⋆ ｡⋆୨ Че ୧⋆ ˚｡⋆
Время. Время почти пришло. Это должно быть время его шоу; не того, где он будет находиться под светом, чтобы его яркость продолжала освещать любой талант. На него будут смотреть на этой сцене, он знает. Его глаза видят это место, где на него будут смотреть. Время пришло. Время пришло. И чем больше они заставляют его двигаться, тем больше он чувствует, что его человечность распадается. Он — кукла. Он знает, кто он, а кукла ничего не знает. Время для них — ничто, время — это лишь расписание, данное их хозяевами, расписание, данное для того, чтобы они выполняли приказы. Он знает, как это будет работать, он готов к тому, что на него будут смотреть. Он так думает.⋆ ｡⋆୨ Ким ୧⋆ ˚｡⋆
В большинстве случаев Ким ненавидит быть частью мафиозной семьи. А сейчас он просто презирает ее! Это очень утомительно, иметь дело с постоянными придирками старшего брата почти 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, хотя Ким больше не живет с семьей. Танкхун постоянно звонит ему, пишет смс, сообщает о каждом шаге семьи, в мельчайших подробностях рассказывает о каждом плане убийства или новой пытке. И дело не в том, что Киму тяжело слушать подобное или что он не может спать по ночам после этого — просто он не хочет этого слышать. Ему все равно. Он ненавидит быть частью так называемой мафиозной элиты. “Боже мой, да ты же Кимхан Терепаньякул, младший сын главы мафии!” Да, это так, и что? Он откровенно жалеет, что является им. Особенно когда его затаскивают туда, где он совсем не хочет быть. Как сейчас. Львиное логово — место, которое Ким успешно избегал всю свою жизнь. Жаль, что сегодня, в его двадцать третий день рождения, все изменилось. Львиное логово расположено за городом. Примерно в тридцати минутах езды на машине. Оно находится под землей и хорошо спрятано. Неудивительно, почему. Это место посещают только мафиози. И только по одной причине — из-за кукольного аукциона. Единственная вещь, которая вызывает у Кима отвращение до глубины души. Может быть, именно поэтому сейчас ему хочется содрать с себя кожу, выдрать волосы и выколоть глаза. Он не знает, что вызывает большее беспокойство: то, что молодых парней в возрасте от восемнадцати до двадцати лет продают как кукол мафиози, которым не терпится наложить на них свои грязные руки и заставить делать то, о чем Ким даже не хочет думать, или то, что двое из этих мафиози — его родные братья, сидящие рядом с ним. Ким вздыхает и ерзает на своем стуле. Он хочет достать телефон и отвлечься, чтобы не смотреть на этот возмутительный парад власти и денег, но в тот момент, когда он это делает, рука Танкхуна хватает его телефон и выхватывает из рук Кима. —Ты можешь поиграть в своем телефоне дома. А сейчас пришло время развлечься. — Ты, наверное, совсем меня не знаешь, раз думаешь, что я буду развлекаться в таком месте! — Ким огрызается на брата. — Я же говорил, что не стоит приводить его сюда. Особенно в его день рождения. — Кинн усмехается, глядя на них со стаканом виски в руке. — Быть здесь в его день рождения — лучший вариант, который у него есть, — возражает Танкхун. Взъерошенные длинные рукава его сверкающей золотой блузки отбрасывают на стол блестящий свет каждый раз, когда он слишком сильно дергает руками, как сейчас. — Очень сомневаюсь, — ворчит Ким. — Ты не можешь быть белой вороной в этой семье, Кимхан! — твердо говорит Танкхун. — Посещение аукционов — это лучшее время отдыха для всех нас. Ты видишь все эти молодые и красивые тела. И если тебе понравится один из них, все, что тебя останавливает, — это деньги. — Танхун смеется. — Вообще-то, для таких, как мы, не думаю, что нас что-то останавливает. — Я лучше буду белой вороной в семье, чем куплю мальчика, который даже не помнит, что он человек, потому что ему промыли мозги, чтобы он думал, что это не так, а потом сделаю его своим рабом! — Ким выплевывает эти слова, словно они ядовиты. Иногда он не может поверить своим братьям. Как так вышло, что только у него одного в семье есть