***
— Два правильных ответа из десяти! Вам в этом году сдавать экзамены, а вы не помните элементарные теоремы из восьмого класса! — Ванины размышления прервал строгий голос их математика. Парень мысленно посочувствовал человеку, которому было адресовано это замечание и привычно перевел взгляд на девчонку за последней партой. Она виновато опустила взгляд в пол и, казалось, боялась пошевелиться. Видимо, стоило Ване пропустить один день по семейным обстоятельствам, как Островская успела завалить проверочную по геометрии, и эти дифирамбы были адресованы именной ей. Невероятно. Он ухмыльнулся от этой мысли и посмотрел на часы. Долго еще до конца? — Островская, что мне с вами делать? Каким богам мне нужно молиться, чтобы вы наконец начали учить? — Преподаватель уже терял терпение, Даша с каждым его словом опускала взгляд все ниже, так что Ване становилось ее жаль. — Молитесь Ване, — выкрикнул его одноклассник, приковав к себе несколько взглядов сразу. Да, все знали, что Ваня неплохо разбирается в теме и схватывает материал на лету, однако, услышав свое имя, он все же немного растерялся и смутился. — Бессмертных, — учитель мгновенно оживился, будто найдя козла отпущения, на которого можно свалить ответственность за несносную девчонку, не желающую учиться, — Если Вы объясните ей тему, я обещаю Вам освобождение от итоговой контрольной! Заманчивая перспектива, однако стоит ли это того? Не факт, что у Даши будет желание вникать в материал, тогда Ваня просто зря потратит время. Стоит ли соглашаться? Он перевел взгляд на девушку, будто желая узнать у нее, как стоит поступить, но она просто пожала плечами, будто говоря ему: «А что я поделаю?». — Я попробую, — обреченно произнес он. Попытка — не пытка.***
Островская сидела на нижней ступени школьного крыльца, рассасывая лимонный чупа-чупс и покачивая головой под какой-то плохо сведённый металл трек, игравший из наушников, когда услышала негромкое «привет» позади себя. — О, ты тут. Класс, — она улыбнулась Ване, вставая, отряхивая юбку сзади и накидывая потрёпанный черный рюкзак на одно плечо. — Можем пойти ко мне домой или в библиотеку. Они, кажется, впервые общались вот так, наедине, не разделённые расстоянием между партами в классе. Ваня в очередной раз отметил в голове, как же его привлекает этот одурманивающий, чуть горьковатый запах лимона, исходящий от нее. Он воспользовался такой редкой возможностью рассмотреть ее ближе. Мятая юбка, из-под которой виднелась тонкая, едва заметная стрелка, идущая по капроновым колготкам, черные наушники, которые она спустила на шею, чтобы слышать то, что он ей говорит, яркие вязаные фенечки на запястье. Он перевел взгляд выше, разглядывая сморщенный от солнца, светившего в лицо, носик, веснушки, рассыпанные по всему лицу, сухие покусанные губы, растрепанные красные волосы и взгляд голубых глаз, устремленный прямо на него. — Ты меня ждала? — Получив утвердительный кивок, Бессмертных продолжил, — Слушай, мне сейчас надо домой, маме помочь. Скинь мне адрес, я подойду сам через пару часов… Напишу. — Как скажешь, — безразлично фыркнула она и, не попрощавшись, залезла в рюкзак за какой-то книжкой в винтажной обложке и ушла, вновь располагая наушники на их привычном месте и засовывая в рот лимонный леденец. Ваня смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом за школьной калиткой. Бессмертных подхватил портфель и отправился домой, надеясь справиться с маминым поручением как можно скорее, потому что он предполагал, что объяснение темы этой девочке, которая, кажется, не учила ничего с 7 класса, займет точно не два и не три часа. Управился с поставленной задачей он не слишком качественно, зато очень быстро, и, так и не