Море внутри

      Сэм тихо открыла калитку и тут же была облаяна бросившимся к ней на встречу Бароном, вечно грязной и очень дружелюбной дедушкиной собакой.       Сэм внутренне сжалась. Если пес не на привязи, значит, мама уже проснулась.       — Тише, Барон, — казалось, собака от радости готова чуть ли не запрыгнуть на Сэм. — Иди на место! На место, кому говорят!       Совершенно не слушая никаких команд, Барон стал на задние лапы, положив передние на грудь Сэм. Та машинально погладила пса, но тут же отдернула руку.       — Как же ты линяешь! — к пальцам пристала грязновато-рыжая шерсть, одежда тоже была безнадежно испорчена. — Фу, еще и воняешь! Надо будет взять тебя с собой, когда пойдем купаться.       — Но это будет не скоро, — мама появилась из-за высокого куста, на котором огромными шапками росли красивые белые цветы, названия которых Сэм не знала, — потому что вы наказаны, барышня. Где тебя носило? Ты хоть представляешь, как я испугалась? Уже собиралась будить деда и идти на твои поиски!       — У меня заболела голова, так что я решила пройтись по свежему воздуху.       Сэм чувствовала себя ужасно из-за того, что пришлось врать маме. Без крайней необходимости она старалась этого не делать, хватало уже постоянных утаиваний о ее способности видеть судьбы других людей. И зачем она только согласилась пойти с близнецами на побережье?       — Ну-ка подойди! — приказала мама, недовольно поджав губы. Сэм сразу поняла, злится. Причем, сильно. — Дай лоб потрогаю… О, только не надо смотреть на меня этим виновато-невинным взглядом. Я захожу в твою комнату, а кровать пустая. Да я чуть с ума не сошла от беспокойства. Напридумывала себе всякого…       — Мам, но со мной же все хорошо, — робко произнесла Сэм. — Ну что со мной могло случиться? Я же тут, на тропинке была.       Мама посмотрела на нее очень долгим взглядом, а затем тяжело вздохнула:       — Вот будут у тебя дети, тогда и поймешь, что это такое, — ее прохладная рука легла на лоб Сэм. — Быстро в дом, надо померить температуру. Лоб-то горячий. И сними эту одежду, давай-ка поживее.       Сэм подчинилась, про себя заметив, что мама стала всё больше походить на бабушку, как в манере речи и интонациях, так и в пристрастии поворчать.       Она пошла в свою комнату, разделась и легла в кровать, чувствуя сильную слабость и головокружение. Продолжая ругаться, мама принесла градусник и снова ушла, забрав с собой грязные вещи.       — Если тебе стало плохо, нужно было сказать, — отчитывала она Сэм, вернувшись. — Это надо додуматься пойти на прогулку, чтобы проветриться!       Сэм слушала вполуха, уже понимая, что мама ее простила, хотя наказания избежать все равно не получится. К счастью, мама не знала об истинной цели прогулки, иначе последствия оказались бы весьма плачевными. Головная боль и жар от путешествия в мир судеб оказались как нельзя кстати.       В детстве Сэм могла подолгу пользоваться своей способностью, но, чем старше становилась, тем быстрее сокращалось время безболезненного пребывания в чужом мире. Как в «Хрониках Нарнии», где персонажи, повзрослев, уже не могли попасть в волшебную страну, так и Сэм чувствовала слабеющую связь с нитями судьбы. Она догадывалась, что когда-нибудь и вовсе перестанет их видеть, но надеялась до этого момента отыскать предначертанного ей человека.       Сегодня она заглянула в мир красных нитей судьбы всего на минуту, а уже лежала в такой страшной головной болью, что даже боялась пошевелиться. Раньше она была там хозяйкой и госпожой, теперь же стала посторонней, которой дозволено лишь мельком увидеть происходящее внутри, заглянув в крошечную щелочку между реальностью и алым измерением.       И Сэм вдруг с необычной ясностью осознала, что тот мир отторгает ее.       