Дуэль на желание

Выручай-Комната всегда поражала Себастьяна своими величием и изменчивостью. Неудивительно, что Минхо обожал это место. Сэллоу и самому нравилось проводить тут время. Освещенные лунным светом залы вызывали восхищение и трепет. Но больше всего слизеринцу нравилось то, что подсознательно Чой оформил свое тайное убежище именно в цветах его, Себастьяна, факультета: мягкие гобелены, обивка мебели, шторы — все тут пестрило оттенками изумруда и серебра. И это, как ничто другое, показывало Сэллоу то, насколько трепетно относился к их отношениям безрассудный гриффиндорец. Себастьян ходил между столами, отмечая что коллекция Мина пополнилась разными безделушками. В своих вылазках тот часто находил разные необычные предметы: старинные фолианты, вычурные предметы одежды, забавные аксессуары, да и Мерлин весь что, и как заправский нюхлер тащил все в свое логово. Чего только стоит зверинец, собравший в себе всех магических зверей, которых можно отыскать в Британии. Отдельного внимания, конечно же, заслуживали дромарог и феникс. Было удивительно, насколько у Мина разнообразные вкусы. Рядом с коллекцией метел стоял шкаф, заполненный разными книгами, чуть дальше целая коллекция нелепых шляп и шарфов самых необыкновенных расцветок. Наверное, если бы Чой стал анимагом, то точно превратился бы в нюхлера. Такой же непоседливый, шустрый и чуточку клептоман. Эта мысль заставила Себастьяна улыбнуться. Сэллоу в ожидании Минхо разглядывал стеллажи, забитые разными свитками и столы, на которых под стазисом стояли зелья. Скользил взглядом по множеству горшков, в которых Мин с Гарретом выращивали самые разнообразные растения. Себастьян наслаждался аурой своего гриффиндорца, ведь ей тут была пропитана каждая безделушка. Слизеринец нежно любил Крипту, но она была холодной и мрачной, в то время как тут царил уют. Минхо задерживался на уроке Рун, который решил взять на шестом курсе, обосновывая тем, что это может помочь в исследовании его дара. Сэллоу тоже поначалу проникся, но тех знаний, что дали ему родители, а после и Запретная секция, оказалось слишком много. На уроках парню было скучно, и он быстро отказался от идеи посещать Руны, даже ради Мина. В дальнем углу залы Себастьян приметил небольшой плотно закрытый шкафчик и, приподняв брови в изумлении, поспешил туда. Еще несколько дней назад этого предмета мебели тут точно не было. Интересно, что еще добыл Мин, скитаясь по Высокогорью. Пословица — «Любопытство сгубило жмыра» Себастьяну, видимо, была неизвестна, и он смело распахнул дверцы, восхищенно присвистывая. На полках аккуратно выстроенными шеренгами стояли склянки с зельями. Запасливость Мина поражала. Водя пальцам по этикеткам Сэллоу остановился на том пузырьке, который почему-то стоял отдельно от остальных. Ухватив его, слизеринец с интересом встряхнул мутновато-зеленое варево и прочитал: «Выявитель анимагической формы». — И чего только не найдешь в логове этого льва. — С улыбкой прошептал Себастьян, задумываясь о том, а какая бы анимагическая форма была у него? Конечно, хотелось что-то пафосное, к примеру, волка или ястреба… Слизеринец, взглянув на часы, прикинул, что он вполне может успеть выяснить каким зверем является. Чой скоро освободится, поэтому нужно спешить. Тем более после его выходки на Рождественском балу, Сэллоу просто страсть как хотелось хоть как-то насолить гриффиндорцу. Вот еще новости: спит он значит с Себастьяном, а танцевать соглашается со всеми подряд. Целых три танца с выскочкой Онай, два с нахалкой Поппи и даже Оминиса умудрился уломать на такое неслыханное дело. Себастьян с