сердце? — Они не рабы, они куклы, Кимхан. И они не возражают. Они хотят быть твоими куклами. — Потому что им промыли мозги! — Ким почти кричит. — Сколько раз я должен это повторять? Эти ублюдки забрали мальчиков с улиц и из их домов, когда они были еще подростками, и сделали с ними такое! Я просто не понимаю, как вы двое можете просто смотреть на это и спокойно относиться к этому. Как? — Как? — Кинн ставит виски на стол и полностью поворачивается к Киму. — Хватит вести себя как тряпка! Ты — часть мафии. Ты вырос в этом дерьме. Ты убиваешь людей, не моргнув глазом, но это, — Кинн указывает на сцену, где в данный момент высокого худощавого парня с мягкими каштановыми волосами и безжизненными, но все еще великолепными карими глазами провожают к его месту в центре сцены, он следующий на аукционе. — Вот что тебя бесит? Ради всего святого, Кимхан, очнись! Нет, это они должны очнуться, но Ким лишь качает головой и встает. — Надо было уходить сразу, как только я узнал, что вы двое ведете меня именно сюда. Спасибо за лучший день рождения! Не ждите от меня вестей в ближайшее время. Не успел Ким уйти, как Танкхун уже тянет его обратно в кресло. Его хватка на запястье Кима слишком сильна, а взгляд неумолим. — Сиди и наслаждайся шоу, Кимхан! Тебя почти нет рядом, так что хотя бы в свой день рождения ты сможешь провести время с нами. Ким ненавидит это. Но он не хочет злить братьев еще больше. По крайней мере, они все еще разговаривают с ним, в отличие от их отца, который отказывается общаться с ним с того момента, как Ким решил переехать из главного дома и отдалиться от мафиозного бизнеса в возрасте восемнадцати лет. Кинн тоже должен это понять. Да, Ким мог убить людей не моргнув глазом, но с восемнадцати лет он никого не убивал. Для него все изменилось. Его жизнь изменилась. Такое место, как это, больше не принадлежит его жизни. Поэтому он устраивается в кресле поудобнее, думая о том, что все, что ему нужно сделать, — это пережить эти пару часов, а потом он сможет уйти, притворившись, что его семьи не существует в течение нескольких месяцев или, если повезет, даже лет. С тех пор он молчит. Время от времени он чувствует на себе взгляды братьев, но никак не обращает на это внимание. Вместо этого он сосредотачивается на аукционе, как того и хотят его братья. Высокий красивый мальчик, вышедший на сцену в разгар их спора, все еще стоит там. Кажется, что он не шевелится. А может, и нет. Может, он не двигается, пока ему не прикажут. Ким чувствует, как в животе поднимается отвращение, а в сердце — сочувствие. Бедный мальчик, ему, наверное, каждый день твердят, что именно так он и должен существовать. Даже не жить, а существовать, ведь куклы именно такие, не так ли? Это не люди, это вещи. А вещи не живут, они просто существуют. На мальчике только белые боксеры, которые почти ничего не прикрывают, и Ким чувствует себя голым вместо него. Он гадает, осознает ли мальчик, что с ним происходит, или ему просто приказали стоять и выглядеть красиво. Второй вариант наиболее вероятен, и от этого у Кима сводит живот.⋆ ｡⋆୨ Че ୧⋆ ˚｡⋆
Порче стоит на месте, не двигаясь. Кукла не может двигаться. Кукла не может дышать. В темноте этого места мальчик уже ничего не осознает. Куклы не могут смотреть по сторонам, куклы не могут часто моргать. Это излишество их мира. Люди хотят кукол. Но если куклы — это все, чего они действительно хотят, они купят искусственную куклу. Вещь. Не человека. Того, кто живет и дышит. Люди. Куклы... те, кого хотят люди, должны научиться выживать, отрицая свою человечность. Им нужно создавать потребность, неважно по какой причине, создавать желание, удовлетворяя своих хозяев и давая им понять, что они были правы, тратя на них свои деньги. Порче знает это, его этому учили. Он жив, но он не человек, и теперь пришло его время стать самым красивым фарфором, какого никто никогда не видел. Он все еще стоит там. Он все еще ждет, но не может допустить, чтобы они увидели, что он ждет. Кукла не понимает, что происходит