Песок

Не наблюдалось даже лёгкого ветра. День от начала и до конца был жарким, но Уён бы соврал, если бы сказал, что ему это не нравилось. Середина февраля, а он валяется на пляже, и, хотя солнце давно зашло за горизонт, влажный душный воздух всё никак не мог спасть. Ноги уютно потянулись на шезлонге, а перед глазами — берег, омываемый спокойными волнами. Из-за тёмного неба вода казалась совсем чёрной и могла бы пугать своей пустотой, но, кроме приторного романтического чувства в груди — Чон ничего не ощущал. Громкая, весёлая, даже страстная музыка и резвящиеся туристы где-то сбоку, создавали ещё большего антуража эдакого бразильского горячего пляжа. Уён явно был обладателем всех этих качеств и гармонично сочетался с местностью, как влитой, хотя бразильцем вовсе не был. На нём гавайская рубашка нараспашку, какие-то дешёвые шорты с уличного рынка — в таких покупках присутствовала своя атмосфера. На голове солнечные очки, которые Уён загадочно опускает на глаза, когда к нему подходит официант. В ночном свете неба в этом смысла никакого не было, но выглядеть круто и прелестно Чон Уён привычку имел. Должно быть, у него это вышло успешно, потому что официант дружелюбно растянул улыбку до самых ушей, поставив на небольшой столик около шезлонга высокий стакан с коктейлем. За что Уён действительно обожал всякие пляжи и жаркие страны — это за сладкие алкогольные коктейли. В них, наверняка, мешали тону сиропа, красителей, может, джемов. Но именно за эту яркость и приторность он их обожествлял. Так и сейчас, Уён поднял свой удлиненный бокал почти к небу, лениво вытягивая руку и рассматривая новый экземпляр. Кусочек свежего ананаса и яркий экзотический цветок, названия которого, он, конечно, не припомнит, хоть ему повторяли и сто раз, создавали предвкушение райского вкуса. Этот почти лазурный оттенок алкогольной сладости выбивался на фоне чёрного неба и моря. Не удержавшись, Чон делает несколько снимков, цепляя в кадр свои избалованные солнцем ноги — загорелые, почти бронзовые. Камера телефона не могла зацепить подобные мелочи: эту ночь не спасал даже свет от стоявших позади баров и столиков, от парочки жёлтых гирлянд. Однако Уён-то знал, что томление под солнышком точно прошло не зря, и желал, чтобы весь интернет наблюдал его труды. Оставляя парочку незамысловатых хэштегов, Чон потягивал из трубочки свой переливающийся коктейль. Недолго длилось мгновение наслаждения изящного вкуса - стакан подпрыгнул вместе с Уёном от неожиданного нападения. Открытую грудь, ноги и даже не скрытые очками щёки «обрызгало» песком. Крошечные камушки почти впились в кожу, оставляя неприятное покалывание. Уён с видимым оскорблением надул губы. Лениво, как в замедленной съёмке, уместил бокал на стол. Повернулся в сторону этого резвого движения, заправил блондинистую прядь за ухо и громко тяжело вздохнул. Кто-то, очевидно, бежал к нему и остановился так резко, что песок взлетел и радостно уместился на уютном шезлонге и его хозяине. А Уён не то, чтобы хотел делить это местечко с кем-то ещё. Приспустив очки, Чон поднял брови, задавая немой вопрос подлетевшему со скоростью света. У того, помимо милых ямочек на щеках и глаз-галочек, как будто шило в одном месте. Стоять спокойно и ожидать, пока Уён неспеша обратит на него внимание, он не мог — его голова всё еще двигалась в такт ритмичной музыки, а ноги почти прыгали. — Грустно сидишь, давай с нами! — стоявший почти выкидывает напряжённую, полную ожидания, руку навстречу к Чону.  — Что? — тянет Уён, недовольно потягивается, двигает плечами из стороны в сторону, сильнее дует губы. — С нами, говорю! Кажется, звавший и не собирался ждать, пока Чон расшевелится. Крепко схватил его за руку и вытянул на прохладный песок. Уён даже не успел надеть свои сланцы, но они будто и не были ему нужны. Песок сминался под стопами, а от их бега в толпу и вовсе начинал натирать. Где-то потеряв очки, Чон позволяет взять себя за талию сильным рукам и окунуть в ритм сбивчивого танца. Бесспорно, Уён мог бы продолжать мяться, лениться, по-детски и капризно возмущаться, но, когда Сан был таким искрящимся, энергичным и почти страстным, как младший мог устоять, не подхватив это игривое настроение? Звонко смеясь и скорее чувствуя, чем видя, как все кружатся вокруг, топча пляжные песчинки, Уён сам хватал Сана за руку. За плечи тянул его из стороны в сторону с звенящим смехом. Развлекался, подхватывал настрой Чхве устроить жаркие весёлые танцы посреди полуголых, дрыгающихся тёплых тел. Смешно двигал руками, изображая неуклюжего краба — Сан хохотал от всей души, хватался за живот и даже останавливался, чтобы просмеяться. Потом брал Чона за тонкую руку в браслетах и создавал подобие вальса: кружил партнёра вокруг себя, мягко оглаживал поясницу. Тогда и Уён не отступал: двигал бёдрами, флиртующим жестом подмигивал, заставляя Чхве сиять ещё больше. Без солнца светить так ярко, что Чон только раз за разом припоминал утерянные по пути очки.  Одна мелодия сменялась другой, в толпе менялись люди — кто-то отходил передохнуть, отпить коктейль, сделать заказ на освежающий от духоты напиток. Во весь голос подпевая очередную знакомую песню, Уён вовсе и не замечал уже ничего, кроме напряжённых в танце мышц Сана, его блестящий от пота лоб с мерцающим светом пляжных гирлянд. Но любая вечеринка когда-то заканчивалась, а у Чона — силы от беспрерывных энергичных движений. Да и нежные ноги уже знатно натёрлись о песок — возможно, напомнят о себе завтра. Волновало ли это сейчас? Не очень. Запыхавшись, одним движением руки на талии Чхве, Уён тянет их на песок и с успехом роняет. Падают они мягко, словно на подушку, предвидев скорый несильный удар. Люди вокруг, как муравьи, быстро разбегаются от двух упавших громко дышащих тел, освобождая обзор на ночное небо. Сан искрится, как ни одна звезда на тёмном полотне, и Чон ищет его руку, водя пальцами по холодному песку. Его совсем не волновало и то, что волосы окунулись в омут надоедливого песка, что в одежду, да даже в трусы попали эти песчинки перемолотых камушков. Он лишь широко улыбается, крепче сжимая нашедшуюся широкую ладонь. — Лучший отпуск, — выдыхает наконец Сан и глядит заворожённо в небо, незакрытое никакими многоэтажными зданиями и не заслоняемое городскими огнями. — Согласен, — блаженно пыхтит Уён в ответ. Смотреть долго на небо не хотелось, потому что рядом была одна большая, искрящаяся — целая планета, не то, что какой-то бездушный огонёк в небе. Повернувшись, Чон перелёг на бок и стал разглядывать ямочки, широко раскрытые восторженные глаза. Рука сама потянулась к щеке, заставив Сана смотреть уже не на звёзды. Уён обдаёт горячим дыханием чужие губы и жмётся близко, не жалея страсти на этот короткий период. Сан отвечает без раздумий, отдавая во власть весь жар и влажность, что скопил даже в уголках рта. И резко отстраняется, плюётся, вытирает тыльной стороной ладони пострадавшую часть тела, но без злобы или возмущений — смеётся. — Песок! — Так я специально, — щурится Уён с хитрой ухмылкой и крепче сжимает вспотевшую ладонь