Не по-братски

Минджэ неспеша направляется к жилому зданию сквозь сентябрьскую нью-йоркскую ночь. Холодный ветер закрадывается под расстëгнутую чëрную кожанку, от чего Ким ëжится и ускоряет шаги — ботинки стучат по тротуарам, тëмным небезопасным переулкам, но за год жизни в этом городе парень уже не задумывается над тем, что может поджидать в темноте. Тяжëлый учебный день подошëл к концу, вечер постепенно близится к ночи, и путь к квартире Минджэ остаëтся последним этапом этой утомительной прогулки. Зайдя в подъезд, юноша здоровается с улыбчивой пожилой консьержкой, которая нередко угощает его домашними вкусностями, как родного внука. Ким преодолевает лестничные пролëты один за одним, желая поскорее натянуть любимую худи и вкусно поесть в тишине и спокойствии. Уже оказавшись у нужной двери, парень шарится по карманам в поисках ключей, и когда находит, то с облегчением выдыхает, проворачивает ключ в скважине и открывает квартиру. Скинув обувь и закрыв за собой дверь, Минджэ медленно плетëтся к своей комнате. Вот он — момент блаженства. Осознание, что сейчас кроме отдыха с поеданием вкусного ужина он ничего не будет делать. Дверь в комнату открывается с еле слышным скрипом, Ким зевает, потянувшись к выключателю света, и совсем не ожидает застать в своей комнате кого-то ещë. –БЛЯТЬ!!! Ким закрывает лицо руками, от испуга в ушах шум, сквозь пелену которого слышен чужой заливистый смех. Убрав руки от лица, он видит на своей кровати молодого парня, кувыркающегося по простыне от смеха. Сводный младший брат снова чуть не довëл старшего до инсульта. –Ты бы видел сейчас своë лицо, Минджэ! — очередной приступ истерического смеха не даëт парню даже вдохнуть воздуха. –Хантер… — шипит сквозь зубы Ким, бросая в брата свой домашний тапок. — Смешно тебе, сука, да?! Смешно?! Ты должен был прилететь через неделю! Какого хрена ты припëрся так рано?! –Я соскучился и не хотел затягивать с переездом. А ты что, не рад меня видеть? Нахлынувшая от испуга злость постепенно исчезает, но сердце продолжает отбивать бешеный ритм, стоит только Минджэ продолжить вглядываться в большие карие глаза, смотрящие на него с нескрываемым удовлетворением от собственной дурацкой выходки. Эта огромная, просто гигантская заноза в заднице Кима всегда приносит хаос в его упорядоченную жизнь. –Я всегда рад тебе. И младший, улыбаясь во все тридцать два, моментально спрыгивает с кровати и заключает Минджэ в тëплые объятия. Старший вздыхает, но всë же обнимает брата в ответ, стараясь успокоить сердце. –Ты похудел, Минджэ. Стал совсем крошечным, как феечка. –А ты ещë больше накачался. –Полгода многое решают, верно? — Хантер тихо смеëтся. — Пойдëм пока на кухню, я заказал пиццу. Сидя на табуретке, Ким наблюдает, как брат готовит салат, хозяйничая на кухне так, словно живëт здесь все свои восемнадцать лет. Юноша рассказывает, как летел на самолëте, как добрая консьержка впускала его в квартиру, потому что заранее знала о его приезде, как рад, что наконец-то поступил на факультет современной хореографии в престижном университете — том же, где Минджэ учится продюсированию. Хантер раздражает до безумия. Бесит до дрожи в коленях и до скрипа зубов, и парень никак не может смириться с тем, что этот высокий таец сделал с его жизнью. Отношения с Хантером всегда были сложными, они напоминают эмоциональные качели, раскачивающиеся от ссор по пустякам до уютных разговоров на кухне по ночам. Но даже сейчас, спустя девять лет с момента, когда младший вместе со своим отцом переступил порог его дома, будучи уже частью их семьи, Кима не отпускает чувство, что что-то неправильно. Дело не в том, что мамин второй брак, да ещë и с эмигрантом — довольно сложная вещь. Одиннадцатилетнего мальчика заставлял чувствовать себя некомфортно уже тот факт, что в их с мамой жизни появилось два абсолютно незнакомых человека с гордой фамилией «Пак» в новеньких корейских паспортах. Внезапно поток воспоминаний прерывает звонок в дверь. –Это наша пицца. Сиди, я заберу. Минджэ не успевает даже сообразить — Хантер решил и предпринял всë за него. Как и всегда, в общем. Таец, сам того не зная, становится причиной появления у брата комплексов, хотя всегда желает ему только лучшего. –Я не успел тебе даже диван присмотреть. — Минджэ отпивает из стакана пару глотков холодной колы и слегка морщится. — Я правда не ожидал увидеть тебя на неделю раньше. –Ничего, я посплю на твоей кровати. — Пак ухмыляется, заставляя старшего почти подавиться салатом. –Заебись ты придумал, братан. А я где спать буду по-твоему? –Со мной. –Чего?.. –Ну мы же спали когда-то на одном диване, когда в моей комнате был ремонт, помнишь? –Сравнил так сравнил… Ещë предложи в душе вместе мыться. –Погнали, я не против. Минджэ ничего не отвечает, чувствуя, как уши начинают краснеть то ли от злости, то ли от смущения. –Спасибо за ужин, Хантер. Ты умеешь удивлять. –Всегда пожалуйста. Таец улыбается так искренне, что каждый раз хочется запрыгать и запищать. Неприятный укол совести мгновенно заставляет Кима опустить взгляд — это часто случается в моменты осознания того, каким порой Минджэ выгядит холодным со стороны. –Ты это… Прости меня за то, что не так тепло тебя встретил. — на душе кошки скребут от чувства вины, но Хантер понимает брата, как никто другой. –Не извиняйся, я знаю, что ты устал после учëбы. — парень продолжает улыбаться. — Тем более, ты не был готов к моему внезапному появлению. Давай проведëм выходные вместе? По-нормальному. –Хорошо. –Вот и славно. Ну что, кто первый в душ? –Уж точно не ты, иначе опять засядешь там на целый час. –Как скажешь, малыш. Минджэ закатывает глаза, относя грязную посуду к раковине. Он привык к подобному роду прозвищам от сводного брата и не реагирует на них, хотя внутри всë ещë бурлит возмущение — Ким всë-таки старший. Под горячим душем тело окончательно расслабляется и вода смывает всë напряжение, кроме душевного. То, от чего Минджэ бежит уже несколько лет, снова догоняет его, берëт разум в плен, мешая думать о чëм-либо другом, и переезд Хантера к нему только всë усугубляет. В голове кипят одни и те же мысли, давят на эмоциональное состояние, и кажется, что ничто уже не может усмирить эту бурю внутри него. Стоит только выйти из ванной — Ким встречается младшим. Хантер за полсекунды оценивающе пробегается взглядом по телу брата и его мокрым волосам, уголок его губ ползëт вверх и парень заходит внутрь, так и не проронив ни слова. «И что это за хрень сейчас была?» — думает Минджэ, направляясь в свою комнату, чтобы наконец-то плюхнуться на мягкий матрас своей любимой большой кровати. Лежит он на ней в одиночку не так долго — Пак возвращается из ванной раньше, чем обычно. Он заходит в комнату, промакивая чëрные волосы полотенцем, свободная майка оголяет широкие плечи и сильные руки, мыщцы которых заметно увеличились с момента их последней встречи. Минджэ откровенно залипает, пялясь на бицепсы младшего, и от его внимания это не уходит. –Нравится? — Хантер напрягает мышцы, и Ким с трудом сглатывает вязкую слюну, когда на руках парня выступают вены. Никто никогда не узнает, где бы он на самом деле хотел видеть эти руки. –Да, красиво. –Спасибо. Рад, что тебе понравилось. –Тебе важно моë мнение? –Всегда. –Что ж, тогда… так держать. Круто держишь себя в форме. –Это для того, чтобы поднимать тебя на ручки. — Пак смеëтся, кинув полотенце на сушилку, после чего ложится на кровать рядом с Минджэ. — Ты не везде достаëшь, буду помогать тебе. –Говнюк. — Ким отодвигается, чтобы его огромный брат сумел уместится с ним на кровати. — Подушки две, но одеяло пока придëтся делить одно на двоих. Попробуешь стянуть