вокруг, а Порче умеет дышать под водой. Дышать без вдоха, позволяя груди замирать при виде, без подъемов и спусков; он один из лучших в обучении, и человек, говорящий о нем, знает это. Он так хорошо отзывается о Че, потому что это означает, что Че может оказаться снаружи и выполнять другие приказы. Ему отчаянно хочется убежать, но кукла не бежит, кукла просто дышит под водой без посторонней помощи, чтобы сохранить свои легкие живыми. Это особый способ дыхания, который ломает все защитные механизмы его тела, те, из-за которых он часами задыхался, прежде чем сделать это так легко. Его глаза были пусты. Кукла не может выглядеть слишком живой, если только человек, покупающий ее, не говорит обратное. У куклы подавленный взгляд, пустота, пожирающая ее зрачки, и неподвижность, заставляющая чувствовать, что внутри нее могут обитать какие-то духи, или что глубоко, за этим застывшим взглядом на мир, что-то прислушивается. Порче перестал смотреть. Он держит взгляд неподвижным, как и его тело, он позволяет фильтру мешать ему делать самое естественное, что может делать человек, — изучать каждый дюйм окружающей среды через свои глаза. Он чувствует, как давление вокруг его глаз закипает, он чувствует, как вокруг него образуется дыра, и ничего не может с этим поделать. Он в образе, он в своей лучшей роли, он так старался для этого. Только не снова, только не внутри, ему нужно было покинуть это место. Он достаточно научился, он один из лучших, и теперь он хочет просто выполнять приказы человека, а не своих инструкторов. Он убежден, что его жизнь может начаться сейчас, на этой сцене, в основном голым. Он убежден, что готов к следующему шагу, к которому готовился уже много лет. В основном голым. И он даже не чувствует себя голым, совсем нет. Белые боксеры уже кажутся чем-то большим для Порче, который научился не чувствовать свое тело, даже не думать о том, что оно у него есть. Фарфор холоден. Он такой. Он нечувствителен к холоду. Они все научились этому на собственном опыте: не позволять ничему извне вызывать у себя какую-либо реакцию. Даже холоду. В комнате не так жарко, чтобы ходить в боксерах, но все равно, у него нет тела, нет мышц, нет органов, его грудь даже не двигается. Он — кукла, лучшая из всех, кто стоял рядом с ним в дни их тренировок. Просто стоит, не существует — он не может думать о себе как о существующем, когда его обычные дни состоят из стояния, а не ожидания, кукла не может ждать, только стоять и не двигать глазами, кукла не может двигать глазами слишком много, только стоять и не обращать внимания на холод ветра на своей коже, он не может; он из холодного фарфора. Порче прекрасно показывает свое лучшее представление, он абсолютно точно делает каждый шаг, как это делала бы кукла. Сейчас ему кажется, что его сердце перестало биться, пришло время. Настал момент. Он не реагирует, когда аукционист начинает описывать его, как будто это не он сам, кукла ничего не осознает, он лучше всех умеет закрывать глаза на реальность.⋆ ｡⋆୨ Ким ୧⋆ ˚｡⋆
— Джентльмены, — говорит в микрофон ведущий аукциона, невысокий пожилой человек с едва заметными волосами и тревожным взглядом, которым он смотрит на всех этих мальчиков. — Эта кукла — одна из моих личных любимиц, так что делайте большие ставки, она этого достойна! Весь зал, полный мафиози, начинает смеяться, а Кима тошнит. Аукционист продолжает. — Номер 0723, девственник, 19 лет, тихий и очень послушный, мягкий, но с прекрасно сформированным телом, высокий, что, я знаю, некоторым из вас очень нравится, — он бросает взгляд на стол, за которым сидит семья И-Лин. Глава этой семьи известен тем, что спит с молодыми мальчиками, а потом выбрасывает их тела в реку. Ким с отвращением усмехается. — Большим плюсом являются его молочные бедра, невероятно пленительные глаза и ангельский голос. Поверьте мне, джентльмены, вы не захотите упустить такой шанс. Ставки начинаются с этого момента, и Ким постепенно отключается от происходящего. Он не обращает внимания на