Гарретом вдвоем стояли у колонны и скрипели зубами, глядя как «Принц Слизерина» кружится в танце с самым популярным парнем школы, его, Сэллоу, черт возьми, парнем! За это несносный гриффиндорец еще поплатится. Повертев зелье в руках, Себастьян откупорил пробку и принюхался. Пахло мятой и чем-то древесным, что не так уж плохо, если быть честным. Да и вряд ли Мин стал бы хранить что-то сильно опасное в открытом доступе. О заначке с сильными зельями типа оборотки, амортенции и нескольких ядах — слизеринец знал. Минхо сам показал и настоятельно попросил: «Не совать туда свой веснушчатый нос» без необходимости. Еще секунду сомневаясь Себастьян все же одним глотком осушил маленький пузырек и поморщился. Несмотря на приятный запах, вкус у зелья был отвратительным. Живот скрутило, а к горле подкатил вязкий ком. Перевернув склянку, парень заметил что на дне выведены инициалы Г.У. — Черт! Гаррет! — Последнее что смог выдавить из себя Сэллоу, прежде чем сознание покинуло его, и он кулем свалился на пол. С трудом разлепив глаза Себастьян зажмурился. Зрение стало подозрительно четким, а лунный свет резал глаза. Поднявшись, парень покрутил головой, пытаясь понять, сколько пролежал в отключке. Минхо все еще не было, а значит не так долго. То что Сэллоу в своем теле — тоже стало ясно сразу. — Дилетант! — ворчливо пробормотал слизеринец. Он потянулся и хрустнул шеей, с наслаждением прогибаясь в спине и разминая успевшие затечь мышцы. Чертов Уизли со своими зельями, одни проблемы от него! Мысль о том, что тащить в рот все что не попадя, особенно в этой комнате, где тусуются Уизли и Свитинг, а на месте зелья может быть, например, микстура от диареи для пушишек — миновала лохматую головушку. Конечно же виноват не Себастьян. — Что во имя Годрика с тобой произошло? Себастьян почти в прыжке повернулся, ощущая как от испуга волосы на загривке встали дыбом. На пороге стоял Минхо, и выражение его лица было, мягко говоря, очень удивленным, если не сказать больше: гриффиндорец прибывал в диком шоке. — Чего кричишь, гриффиндурок? Так же и до смерти можно напугать. Минхо как-то очень подозрительно прищурился, хмыкнул и, склонив голову, окинул слизеринца заинтересованным и слегка насмешливым взглядом. — Себастьян, ты ничего не хочешь мне сказать? Сэллоу напрягся, сразу переходя в оборону, глянул на парня из-под бровей коронным упрямым взглядом и сложил руки на груди. Вот уж что, а оправдываться он не собирался, тем более, когда Чой сам накосячил и всячески избегал разговора. Наверняка думает, что подобная выходка сойдет ему с рук. Пусть и таких красивых… В черных перчатках. Себастьян помотал головой, отгоняя картинки воспоминаний, и вновь вернулся к осуждающему тону в голосе: — А сам-то объяснить не хочешь, почему обжимался на балу со всеми с кем только мог? Мне, значит, за флирт с Пинч-Смедли неделю нервы трепал, а я между прочим даже не виноват был! А ты Онай едва на себя не усадил посреди Большого зала! Мин прикрыл ладонью лицо, едва сдерживая смех. Зайдя в Выручай-комнату, гриффиндорец, конечно, ожидал, что Сэллоу будет поджидать и устроит разнос за столь фривольное поведение, но точно не думал увидеть своего парня в новом амплуа: на голове у слизеринца нервно подрагивали красивые мохнатые ушки с маленькими кисточками на концах, а за спиной нервно дергался длинный пушистых хвост. Картина настолько удивительная, что Чой просто растерял дар речи. — Думаешь, встретив меня в таком виде, ты сможешь добиться внятного ответа? Не знаю насчет Онай, но тебя я сейчас точно с большим удовольствием усадил бы на себя. Даже нет, скорее, нагнул… Заметив