всë на себя — спихну тебя на пол. –Ой, как страшно… –Эй! –Ладно тебе. Спокойной ночи, Феечка. Хантер ласково треплет старшего по волосам, улыбаясь. Становится так уютно, и внутри Минджэ снова разливается тепло, от которого лучше бы избавиться как можно скорее, но он просто не может. Таец будто светится изнутри, и Ким не понимает, откуда вновь берëтся желание стиснуть его в объятиях и вместе с тем придушить. –Хантер, мне столько хочется тебе рассказать, но у меня сейчас просто нет сил. Прости. –Ничего, всë в порядке. Времени на разговоры у нас теперь очень много. Отдохни хорошенько. И правда, времени теперь много. Теперь они будут делить одну однокомнатную квартиру на двоих, и Минджэ даже не знает, то ли это благословение, то ли проклятье. Теперь он понятия не имеет, как справляться с самим собой, когда младший снова будет маячить перед глазами каждый божий день. –Спокойной ночи, Хантер. Таец засыпает быстро, но вот Минджэ — нет. В темноте едва можно различить что-либо, но Ким, несмотря на усталость, продолжает вглядываться в мягкие черты лица спящего брата. Позже он переворачивается на спину и продолжает сверлить взглядом дырку уже в потолке, думая, за какие грехи ему достались такие мучения. Минджэ ненавидит Хантера всей душой. Ненавидит его и завидует ему. Ещë бы — он знает пять языков, занимается разными видами спорта, умный до невозможности, вежливый, как истинный джентльмен. Он идеальный во всëм от модельной внешности до характера, нет того, чего бы этот парень не умел, даже доводить Кима до приступа агрессии у него получается слишком хорошо. Пак идеален и в глазах окружающих — он мастер во всëм, что касается общественного признания, и это раздражает Минджэ. Старший ничуть не хуже него, но сколько бы Ким не старался — он всегда остаëтся в тени сводного брата, даже порой и в глазах мамы. Бесит его улыбка, бесят добрые глаза, бесит приятный низкий голос, бесят большие и до сумасшествия красивые руки, бесит всë. Но больше всего бесит, что он повëлся на эту улыбку, утонул в добрых глазах и бархатном голосе, растаял от мимолëтных прикосновений тëлпых рук, и может быть поэтому однажды, наоравшись хорошенько в подушку, Минджэ постиг простую истину — он, как слабак последний, влюбился в Хантера. Он прекрасно осознаëт, какой кошмар может начаться из-за всего этого. Раздражение, которое стало неотъемлемой частью его отношений с младшим, однажды внезапно вылилось в страстные чувства, и это противоречие разрывает душу. Можно было бы поговорить об этом, выйти навстречу друг к другу, но такой шаг невозможен. Если кто-то из родителей узнает истинную причину того, почему Ким порой отталкивает младшего от себя, то ему точно не жить. Вряд ли они примут сына, влюбившегося по уши в собственного сводного брата. Для общества это ненормально, поэтому лучше уж держать безопасную дистанцию, хотя это и чертовски трудно с тактильным парнем, находящимся рядом 24/7. Внезапно прилетевший в бок пинок заставляет Минджэ вздрогнуть и возмутиться, но спящему Хантеру как-то всë равно: он полностью закидывает ногу на старшего, продолжая тихо посапывать. Ким еле спихивает с себя чужую ногу и отворачивается от брата, устраиваясь на кровати поудобнее, чтобы спокойно уснуть, но стоит лишь начать проваливаться в сон, Минджэ чувствует, как большая рука сзади обхватывает его и прижимает спиной к груди. Горячее сонное дыхание щекочет затылок, и кожа моментально покрывается мурашками. –Господи, если ты существуешь… Дай мне сил, блять… — шепчет парень, уже не пытаясь высвободиться из крепких объятий, и засыпает. Утром Хантера в постели уже нет, а позже Ким находит его на кухне за ноутбуком: юноша поднимает глаза и с улыбкой машет рукой. –Доброе утро, спящая красавица. –Доброе утро, принц. –Получается, я должен целовать тебя, чтобы ты просыпался? –Ой, отстань… — Минджэ включает электрический чайник и снова поворачивается к младшему. — Ты завтракал? –Ещё нет. Я сразу сел за лекции. –Так у тебя же сегодня нет лекций. –Нет, ты не так понял. Я занимаюсь репетиторством по английскому и веду занятия онлайн. –Охренеть можно… Снова это неприятное противоречивое чувство. Он будто не может угнаться за братом, тот всегда впереди, затмевает собой все успехи Кима. А может быть ему кажется, будто он просто недостоин даже находиться рядом с Хантером, потому что чувствует себя гадким утëнком. Минджэ заваривает две кружки крепкого кофе, стараясь прогнать неприятные мысли. Всë же, на самом деле он рад, что Пак сейчас находится с ним. –Хани. –М?.. — парень вновь отвлекается от работы –Можешь поработать за моим столом в спальне, там кресло удобнее. Я пока приготовлю завтрак, потом сходим куда-нибудь. И Ким готов продать душу за ту улыбку, с которой смотрит на него Хантер, в такие моменты он еле сдерживается, чтобы не издать писк от умиления. Возможно, это ещë одна причина, по которой младший так выводит Минджэ из себя — с каждым днëм сохранять контроль над эмоциональным состоянием из-за него становится всё труднее. На улице тепло. Нью-Йоркские парки всë ещë пестрят зеленью, но уже не такой свежей, как, например, в мае. Всë это не надолго, но пока солнце греет, думать о грядущих холодах и депрессивной осенней погоде не хочется. Единственное желание сейчас — продолжать лежать на траве в парке, наслаждаясь кусочком природы в гигантском мегаполисе. Хантер рядом. Он внимательно слушает длинный монолог обо всëм, что случилось со сводным братом за эти полгода. Не то, чтобы они не общались в соцсетях всë это время — совсем даже наоборот, просто общение в жизни кардинально отличается от того, что в чате. –И что, в итоге-то пошëл на ту вечеринку? — таец смеëтся, теребя в руке длинную травинку. –Пошëл. Иначе все бы подумали, что я задрот. –И были бы правы. –Эй! Минджэ слегка толкает юношу в плечо, на что тот лишь звонче смеëтся. Это ещë одна раздражающая черта в Хантере — все видят в нëм лишь ангела, но только с Кимом он может позволить себе дерзить. Внезапно Пак слегка меняется в лице, глаза его бегают, а улыбка почти исчезает — такое бывает, когда парень о чëм-то задумается или занервничает. –Может нашëл себе кого-нибудь тут? –Нет. Пока не готов. — Минджэ смотрит, как после его слов таец зажимает кончик травинки между зубов. — А почему ты спрашиваешь? –Просто интересно. Да и не особо хочется, чтобы в квартиру неожиданно завалился какой-нибудь странный тип. Хантер знает об одном из самых больших секретов Кима — его привлекают парни. Довольно хорошее оправдание тому, что на самом деле Минджэ привлекает только Хантер. –Кроме тебя никто не посмеет неожиданно завалиться ко мне в квартиру. Пак усмехается, подставляя лицо под свет солнца. Хотел бы и Минджэ быть этими тëплыми лучами, прикасаться к красивому лицу, ничего не стесняясь, но он не может, и от этого чертовски больно. Сжечь бы это лицо ультрафиолетом, чтобы никто больше не заглядывался, но Ким уверен, что даже в этом случае таец привлечëт людей внутренней красотой. Хантер даже в свой день рождения встаëт на учëбу. Парень задувает крошечную свечку на кексике, с которым Минджэ будит его утром на всë той же кровати, которую они уже месяц делят на двоих. Убрав кекс на прикроватную тумбочку, он кидается на старшего, захватывая его, такого милого и маленького, в свои большие объятия. –Спасибо, Минджэ. За всë. –Да не за что, но… пожалуйста, выпусти меня, иначе я задохнусь… — Хантер выпускает брата из крепких объятий и спиной падает обратно на матрас. — Ты хорошо себя чувствуешь? Просто обычно раньше встаëшь. –Голова болит слегка, ничего страшного, это от волнения. Пойдëм, надо собираться на пары. Видеозвонок родителям, вкусный