то, кто делает ставки и сколько они готовы отдать за мальчика. Пока не поднимается рука его брата. — Пятьдесят миллионов! Холодный пот покрывает тело Кима. Танкхун должно быть шутит! — Какого хрена ты делаешь? — рычит он. — А что, похоже, я делаю? — говорит Танкхун в ответ. — Невероятно, — с отвращением качает головой Ким. — Пусть твой брат делает, что хочет! Если ты не наслаждаешься своим пребыванием здесь, это не значит, что он не может. К тому же эта кукла довольно милая. — бросает на него взгляд Кинн. — Мальчик, — поправляет Ким своего брата. — Он мальчик, а не кукла! — Неважно, — закатывает глаза Кинн. — Семьдесят миллионов! — кричит Танкхун в сторону сцены. — Зачем ты вообще это делаешь? — спрашивает Ким. — Зачем он тебе вообще нужен? Разве тебе недостаточно того, что ты спишь почти со всеми своими телохранителями? — Понимаешь? Я и так со многими сплю... одним больше, одним меньше? — Танкхун пожимает плечами. — Ты не можешь так поступать! — Ким пытается найти аргументы, чтобы остановить брата, но ничего не приходит ему на ум. И тогда его брат кричит. — Сто миллионов! — Сто миллионов бат! — кричит аукционист, приходя в восторг. — Кто-нибудь готов дать больше? И почему-то Танхун снова кричит. — Двести миллионов! И все. Никто не готов дать больше. И тогда наступает финал. Ким только что стал свидетелем того, как его брат покупает человека. Ким вне себя от ярости. Он не ожидал, что его брат опустится до такой низости. Одно дело убить человека — ты убиваешь его и все, после этого больше нет страданий. Но если ты покупаешь кого-то ради собственного больного удовольствия — это совсем другая история. По сути, вы приговариваете человека к жизни в постоянных мучениях и страданиях. В глазах Кима это гораздо хуже, чем убийство. В каком-то смысле Ким назвал бы убийство чем-то быстрым и чистым, но нет ничего быстрого и чистого в том, чтобы использовать человека как игрушку и полностью уничтожить его человечность. Раньше Ким не хотел быть здесь. Теперь он не может просто сидеть здесь. Ему кажется, что его сейчас стошнит. Он встает и выходит, прежде чем один из братьев успевает снова усадить его в кресло.⋆ ｡⋆୨ Порче ୧⋆ ˚｡⋆
Голоса, пытающиеся ухватиться за его идеальную кукольную человечность, далеко, очень далеко, Порче просто выставлен на всеобщее обозрение в магазине и надеется, что все, кто попадается ему на пути, не дадут ему собрать слишком много пыли. Он знает, что чем дольше одного из них не покупают, тем больше падает его стоимость. Еще хуже, если случится что-то неладное, если он поведет себя неправильно, когда этого делать не следует. У Порче есть только одно желание, только одно: он не хочет оказаться на вершине горы мусора. Он не хочет быть выброшенным, но не потому, что боится умереть, его просто пугает неудача. Неудача для него то же самое, что смерть, потому что он хорош только в этом, потому что он сейчас там, где должен быть, потому что это его единственная причина все еще открывать глаза и заставлять их замирать. Смерть — как сложный соперник, в этом разница между настоящими куклами и куклами-людьми: первые неинтересны, потому что не интерактивны, а вторые интересны, потому что интерактивны. Порче не знает, как все прошло, и кто его купил, но он чувствует, как какие-то люди передвигают его, давят на кожу руками, чтобы управлять им, чтобы просто выставить его на другой выставке, в новой комнате. Он не знает этого, и впервые за вечность ему нравится неизвестность. Перфекционизм приходит с практикой, но его наставники всегда напоминали им, что настоящий способ стать идеальной куклой — это стоять без движения в доме, где их мышцы будут отвечать только на один сильный голос, которому они должны всегда подчиняться. Не проблема выставить куклу на полку, а проблема — выставить ее в магазине. Пыль не будет одинаковой, одна будет вызывать отторжение, но другая все равно будет делать его тем, кто он есть, — просто его поставили туда, потому что хозяин сказал ему, что он должен быть там.⋆ ˚｡⋆୨ ♡ ୧⋆ ˚｡⋆