как расширились от удивления глаза Себастьяна, Минхо усмехнулся и прикусил губу, стараясь сдержать порыв, чтобы не закинуть этого очаровательного ревнивого кота на плечо и утащить в спальню. А там уже хорошенько изучить, что еще нового появилось на его любимой слизеринской тушке. Судя по ошарашенному взгляду, Сэллоу сам не в курсе, как сейчас выглядит. Неужели опять Гаррет и его эксперименты? Но однокурсник должен был понять, что этот конкретный представитель змей неприкосновенен. Окинув глазами помещение, Чой заметил на полу пустую склянку и, склонившись, поднял ее с пола, внимательно изучая. Себастьян притих, и Мин боковым взглядом заметил, как тот занервничал, а его хвост буквально стал жить своей жизнью, метавшись из стороны в сторону. Когда Мин подошел и задел ноги слизеринца, тот опустил глаза и внезапно закричал так, что Чой выронил склянку, и она звонко ударилась об пол, но не разбилась. — Салазаровы яйца, что это такое? — Закрутившись на месте, Сэллоу в ужасе пытался разглядеть собственный зад, отчего Минхо буквально зажал себе рот рукой, чтобы не засмеяться в голос. Слизеринец кинулся к большому зеркалу и увидел в отражении еще и уши на своей непутевой голове. Себастьян перебирал мягкий мех и вновь прокручивался вокруг своей оси, чтобы догнать хвост. Поймав его, он прошелся рукой по всей длине и попытался избавиться от внезапно выросшей конечности, но с громким: «Вот дерьмо!» потерпел неудачу. Ругань стояла такая, что Мин для себя даже сделал пометку: записать некоторые обороты. Себастьян чертыхался, дергая себя за кошачьи уши на макушке и грозился всеми карами небесными обрушиться на одного рыжего горе зельевара. — Себастьян, скажи мне, какого хрена ты решил сунуть свой любопытный нос в шкаф Гаррета? Но что более интересно, на кой черт выпил это? — Чой указал взглядом на валявшийся на полу пустой пузырек и, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, медленно шагнул к парню. — Не приближайся! — Сэллоу отпрыгнул, прижав уши к макушке и оскалился, отчего стали видны небольшие клыки под верхней губой. Мин залип на это зрелище. — Какого жмыра он вообще хранит тут свои дурацкие зелья? Пушистый хвост раздражал Себастьяна, дергаясь из стороны в сторону и мешая двигаться. Сэллоу панически размышлял, как избавиться от всего этого и что сделать с двумя гриффиндорцами за такую подставу. Осознание собственной глупости жаром полыхнуло алыми красками на лице: почему он сначала делает, а потом думает? Глаза бегали по комнате, не останавливаясь на чем-то одном. Паника удушающей волной накрыла слизеринца, отчего хвост заметался еще быстрее, путаясь в ногах, а уши на голове прижались к макушке. — Деек! — громко позвал Минхо, и домовой эльф тут же появился, почтительно скрещивая сухонькие лапки на животе и слегка кланяясь парню. — Молодой господин? — Деек, здравствуй. У нас случилась небольшая проблема, и мне срочно нужен Гаррет Уизли. Ты же знаешь племянника профессора Уизли? Пожалуйста, не мог бы ты попросить его срочно сюда прийти? Деек бросил неодобрительный взгляд на Себастьяна и, коротко кивнув, исчез с громким хлопком. Мин снова сосредоточился на своем парне, стараясь сдерживать так и рвущийся наружу смех. Ну до чего беспокойный этот Сэллоу, вечно влипает в самые невероятные неприятности. Стоит все же попросить Гаррета как-то более тщательно запирать свои опытные образцы. — Бас! Выдыхай! Все нормально. Сейчас придет Гаррет, и мы все исправим. — Уизли? Я придушу этого проклятого зельевара вот этим же хвостом! — Взвыл Сэллоу, отмахиваясь руками от пушистого раздражителя. Мин