завтрак — и таец вскоре исчезает за дверью, убегая на занятия, а у Минджэ свободный от лекций денëк, который он посвящает подготовке к празднованию дня рождения Пака. На самом деле, к этому пришлось готовиться заранее — почему-то захотелось сделать для Хантера что-нибудь особенное, и он надеется, что всё пойдëт по плану. И хотя за все потрëпанные нервы стоило бы купить ему в качестве подарка лишь пару носков, Ким всë же усмиряет пыл, продолжая готовиться. Когда вечером входная дверь тихонько закрывается, а не громко хлопает, как обычно, Минджэ моментально напрягается. Выглянув в коридор, он видит брата, но на этот раз он не такой активный и весёлый, каким бывает обычно. –Хантер?.. –Привет, Минджэ. — Парень вяло улыбается, шмыгая носом, и с трудом пытается снять промокшую обувь. Внешний вид и состояние тайца наводят на одну догадку, но Ким выдерживает паузу, обдумывая, перед тем как спросить. –Ты пьяный что ли? –Я трезв, как стëклышко! — юноша резко выпрямляется, и в свете лампы отчëтливо становится видно покрасневший нос. — И я вообще-то не пью, дурак. –Если ты блять ещё раз назовëшь меня дураком… –То что? –То я тебя… — Не успев договорить, Минджэ подхватывает младшего под руку, чтобы тот не упал. Ким прикасается тыльной стороной ладони к щеке Хантера и ужасается. Все симптомы налицо. — Ты весь горишь. –Потому что я горячий? –Потому что у тебя температура, дебила ты кусок. Бегом мыть руки и в кровать. Уже через десять минут Хантер под одеялом допивает горячий чай с лимоном, любезно приготовленный старшим, который нервно перебирает аптечку в поисках нужных лекарств. За окном шумит октябрьский дождь, и даже такая противная погода не помешала бы Минджэ сделать сюрприз тайцу. Но он заболел, вряд ли у него хватит сил на какие-либо походы из дома. –Я узнаю это лицо, Минджэ. — Ким оборачивается на голос и сразу натыкается на внимательный, но усталый взгляд тëмных глаз. — Что-то пошло не по плану, ведь так? –Не бери в голову, тебе надо вылечиться. –Значит, ты для меня что-то готовил, да? –Да, но… — не выдерживая долгого зрительного контакта, Минджэ отворачивается, чтобы продолжить искать таблетки. — Там ничего такого. Пофиг. –Не пофиг. Ты заморочился по полной, я же вижу. И из-за меня всë накрылось. Ну и что ты приготовил? Куда хотел пойти? –Допивай чай молча и считай, что мы никуда не собирались. –Я не отстану от тебя. Говори уже, вредина. –Я собирался сводить тебя на выставку, на которую ты давно хотел попасть, но сегодня последний день, билеты не поменяешь. И столик в ресторане заказал. Теперь доволен? Но Хантер замолкает, и теперь самое сложное — снова посмотреть ему в глаза, ведь Ким знает точно, что увидит в них горькое чувство вины. После внезапной эмоциональной вспышки это неприятное ощущение появляется и у Минджэ тоже, аж тошно становится. И как назло нужные таблетки оказываются на самом видном месте прямо под рукой. –Хëн, извини пожалуйста. По коже мурашки от этого тихого виноватого «хëн», с которым Хантер обращается к нему так редко, что можно по пальцам пересчитать. Минджэ всë же подходит к тайцу, передаëт лекарства и мягко гладит по волосам. –Нет, ты прости. Я не хотел говорить, чтобы ты не чувствовал себя виноватым. Ты ведь не виноват в том, что заболел. — парень вздыхает и садится на край кровати рядом с братом. — Я хочу, чтобы ты знал — я ни капельки на тебя не злюсь. Твоë здоровье важнее денег. –Правда? –Да не, не правда. Просто так тут хрень несу. –Ты изменился, Минджэ. — Хантер снова улыбается, легонько щипая старшего за бок. — Раньше ты бы обматерил меня на чëм свет стоит, но теперь ты стал каким-то… умиротворëнным. Что с тобой случилось? –Я… Не знаю. Хантер не отрывает от него глаз, и при тусклом свете настольной лампы видно, как он улыбается ещё теплее. У Минджэ сердце уходит в пятки, когда большая горячая ладонь накрывает его холодную, а большой палец невесомо поглаживает костяшки — так интимно, что хочется заскулить и закрыть лицо руками, но Ким лишь продолжает смотреть в тëмные омуты, замерев на месте. Это совсем не по-братски. Он знает, что сейчас выглядит чертовски напугано, так же, как в день, когда Хантер впервые затащил его на американские горки, только вместо мëртвой петли — чëртова рука, доводящая его до полуобморочного состояния. Приоткрытые пухлые губы манят, и на мгновение Минджэ кажется, что его выдержке конец, и он точно прижмëтся к этим губам своими, даже если это разрушит их братские отношения. На какое-то время даже кажется, что младший именно этого и ждëт, зазывая поддаться искушению, пока уголок его губ нагло ползëт вверх. Нельзя. –Минджэ, спасибо, что заботишься обо мне в мой день рождения. Это самый лучший подарок, правда. Нарушенная Хантером тишина вытаскивает Кима из мира грëз, который он сам создал. Он аккуратно убирает свою руку из-под руки тайца и улыбается, снова теребя волосы на голове брата. –По крайней мере, у нас всë ещë есть чай и вкусный торт. Этот вечер не так уж и плох, не правда ли? Минджэ сложно. Хантер выздоравливает, продолжая спать с ним на одной кровати, и отношения всë так же напоминают качели, только теперь, кажется, кое-что поменялось. Может, это из-за половины года в разлуке, но Ким никогда не испытывал эти трепетные чувства сильнее, чем сейчас. Они проводят почти всë свое время вместе, они практически живут в мире, где ничего другого нет, кроме них самих. С каждым днëм Минджэ все больше осознаëт, что его чувства к Хантеру набирают обороты. Эта глупая любовь приносит лишь головную боль, но самое страшное, что ему начинает казаться, что младший всë понимает, и даже появляется смутная надежда, что Хантер может испытывать к нему то же самое, но вряд ли это так. Ким задумывается над тем, почему он вообще влюбился в своего сводного брата. Да, они близки, но интересы, привычки и характеры у них абсолютно разные. Минджэ — это холодная зима, а Хантер — знойное лето, но в этом контрасте между ними есть что-то большее. Что-то, что он не может объяснить словами. Он спорит сам с собой, стараясь найти решение, как избавиться от всего этого, но чем больше он старается остыть, тем сильнее становится его желание быть с младшим. Каждый миг, проведенный рядом с ним — радость, но в то же время и пытка. Минджэ прекрасно знает, что единственный способ жить дальше в этой ситуации — принять то, что есть, и найти силы поставить точку. Возможно, с течением времени эти чувства сойдут на нет, жизнь будет спокойнее, а пока, каков бы ни был исход, он уверен, что его любовь к Хантеру, хоть и запретная — самое сильное чувство, которое он когда-либо испытывал в жизни.

~~~

