Седьмой виток

«Ходят слухи, что глава Дневного Дозора, Рокэ Алва, уже давно не человек, а Изначальная тварь, и точно знает, что находится за седьмым витком Лабиринта». — Это нам за то, что не молимся и позабыли Создателя, — вздохнул отец Герман и отбросил шелестящие листы дрянной бумаги. Он не знал, кому пришла в голову идея специальных выпусков «Талигойского талигойца» для Иных, но ненавидел этого кого-то всей душой. Паршивая газетёнка славилась кричащими заголовками и почти полным отсутствием смысла, но была прилипчива и неотвязна. Священник приоткрыл дверь и прислушался. Ничего необычного слух не уловил, и он бесшумно двинулся по коридору, набросив на себя заклинание Незначительности. До галереи было не так уж далеко, но своё присутствие там в такое время пришлось бы объяснять. А этого ему совершенно не хотелось. Стена за фреской, изображающей угрюмую сову, отозвалась глухим звуком, явно указывающим на наличие за ней пустоты. Отец Герман спешил, благо пласты штукатурки легко отламывались просто руками. От внезапного звона стекла за спиной взмокли ладони. — Дневной дозор, всем выйти из Лабиринта! — выпалил Герман, быстро подготовил атакующее заклинание и застыл, ожидая ответа. Шорох. Шёпот. Шаги. Неразборчивое бормотание и наконец: — Я не в Лабиринте, я в запое! Имею разрешение на запой вне категорий! — Арнольд, — выдохнул отец Герман, развеивая заклинание, — идите спать, вы пьяны. — Ты не будешь мне указывать, — Арамона шагнул ближе, держась за стенку, — я тут тоже на задании, как и ты. Священник поморщился. От капитана несло застарелым потом и перегаром. — У вас, помимо этого, есть обязанности, которые требуют свежей головы. Так что отправляйтесь в кровать. — Уверен, ты тоже должен не только бубнить молитвы, — Арамона пьяно хихикнул, — может быть поэтому ты шатаешься здесь ночью? Впрочем, мне плевать, я правда устал и иду отдыхать. А эти тупые мальчишки надёжно заперты в том крыле. Надеюсь, это научит их уважать старших. Он врезался плечом в стену при развороте и так и побрёл. Штукатурка противно шуршала задеваемая плечом. — Вы, прошу прощения, сделали что? — вежливость формулировки не могла скрыть кипящего бешенства в его вопросе. *** — Паоло, вставай! Я всё уронил! Я серьёзно, Паоло! — отец Герман тряс стажёра за плечо, но тот норовил завернуться в одеяло поплотнее и что-то сонно ворчал в ответ. — Паоло, вставай, уходим, — священник дёрнул многострадальное одеяло на себя. Он бы рявкнул на нерадивого унара, но надо было спешить и не перебудить всю школу. Парень встрепенулся и потер лицо. — Что ты уронил? — Кусок штукатурки, и не заметил нить охранного заклинания. Оно сработало, и стражи поднялись по тревоге. К счастью, не напали на мальчишек, которых этот идиот Арамона запер в галерее. Паоло Куньо хлопал глазами, пытаясь уложить в голове всю информацию, Герман, тем временем, забросил его нехитрые пожитки в мешок и за руку потащил за собой к выходу. — Паоло, пожалуйста, проснись, у нас совсем мало времени. — Я ничего не понимаю, — жалобно протянул он в ответ, — Свин, ой, то есть, капитан Арамона запер унаров в галерее за то, что они над ним насмехались. Ты пошёл в другое крыло, чтобы что? — Чтобы забрать то, за чем мы сюда и явились. Да не сюда, нам на конюшни, седлай лошадей и поехали, — отец Герман тревожно оглянулся. — То есть ты нашёл карту Лабиринта? — восторженным шёпотом протянул Паоло. — Да. В седло и, Создателя ради, ходу! Арамона займёт их на какое-то время. И ни шагу в Лабиринт, пока мы не выберемся за Кольцо Эрнани. — Почему? Через Лабиринт будет гораздо быстрее. — Потому что стражам первым попался Арамона. Мальчишек они не тронули, возможно, потому что Иные среди них ещё не прошли инициацию. А Арамона с перепугу рванул в Лабиринт, и сейчас они его там ловят. Ну, или уже поймали и сейчас ринутся за нами, так что давай быстрее. Но постарайся не загнать коня, пешком мы от них не уйдём. — Но Арамона же лишился Силы? Собственно, поэтому он и оказался в Лаик? Я читал в «Талигойце», что он участвовал в аресте какой-то фульги, выгорел и… — Да, всё