стоически поджимал губы, стараясь сдержать улыбку, вид слизеринца был словно ожившей эротической фантазией фетишиста. А именно фетишистом сейчас Чой себя и ощущал. Себастьян выглядел очень горячо: растрепанный, в смятой рубашке, расстегнутой на верхние пуговицы, и расслабленным галстуком, который так и хотелось намотать на кулак; мантия сползла на одно плечо, но Сэллоу явно этого не замечал, истерично борясь с новой конечностью. Медленно приближаясь к парню, Минхо резко ухватил его за рукав, притянул ближе и крепко обнял. Себастьян дернулся и напрягся всем телом, стараясь выбраться из объятий. — Успокойся, — тихо зашептал Чой, поглаживая слизеринца по спине и чувствуя, как тот обмякает в объятиях и вцепляется в Мина, загнано дыша. Вместе с ушами и хвостом Сэллоу обзавелся еще и весьма острыми когтями, которые сейчас больно впивались в бока гриффиндорца через тонкую ткань рубашки. Сердце Себастьяна билось с такой скоростью, что Минхо слышал и ощущал его своей грудью. Отбросив похабные мысли, которые с каждом секундой обрастали новыми пикантными подробностями, Чой медленно потянул своего возлюбленного в сторону дивана и, удобно устроившись, усадил его на колени, следя чтобы хвост свободно лег на мягкую обивку и не был зажат меж их телами. Сэллоу буквально скрутился в клубок на чужих руках, поджал ноги и, уткнувшись лицом в изгиб шеи, вздрагивал и шумно дышал. — Ну же, родной, все хорошо. Уизли скоро придет, и мы все это исправим. — Поглаживая спину, Мин по привычке запустил вторую руку в волосы слизеринца, но наткнулся на мохнатые кошачьи уши и, не сдержавшись, слегка почесал у основания. То, что последовало дальше едва не заставило Чоя подавиться воздухом. Шею обожгло горячим дыханием и Себастьян… замурчал. Внутри все скрутило тугим узлом от этого звука, и Минхо повторил движение уже более уверенно, проводя пальцами у основания и наслаждаясь шелковистой шерсткой. Урчание стало громче, а слизеринец плотнее прижался к парню. — А если это не исправить? — тихо прошептал Сэллоу, стараясь вжаться в своего гриффиндорца теснее, словно тот был спасательным кругом и мог как-то помочь в данной ситуации. Правда в этом все же была: ласковый голос успокаивал, а теплые руки, гладившие по спине, приносили сейчас какое-то особое удовольствие. Но хотелось больше контакта кожи к коже и без лишних слоев одежды. Ладонь движущаяся между лопаток еще никогда не приносила столько наслаждения. Внутри Сэллоу словно что-то сворачивалось и вибрировало. Себастьян резко распахнул глаза, понимая, что вот сейчас он мурчит, словно кот, и одним прыжком соскочил с колен Мина, прижав уши и оскалившись. Дверь открылась, и на пороге появился Гаррет с мокрыми, слегка вьющимися в тонкие колечки на концах, волосами. Видимо, эльф без зазрения совести вырвал бедного Уизли из-под душа, потому что одет он был наспех: в косо застегнутой рубашке и висящем как дохлая змея галстуке, который так и не успел завязать. — Я убью тебя, мудила гриффиндорский! — Взвыл Сэллоу, прижимая уши к голове и готовясь прыгнуть на обидчика. Гаррет оценил обстановку и стукнул себя ладонью по лбу, выразительно посмотрев на однокурсника. Минхо же лишь пожал плечами, едва успевая кинуть под ноги Себастьяна Глациус, отчего тот почти добравшись до цели поскользнулся и шмякнулся на свою очаровательную хвостатую пятую точку. — Ну что за идиоты? — Устало покачав головой Уизли, скидывая мантию и закатывая на ходу рукава, направился к столу для зельеварения. Слизеринец обиженно надулся, скрещивая руки на груди, и проворчал под нос очередные угрозы, которые планирует применить к