–Может всë же стоило купить эти сраные коржи в супермаркете? –Минджэ, если ты не умеешь готовить бисквитное тесто, так и скажи. За окном декабрь, квартирка украшена гирляндами, и кухня пахнет корицей с ванилином. Рядом Хантер — уютный, улыбающийся и такой любимый, но несмотря на предрождественскую атмосферу, у них снова небольшая перепалка. –Тебе надо, вот и готовь. Ты же у нас тут мастер на все руки и всë умеешь. — Ким включает миксер в розетку и слегка замахивается им на младшего, которого это только больше забавляет. –Да ты сам потом торта съешь больше, чем я. –Не съем, я на диете. –Не говори это уродское слово при мне. — Хантер становится серьëзнее, пока достаëт один готовый бисквитный корж из духовки. — Ты и так красивый и в хорошей форме, куда тебе ещё худеть? –Я не красивый. — Ким закатывает глаза, включая миксер. –Тогда я беременный. –Чего блин?! –А, ой. Я думал, мы говорим о вещах, которые невозможны. –Боже… Долго придумывал? –Да. –Поздравляю. Но словами ты ничего не изменишь. Внезапно таец выдëргивает вилку от миксера из розетки. На кухне мгновенно воцаряется тишина, лишь таймер на духовке продолжает тихонько тикать, отсчитывая секунды до момента, когда Минджэ сойдëт с ума. Хантер смотрит на него совсем по-другому. Это не те нежные и добрые глаза, теперь в них видно что-то очень глубокое, потаëнное, что-то, что Пак выпускает наружу крайне редко. Киму моментально становится не по себе, потому что таким он видел Хантера только пару раз в жизни. Моменты, когда улыбка исчезала с его лица, а тепло во взгляде уступало место какой-то тëмной рассерженной сущности, навсегда отпечатались в памяти Минджэ. Но даже сейчас он видит в этих глазах агрессивное желание позаботиться о своём маленьком старшем брате. –Если бы ты хоть раз увидел себя моими глазами, Минджэ… — он будто хочет добавить что-то ещё, но выдыхает, передумав. Его взгляд задерживается на щеке старшего, и рука сразу же тянется к ней. — У тебя тут тесто попало. –Давай я сам. Ким, нервно смеясь, хватает за запястье чужую руку, прикоснувшуюся к щеке. На пальце Хантера капелька сладкого теста с какао, и Минджэ, даже не думая о последствиях, подносит его палец к своим губам. Наверное, именно в момент, когда губы и язык соприкасаются с кожей, у тайца и сносит крышу. Ким не успевает даже ничего предпринять — пальцы незаметно быстро смыкаются на его лице, сжимая челюсть, и Минджэ каким-то образом оказывается зажатым между столом и сводным братом. Нервная система моментально отправляется в пешее эротическое, потому что у Хантера глаза бешеные, а губы так непозволительно близко, что Ким ощущает чужое дыхание на своих. Мгновенно из головы испаряются все мысли о торте, ведь перед его глазами Пак — впивается взглядом в душу, слегка дрожит, находясь в паре сантиметров от лица старшего, тяжело дышит. По телу волнами проходит и жар, и холод, но самое страшное — Ким даже не пытается оттолкнуть. Трепет перед неизвестностью фантомом пробирается под кожу, царапает острыми когтями нутро, ведь Минджэ не знает, что младший хочет сделать. Наброситься? Ударить? А может, сделать то, о чëм Ким грезит в своих запретных мыслях? –Хантер?.. Лишь это тихо произнесëнное имя заставляет Пака прийти в себя. В глаза вновь возвращается доброта, но теперь вместе с испугом и сожалением. Юноша быстро убирает свою руку и отворачивается, попятившись назад. –Прости. –Что это сейчас было? — Ким всë ещë не может пошевелиться, наблюдая за тем, как брат нервно вытирает руки кухонным полотенцем. –Я пошутил так. Забудь. — Хантер не смотрит старшему в глаза, но его голос слегка дрожит, выдавая с головой волнение. –Хуëвые шутки у тебя, ты знал? –Этого больше не повторится. Прости, мне… — таец на секунду поворачивается, но тут же стыдливо опускает глаза в пол. — Мне надо отойти. Прости ещë раз, я не хотел. Хантер ретируется из кухни так же быстро, как ворвался когда-то в спокойную жизнь Кима. Минджэ прикасается пальцами к лицу — там, где касался его младший, и из груди вырывается судорожный выдох. Он будто всë ещë чувствует эту хватку, не сильно грубую, но всë же слишком уверенную, чтобы воспринять еë, как шутку. Только сейчас Минджэ замечает тянущее горячее ощущение внизу живота — реакция тела говорит сама за себя, и это жутко. Парень спешит приоткрыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в кухню, пропахшую пряностями и какао, чтобы таец не заметил сбитого дыхания и внезапно покрасневших щëк. –Что же ты делаешь, дурак… Ким задаëт этот вопрос в пустоту, даже не понимая, кому его адресовывает — Хантеру или себе. Сейчас ситуация между ними накалилась до предела. Уже не кажутся случайными лëгкие прикосновения к волосам и шее, не кажется случайным то, как уверенно младший держал его за талию, пока Минджэ вешал гирлянду в начале месяца. Возможно то, как Пак обнимает его со спины ночью, щекоча носом затылок, тоже далеко не случайность, и в эти моменты таец не спит вовсе. Понять бы единственное — хочет ли Хантер того же, что и Ким, или эта ситуация просто очередная издëвка, чтобы поиграть на нервах старшего. Сочельник. Ситуацию на кухне парни не обсуждали и немо согласились забыть, как страшный сон, только вот не прошло и минуты, чтобы Минджэ не думал об этом. Параллельно с этим все мысли занимает чëртова рождественская вечеринка у друзей с факультета, на которую таец так хочет затащить сводного брата. Ким не сразу, но согласился, хотя и понимал, что комфортно будет себя чувствовать только постоянно находясь рядом с Хантером. За окном стремительно темнеет, укладка готова, пуговицы на рубашке застëгиваются уже на пути к двери комнаты, выходя из которой Минджэ сразу же сталкивается с младшим. Хантер выглядит безупречно в новой чëрной водолазке. Он осматривает Кима с ног до головы и вновь плотоядно ухмыляется, поймав взволнованный взгляд старшего. –Твои глаза очень красивые. Похожи на спелые маслины. –Ты настолько проголодался? — Минджэ идëт ва-банк, из последних сил выдерживая комплименты и долгий зрительный контакт с Паком. Тот лишь шире улыбается. –Чудно выглядишь, Минджэ. Давай помогу с пуговицами на рукавах. Длинные пальцы с задачей справляются без труда, но так медленно, будто Хантер снова хочет подразнить. Ким пристально следит за каждым маленьким движением ловких рук, воображая в своей голове, как эти пальцы, наоборот, расстëгивают его рубашку. Становится чуть жарче, и Минджэ чувствует, что надо бы расстегнуть пару пуговиц у шеи. –Спасибо. –Всегда пожалуйста. Ну что, погнали? –У меня нет выбора. Погнали. В частном доме на окраине Нью-Йорка нет нужды в том, чтобы заботиться о громкости музыки. Вечеринка в самом разгаре, и Минджэ даже слегка раскрепощается, осушив бокальчик игристого. Вся площадь помещения на нижнем этаже — один большой танцпол, кишащий красивыми телами, но как и всегда, взгляд цепляется только за одного человека. Хантер двигается лучше всех, покоряя сердца своей пластичностью. Пусть на него и не направлен свет софитов — он всë равно в центре внимания. В очередной раз Ким молчаливо любуется им с жутким коктейлем из чувств зависти и восхищения, в очередной раз остаëтся в стороне, тихонько наблюдая. Пак так близко, но и так далеко, как Луна, к которой он сможет приблизиться, лишь поборов страх и став самым сильным. Хантер — далëкая прекрасная галактика, а Минджэ — астронавт, не имеющий возможности приблизиться к ней. –Скучаешь, красавчик? Не хочешь развлечения поинтереснее? Незнакомый мужской голос прямо возле уха заставляет Кима вздрогнуть. Обернувшись, он узнаëт парня с магистратуры, и он явно пришëл сюда не только для танцев и празднования Рождества. Похотливый взгляд скользит по телу Минджэ, и ему сразу становится не по себе. –Слушай, я с первыми встречными не трахаюсь. –Да брось, я не обижу тебя. — наглое прикосновение к шее заставляет Кима вздрогнуть и оттолкнуть чужую руку от себя. — Ну ты чего? По тебе видно, что ты по парням. Всего одна ночь, малыш. Если не попросишь о большем. Парень облизывается, пытаясь прижаться ближе, и Минджэ чувствует, как от страха и отвращения накатывает тошнота. Вряд ли ему удастся долго отбрасывать от себя чужие потные руки. –Отвали от меня, иначе пожалеешь. –О чëм? Всем здесь плевать на тебя. Минджэ будто снова начинает дышать, когда Хантер из ниоткуда появляется рядом. Его рука аккуратно обхватывает талию, прижимая Кима к себе. –Мне не плевать. Отошëл нахуй от него. Такого Хантера испугался бы любой. Услышав грубый низкий голос и ощутив на себе холодный гневный взгляд тëмных глаз, незнакомец удаляется, теряясь в толпе. Пак берëт Минджэ за руку, быстро выводя из толпы туда, где будет хотя бы немного потише. Заведя