верно. Его отправили в школу, чтоб он восстановил Силу, используя сны подростков. Самую доступную и лёгкую для усвоения энергию. Но он никак не восстанавливался, может, не особенно и хотел. Герман тревожно оглянулся, но их никто не преследовал, и он продолжил: — В Ночном дозоре говорят, что Арнольд просто трус и понял, что эта работа не по нему. Вот и не пытался восстановиться: просто отсиживался в Лаик и надеялся, что его не будут трогать. Но тех крох Силы, что у него скопились, оказалось достаточно, чтобы с перепугу шмыгнуть в Лабиринт. — И что с ним теперь будет? — унар округлил глаза. — Понятия не имею. Либо стражи его найдут, либо он выберется, спустя какое-то время. — А у нас не будет из-за него неприятностей? Священник пожал плечами: — Я бы не стал так далеко загадывать. Конечно, если Фердинанд узнает, что произошло, он попробует обвинить Дневной дозор и выбить себе столько преференций, сколько сможет. Впрочем, если это действительно карта физического воплощения Лабиринта в Гальтаре, мы к тому времени получим контроль над Изначальными тварями и сможем посылать его со всеми претензиями прямиком в Закат. За Кольцом Эрнани Герман остановил коня. — Видишь где-нибудь одинокий огонёк? Паоло прикрыл глаза, постоял в неуютной темноте и молчании, после неспешно огляделся. — Вон там, кажется, какие-то руины. И небольшой огонёк. Кажется, факел, не костёр. Впрочем, может быть, он дальше. Отец Герман удовлетворённо кивнул: — Нам туда. Они почти доскакали за миг до того, как факел резко погас. Паоло заморгал, пытаясь сориентироваться в почти полной темноте. Наконец лунного света стало достаточно, чтобы ориентироваться. Всадники спешились и двинулись вперёд. — Что с ним? — обеспокоенно спросил Герман, разглядев лежащего навзничь герцога Рокэ Алву, — кровь шла носом? Опять не рассчитал Силу? Вас преследовали? — Нет, — лениво потянулся офицер для особых поручений при главе Дневного дозора Марсель Валме. — Был пьян, свалился с коня. Спит вот теперь. А я тут сидел с факелом, пока он не догорел. Хорошо хоть, он всё же сумел растолковать мне, кого ждать. Вы принесли? Герман кивнул. — Особого выбора у нас нет, только ждать, пока проспится. Но мы можем это делать и на ходу? Или вы провернули всё настолько чисто, что за вами нет погони? — Я полагаю, что стражам нет хода за Кольцо. Но лучше всё же не терять времени. Мы не знаем, что предпримет Ночной дозор. *** — Кто-нибудь может мне объяснить, куда запропастился Арамона, раздери его кошки?! Какое отношение к этому имеет Герман Супре и этот грешный унар как его? Коэльо? Паэлья? И почему я узнаю об этом из газеты? Какого Змея? — Фердинанд раздражённо зашелестел бумагами. В окно влетела серая сова, прямо на лету перевернулась через голову и превратилась в стройную женщину в форме ЧК НКВД. Катарина затеребила чётки. — Ольга, мы ценим вашу страсть к эффектным появлениям, но… Ольга не стала слушать дальше и вытянулась по стойке смирно. — Товарищ глава Ночного дозора, разрешите доложить! — Докладывайте, — устало вздохнул король. — В ходе несения боевого дежурства в школе Лаик, мной было установлено, что отправленный в командировку с целью восстановления Силы капитан Арнольд Арамона пренебрегает полученным заданием, а также обязанностями осведомителя, злоупотребляет спиртными напитками и разлагает дисциплину среди унаров. Разыгрывающий роль служителя церкви Герман Супре и его стажёр Паоло Куньо, используя служебное положение, обнаружили карту физического воплощения Лабиринта, присвоили, повредив фреску, представляющую историческую ценность, и отбыли в неустановленном направлении. — Помедленнее, пожалуйста, я записываю, — поднял голову мэтр Инголс, — полагаю, мы должны направить претензии Дневному дозору незамедлительно. *** Оставшись наедине с Фердинандом, Катарина не замедлила обрушить на него ворох претензий. — Ты не мог бы пялиться на эту Выготскую не так откровенно? Что вообще за дурацкая фамилия: Выготская? Если вдруг ты позабыл, считается, что я твоя жена. Я понимаю, женский зад, обтянутый штанами, это очень соблазнительно, и