У нее поднялась температура, поэтому мама дала Сэм лекарства и оставила спать. В школу Сэм не пошла, хотя слышала, как Джун звенел в новенький звонок на велосипеде и звал ее выходить. Наверняка перебудил всех тех, кто еще не успел встать.       Должно быть, кто-то все же сказал братьям, что она заболела, потому что крики и надоедливый звон быстро стихли, и Сэм провалилась в беспокойный сон.       Она сидела берегу. Вокруг красота, в воздухе сладко пахло ночными цветами, а в обманчиво спокойных темных водах меланхолично плавало бледное отражение луны. Откуда-то из темноты донесся далекий перебор гитарных струн и чей-то тихий смех, но через мгновение все опять затихало.       Сэм вытянула грязные голые ноги так, чтобы касаться кончиками пальцев холодной воды. Ей было сложно поверить, что такое спокойствие и невинность существовали с ней в одном мире. И она, конечно же, не поверила, потому что знала, что находится во сне, а в этих тихих с виду водах обитают чудовища.       По ее лицу, словно ящерица по камню, пробежала улыбка. Сэм провела рукой по коротким мокрым волосам, стараясь немного успокоить странное чувство, заполняющее ее изнутри так сильно, что вот-вот растянет кожу и вырвется наружу.       — Выходи, — тихо позвал она, будучи уверенной, что ее услышат. Но ответа не было. Никто не появился.       Показалось или все-таки нет? Как будто кто-то молчаливо наблюдал за ней из-под воды.       Сэм подняла лежащий рядом камень и сжала так сильно, что его острые края оставили на ладонях красные отметины. Эта боль показалась ей настолько яркой и настоящей, что сон на секунду смешался с реальностью, и в этот судьбоносный миг она размахнулась и бросила камень в воду.       Внутри все сжалось от страха и невыносимой тяжести, словно ее придавило деревом, но за тихим всплеском, с которым камень упал в море, ничего не последовало. Лишь небольшая рябь на воде.       Проснулась Сэм после обеда, голова по-прежнему болела, но температура вроде как спала. Рядом на подушке лежало влажное полотенце, сложенное в несколько раз. Видимо, бабушка делала ей компресс на лоб, который благополучно слетел, пока она ворочалась с бока на бок.       Хотелось пить, поэтому она встала и на ватных ногах пошла на кухню, откуда доносились тихие голоса.       — Ой, Сэмми, — бабушка тут же кинулась к внучке. — Ты чего встала-то?       Сэм состроила такое лицо, как будто попробовала кислой каши. Она терпеть не могла, когда бабушка или кто-либо еще ее так называли.       — Пить захотелось.       — Надо было сказать, — женщина, держась за спину и причитая, пошла к столу, чтобы взять графин. — Иди ложись, не расхаживай при гостях в панталонах.       — Ну, бабушка! — на щеках Сэм выступил румянец.       Сидящая тут же соседка, бабуля Квон по прозвищу Свистуха, издала звук, похожий на кашель старой кошки. Это у нее был такой смех.       — Да чего я там не видела, — она махнула рукой, и голос ее показался Сэм таким насмешливым, словно старушка действительно перевидала на своем веку целую роту таких же тощих девчонок, как она. И все поголовно были одеты в трусы и майки. Поэтому теперь ее абсолютно точно ничем не удивишь.       — Не смущай мне ребенка, — бабушка в шутку замахнулась на подругу тряпкой, и та снова разразилась кошачьим кашлем. — А ты марш в кровать!       Сэм вернулась в комнату, и следом за ней зашла бабушка со стаканом воды в одной руке и градусником — в другой.       — Как ты себя чувствуешь?       — Вроде получше, только голова болит, — призналась Сэм, забирая у бабушки градусник и засовывая его подмышку. — Завтра уже могу идти в школу.       Сэм не давало покоя то, что фотоаппарат ее брата до сих пор находился у Юми. Оставалось надеяться, что братья Пак сдержат обещание и заберут его у девушки.       — Где это видано, чтобы дети так рвались учиться? — бабушка с подозрением посмотрела на Сэм. — Тем более, завтра выходной. Неужто у тебя мальчик какой появился?       — Ну, бабушка! — воскликнула Сэм.       — А что? Разве я что-то не то сказала?       Сэм молча протянула ей градусник. Бабушка быстро взглянула на него и встряхнула, сбивая показания.       — Температуры нет, — заключила она. — Кушать хочешь?       — Неа,       Сэм отпила воды из стакана и аккуратно поставила на прикроватную тумбочку. Руки немного тряслись.       — Ладно, тогда отдыхай. Я пока позвоню твоей маме на работу, а то она беспокоится.       Удобно устроившись на кровати, Сэм натянула тонкое одеяло до самого носа.       — А дедушка где?       Женщина поджала губы:       — На рыбалку пошел.       — Значит, у нас сегодня будет рыба?       — Да какая там рыба! Какая вообще может быть рыбалка, когда вспышки на солнце? Кстати, и у тебя температура и головная боль тоже из-за этих вспышек, я так Ванде и сказала. Такая маленькая, а уже такая чувствительная. Вся в отца, тот тоже чуть буря какая магнитная или изменение в погоде, так сразу помирать. Одинаковые вы.       Бабушка вдруг замолчала. Сэм решила, что она не хотела развивать тему, в чем еще отец и дочь могу быть одинаковыми. Сэм знала, как бабуля ненавидит отца, ведь тот избивал ее любимую дочь. Никакой симпатии к бывшему зятю она не испытывала.       — Викторина начинается! — крикнула откуда-то из коридора Свистуха, и бабушка, охнув, побежала на кухню.       Ее главным развлечением, помимо сплетен и просмотра тягомотных по мнению Сэм дорам про любовь, месть и игры богачей, были телевикторины.       Сэм закрыла глаза, в висках пульсировало. Она попыталась отстраниться от посторонних звуков, громкой песни насекомых за окном, тихо работающего телевизора на кухне, разговоров и смеха двух женщин, смотрящих его. На мгновение ей это удалось, и вместо всего этого Сэм вдруг услышала плеск волн, бьющих о каменистый берег.       Ладонь кольнуло. Не сильно, но весьма ощутимо. Сэм открыла глаза и удивленно уставилась на красную отметину от камня на ладони, точно такую же, как во сне. Она несколько раз сжала и разжала ладонь, чтобы проверить, реальна ли боль.       Реальна.       Боль была реальна. И тот сон тоже.       Сэм резко села, ее трясло от сделанного только что невероятного открытия. Сон оказался реальным. Но что это значит? Ей не у кого было спросить, не с кем поделиться.       Она впервые испытывала и страх, и возбуждение одновременно. Сэм хотелось вскочить и куда-то бежать, чтобы ветер свистел в ушах и немного остудил горячую голову.       Кто-то послал ей этот сон. Кто? Зачем? Чтобы напугать или предупредить? Комната как по волшебству снова наполнилась привычными звуками, теперь кажущимися слишком громкими. Даже тиканье часов над письменным столом старшего брата начинало раздражать.       Возможно, у Сэм просто разыгралось воображение. Она начинала все больше склоняться к тому, что ошиблась. Скорее всего, во сне она слишком сильно сжала кулак и оставила ногтями отметины на ладони. Или виной всему те самые вспышки на солнце, о которых рассказывала бабушка. Это из-за их таинственного влияния Сэм приснился слишком реалистичный сон, такой подробный, что запомнился до мелочей.       Сэм все думала, думала. Как же ей поступить? Где искать ответы? Сначала ей пришло в голову попытаться заснуть, ведь была вероятность, что сон-послание, если это все же был именно он, повторится, но страх перед неизвестным оказался сильнее. Она не могла уснуть до самого вечера, пока к ней не пришел Пак Джин, чтобы передать домашние задания.       След на ладони к тому времени уже исчез, так что Сэм начала все больше подозревать в случившемся ранее горячечный бред или слишком бурно разыгравшуюся фантазию.       — Вот, держи, — Джин быстро передал ей фотоаппарат, когда мама Сэм вышла из комнаты и оставила друзей одних поболтать. — В целости и сохранности. Кстати, Морской Огурец передала тебе, чтобы выздоравливала быстрее.       — Кажется, она на тебя запала, Джин.       — Не говори ерунды!       — Ничего это не ерунда, — обиделась Сэм.       — Если уж Морской Огурец на кого и запала, то на Пак Джуна. Она так растерялась, когда за фотиком пришел я.       — Разве его забрал не Джун?       Сэм быстро положила фотоаппарат на место, в первый ящик письменного стола старшего брата, и наконец смогла вздохнуть с облегчением. Одной проблемой стало меньше.       — Да он только языком молоть умеет, складно у него это получается, убедительно, так что и не поспоришь. Но воплощать его гениальные планы в жизнь приходится мне. Да и с девчонками… он не особо ладит.       — Ну, тогда спасибо тебе.       — Не за что, — Джин нетерпеливо поерзал на стуле, у него явно была какая-то новость.       — Так, я же вижу, как тебя распирает, — покачала головой Сэм. — Давай, выкладывай, что там у тебя.       Джин издал свист, похожий на тот, что издавали ныряльщицы, но гораздо тише и радостнее.       — Морские дети теперь будут ходить с нами в школу, — было заметно, что Пак Джин готов хлопать в ладоши от переполняющего его радостного возбуждения. На его лице расцвела та самая улыбка, являющаяся явным признаком приближающейся беды.       Сэм восторга друга не разделяла.       — В смысле? Так они же и так ходят с нами в школу. В чем сенсация-то?       Улыбка младшего Пака стала шире, острее.       — А сенсация в том, что они будут ходить туда каждый день, а не только на экзамены!       От этой новости Сэм даже немного растерялась и не сразу нашлась, что сказать. Морскими детьми в школе называли учеников из религиозной общины «Дети моря», располагающейся в лесу, на северной стороне острова. Там у этих странных людей, которых бабушка Сэма называла фанатиками и сектантами, было обустроено свое хозяйство, так что они крайне редко покидали общину и до сих пор жили очень замкнуто, уединенно. Так что морские дети проходили обучение «на дому» и в школе появлялись только во время экзаменов.       — И это точно?       — Ага, сегодня объявили, — подтвердил Джин. — Уже и по классам распределили. В нашем будет трое.       Сэм прекрасно понимала, что это означает. Теперь в школе кроме парагвайцев и горцев появится третья сила, способная перевернуть игру и полностью ее изменить. К кому примкнут морские дети? Или предпочтут нейтралитет? Кто первый сможет заполучить их дружбу или запугать настолько, что те станут на их сторону?       Перед мысленным взором Сэм предстали потирающие ручки от нетерпения близнецы Пак, она догадывалась, какими неприятностями это грозит в будущем. И в то же время немного предвкушала. Не неприятности, конечно. Предвкушала знакомство с морскими детьми, которых до этого ей удавалось видеть лишь мельком. Они всегда вызывали в Сэм неподдельный интерес.       Она знала, что члены общины верят в существование Морского Владыки, бога всех морей, безжалостного, мстительного и, судя по легендам, очень падкого на прекрасных женщин. Они поклонялись этому богу и считали себя его потомками. Сэм побаивалась этих людей, а при встрече старалась избегать, как учили ее мама с бабушкой, и все же ее притягивала их загадочность. «Дети моря» словно хранили какой-то секрет, а в секретах Сэм Ли кое-что понимала.       В конце концов, разве существование похотливого морского бога может казаться таким уж невероятным человеку, который видит чужые судьбы? Она по-своему симпатизировала детям из общины, поэтому заранее сочувствовала им, ведь для них о спокойной жизни в школе и речи не шло.       — Вы с Джуном уже что-то придумали, верно?       — Так, ничего особенного, — уклончиво ответил Пак Джин.       — Ну, рассказывай.       Она уже понимала, что идея друзей ей явно не понравится.       — Да нечего еще рассказывать! Нечего! Надо сначала посмотреть, что они из себя представляют, а потом уже что-то думать.       Сэм не поверила ни единому слову Джина. Хоть и звучали они вполне логично, да только логика не в стиле близнецов Пак.       — Хорошо, неужели про них совсем ничего неизвестно? — Сэм решила зайти с другой стороны. — Ты говорил, что в нашем классе будет трое.       — Два парня и девчонка.       — Девчонка? — изумилась Сэм.       — Ее зовут Шалла, кажется.       — Не помню, чтобы видела среди морских детей хоть одну девочку.       — Вот и я о том же! Шалла, — Джин мечтательно закрыл глаза. — Словно имя принцессы. Наверняка прятали от нас все это время свою красотку.       Сэм хотела что-то ответить, но в комнату вошла мама и стала бесцеремонно выпроваживать Пак Джина, ведь дочке нужен отдых. Сэм была ей за это даже благодарна. Ей действительно требовалось время, чтобы привести мысли в порядок.       Даже ложась спать, она продолжала размышлять о неожиданном решении людей из общины отправить детей в школу. Как ни посмотри, а это было довольно необычно и странно вот так посреди года переводить их с домашнего образования. К чему такая спешка? Неужели нельзя подождать?       По мнению Сэм, намного легче вливаться в коллектив и учебу именно с начала года. С другой стороны, в ситуации морских детей это уже не имело особого значения, потому что им в любом случае придется столкнуться с определенными сложностями, учитывая недоверие и презрение, вызываемое у многих членами загадочной религиозной общины.       Плюс, братья Пак явно не собирались облегчить жизнь несчастным новичкам, так что впереди намечалась серьезная стычка между парагвайцами и горцами за то, к кому примкнут ученики из «Детей моря».       Сэм вздохнула и перевернулась на другой бок. Она заранее жалела ту троицу, которую распределили в их класс. Джун и Джин им спуску не дадут. Сэм, хотя и была не прочь поучаствовать в разборках с горцами, все же не очень любила конфликты, поэтому надеялась, что эти морские дети окажутся благоразумными и присоединятся к парагвайцам. Так будет лучше для всех.       С этими мыслями Сэм и уснула, так и не вспомнив свои переживания о подозрительно реалистичном сне, слишком уж ее впечатлила рассказанная Пак Джином новость.       Утром Сэм честно покопалась в памяти, но так и не смога точно определить, снилось ли ей что-то эдакое ночью или нет. Скорее всего, нет, иначе она бы запомнила.       Выходные тоже прошли спокойно, ни снов наяву, ни каких-либо приключений, только работа по дому, помощь бабушке в огороде и домашние дела. Гулять Сэм не пустили, на рыбалку с дедом тоже, она была наказана. Причем, одним только домашним арестом дело не закончилось. Помимо этого, Сэм на неделю лишили велосипеда.       Мама всегда строго относилась к наказаниям, и никогда не разбиралась, кто из детей первый начал драку, кто кого довел до слез или сломал чужую вещь. Доставалось сразу обоим, причем неслабо. И никакой плач, мольбы или уговоры на нее не действовали. Если сказала, что нельзя, значит — нельзя, решения своего она никогда не меняла. И любые попытки искать заступничество у бабушки с дедом оказывались бесполезными. Проще смириться и принять родительское наказание, даже если ты ни в чем не виновата.       Лишение ребенка велосипеда за какую-то провинность — довольно распространенный вид наказания на острове Мокчон. И довольно действенный, потому что другого вида транспорта, кроме велосипедов, у людей попросту не имелось.       На Мокчоне не было ни автобусов, ни такси, а личные автомобили имелись только у трех человек, включая мэра. Зато жители могли похвастаться весьма обширным автопарком сельскохозяйственных машин, еще были несколько пожарных, машин скорой помощи и полиции. Правда, состояние последних оставляло желать лучшего, так что даже полицейские предпочитали пользоваться велосипедами, благо, остров Мокчон входил в рейтинги самых безопасных мест страны, уровень преступности здесь был крайне мал.       