Порче слышит разговоры этих людей, но не обращает на них никакого внимания, даже уши у него закрыты. До самого прихода хозяина он остается на виду. Бывает, что хозяин внезапно возвращает их обратно, даже не успев уйти из этого места. Дверь уже закрыта, и двое мужчин подходят к нему ближе. Мальчик начинает корректировать свой взгляд, его зрачки не двигаются, но они разделяют небольшое количество тепла, ему нужно вызвать неистовое желание, чтобы в этих мужчинах взорвался вулкан, и это сработает, он доверял тому, чему научился. — Это... более пугающе, чем я думал... — один из них говорит, притаившись, как будто он действительно интригующее животное. — О чем ты думал, Танкхун? Это буквально куклы, ты хотел узнать что? Поговорить о финансовых проблемах мира? — Конечно, нет... он просто очень похож на куклу... смотри! Он совсем не двигается... это завораживает, но да... — Мы не будем его возвращать. Я не хочу, чтобы пошли слухи. Раз купил, значит забираешь — Кинн говорит твердо, его брат выглядит так, будто сожалеет, хотя сожаления в его жизни случаются крайне редко. — Это не для меня, — Танкхун улыбается, и Кинн задается вопросом, думают ли они об одном и том же, и стоит ли ему действительно улыбаться, думая о том, что его брат может иметь идею, которая, похоже, близка к его собственной. — Неужели ты действительно поставишь Кима в такое положение? — Я хочу сказать, что он всегда один. А здесь ему будет с кем поговорить! Тот, кто никогда не предаст ни его, ни нас, и что бы он ни делал с этим, это будет его собственная проблема, — гордо говорит Танкхун, убежденный внутри, что помогает младшему брату в жизни, и убежденный, что Порче создан для этого, действительно создан. Почему он должен чувствовать себя плохо? И все же, когда он пристально смотрит на эту неживую голову, у него по коже бегут мурашки. Порче записывает те крохи информации, которые у него есть. Скоро он встретится со своим хозяином, и в каком-то смысле это радует его, но ему не нравится, как смотрит на него этот сверкающий человек. Он видит его заинтересованный взгляд, но в нем есть и доля чуткости. Не мягкой и заботливой. А удивленной, непостоянной. У Порче есть только одно воспоминание такого рода — девушка, которая помогала ему, когда он был еще с родителями, и он не очень-то ее помнит. В конце концов, то немногое, что есть в этом особом типе чуткости, всегда исчезает, и Порче ненавидит находиться в его присутствии. Он ненавидит трогательные сердца, он умеет только держаться на месте и следовать за ними. Как сейчас, когда они говорят ему идти с ними, и он идет, добираясь до выхода. Наружу. Холодный ветер и ночная свежесть не влияют на его сознание. Его тело может дрожать, волосы на теле могут встать дыбом, но он все равно не чувствует холода. Он полностью отключил свой мозг от нервов, и его лицо в полном порядке.⋆ ｡⋆୨ Ким ୧⋆ ˚｡⋆
За окном темная беззвездная ночь, и Ким уже чувствует в воздухе запах приближающегося дождя. Он делает глубокий, успокаивающий вдох и прикуривает сигарету. Глядя на свою машину, он чертовски рад, что отказался ехать в одной машине с братьями. Он должен выбраться отсюда как можно скорее. Только сначала нужно выкурить эту сигарету. Он редко бывает настолько зол, что кроме никотина в легких ему ничего не помогает, но сейчас это точно так. Он выдыхает дым, на мгновение затуманивая вид перед собой. И тут он видит их. Его чертовы братья... и бедный мальчик. Мальчик все еще в одних боксерах. Ким качает головой. Они даже не могут дать ему нормальную одежду. А зачем она ему нужна? По их мнению, он не человек, в конце концов. — Кимхан, подожди! Ким отбрасывает сигарету и начинает идти к своей машине. — Жди, блядь, когда я тебе говорю! — твердо говорит Танкхун. — Что? — Ким закатывает глаза и поворачивается лицом к брату. — Ты не можешь уйти без подарка на день рождения, —ухмыляется Танкхун. Он толкает мальчика в объятия Кима, как мешок с картошкой, и скрещивает руки на груди — С днем рождения, Нонг.