ты даже можешь видеть место, где соединяются ее ноги, но есть же какие-то правила приличия! Ну что ты молчишь? Нитка лопнула, и бусины посыпались на пол, защёлкали по мраморным плиткам. — Я жду, пока ты закончишь, чтобы отвечать по порядку. Если это всё, то я мог бы не пялиться, разумеется, но мне нравится, как она выглядит. Фамилия совершенно нормальная для её страны, если ты вдруг не в курсе — она с другой бусины Ожерелья. Там женщины могут быть офицерами, и она офицер. Именно потому она так одета. И да, кроме того, что мы муж и жена, также считается, что я бессилен как мужчина, а ты любовница Рокэ Алвы. Так что могу я хотя бы усладить свой взор приятным зрелищем? Катарина метнула вазу резко, без замаха. Фердинанд поймал её в полёте, осторожно поставил на подоконник и отточенным движением ушёл из сектора обстрела. В стену полетела пудреница, гребень, флакончик нюхательной соли, королева упала на пуфик и разрыдалась. Король скользнул к двери. — Девочки, помогите, там королева всё уронила, она такая рассеянная. Белокурая фрейлина присела в низком реверансе и принялась за наведение порядка. — Селина, дитя моё, оставь это. Это всё грешное, суетное и пустое, — протянула Катари, — давай вместе помолимся Создателю, чтобы он вложил хоть каплю сочувствия к нашей нелёгкой доле в чёрствые души мужчин. *** — Рассказывай. Всё рассказывай, — Мэллит налила чаю и подвинула к Селине корзиночку с печеньем, — я подумаю, что из этого получится. — Создателями Кэртианы были четыре брата-божества, которые воплощали собой основные стихии сотворённого ими мира. — послушно затарахтела Селина. — Многие века они оберегали своё творение, но затем были призваны, чтобы защищать не только собственный мир, но и всё Ожерелье миров… — Ладно, первые две тысячи лет можно пропустить, — отмахнулась гоганни. Они переглянулись и рассмеялись. Что там было? — Прилетела Выготская, она перекидывается в сову и притворяется чучелом в Лаик. Просто стоит на полке в кабинете землеописания, можешь себе представить? Говорит, что пропал тамошний священник Герман Супре и его стажёр Паоло Куньо. И не могут отыскать моего папеньку. Впрочем, о нём я не очень волнуюсь, не удивлюсь, если он перебрал тинты и где-нибудь спит. Фердинанд распорядился разыскать всех троих и разузнать, куда Тёмные дели карту. По возможности отнять или украсть, ну, ты понимаешь, если получится это сделать не подставляясь. А потом Катарина орала. Ты даже представить себе не можешь, как она орала. Расколотила всё, до чего дотянулась, так бесилась. — Из-за карты? — Мэллит потянулась за печеньем. — Нет, из-за Ольги. Она её терпеть не может просто. Ревнует. — К Фердинанду? Это уже интересно, — ручка заскользила по бумаге с удвоенной скоростью, — это понравится подписчикам. — Вообще, — Селина подлила в чашки горячего чая, — Ольга ходит в штанах, ну, как мужчина, у себя в мире она офицер. Выглядит очень пикантно, скажу я тебе, я бы тоже так наряжалась, но, боюсь, репутация будет безвозвратно погублена. Мэллит согласно кивнула: — Я бы тоже хотела… Белые штаны с золотым позументом, было бы красиво. Надо подумать, потом осторожно попытаемся провести эту мысль. — Ещё Катарина бесится, что Ольга может перекидываться в сову и использовать Силу в этом облике. Катарина тоже так хочет, но не способна обойтись без жестов и словесных формул. И боится, что не рассчитает и Силы не хватит на обратный оборот. Селина наклонилась ближе: — Сама-то она в каракала превращается, и жутко бесится, что не в леопарда. Она же Ариго, гербовый зверь, было бы красиво. Но ей не хватает ни реального веса, ни Силы, чтоб добавить. Вот и ходит какой-то облезлой кошкой и бесится. Девушки захихикали. — А Ольга ещё что-то объясняла, е, говорит, равно эмцэ квадрат. Колхоз, говорит, неасфальтированный. Я ничего не поняла и Катарина тоже, но разозлилась ужасно. Она подозревает, что «колхоз» — значит какое-то ругательство. — Шикарный же заголовок выйдет, — восхитилась Мэллит. «Ольга Выготская считает Катарину Оллар колхозом». Каким там ты сказала? Мне кажется, это усиливающий эпитет. *** — В