придуркам львам позже. Мин, откровенно смеясь, направился к Гаррету рассказывать о том, что произошло. К концу истории Чой откровенно заливался мехом, хотя все еще пытался отругать Уизли за то, что тот такие своеобразные зелья оставляет в открытом доступе. Кинув на друга недобрый взгляд, Гаррет отправил его за ингредиентами, справедливо решив, что дальше слушать придурков ему совсем не хочется. — Поражаюсь, как вас двоих вообще взяли на обучение. Вам бы голову лечить где-нибудь в больнице Святого Мунго. Выпить зелье свойства которого даже не знаешь… Сэллоу не в Слизерин надо, а в лечебницу для душевнобольных, хотя… судя по его виду, можно и в зоопарк. — Заткнись, Уизли, или клянусь Салазаром я перегрызу тебе горло. — Себастьян, обзаведясь новыми кошачьими ушами, стал гораздо лучше слышать. Только желание снова стать нормальным и частые предупреждающие взгляды своего парня останавливали его от исполнения угрозы. Минхо отвернулся и попытался кашлем скрыть очередную волную смеха. — Отведи его к ветеринару, Чой, он, кажется, бешенный! — Ты бы помолчал, Гаррет, я ведь могу его и не удержать. Если ты забыл, он лучший дуэлянт школы и, на минутку, мой парень. Так что следи за тем, что говоришь. Рыжий гриффиндорец скептически фыркнул на слова о дуэлянте, но от дальнейших реплик отказался, желая как можно быстрее закончить и покинуть эту богадельню с ее неуравновешенными обитателями. Пока Чой успокаивал своего буйного слизеринца, Уизли удалось достаточно быстро справиться с приготовлением антидота. Желудок свело от голода. Из-за этих придурков Гаррет пропустил завтрак и придеться тащиться на кухню, выпрашивая у домовиков что- нибудь перекусить. Ворча себе под нос ругательства, Уизли впихнул однокурснику пару склянок в руки, замечая как тот с интересом поглядывал в сторону недовольного Сэллоу и явно что-то замышлял. — А можно дать зелье чуть позже? — заинтересовано спросил Мин, а Уизли фыркнул, закатывая глаза, думая про себя, что выпей его варево Чой, то обязательно обзавелся бы парой кроличьих ушей. Все же эта парочка чрезвычайно озабочена. Гораздо спокойнее было, когда они играли друзей, кидая друг на друга пылкие взгляды. Посмотрев на хмурого и недовольного Себастьяна, ковыряющего обивку дивана, Гаррет усмехнулся. — Даже спрашивать не стану, зачем тебе это, но антидот лучше принять сегодня. Тогда превращение будет менее болезненным. Все же это не полная анимагия, и Сэллоу сейчас на грани между человеком и зверем, а это весьма противоречивое состояние. Минхо благодарно кивнул, направляясь к Себастьяну, который тут же вскочил, глядя на гриффиндорца с подозрением. Парня насторожил насмешливый взгляд, в котором на глубине бьется океан желания, пока еще на глубине, но прилив уже наступил, и волны катятся все ближе и ближе. Пытаясь попятиться, Себастьян уперся в диван, едва не опрокинувшись на спину. — Ты не посмеешь! — хрипло прошептал слизеринец, понимая к чему все идет. Инстинкты кричали нецензурщиной, призывая бежать. Стало жарко. Уже перестав следить за своими действиями, Себастьян беглым движением облизнул губы. От этого простого движения глаза гриффиндорца зажглись диким огнем. — Ты охренел? Вчера лапал Онай и Свиттинг, потом еще и Оминиса до кучи, а теперь снова ко мне лезешь? Катись к василиску, Чой! Не обращая внимания на протесты, Минхо рывком подскочил к Себастьяну, подхватывая его под колени и закидывая на плечо. Парень пытался вывернуться и даже укусил, отчего Мин сдавленно зашипел, звонко шлепая по хвостатой упругой заднице. Войдя в спальню и скидывая сопротивляющуюся ношу на постель, гриффиндорец