переодевшись после школьного дня, взял рюкзак прямо так, как кинул его на пороге по приходе домой, и вышел из квартиры. На ходу зашел в мессенджер, тут же замечая сообщение от контакта «Островская Даша» с адресом и шутливым приглашением на чай с улыбающимся смайликом в конце. На входе в чужую квартиру он немного нервно прокашлялся, поправил куртку и негромко постучал. Прошло несколько минут, прежде чем по ту сторону двери послышались лёгкие, будто порхающие шаги. Ваня услышал щелчок замка, и перед его глазами возникла красноволосая девочка, все так же одетая в школьную форму. Из-под длинной белой рубашки кое-как виднелся край мини-юбки плиссе, галстук, висевший на шее, был расслаблен и чуть приспущен. Чёрные капроновые колготки по-прежнему обрамляли худые ножки, однако теперь на Даше не было обуви, и почему-то ее ступни показались Ване неестественно маленькими. Да и вообще разница в росте теперь стала особенно бросаться в глаза. — Прошу вас. — Она шутливо поклонилась, — Мамы дома нет, можешь не стесняться и проходить. С этими словами она ушла назад в комнату, оставляя парня одного в коридоре. Он озадаченно посмотрел ей вслед, а после разулся, осторожно повесил куртку на вешалку и прошел прямо по коридору, туда, куда до него ушла Даша. Она сидела на кровати и сосредоточенно красила ногти чёрным лаком, так что Ване в нос сразу ударил резкий запах ацетона. Он присел на стул напротив письменного стола и начал смирно ждать, пока одноклассница обратит на него внимание, не желая отвлекать ее. — Чай хочешь? — спросила вдруг она, не отрываясь от своего, несомненно, очень важного занятия. — Нет, спасибо. Может, начнём? — хрипло уточнил Ваня, не упуская момента задать вопрос, раз уж девушка сама начала диалог. — Ну давай, объясняй. Сразу скажу, скорее всего это бесполезно, — она придвинула второй стул ближе к Ване и пересела туда, помахивая рукой, чтобы быстрее высушить лак. — Ну если ты хотя бы один раз попытаешься реально послушать и вникнуть, а не просто сделать вид, то, я уверен, ты всё поймешь, — хмыкнул он в ответ, доставая учебник геометрии. — Смотри, например, давай начнём с домашки на завтра. «Осевое сечение конуса — прямоугольный треугольник, с катетом 6 см. Найдите объем конуса», — зачитал он задачу из учебника, — Ну тут всё очень просто. Во-первых, осевое сечение конуса должно давать равносторонний треугольник… Какое нахрен осевое сечение? Даша совсем растерялась, когда парень действительно и со всей серьезностью принялся объяснять ей задание, будучи твёрдо уверенным, что девушка не безнадёжна. Она сглотнула и кинула взгляд на текст задачи, надеясь понять, о чем же ей рассказывает Ваня, но всё было тщетно: глаза цеплялись за длинные пальцы, бегло водившие по строчкам, за обнаженные под закатанными рукавами свободной рубашки и черного пиджака предплечьями, на которых были видны аккуратные венки. Его голос был достаточно сбивчивым, скорее всего, от волнения, а ладонь то и дело тянулась к челке, норовящей залезть в глаза парню. Он путался, говорил бессвязно, но Даше было все равно. Она продолжала пялиться на его пальцы. Почему-то ее мысли уходили совершенно не туда, куда надо, так что Даша сама себе подивилась. Ее всегда привлекал вид мужских рук, но еще ни разу она не акцентировала на них такое внимание в реальном времени, в такой неподходящий момент. Тем более это были руки Вани Бессмертных, ее одноклассника, который, между прочим, тратил на нее свое время, пытаясь вдолбить в нее гребаную геометрию. Казалось непозволительным думать в таком ключе о Ване — он был действительно милым и хорошим мальчиком, учившимся на пятёрки, участвующим в олимпиадах, ни разу, в отличие от своих одноклассников, не