Кима в небольшую комнатку для инвентаря, Хантер с волнением осматривает брата. Ладони опускаются на плечи старшего, и таец выдыхает, успокаиваясь. –Если бы этот урод что-то с тобой сделал… –Всë в порядке, Хантер. Спасибо, что выручил. Всë позади. –Нет, ты не понимаешь. Я убью этого ублюдка. — Пак почти рычит, шагая туда-сюда по тесному помещению. –Успокойся, прошу тебя. –Я не могу блять даже думать о том, что кто-то посмеет навредить тебе. –Хантер, он не навредил мне. –Хëн, поехали домой. Парень останавливается, его взгляд смягчается, становясь устало-отчаянным. Минджэ прекрасно понимает, чем жертвует младший ради него. Хантер готов бросить всë, любую компанию, всех друзей, лишь бы отвести его в безопасное место и находиться рядом. Это уже не похоже на очередной повод поиздеваться. Пак действительно волнуется за Минджэ, хочет защитить его любой ценой и сейчас ждëт только позволения Кима, чтобы сделать это. –Поехали. Такси мчится по ночной улице. Время близится к полуночи, Хантер молчит, Минджэ тоже. Таец сидит ближе, чем обычно — его не отпускает чувство вины за то, что не проконтролировал ситуацию, хотя и не мог знать про неë наверняка. Сейчас Киму сильнее прежнего хочется оказаться в тëплых объятиях, уткнуться носом в изгиб изящной шеи, вдыхая запах медовой кожи, ощутить себя маленьким и уязвимым, отдаваясь чувствам. Но он может позволить себе лишь положить голову на плечо Хантера, наконец выдыхающего и избавляющегося от напряжения. Дома вместо света остаются гореть лишь гирлянды — хоть какая-то атмосфера праздника в этом большом городе без снега. Под небольшой ëлкой лежит лишь одна завëрнутая в красивую бумагу коробка, на которую Хантер кивает головой. –Может сейчас подарим друг другу подарки? –Ну… Давай?.. –Тогда ты начинай. Минджэ берëт в руки свою увесистую коробку. Нервно кашлянув пару раз, он делает глубокий вдох и выдох. Сердце вновь заходится в бешеном ритме — младший смотрит на него как-то по-особенному. Или, может быть, это от огоньков гирлянд на ëлке, отражающихся в его добрых глазах? –Ты знаешь, я не мастер красивых речей, как ты, поэтому постараюсь не тянуть. — Минджэ чувствует, как в горле встаëт ком от пронзительного любопытного взгляда напротив. — Мы через многое прошли вместе. Возможно, временами я вëл себя, как засранец, отталкивал тебя, но… Просто знай, что без тебя я не представляю своей жизни. Ты появился в ней неожиданно, я абсолютно не был к этому готов, но ты всë равно мой близкий человек, помогающий справляться с трудностями, разделяющий со мной хорошее и плохое. Извини, если был холоден с тобой временами. Это не потому, что я ненавижу тебя. Знаю, ты порой считаешь так. Но это не правда. Я на самом деле… — слова застревают в горле, боясь вырваться, но Ким всë же позволяет им выйти. — Я всë равно люблю тебя, Хантер. Прими небольшой подарок от меня. Душа уходит в пятки, когда таец молча забирает из рук коробку, улыбаясь и не сводя глаз со старшего. Он снимает упаковку, открывает крышку и берëт в руки пару толстых тяжëлых книг, пока из груди вырывается резкий удивлённый выдох. –Минджэ… Их же хрен найдëшь в таком переплëте, это самые редкие экземпляры! — юноша осторожно водит пальцами по старым кожаным обложкам, словно боясь что-либо повредить. Через несколько секунд он складывает книги в коробку, ставит её обратно на пол и вновь поднимается, чтобы заключить смущëнного брата в объятия. — Спасибо тебе огромное. Для меня драгоценен даже не сам подарок, а сама мысль о том, что ты старался ради меня. — Хантер отстраняется, его глаза сияют, и он тут же, словно из ниоткуда, достаëт небольшую коробочку. — Теперь моя очередь? –Интересно… Нервная усмешка Минджэ заставляет Пака хихикнуть, но он тут же берёт себя в руки, за мгновение становясь серьëзным. Он явно собирается сказать о чëм-то очень важном. –Что ж… Поздравляю тебя с рождеством, Минджэ. Для начала… извини за то, что ворвался в твою жизнь так неожиданно. Я часто говорил тебе об этом, но это правда — для меня это было таким же испытанием, как и для тебя. Когда я впервые увидел твои большие возмущëнные глаза, я захотел изо всех сил тебе понравиться. — Пак на пару секунд отводит взгляд и улыбается от теплоты воспоминаний, а Минджэ чувствует, как постепенно усиливается дрожь в руках от волнения. — Понимаешь, каждый раз, когда ты отталкивал меня, это лишь больше мотивировало меня становиться лучше. Я чувствовал, что за этой ледяной маской скрывается что-то мягкое и тëплое, я никогда не понимал, почему ты прятал это, сторонился меня. Знаю, знаю… Порой я реально перегибаю палку своими приколами и дурацкими выходками, но на самом деле я всегда хотел лишь одного — твоего внимания. Ким впадает в конкретный ступор — ситуация выглядит ужасно киношной, но от того не менее напряжëнной. Хантер в неярком свете огоньков выглядит так романтично, смотрит в глаза с таким трепетом, и до Минджэ только в этот момент начинает доходить до жути простая истина, которая все эти годы была у него под носом. –Боже, Хани… –Я всегда восхищался тобой, Минджэ. Ты умный, ты талантливый во многом. В конце концов, ты безумно красивый. Я стремился быть похожим на тебя. Я занимал первые места на олимпиадах вовсе не для того, чтобы ты злился. Я учил языки, занимался спортом, добивался высот лишь для того, чтобы когда-нибудь увидеть восхищение и в твоих глазах тоже. Признаюсь, порой твоë красное от злости лицо действительно приносило мне море удовольствия. Но это не то, чего я действительно хотел. В общем… Знаешь, последние два-три года отношения между нами были максимально напряжëнными и странными. Но начиная с этой осени много изменилось, я увидел то самое, что давно хотел увидеть в твоих глазах, и я понял кое-что очень важное для себя. С этим связан мой подарок тебе. Протяни руку, пожалуйста. С замиранием сердца Ким протягивает руку младшему, пока тот открывает маленькую коробочку. Уже через мгновение тонкая холодная цепочка браслета обвивается вокруг запястья, а вниз свисает маленькая металлическая фигурка в виде элемента пазла. И если совсем недавно мозг Минджэ слишком много думал, то теперь он окончательно перестаëт функционировать, за ним отключаются и другие органы — становится трудно дышать, сердце уже, кажется, не бьëтся вовсе, и адекватное сознание с концами исчезает в небытие. Хантер убирает коробочку под ëлку и возвращается к старшему, чтобы показать браслет на своей руке, который всë это время был скрыт под рукавом водолазки. На цепочке красуется небольшая металлическая пластинка, в которой вырезано отверстие. –Хантер, это что… …Отверстие формы пазла, который теперь на запястье Минджэ. –Эти парные браслеты только для нас с тобой. Рождество — это праздник прощения и мира. Я хочу, чтобы все разногласия и недопонимания между нами остались в прошлом, потому что ты очень дорог мне. — таец крепко держит руку Кима, отчаянно смотря в его испуганные глаза, словно тот может убежать из-за его слов. — Между нами особенная связь, в этом нет никаких сомнений, по крайней мере с моей стороны. Я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. Не только как твой сводный брат, но и как… возможно, как что-то большее. Минджэ смотрит на браслет, затем снова на младшего — перед глазами всë начинает плыть, голова кружится, как после бутылки виски. Он уже не может понять, сон это или реальность, ведь только сейчас, только спустя столько лет, Пак первым выразил свои чувства к нему, преодолел страх и бесконечные сомнения. И только в этот момент, пережив столько личностных кризисов, стоя в тусклом свете гирлянд и глядя в глаза Хантера, внезапное облегчение и счастье