое дело. То, что известно, не вызывает страха, то, чему ты успел дать имя, навеки им связано — а Таня уже знает всё о Янче. Она знает его цепи, больно обвивающие щиколотку, она знает его ладонь, ловящую её плечо, она... она хочет, чтобы он снова закрыл ей уши руками. Это странно интимный жест — особенно учитывая его недобровольный обет молчания, который Тагон объявил наказанием за некий проступок. Как Янча не лишён способности говорить, невзирая на маску, так и Таня не перестанет слышать мысли, несмотря ни на что. Под маской у него мальчишески красивое лицо и ямочки на щеках. Возможно, Янча тоже успел дать ей имя, там, в глубинах своего разума. Он почитает Таню, но не боится, и, как ни странно, в каком-то смысле с ним ей легче, чем почти с кем угодно. Определённо легче, чем с соплеменниками, — остатки племени Вахан изменились не в лучшую сторону, а Янче в этом смысле нечем удивить её. С Сайей Таня всегда держится настороже, как бы он ни пытался ей угодить. Дути преданна безоговорочно, но совсем ещё юна, и Таня помнит её ребёнком, а это накладывает отпечаток. Есть, конечно, жрицы... но это не то. Ещё был Мубэк. Тане его не хватает. Вечером Таня отпускает служанок, устраивается на постели. Ложе широкое, заваленное мехами и тонкими покрывалами, бронзовые курильницы источают дымок. Пахнет фруктами и цветами. Покои нирухи ничем не уступают царским. Таня смежает веки и позволяет себе немного подумать... представить. У мужчины в её фантазии костяные и бронзовые бусины в волосах и очень широкие плечи. Крупные ладони скользят снизу вверх, забираются под платье, задирая его до подмышек. Так же медленно скользят обратно, обводя, обрисовывая, запечатлевая. Почти целомудренно, не пытаясь сжимать и играть, — просто движение... Таня обмирает, кусает губы. Воображение рисует тяжесть тела, жар, исходящий от кожи. Твёрдое прикосновение тёплого и влажного члена к её животу. Удовольствие — не рисует, в этом нет нужды. Она дрожит от накатывающего возбуждения. В Иарке Таня вместе с другими девушками бегала к маленькой тайной заводи — подсматривать за купающимися парнями. Хихикающие подружки глазели на Дальсэ, самого красивого парня среди Вахан, а Таня, понятное дело, следила за Ынсомом. Парни с той же целью приходили к водопаду, и девицы точно знали — где раздеться, как встать, чтобы выглядеть как можно лучше... Игра с хорошо всем известными условиями, одобренная старшими, невинная по своей сути. Здесь, в Асадале, всё устроено сложнее, правил больше. Но и здесь — никто не скажет ни слова, если нируха возьмёт себе стража в постель. Никто не осудит. Это будет всего лишь ещё один способ, которым Янча ей служит. Аса Рон, говорят, перебрал всех хорошеньких служанок при храме. У Аса Сакан в молодости было трое мужей. Даже если Тане не удастся найти Ынсома, у Сайи никогда не будет ни шанса.