Практически полное отсутствие авто явно благотворно влияло на экологическую ситуацию острова, и жители гордились уникальной природой Мокчона. Но преодолевать огромные расстояния даже на велосипеде довольно утомительное занятие. А Сэм по собственной глупости оказалась лишена велосипеда на целую неделю, так что до школы ей предстояло добираться пешком.       В понедельник бабушка как обычно провожала ее в школу, потому что мама уезжала на работу на полчаса раньше.       На двери сарая, в котором хранились велосипеды, висел до нелепости огромный замок. Один вид этой махины казался Сэм оскорбительным, но винить она могла только себя. Утешало лишь то, что это всего лишь цветочки по сравнению с ее реальным проступком, о котором мама, к счастью, так и не узнала.       — Удачного дня, — напутствовала бабушка. — Будь осторожнее.       — Да что со мной может случиться? — махнув на прощание, Сэм пошла в школу.       Мимо нее, громко хохоча, пронеслись на велосипедах братья Пак.       — Доброе утро, госпожа! — крикнул один из них бабушке, та попыталась нахмуриться, но все же не удержалась и улыбнулась энергии близнецов.       — Увидимся в школе, Сэмми! — второй пролетел совсем рядом с Сэм, подняв клубы пыли.       — Я же просила не называть меня так! — разозлилась Сэм. — Пока, бабуль, — она поправила лямку школьной сумки и побежала вдогонку.       Из распахнутой калитки заливисто лая выскочил Барон и со всех лап погнался за велосипедами. Бабушка только сердито топнула ему в след, потому что знала, пес умный, сам вернется. Главное, чтобы не набедокурил на чьем-нибудь участке и не опорочил честь соседских собак.       Какое-то время Сэм видела перед собой полинявший зад удаляющегося Барона, но потом тот свернул куда-то в совершенно другую сторону, то ли учуял что-то, то ли услышал. Дальше она бежала одна.       Джун и Джин поджидали Сэм возле Якоря, что-то оживленно обсуждая. Когда она подошла к ним, оба сразу же замолкли, как будто разговор шел о ней. Но Сэм хорошо их знала и догадывалась, друзья говорили не о ней конкретно, а о чем-то, что ей точно не понравится.       — Надолго наказали? — первым делом поинтересовался Джин.       Близнецы явно все поняли, как только увидели Сэм, выходящую из дома без велосипеда, поэтому доехали до Якоря, как обычно делали в подобных случаях, и ждали ее прихода.       — На неделю.       Пак Джун присвистнул:       — Нехило. Значит, будем каждое утро встречаться здесь и отвозить тебя в школу.       — Хорошо, — согласилась Сэм.       Она задумчиво поскребла ногтем ржавое веретено якоря, одиноко стоящего в высокой траве. Этот огромный корабельный якорь из кованого железа, напоминающий о тех временах, когда в прибрежных водах острова Мокчон хотели сделать кладбище старых кораблей. К счастью, этого не случилось, и теперь он был излюбленным местом для встреч парочек, а еще служил незримой стеной между Тихой горой и Парагваем.       Дедушка Сэм служил в бригаде морской пехоты военно-морских сил страны и как-то рассказывал ей, что это Якорь Роджерса, потому что у него характерные большие рога и заостренные лапы. Или, наоборот, заостренные рога и большие лапы. Сэм не знала, что именно в якоре называют лапами и рогами, поэтому подозревала, что дед все напутал, ведь и лапы, и рога бывают у животных, но никак не у якорей. И все же ей всегда было интересно, как можно дотащить такую громадину до середины острова и, главное, для чего.       — Залезай ко мне, — Джин похлопал по багажнику своего нового, ярко-синего велосипеда, выведя Сэм из раздумий.       Она послушно села, и ребята поехали в школу.       — О чем разговаривали? — все-таки решилась спросить Сэм.       — Да так, есть одна идейка, — Джун старался ехать рядом с ними, но постоянно вырывался вперед. Он всегда злился из-за того, что брат ездил слишком медленно. — Не уверен, что ты захочешь поучаствовать.       — Ага, ты и так наказана.       — Из-за вас, между прочим! Так что рассказывайте, а я уже решу, буду ли участвовать в вашей «идейке» или нет.       Прошло всего несколько дней после провала прошлой затеи близнецов Пак, а они уже сгенерировали что-то новенькое.       — Да тут сестрицу нашу мама сегодня поведет к шаманке в общину, чтобы та типа погадала Пак Минчжу. Хочет ее замуж удачно выдать, ха! Та брыкается, кричит, что не пойдет никуда. Умора! — расхохотался Джун. — Ты бы слышала!       Сэм знала о мудан, шаманке, живущей в общине «Дети моря». Бабушка вместе со Свистухой часами сплетничали об этой женщине. Вроде как она первая жена бывшего главы общины, после рождения ребенка открывшая в себе дар общаться с духами, из-за чего была вынуждена оставить сына и мужа, и покинула остров, чтобы следовать таинственному зову. Она отринула дорогих людей, уплыла с Мокчона, и никто не посмел ее остановить.       Несколько лет назад она вернулась. Бабушка говорила, что та женщина просто ни у кого не спрашивая, заняла небольшой свободный домик на окраине территорий общины, даже не повидавшись с мужем и сыном. Теперь она жила там как ни в чем ни бывало, принимала клиентов, гадала, проводила всякие обряды, вроде очищения душ людей, погибших в море, выступала на праздниках.       — Сейчас модно чуть что к этой мудан обращаться, — сообщил Пак Джин, пытаясь объехать камень, оказавшийся на его пути. — На работу погадать, на любовь, на результаты экзамена, здоровье. Ты знаешь, наша мама по всей этой фигне с ума сходит.       — Моей бабушке такое точно понравится, — заметила Сэм. — Может быть, она и сама сходила бы к мудан, но только любви у нее уже не предвидится, со здоровьем и так все понятно, а работа… она на пенсии уже несколько лет. Если только маму сводить попытается, да только попробуй ее уговори, не пойдет ни в какую.       — Минчжу тоже не хочет, психует, хотя все равно нашу маму не переспорить, она…       — Тссс! — Джун резко заставил брата замолчать.       Велосипед с двумя пассажирами вильнул в сторону.       — Блин, Джун! Напугал! Ты… — Начавший возмущаться Джин неожиданно умолк.       Сэм выглянула из-за спины друга, ей было интересно, что же такого необычного увидели братья. Представшая перед ней картина на самом деле оказалась довольно впечатляющей.       Впереди шли дети, в которых безошибочно угадывались новички из общины. Все в темно-синих брюках и белых рубашках с коротким рукавом, с одинаковыми школьными сумками, перекинутыми через плечо. Одинаково босые. Ни один из них не носил обуви, и это всегда больше всего поражало Сэм в «Детях моря». От одного вида этих голых пяток ей становилось не по себе, словно она ворвалась к кому-то в душ и увидела то, чего видеть не следовало. Слишком откровенное зрелище. Эти ребята казались до неприличия беззащитными и ранимыми.       Идущая впереди разношерстная компания почему-то напомнила персонажей Марка Твена, они как будто отправлялись в путешествие на поиск приключений. Их было человек четырнадцать. Шли парами или по трое, переговаривались, смеялись. С виду вроде как обычные школьники. За исключением голых ног.       Сэм очень захотелось с ними подружиться.       Она решила поздороваться с морскими детьми, когда велосипед Джина поравняется с ними. И как только это случилось, она замерла, ослепленная красным. Впервые с того момента, как она научилась пользоваться своей способностью, Сэм против воли оказалась в мире судеб. Всего на секунду, но это так поразило ее, что Сэм лишилась дара речи и молчала до самой школы, не вмешиваясь в разговоры близнецов, обсуждающих ребят из общины.       — Ты видела среди них девчонку-то? — обратился к ней Джин, когда они поднимались в класс.       Сэм честно попыталась вспомнить, видела ли девушку, потому что увидеть она сумела немногое.       — Кажется, нет, — призналась Сэм. — Было как-то неудобно на них долго пялиться. А ты?       — Я как увидел того белобрысого, так сразу же все другое из головы вылетело. Как думаешь, он крашенный?       Этого Сэм не знала. Она не видела никакого беловолосого парня. Если уж на то пошло, она вообще не успела хоть как-то разглядеть морских детей, поэтому что пребывала в шоке от неожиданного провала в алое измерение.       — Да фиг знает, — ответила она. — Мне кажется, что краситься им не разрешают. Может, иностранец?       Большую часть острова Мокчон составляли корейцы, но были и китайцы. Среди темноволосых мокчонцев белые волосы считались экзотикой и вызывали неподдельный интерес. Сэм и подумать не могла, что среди морских детей найдется кто-то со столь необычной внешностью.       — Вдруг он будет учиться в нашем классе? — предположил Пак Джун.       Очень скоро любопытство друзей оказалось удовлетворено, и в класс зашли трое новичков. Перед ними наконец-то предстала та самая Шалла, которую ребята так много обсуждали. Это была очень высокая девочка, выглядевшая печальной и одинокой под пристальными взглядами одноклассников. Длинные прямые волосы завязаны в скромный хвост, взгляд опущен. Она сутулилась, пытаясь скрыть впечатляющий рост, но все равно на полголовы возвышалась над самым высоким мальчиком из ее компании. Шалла почему-то носила мужскую школьную форму, хотя это явно противоречило правилам.       Сложно находиться под прицелом чужих взглядов и не растерять уверенности. Сэм стало жалко Шаллу, зато ее спутники выглядели вполне спокойно. Оба парня привлекали гораздо больше внимания, чем их подруга. Хотя бы яркой внешностью.       Один, невысокий и очень бледный мальчик с гладко выбритой головой, как у буддистского монаха, буквально поразил весь класс необычной чувственной красотой, больше присущей девушкам. Большие глаза, длинные ресницы, пухлые губы на немного детской личике, нежная прозрачность кожи, обладающая странной притягательностью. И в противопоставление практически ангельской внешности злой колючий взгляд и обескураживающее низкий голос.       Второй, сразу покорил одноклассниц необычной для жителей острова внешностью, указывающей на иностранные корни, ведь у всех мокчонцев были карие или черные глаза, а у новичка — ярко-зеленые, как у кошек. Этот парень словно сошел со страниц романов сестер Бронте. Черные кудрявые волосы, прекрасное болезненно-бледное лицо с изящными чертами, а на щеках едва заметный румянец.       Насколько Шалла была невзрачна, настолько же красивыми оказались оба новичка. Разница между двумя парнями с общины заключалась лишь в том, что первый явно стеснялся своей женственной красоты, а другой, наоборот, наслаждался собственной внешностью и позволял это делать окружающим.       Светловолосого парня, о котором говорил Джин, среди новых одноклассников не было, но и эти двое обладали весьма незаурядной внешностью. Сэм никогда не доводилось встречать таких красивых людей, но она сразу поняла, что близнецы с ними точно не поладят, потому что увидят в парнях соперников.       А еще она поняла, что, увидев новичков, испытала некоторое разочарование. Словно они не оправдали ее надежд.       Все-таки Сэм немного надеялась, что среди мальчиков из «Детей моря» может оказаться тот самый, предназначенный ей судьбой. Для которого до сих пор пустовало местечко в ее пятом сердце.       Да, она была разочарована. Даже не заглядывая в мир красных нитей, Сэм чувствовала, что среди новичков нет того, кого она искала и ждала.       Но одновременно с этим она впервые так явственно ощутила близкое присутствие чего-то особенного, родного. Ее судьба где-то рядом.