окутывают его полную напряжения душу. Вмиг все сомнения испаряются. Теперь всему есть объяснение. Страх окончательно исчезает, нет больше смысла притворяться и уходить от ответа, ведь в глазах друг друга и так всë видно. И сердце Кима велит расставить все точки только одним действием. Один шаг. Миллисекунды растягиваются в бесконечность, пока холодные губы Минджэ не соприкасаются с тëплыми губами тайца. Всего несколько секунд — века и тысячелетия. Вопреки Ветхому завету, вопреки всем библейским заповедям, губы Хантера — вот самый сладкий, самый настоящий запретный плод, который Ким наконец пробует, теряя здравый рассудок. Ладони касаются щëк, скользят вниз и ложатся на плечи, губы отрываются от губ, и глаза вновь устремляются в тëмные омуты напротив. Что сделает Хантер? Оттолкнëт и оставит за вратами Эдема?.. Судорожный вдох, дрожь ресниц. Глаза Пака с трудом фокусируются на губах напротив, в его зрачках сгущается темнота, та самая, которая таит в себе что-то глубокое и сильное, что-то настолько сокровенное, что, кажется, будто затягивает Минджэ в себя. Внезапный толчок — Ким прижат спиной к прохладной стене, а перед ним Хантер, такой уверенный и страстный, касается щëк подушечками пальцев и глядит на стену куда-то выше головы сводного брата. Минджэ и забыл вовсе, что вешал небольшой букетик омелы прямо на эту стену. Хантер целует жадно, пылко обхватывает большими руками маленькое лицо Кима, потерявшего всякую надежду на то, что он останется в здравом уме. Минджэ упирается ладонями в чужую грудь, сжимает ткань чëрной водолазки, прерывисто выдыхая, и таец пользуется этим, чтобы пустить в ход язык и углубить поцелуй. Он тоже хотел этого. Он тоже держал всë это внутри, в глубине своей души, и сейчас всë подавленное за годы — все эмоции и всю страсть — он освобождает, пока сминает желанные губы. Ким испуганно замечает, как быстро становится жарко, как к лицу приливает кровь, как тело само по себе подаëтся вперëд, желая получить прикосновения и тепло. И Хантер даëт ему это. Одна рука опускается на талию, и он прижимает старшего к себе. Если бы не он, Минджэ наверняка бы уже не удержался и упал, дрожа от каждого касания. Эта же рука вновь прижимает его обратно к стене, теперь в разы увереннее. Пак с трудом отрывается от покрасневших губ, продолжая с огромным трудом выравнивать дыхание в нескольких миллиметрах от них. Большие пальцы скользят по покрасневшим щекам, очерчивают контур губ, словно в бреду, словно больше не будет такой возможности никогда. Уголок губ Минджэ на секунду приподнимается в нервной усмешке, но он понимает, что сейчас скорее расплачется, нежели рассмеëтся. –Ты тоже это чувствовал… Ты тоже… –Любил. Всегда любил, Минджэ. Как же долго он сдерживался, скрывал свои чувства к старшему, прекрасно понимая, что они неприемлемы. Сколько же раз повторял себе, что эти запретные желания нужно подавить. Дни и годы пролетели в этом мучительном молчании, но каждый день любовь к Минджэ, которую он мог выражать лишь поддразниваниями, только мощнее набирала обороты. Он вновь смотрит в глаза. Ким видит в них то пламя, что старалось согреть его так долго. Он и не представляет, каких усилий тайцу сейчас стоит подавление желания наброситься на сводного брата. Так загнанно дышит, касается шеи, вызывая мурашки, будто выжидает зелëного света. Становится жутко стыдно, ведь в джинсах стало слишком тесно, и Минджэ еле сдерживается, чтобы не взглянуть вниз на брюки младшего. Хочется услышать эти слова самому. Принципиально. –Хëн. Минджэ кусает губы, слушая томный низкий голос. Пак точно умеет читать его мысли и уж точно знает, как старший нуждается в нëм сейчас. Под этим вожделеющим взглядом Ким почти начинает ëрзать, но крупицы оставшегося самообладания что есть мочи заставляют его держать себя в руках. Собравшись с духом, Минджэ изо всех сил старается сделать так, чтобы голос не дрожал. –Да, Хантер?.. И снова эта тьма в глазах. Не холодная, а наоборот — обжигающая и до ужаса приятная. Длинные пальцы смыкаются вокруг шеи, но не давят, и Ким уже почти готов сдаться первым, но всë ещë ждëт. В карих глазах напротив столько любви, решимости, столько пляшущих чертей, и отражающиеся в зрачках огоньки словно языки пламени их костра. Хантер готов рискнуть всем ради этой ночи. –Я хочу быть честным с тобой. — губы медленно приближаются к уху, и от одного только горячего дыхания на коже Минджэ готов застонать, но зажмуривает глаза и поджимает губы. — Я хочу тебя, хëн. Как парня. Как любовника. Я хочу целовать тебя, хочу касаться тебя. Я хочу… Таец прерывается из-за собственного стона, внезапно сорвавшегося с губ. Разве он мог представить, что когда-то ладонь Кима будет лежать на ширинке его брюк, едва заметно поглаживая возбуждение сквозь ткань? Вряд ли. Минджэ перед ним такой невинный, но в то же время такой искушающий, такой желанный и желающий, что хочется кричать. Ещё никогда Хантер не видел столько безумной решимости в его больших чëрных глазах. –Ты никогда не спрашивал разрешения что-либо сделать. Я хочу, чтобы ты не сдерживался и сейчас. Слетают все тормоза — в момент руки Минджэ оказываются плотно прижатыми к стене над головой, и таец вновь нещадно терзает его губы, крепко прижимая запястья к холодной поверхности. Один за одним поцелуи спускаются ниже, губы скользят по линии челюсти, и Хантер кусает медовую кожу на шее, тут же извиняясь за след нежным поцелуем. Впервые с губ Кима срывается сдавленный всхлип. Таец вновь поднимает на него свой тëмный взгляд, затуманенный диким желанием, и укладывает его руки на свои плечи. –Тут будет неудобно. Он подхватывает старшего на руки быстрее, чем тот успевает уловить смысл слов, а когда Минджэ наконец понимает, Пак уже укладывает его спиной на кровать и нависает сверху, неожиданно замирая. И боже, как Хантер смотрит на него. Глаза бегают, рассматривая старшего с безграничным глубоким восхищением, словно Ким — единственное чудо света, самое волшебное создание, которое только может существовать на этой ужасной планете. Наверное, именно так ощущается остановка времени. –Минджэ… Ты даже представить не можешь, насколько ты прекрасен. — парень наклоняется, рассыпая невесомые поцелуи по всему лицу напротив. — Никогда, слышишь? Никогда не думай, что ты недостаточен. Ты всегда — всегда — был и будешь самым бесценным человеком для меня. –Хантер… Если бы я только знал… –Я никогда не причиню тебе боль. Но… Мне нужно тебе кое в чëм признаться. –Что такое?.. –Я… — Пак с трудом держится, чтобы не отвести взгляд, но сейчас он как никогда раньше должен быть уверенным. — Я знаю, как делать это. Но я ни с кем до тебя не… –Я тоже, Хани. Какая мелодрама. Безнадëжно влюблëнные, которые будут первыми друг у друга. Такое простое совпадение, но сколько же в нëм значимости для обоих. Таец снова припадает к любимым губам на несколько секунд, ласково поглаживая рукой волосы Минджэ. Все сомнения, которые когда-либо терзали Кима, окончательно исчезают. Он доверяет Хантеру во что бы то ни стало. Он уверен, что тот никогда не сделает ему больно. –Я буду очень аккуратным, хëн. Одна за одной расстëгиваются пуговицы чëрной рубашки. То, о чëм Минджэ невзначай подумал несколько часов назад, Хантер сейчас воплощает в реальность, заставляя старшего покрыться мурашками. Пак с трудом сглатывает вязкую слюну, когда из-под ткани становится видно часто вздымающуюся грудь и впалую линию неярко выраженного пресса посередине живота: он видел Кима без верха десятки раз, если не сотни, но этот момент — особенный момент. Тысячи раз он думал о том, как бы касался своего запретного брата, и только сейчас он впервые может это