шутившим пошлых шуток ни про кого из девочек. Он казался самой невинностью, самой галантностью, и от этого, сука, был таким невероятно сексуальным. Как бы она ни старалась, поток мыслей контролировать было тяжело. Непроизвольно сжимая бёдра, она шумно вздыхает, заставляя Ваню остановиться. — Островская, ты вообще слушаешь? — он серьезно посмотрел на нее, ожидая ответа. — Нет, прости. Не могу сосредоточиться, — подняла взгляд на его губы, задержала. — Ты как экзамены сдавать будешь? — Вопрос был скорее риторическим, так как Ваня понимал, что внятного и аргументированного ответа он не получит. Да и очень вряд ли Даша действительно намерена сдать экзамен на положительную оценку. — Бессмертных, делай своё дело или съебывай. Нехер мне мозги ебать, у меня помимо тебя еще дела были, между прочим! — Даша уже начинала злиться, что в животе летали бабочки и она не могла ничего поделать с этим навязчивым чувством, мешавшим сконцентрироваться и вникнуть в подготовку к экзаменам. — Ты же меня не слушаешь! Хотя бы попытайся. — Я пытаюсь, блять. Извини! — Она будто хотела сказать что-то еще, но долго не решалась. Однако, выдержав небольшую паузу, все же выпалила, толком не поняв с какой целью, — У тебя руки очень красивые. Парень меняется в лице. Сначала удивленно приподнимает брови, но через секунду растягивает губы в привычной ухмылке: — Спасибо… — последовала неловкая пауза. — Давай свое осевое сечение дальше… Ваня усмехнулся, возвращая руки на страницы учебника, и Даше невероятно сильно захотелось треснуть по его ехидному лицу. Нечестно! Он пришел сюда, к ней домой, чертовски сексуальный в этом костюме, так еще и рукава закатал до локтя, а теперь сидит насмехается! Его тонкие губы, сохраняя полуулыбку, проговаривают какие-то слова, все еще надеясь донести до бедовой башки своей одноклассницы тему, однако она не слушает, но смотрит. А, похуй. Будет, что будет. Даша быстро хватает парня за щеки обеими ладошками, разворачивает его голову к себе и несмело целует в губы. Бессмертных замер на секунду, боясь вдохнуть. — Извини. — Вернулась на место и, коротко извинившись, бросила взгляд на только что накрашенные ногти, делая вид, что очень занята рассматриванием маникюра. Что на нее, блять, нашло? — Давай еще? — Неожиданно для нее, он весело блеснул ямочками на щеках, растягиваясь в улыбке. Она молча кивнула, не зная, что еще сказать. Даша осторожно, прикрыв глаза, подалась вперед, ожидая, что Бессмертных поцелует сам. Вместо этого он положил руку на ее затылок и прижал к своей груди, заставляя наклониться вперед. Крепко, тепло. Сильная рука нежно прижимала ее голову, даже через рубашку Даша чувствовала прохладный запах мужского геля для душа и свежесть дезодоранта. — Нравишься мне, Даш, — еле слышно прошептал он, проводя рукой по красным, и без того растрепанным волосам. — Угу, — промычала она в крепкую грудь. Ваня почувствовал, как внезапно она расплылась в улыбке, а через секунду отстранилась и весело спросила, — Отложим геометрию? Она вовсе не говорила это всерьез, ее целью было скорее смутить одноклассника, поддразнить его и немного подшутить над его невинностью, однако она и оглянуться не успела, как он подхватил ее на руки так легко, будто она была пушинкой, и осторожно кинул ее на заправленную постель. Он навис над девушкой, серьезно осматривая ее, но заметив ее широко распахнутые и ошарашенные голубые глаза, смягчил взгляд и расплылся в доброй, искренней улыбке, вновь сверкая ямочками: — Боишься? — шутливо подмигнул он, так что у Даши внизу живота все сжалось, бабочки остервенело начали метаться из стороны в сторону, ударяясь о стенки желудка, а внутренности будто сделали сальто мортале. Через пару