смысле в дыру? — Герман был убежден, что наследник Валмонов над ним потешается, — вот просто прыгнул и исчез? Вы уверены? Марсель изящно развёл руками и сложил ладони на прикрытом персиковым камзолом животике. — Абсолютно уверен. — Но… Он дал какие-либо указания? Напутствия? Почему вы не последовали за ним, наконец? — Нецензурную брань и богохульство опустить? Вы же всë-таки духовное лицо. Священник коротко кивнул. — Ничего не сказал. Молча прыгнул. — Ладно. Тогда мы будем продолжать свои изыскания сократившимся составом. Марсель учтиво наклонил кудрявую голову. — Желаю вам всяческих успехов, здоровья и терпения. — Как? Вы тоже не будете участвовать? Вы хоть понимаете уровень возможностей, которые перед нами открываются? — Прекрасно понимаю, потому и не стану. Прошу меня простить. Марсель ввинтился в толпу как угорь. Очень ухоженный персиковый угорь. *** — Мы точно не можем это бросить? Я не особенно рад перспективе штурмовать Гальтару вдвоём. — Можем, конечно. Но, с другой стороны, если мы всё сделаем сами, нам не придётся делиться добычей с кем-то ещё. Паоло задумался. Отец Герман шагал широко и уверенно. Вероятно, он мог бы отправиться в Гальтару и один. Пройти Лабиринт до самого конца. И обрести что? Указания на карте были расплывчаты. Впрочем, само наличие карты и указаний уже вселяло надежду. Стажёр вздохнул. — Вот мы и пришли. Отец Герман постучал. Потоптался на крыльце, постучал ещё. Уже собрался было уходить, как за дверью раздалось шебуршение и недовольный кошачий мяв. — Простите, пожалуйста, Маршал такой своенравный, он всякий раз норовит убежать, когда я открываю дверь. Девушка, раскрасневшаяся и тяжело дышащая, была прелестна как утренняя заря. Паоло решил, что, может быть, он даже погорячился, выбирая духовную карьеру. — Вы, наверное, к папеньке? Его нет дома. Он сейчас должен быть на работе, в Лаик. — Не совсем… Если вы Селина, то мы скорее к вам, но по поводу его работы. — Заходите, я пока поставлю чайник. Они устроились за широким столом, накрытым вышитой скатертью. В печи уютно трещал огонь, и Паоло с удивлением почувствовал себя дома. Более дома, чем где бы то ни было ещё. Предоставленный сам себе кот со странной кличкой Маршал взобрался ему на колени и уютно заурчал. Селина разлила чай и села. Стажёр гладил кота и украдкой любовался. Отец Герман же смотрел на прелестное создание так, словно хотел купить у неё репы. Ни тени эмоций. Как можно быть таким бесчувственным и равнодушным, Паоло решительно не понимал. — Мне не хочется в этом признаваться, — тем временем начал Герман, — но я косвенно виноват в пропаже вашего отца. Он оказался не в том месте, в момент, когда я потревожил Стражей и оказался… Как бы вам объяснить, не совсем в физической реальности. — Он со страху провалился в Лабиринт, да? Паоло уронил ложечку. — То есть вы знаете? Селина кивнула. — Это существенно упрощает дело, — отец Герман оставался бесстрастным. — Я полагаю, что да. И не может выбраться своими силами. — Он приходил, — девушка отставила чашку, — говорил странно и вёл себя чудно. Говорил, что ходит теперь другими тропами. — Я намерен тоже отправиться в Лабиринт. Чтобы выручить вашего отца, мне понадобится один артефакт. Я полагаю, он находится на Дороге Королев. И хотел бы вас попросить, чтоб вы меня туда провели. Полагаю, вы как фрейлина королевы осведомлены о секретах этого места. Вы должны понимать, это не сделка. Я всё равно отправлюсь в Лабиринт по собственной надобности и всё равно постараюсь исправить то, что натворил. Просто с артефактом мои шансы преуспеть и даже банально выжить существенно увеличится. Селина не задумалась даже на миг. — Конечно, я проведу. В сам дворец — нет, но, полагаю вам туда и не надо. А до двери мы вполне дойдëм. — То есть на Дорогу Королев можно попасть и снаружи? Это ведь опасно! Девушка пожала плечами. — Если путь идёт в одну сторону, он же ведёт и обратно. По-моему, это очевидно. Герман сдержанно поблагодарил. Чай как-то очень быстро кончился. Паоло сидел бы и дольше: уходить от огня, кота и красотки совершенно не хотелось. Но