сделать. Оставшиеся несколько пуговиц заправлены с рубашкой в джинсы, а дело нужно довести до конца. Пак касается губами ямки между ключицами Минджэ, слыша каждый дрожащий вздох, пока целует нежную кожу и вдыхает еë запах, всегда идеально сочетающийся с лëгким, едва уловимым парфюмом. Пуговицу на джинсах расстегнуть труднее, Хантер невзначай задевает рукой бугорок под плотной тканью, и тело под ним резко вздрагивает. –Блять, Хани… — Ким снова кусает губы почти до крови, стесняясь стонать в голос. –Ты много материшься, феечка моя. — справившись с ширинкой, таец расстëгивает оставшиеся пуговицы рубашки. — Но делаешь ты это довольно сексуально. Минджэ хотел бы ответить, но сбивают с мысли и выбивают из лëгких воздух горячие губы, осыпающие его тело поцелуями от шеи к ключицам, к груди, к солнечному сплетению и ниже. И ниже. И ниже… Ким чувствует жаркое дыхание внизу живота, в опасной близости от уже болезненного стояка, но Хантер будто и не собирается смиловаться над старшим, оставляя ещë один след у самой кромки расстëгнутых джинс. Внезапно Пак отрывается и помогает Минджэ полностью снять его рубашку. Тонкие запястья с лёгкостью выскальзывают даже из застëгнутых рукавов, такая ненужная сейчас чëрная ткань летит куда-то на пол и парень сразу тянется к младшему, неловко цепляется за край его водолазки, начиная стягивать еë. –Сними еë уже, это нечестно… И Хантер слушается. Ким всегда считал его фигуру идеальной. Даже после усиленных тренировок для набора массы и работы над рельефом он продолжает выглядеть изящно, как древнегреческая скульптура. И всë это ради того, чтобы Минджэ восхищался. Старший тихо шипит сквозь зубы, когда с него стягивают джинсы с нижним бельëм, и возбуждëнный орган встречается с чуть прохладным комнатным воздухом. Хантер перемещается чуть ниже, напоследок плотоядно взглянув в глаза Кима. –Не суди строго, пожалуйста. –Что ты… Ах! И всë тело будто током прошибает, когда Пак обхватывает его член рукой и касается губами сочащейся головки. Минджэ крепко сжимает одной рукой простынь, а второй плотно зажимает рот, сдерживая скулëж от гиперчувствительности, но знает, что это вряд ли спасëт его. Хантер проходится языком до самого основания и обратно, осторожно обводит головку языком и погружает в рот, моментально заставив Кима выгнуться в спине и сдавленно застонать в руку. Как же страшно посмотреть вниз. То, что вытворяет младший — вне закона, вне всяких божеский правил, и если Минджэ увидит этот язык и эти пухлые, блядски сексуальные губы, ласкающие его член прямо сейчас, то он на сто процентов поверит, что он бредит. Хантер медленно и аккуратно двигает головой, стараясь не касаться зубами плоти, помогает рукой, пока Ким почти задыхается. –Минджэ, у тебя такой красивый голос. — таец отрывается ненадолго, продолжая водить рукой по всей длине. — Прошу, не скрывай его от меня. –Мне неловко… — Минджэ отворачивает голову вбок, но руку от лица всë же убирает. — Хани, клянусь, ещё немного — и я кончу. –Разве это плохо? — парень целует уздечку, тут же получая в ответ полустон. — Я хочу сделать тебе приятно. –А я хочу тебя внутри, Хантер… Пожалуйста… Пак замирает, вновь нависнув над старшим, который теперь не прячет взгляд. Минджэ просит. Его драгоценный маленький Минджэ хочет этого так же сильно, как этого хочет Хантер, касается щеки, уверяя, что точно готов, и превращает тайца в квинтессенцию всех самых трогательных и страстных чувств, которые человек только может испытывать. Вместе с этим на плечи ложится груз ответственности. Он не то чтобы должен, он обязан сделать всë правильно. –У тебя есть презервативы? –В нижнем ящике тумбочки лежит коробка. Хантер осторожно сползает с кровати и открывает нужный ящик, сразу находя там ничем не приметную коробку. Внутри неë лишь пара вещей — закрытая упаковка с презервативами и тюбик с лубрикантом, использованным наполовину. Перед глазами фантазией вырисовываются разнообразные картинки, от которых с новой силой внизу живота скручивает узел, но его ждëт Ким, время тратить нельзя. Поговорят об этом позже. Пак осторожно разводит ноги Минджэ пошире, устраиваясь между ними, и на каждое лëгкое касание податливое тело отзывается дрожью. По комнате разносится лëгкий аромат персика — Хантер разогревает лубрикант между пальцами. Любопытно, что именно этот запах он порой улавливал, когда приходил домой к Минджэ после учëбы. Юноша вновь наклоняется к губам Кима, пока рука скользит между его бëдер и находит сфинктер. –Пожалуйста, скажи мне, если я что-то сделаю не так. Таец проталкивает внутрь первый палец и поцелуем старается успокоить Минджэ, зажмурившегося от непривычных ощущений. Горячо. Узко. Упруго обтянутый брюками член пульсирует, прося заменить пальцы сразу на него, но Хантер не посмеет этого сделать, пока не растянет Кима должным образом, как бы длительно это ни было. Второй палец. Минджэ выгибается от полуболезненных ощущений, но таец шепчет ему сотни извинений и комплиментов, стараясь отвлечь от боли поцелуями и нежными касаниями. Пальцы входят на всю длину, Пак осторожно сгибает их, оглаживает стеночки изнутри, постепенно замечая, что старший привыкает и начинает получать от этого удовольствие. На третьем пальце Хантер ловит губами глубокий стон Кима — тот внезапно тянет его к себе, снова затягивая в тягучий поцелуй, после которого Минджэ тихо шепчет: –Я готов, Хантер. –Ты уверен?.. –Пожалуйста, Хани, быстрее… Два раза Пака просить не нужно. Он вынимает пальцы и отстраняется, принимаясь расстëгивать брюки и снимать всю оставшуюся одежду, пока Минджэ с восхищением рассматривает каждый дюйм этого прекрасного тела. Как сокращаются мышцы под золотистой кожей, как красиво поднимаются выпуклые вены по рукам, которыми Хантер сейчас открывает маленькую квадратную упаковку. Даже то, как он своими длинными пальцами раскатывает презерватив по члену, выглядит слишком идеально. Добавив ещё немного лубриканта, таец вновь оказывается между ног Минджэ. Перед глазами всë расплывается от волнительного предвкушения, Ким дышит часто-часто, как маленький зверëк в ловушке, только в этой ловушке он по своей доброй воле. Он уже чувствует Хантера между своих ягодиц, и всë происходящее похоже просто на очень реалистичный сон, даже когда младший гладит рукой его бëдра и оставляет поцелуй на ухе. –Я люблю тебя, хëн… И Хантер толкается внутрь. Минджэ хрипло стонет в голос и хватается за плечи Пака, одуревшего от ощущений. Плавно войдя на всю длину, таец замирает с темнотой перед глазами: низ живота скручивает судорогой, и кажется, что ещë чуть-чуть — и он позорно кончит прямо вот так, через несколько секунд после пенетрации. Хантер делает глубокий вдох, а на выдохе утыкается носом в изгиб шеи Кима, всë ещё не двигается, давая себе и ему привыкнуть, хотя оба понимают — надолго сейчас их вряд ли хватит. –Хани, двигайся… Прошу… Он осторожно подаëтся бëдрами вперëд, привыкая к ощущению наполненности и желая получить больше. Руки Минджэ легко скользят по шелковистой коже Пака, крепче обнимают. Оба понимают — это не просто акт физической близости. В этих объятиях сливаются и души, и тела — теперь они одно целое. Хантер осторожно делает первый медленный толчок. От ощущений просто сносит крышу. Минджэ под ним дрожит и крепче впивается тонкими пальцами в крепкие плечи, а выдержка тайца уже трещит по швам, стоит ему ещё раз податься вперёд. С виска Пака уже стекают крупные капли пота, у Минджэ перед глазами всë затуманено, и глубокое надрывное дыхание младшего, перерастающее в низкие стоны, лишь подливает масла в огонь. –Хë-ë-ëн… — Хантер толкается чуть сильнее, впечатываясь губами в приоткрытый