секунд он вновь выпрямился в полный рост, более не сковывая движений девушки. Казалось, оба пытались вывести друг друга на эмоции, смутить, уколоть, поддразнить, но заходить дальше шутки никто не осмеливался. — Не боюсь, — наконец, абсолютно серьезно прошептала Островская, глядя прямо в глаза парня, вдруг крепко сжав тонкими пальчиками его запястье, будто умоляя его не уходить, и именно этот отчаянный, горячий шепот стал отправной точкой. Бессмертных вновь навис над ней, нежно целуя в губы. Сначала они просто целовались, держась за руки, так невинно, будто раньше они никогда в жизни не делали этого, будто им по тринадцать, будто они не знают толком, как нужно правильно действовать. Когда, наконец, скованность немного ушла, и они позволили своим рукам двигаться более свободно по телам друг друга, Даша расположила ладошки на плечах парня, прижимаясь ближе (хотя куда уж ближе.?). Ваня, в свою очередь, отстранился от одноклассницы и оставил нежный поцелуй на шее девушки, тут же смотря за ее реакцией. Не получив протеста, он продолжил целовать шею Даши смелее, видя, как она прикрыла глаза и, хоть и заметно нервничала, все же получала удовольствие. Опускаясь все ниже, Бессмертных дрожащими руками расстегнул две верхние пуговицы рубашки одноклассницы, освобождая нецелованные участки кожи. Быть честным, хотелось сорвать с нее и эту рубашку, и этот дурацкий расслабленный галстук, и эту и без того уже задравшуюся юбку, и рваные колготки, но Ваня не давил и был терпелив. Все-таки, он понимал абсурдность ситуации — прямо сейчас у него, похоже, будет секс с одноклассницей, с которой он только сегодня впервые нормально поговорил. Более того, и для него, и, наверное, для нее тоже этот секс — первый. Никогда бы Ваня не подумал, что это будет проходить в таких условиях, и тем более не мог себе даже представить, что его первым половым партнером будет Островская — та самая Островская, которой он шептал ответы на контрольных, которая бойко отстаивала свою позицию на литературе, которая мило хмурила бровки и морщила носик в попытках не заплакать, когда один из идиотов одноклассников со всей силы попал ей волейбольным мячом по голове. Та самая Островская, поддерживающая любые авантюры, та самая Островская, которая являлась инициатором побегов с уроков всего 11Б. Такая боевая, искренняя, дерзкая и смелая девчонка сейчас лежит в кровати прямо под ним и кажется теперь такой маленькой, хрупкой, уязвимой, что хочется прижать ее к себе и никогда никуда не отпускать, лишь холить и лелеять, быть всегда рядом, вдыхать терпкий лимонный гель для душа и резкий запах ацетона, целовать ее шею, заставляя прикрывать глаза, наслаждаться видом ее подрагивающих век, являться причиной ее смущения, радости, удовольствия. Аккуратно располагая руки на тонкой талии Даши, парень все же решает спросить: — Я сниму? — на что получает быстрый согласный кивок и, чуть помедлив, все же снимает с девушки белоснежную свободную рубашку и болтающийся галстук, успевший порядком надоесть. Его взору предстало худенькое бледное тело, аккуратная небольшая грудь под черным бюстгальтером, которую Даша от некоего стеснения непроизвольно пыталась упрятать от чужого взгляда. Ваня потянулся руками к талии девушки, находя молнию от юбки и стягивая ее вместе с колготками, оставляя одноклассницу в одном белье. Он перехватил ее руки, закрывающие ему обзор, и поднял над головой девушки, изучая взглядом аккуратный животик и худенькие ножки, крепко сведенные вместе. — Красивая ты, — улыбнулся Ваня, оставляя нежный поцелуй прямо под косточкой бюстгальтера Даши, между ребер, отчего по всему телу одноклассницы пробежали морозные мурашки, заставляя вздрогнуть. Вдоволь