у отца Германа было собственное мнение на этот счёт. Он явно спешил, но от дома Селины они не успели отойти далеко. — Ночной дозор, — прозвучало из сгущающихся сумерек, — всем выйти из Лабиринта. — Не дëргайся, — скомандовал Герман стажёру, — веди себя естественно, ты ничего не украл. *** — Понимаете, — Ричард напрочь игнорировал низкий вырез и смотрел Марианне в глаза, лишь изредка отвлекаясь на тарелку черешен, — монсеньор меня предупредил, что ему нужно отлучиться на какое-то время, но это не значит, что я должен прекращать работу над собой. Это гораздо сложнее, когда тебя никто не контролирует. Он оставил мне список заданий и, возможно, не проверит по возвращении, как я с ними справился. Но я полагаю, что это не повод отлынивать. Он обещал, что научит меня всему, что нужно знать и уметь дворянину. Фехтованию, рукопашному бою, управлению герцогством, политике, экономике, хорошим манерам. И я правда много узнал за то время, что провёл рядом с ним. Он полагает, что мне нужно учиться обхождению с женщинами тоже. Но тут у нас с ним несколько разный взгляд на вещи. Марианна опустила ресницы. — Я понимаю. — Вы мне правда нравитесь, — Окделл поймал её руку и на миг прижал к губам, — вы очень красивая и я бы хотел, конечно… Марианна с умилением заметила, что у юного герцога порозовели кончики ушей. — Но я правда собираюсь блюсти ложе своё нескверно, как подобает доброму эсператисту. Только не смейтесь, я знаю, что это старомодно, но того требует моё сердце. — Я и не думала смеяться, — заверила Марианна, — это весьма достойное намерение. Умение такого рода, несомненно, прибавит вам привлекательности в глазах женщин. Но, уверена, вы справитесь. Главное слушать своё сердце и свою супругу. Быть нежным, терпеливым и внимательным. Всё будет хорошо. *** — И кому пришла в голову идея доверить реализацию людям Дубового Хорста? — Ольга упала в кресло, массируя виски, — её стажёр Арно Савиньяк тут же материализовался рядом с чашкой кофе, исходящей аппетитным паром. Она тепло поблагодарила. «Словно другой человек, — подумал про себя Фердинанд, — ни за что бы не подумал, что она умеет улыбаться». Но вслух отвечал, что не имеет представления и предполагает, что это была собственная инициатива бравого полковника. — А что они, собственно, украли? — вмешался старший Савиньяк, — я понимаю, что карту, но на каком носителе? Насколько я понял, она была нарисована прямо на стене? Стену и украли что ли? Или верхний слой штукатурки? Или что вообще? Или перерисовали куда-то? Правда, это не было бы так быстро. Ольга раздражённо фыркнула. — В этом и проблема, что мы не знаем. Вероятно, у них было какое-то новое заклинание или артефакт. В любом случае, ничего и близко похожего у них не обнаружилось. А теперь Герман пишет, что его и стажёра остановили ни с того ни с сего, подвергли обыску, не выдвинув никаких обвинений, чем нанесли обоим моральный ущерб, унизили их достоинство и нанесли оскорбление чувствам верующих, поскольку пытались отнять Эсператию. Придётся предложить какую-то компенсацию. Я не знаю. У меня такое ощущение, что мы оказались внутри дрянного детектива, автор которого сам не понимает, что происходит и всё больше расстраивается. Теоретически, все эти загадочные происшествия в Лаик уже давно бы привлекли внимание компетентных органов, будь мы в нормальном государстве. Кто-нибудь уже доложил бы куда следует, что у них там унары и менторы пропадают. К счастью, мы в Талиге, храни его создатель. И никто тут не знает, кому следует докладывать. *** — Ну что ты дрожишь, — Герман сочувственно похлопал Паоло по плечу, — всё же закончилось. — А…. А если бы они обернулись? А там карта на стене. — Но не обернулись же. Довольный священник погладил обложку Эсператии: — Очень удобная штука. Без неё я бы карту и стащить не смог. Просто переносит изображение на собственный форзац, а с него на любую плоскую поверхность. Отлично, по-моему. Впрочем, я твои стенания сохранил на кристалл и отправил с вестником. Будем трясти с Ночного Дозора компенсацию за твои невыносимые моральные страдания.