рот Кима и хватая его под бëдра. — Я… Блять… Я даже и не думал, что это настолько хорошо… Грудная клетка Минджэ дëргается с каждым звучным выдохом, он призакрывает глаза, покоряясь ласке и полностью доверяя душу и тело надëжным рукам любимого человека. Таец ведëт носом от подбородка к шее старшего, наслаждаясь его запахом уже так, как всегда хотел, а не во время сна, уткнувшись носом в затылок сводного брата. Приподняв бëдра Кима, Хантер входит ещë глубже, слушает звонкий стон, пока кусает кожу у выраженных ключиц. На шее и груди один за одним распускаются бордовые бутоны — Пак так давно и страстно хотел обозначить, что этот миловидный парень с большими глазами и низким голосом его и только его. В мыслях Хантера проносятся десятки моментов, когда он замечал чужие заинтересованные взгляды на своëм хëне — никто и никогда, даже сам Минджэ, не догадывался, что за непринуждённой улыбкой тогда скрывалась зверская ревность. Ким чувствует, как младший постепенно теряет контроль. Для него каждый новый толчок, каждое прикосновение рискует стать последним перед оргазмом, но он всë равно начинает двигаться чуть быстрее, сильнее сжимает руками стройные бëдра старшего — наверняка наутро будут видны синяки. –Ты чëртов демон, Хант… АХ!.. Минджэ почти взвизгивает, выгибаясь в спине и царапая широкие плечи, стоит только Хантеру слегка войти под другим углом. Ещë раз — и Ким скулит, не узнавая собственный голос, ставший гораздо выше. Член раз за разом задевает чувствительную точку внутри, тело само по себе вздрагивает от такого странного, но дьявольски приятного ощущения, но таец и не думает сбавить обороты — внезапно он делает толчок гораздо сильнее предыдущих, но тут же шипит сквозь зубы. –Твою ж налево… –Что случилось? Хантер, не молчи… –Минджэ, презерватив… Он порвался. –Выкинь его нахрен, не останавливайся, прошу тебя… Старший хнычет, ëрзая на простыне, пока Хантер осторожно выполняет просьбу и откидывает испорченный презерватив куда-то в сторону. Таец совсем не ожидает, что буквально через несколько секунд Минджэ опрокинет его на спину, седлая бëдра. –Хëн?.. Пак хлопает ресницами, приподнимаясь на локтях. То, что он видит, вышло из самых потаëнных его фантазий, из самых запретных желаний. Но это происходит сейчас. И это, чëрт возьми, реальность. Ким с трудом дышит, заводя руку за спину и касаясь Хантера — истекающий предэякулятом член сперва проскальзывает между чужих упругих ягодиц, и младший падает на спину, крепко хватая Минджэ за бëдра. Ким снова помогает себе, направляя орган внутрь и медленно насаживаясь на него до самого основания. Таец кусает губы почти в кровь — без защиты и правда абсолютно другие ощущения. Минджэ стонет, привыкая, пока сжимает его изнутри, упирается руками в крепкую грудь и опускает взгляд. –Он больше, чем я думал… — вильнув бëдрами, Ким закатывает глаза. Хантер подаëтся вверх, и голос Минджэ вновь срывается, становясь неестественно для него высоким. — Чëрт, чëрт чëрт… Я долго не продержусь, Хани… –Тебе ведь нравится, когда всë контролирую я, не так ли? — таец сжимает бëдра старшего чуть грубее, насаживает его на себя, направляя его движения. –Замолчи… –Ты сверху, но даже сейчас ты позволяешь мне вести. –Хантер, господи блять… –Прости за наглость… — Пак переворачивается вместе с Минджэ, снова подминая его под себя. — …Но контролировать себя рядом с тобой у меня плохо получается. Хантер резко заполняет Кима, выбивая из него вскрик, но тут же целует его, прижимая тонкие запястья к простыни над головой. Он уже не в силах сдерживаться, темп растëт с каждым толчком, пока влажные звуки шлепков кожи об кожу становятся всë громче. Головка члена Минджэ трëтся о чужой рельефный пресс, он стонет прямо в губы Пака, пока сил уже не остаëтся, ведь воздуха, чтобы нормально дышать, совсем не хватает. Остались лишь хриплые сдавленные вздохи и тëмная комната, освящëнная одной только гирляндой на ëлке. –Б-быстрее… Прошу… –Вот так? — таец отпускает руки Минджэ и перемещает свои ладони на его талию, ускоряя движения. Ким лишь жалобно скулит, сведя брови у переносицы. — Достаточно быстро? –Боже, Хантер… Блять!.. Да… Продолжай… Кровать скрипит и стучится о стенку неприлично громко, пальцы впиваются в талию до синяков, каждый вздох наполнен этими драгоценными чувствами, льющимися прямо из самых глубин души. Каждое движение и каждое прикосновение — целое искусство их любви, единство каждого вдоха и выдоха, мельчайшего движения и самых страстных эмоций. Минджэ обвивает руками сильную шею Пака — до разрядки считанные секунды, но он всë ещё выдерживает зрительный контакт. И вот перед глазами всë расплывается. Пальцы на ногах поджимаются, каким-то чудом Ким не теряет сознание, пока всë тело содрогается, словно от электрического заряда. Он изливается, пачкая торс Хантера и свой живот, судорожно хватает ртом воздух, не в силах даже закричать, и он мысленно клянëтся самому себе, что это самое необъяснимо приятное, космическое чувство в его жизни, которое он бы никогда не смог познать в одиночку. Минджэ дрожит и моментально обмякает в сильных руках ненасытного тайца, продолжающего нещадно втрахивать его в матрас — он уже на грани. Совсем худо ему становится, когда Ким обхватывает его своими ногами, не давая полностью выйти, и шепчет что-то наверняка не очень приличное, но Хантер уже не слышит. Ëщë несколько беспорядочных и даже излишне резких толчков — уши закладывает от настигающей волны оргазма, сладкие судороги расползаются по нижу живота. Младший долго кончает внутрь, выстанывая имя брата осипшим голосом куда-то ему в шею, и падает ему на грудь, не в силах больше держаться. Они молчат. Едва восстановив дыхание, Хантер перекатывается на бок и накрывает одеялом Минджэ, обиженно сопящего из-за потери приятного ощущения наполненности. Пак не может сдержать улыбки от вида такого покрасневшего и милого старшего, и боже, как ему становится хорошо, когда тот улыбается ему в ответ. Скользнув к нему под одеяло, таец трепетно покрывает поцелуями горячие щëки, губы и нос Кима, но когда доходит до глаз, внезапно обнаруживает, что они мокрые от слëз. –Почему ты плачешь? — Хантер обеспокоенно вытирает солëные дорожки с его щëк, не понимая, почему Минджэ улыбается, пока плачет. — Я что-то сделал не так?.. Тебе больно?.. –Нет-нет, я в порядке! — Ким накрывает ладонь младшего своей, улыбаясь шире. — Всë хорошо, просто я… Я счастлив. Очень счастлив. –Кажется, это лучшее Рождество в моей жизни. –И в моей, чëрт возьми… Хантер нежно накрывает губы Минджэ своими, мягко сминает их, и ни слова не нужно произносить, потому что этим поцелуем сказано всë, что их души жаждали услышать. Как никогда раньше, сейчас они открыты друг для друга. –Родители убьют нас, если узнают, да? — Пак убирает со лба Минджэ прилипшую чëлку и гладит по волосам. –Да. Заживо закопают. — хихикнув, Ким жмëтся ближе, позволяя Хантеру загрести себя в объятия. — Ладно, если б мы просто геями были, но мы юридически братья, хоть и не кровные… –Мир со многим мирится. С нами ему тоже придëтся смириться. Я никому не дам нас в обиду. –В таком случае, мне не о чем беспокоиться. Минджэ улыбается, пока Пак целует его в макушку, прикрывает глаза, с удовольствием сосредотачиваясь на каждом маленьком прикосновении Хантера к нему. Ладони тайца начинают медленно поглаживать бока Кима, опускаясь всë ниже и ниже, и Минджэ приподнимает голову, сразу натыкаясь на тëмные глаза, полные азарта. Признаться, старшего ведëт от одного только этого жадного взгляда, и сразу становится понятно, в чëм именно сейчас нуждается Хантер. –Минджэ, слушай… А ты не хочешь сходить со мной в душ, м?