насмотревшись, он медленно потянулся к застежке лифчика, и девушка рефлекторно остановила его руки своими. — Вань… — Стесняешься что ли? — Усмехнулся он как-то по-доброму, но настаивать не стал. Однако девушка, прочитав в его словах насмешливую интонацию с вызовом посмотрела ему в глаза и сама расстегнула бюстгальтер, откидывая его в сторону. — Не стесняюсь и не боюсь, — строго, как будто даже обиженно сказала она, но через секунду смягчилась, вспомнив о еще одной очень важной вещи. — Только, Вань… у меня это впервые. Так и думал. Он даже не стал ничего говорить — а что тут скажешь? Это было вполне очевидно, девчонке всего 16 лет, и разгульный образ жизни она не вела. Он лишь кивнул, стараясь выглядеть как можно увереннее, чтобы не вселять панику в подругу, а у самого поджилки тряслись. Как зачарованный, он смотрел на теперь уже почти целиком раздетую одноклассницу, пожирал ее взглядом. Знал, что это некрасиво и что она, должно быть, жутко смущена, однако не мог заставить себя отвести глаза в сторону. Сейчас ему особенно нравилось смотреть на ее стеснение, на ее покрасневшие щечки и напряженно сведенные вместе ноги. Он аккуратно наклонился ближе и нежно поцеловал ее грудь — и, о боже, в сантиметре от чувствительного соска. Девушка шумно вдохнула через нос, а его такая реакция, казалось, только позабавила. Он снова (в какой раз за сегодня? Действительно может сложиться ощущение, будто он издевается) ехидно улыбнулся и начал невесомо касаться губами небольшой груди Даши. Узел в ее желудке начал неприятно ныть, возбуждение с каждой минутой становилось болезненнее, так что Островская раздраженно сводила ноги в надежде избавиться от порядком надоевшей истомы. Ваня тем временем, растеряв все свое смущение, аккуратно коснулся розового соска языком, немного пощекотал и принялся нежно посасывать его. Ему нравилось, что он был первым у этой девочки. Должно быть, до него ей еще не было так хорошо — тогда она прямо сейчас наверняка считает его ангелом! И, будто в подтверждение его мыслей, на его лохматый затылок опустилась маленькая ладошка, прижимающая его голову ближе к своей груди, безмолвно умоляющая не останавливаться. Щеки горели, нарастающее чувство стыда било тревогу где-то в желудке, перемешиваясь с таким неправильным и запретным возбуждением, грудь вздымалась от тяжелеющего дыхания, а из головы пропали все мысли кроме него. Весь ее мир схлопнулся до размеров этой жалкой комнатушки, этой кровати, этого больше отнюдь не невинного мальчика, сейчас выводящего ее на такие эмоции, что хотелось закричать или расплакаться от смущения. Он крепко сжал ее талию в своих холодных ладонях, продолжая зацеловывать каждый миллиметр ее груди, так нежно и чувственно, но так смело и настойчиво, так одурманивающе уверенно и властно. Островская и подумать не могла, что он так быстро заберет у нее инициативу после ее глупой шутки, которую она выпалила, даже не догадываясь о возможном продолжении. Сейчас она ощущала себя в сладкой беспомощности, чувствуя его длинные пальцы на своем животе и его сухие губы, мажущие по ее ребрам. Руки заледенели, тело била крупная дрожь, все в ней смешалось и она не могла понять, что она чувствует, но ей определенно нравилось пульсирующее возбуждение, подкрепляемое таким горячим чувством унижения от осознания, что прямо сейчас она лежит голая перед своим одноклассником и не знает куда деть руки. — Есть презервативы? — спрашивает тихо, заставляя Дашу вздрогнуть в очередной раз и чуть отползти от него. — У Жени в комнате должны быть. Сейчас посмотрю, — выпутывается из его рук и быстро бежит в комнату брата, по пути наслаждаясь прохладой окружающего воздуха, надеясь избавиться от жгучего румянца и немного проветриться. Презервативы нашлись довольно быстро, в верхней полке прикроватной тумбы. Мысленно благодаря брата за то, что тот покупает сразу по несколько пачек, Даша хватает средства контрацепции и победно демонстрирует их Ване, возвращаясь в свою спальню. — Отлично. Слушай, ты не передумала? — Бессмертных мнется, и это можно понять. Даша слабо улыбнулась в ответ и протянула руки к парню, будто маленький ребенок, желавший забраться к маме на ручки. Она стянула с него футболку, а после взяла его такую желанную руку и положила к себе на низ живота, наслаждаясь прохладой его ладони, приятно контрастирующей с огненной лавой, разливающейся у нее внутри. Ваня и сам все понял. Проворно забираясь под кромку трусиков он влажно погладил ее, через секунду уже без труда вставляя первый палец и начиная двигаться. Немного повозившись и поняв, кажется, как нужно действовать правильно, Ваня ввел второй палец, а большой поместил на клитор девушки, уже приноровившись и двигаясь более уверенно. Даша уже готова была растечься подобно лужице прямо по простыни. Она расставила ноги так широко, как могла, а черными короткими ноготками впилась Ване в плечо, приоткрыв рот и готовясь к умопомрачительному взрыву. Ком внизу живота разросся до невероятных размеров, казалось, еще чуть-чуть и Даша разлетится на мелкие кусочки. — Ваня-Ваня-Ваня, — повторяла она, словно в бреду, — подожди, я уже скоро! Он остановился, одновременно расстраивая Дашу и даря ей чувство облегчения. Ощущать это пульсирующее напряжение уже стало больно, поэтому она была в какой-то мере рада, что ей дали возможность глубоко вдохнуть и унять дрожь в ногах. Ваня тем временем приспустил джинсы до колен и уже раскатывал презерватив по члену. Островская старалась не смотреть, потому что мужские половые органы всегда вызывали в ней достаточно противоречивые чувства, и нельзя сказать, что они были положительными. Так что она стала снизу вверх осматривать его лицо — лицо Вани Бессмертных, который хотел выглядеть уверенным, однако его трясущиеся руки и красные щеки убеждали девушку в обратном. Им обоим страшно. Это ее успокаивало. — Я вхожу? — он вытащил ее из размышлений. Она тихо кивнула, готовясь испытать болезненные ощущения. Ваня вдохнул поглубже и медленно ввел головку, не отрывая взгляда от напряженно зажмурившейся одноклассницы. Не увидев никаких протестов с ее стороны, он продолжил толкаться, через несколько секунд уточнив: — Ну ты как? — Порядок, — в уголках глаз слезинки, но все не так плохо, как она думала. Это вовсе не больно, нет, скорее неприятное чувство наполненности, такое непривычное и из-за этого дискомфортное, — Продолжай. Через какое-то время боль утихла. Ваня даже начал двигаться, а потом вспомнил о свободной руке и поместил ее точнёхонько на клитор Островской, заставляя ту вздрогнуть и вновь выгнуться в пояснице. Еще пару минут и движения стали более хаотичными и беспорядочными. Даша заскулила, впиваясь пальчиками в предплечье Вани. — Бессмертных, не смей останавливаться. Я сейчас кончу! Фейерверк взрывается у Даши в самом низу живота, наполняя теплом все остальное тело и заставляя многократно содрогнуться. Тихий стон скатывается с ее губ, когда Ваня не прекращает свои движения, а все так же с напором входит в нее и теребит пальцами ее клитор. Его ласки становятся чересчур болезненными и она с шипением отодвигает его руку, в то время как стенки влагалища продолжают с огромной скоростью сокращаться, доводя до пика и парня тоже. С глухим стоном он изливается в презерватив. Снимая его и с отвращением откидывая куда-то в сторону, Ваня падает сверху на Дашу, обнимая. — Похоже, нам понадобится дополнительное занятие по геометрии.