опасно прищурился, снимая обувь и забираясь следом. Сэллоу попытался отползти к изголовью кровати, но рывком был притянут обратно. — Я тебя хочу! Не Онай, не Свиттинг и не, Мерлин прости меня, Мракса. Тебя, идиот ты хвостатый! Понимаешь? Никто другой мне не нужен. Чувства и без того обостренные сейчас словно сходили с ума. Себастьян еще никогда так четко не ощущал запах Мина. Он пах смесью каких-то трав с цитрусовыми нотками. Глубоко вздохнув, Сэллоу почувствовал, как желанный запах проникает в легкие, кровь, и по артериям к самому сердцу, постепенно будто наполняя его до краев. Неужели Чой всегда пах так заманчиво, вкусно и до одури желанно? Минхо лукаво улыбнулся, видя как расширяются зрачки Себастьяна, и как он прикусывает соблазнительные пухлые губы. Взгляд скользнул по подергивающимся кошачьим ушкам. Чою еще раз захотелось пройтись по ним пальцами и услышать тихие мурчащие звуки. В паху потяжелело. В мыслях Мин уже трахнул Сэллоу во всех позах немыслимое количество раз. Несмотря на то, что парни уже довольно давно вместе — тяга к несносному слизеринцу ничуть не ослабла, наоборот, его хотелось с каждым разом все больше и больше. Минхо ощущал себя измученным жаждой каждый раз, когда припадал к его коже усыпанной веснушками, словно небо звездами. Сходил с ума, когда это сильное стройное тело прогибалось в его руках. Когда Сэллоу стонал так, что из головы пропадали любые мысли, кроме желания обладать. Удивительно, что Себастьян не осознавал насколько сильна его власть над разумом и чувствами Минхо. При всей своей страсти к манипуляциям, слизеринец не видел, как сильно Чой утопает в своей любви к нему. — Это так мило, что несмотря на все, что между нами уже было, ты все еще краснеешь каждый раз оказавшись со мной в спальне. Словно не было сотни ночей вместе, и не я часами напролет изучал твое тело во всех мыслимых и немыслимых позах. Скажи мне, Бас, как тебе удается каждый раз удивлять меня и заводить так, что, кажется, я просто не выдержу такого наплыва желания? Мин заметил шальную искру в глубине прекрасных лучистых глаз цвета темного шоколада и усмехнулся. Сэллоу быстро адаптировался, аналитический ум не позволял ему долго находиться в роли жертвы, а значит скоро он перейдет в наступление. И от этого в груди сладко защемило, а в животе потяжелело от скручивающегося в тугой узел желания. И предчувствия Чоя не обманули. Вместе с кошачьими ушами и хвостом Себастьян, похоже, получил проворство и грацию этих свободолюбивых и прекрасных животных. Резкий рывок и Мин даже не успел осознать, как оказался лежащим среди подушек, а сверху над ним нависал, торжествующе улыбаясь, нахальный слизеринец. Опустив руки на бедра наглеца, Минхо увлеченно огладил их, подбираясь к основанию хвоста, и провел кончиками пальцев от него вверх по позвоночнику, заставляя Сэллоу встрепенуться и прогнуться, вжимаясь пахом в и без того натянутую ширинку Чоя. Эти касания явно доставляли ему удовольствие, но хотелось большего. Контакта с кожей. Себастьян прижимался всем телом, терся опаляя жаром так, что это чувствовалось даже через несколько слоев одежды. Заглядывал в глаза, развратно облизывая губы и щуря подернутые пеленой желания глаза, так что у гриффиндорца внутренности скручивало в сладостный узел. — Меня, значит, хочешь? — мурчаще прошептал Себастьян, медленно расстёгивая пуговицы на чужой рубашке и изредка царапая чувствительную кожу острыми коготками, отчего Мин судорожно вздыхал, завороженно следя за каждым действием. Сэллоу, дорвавшись до желанного тела, огладил ладонями грудь, задевая соски. Подразнивал, заставляя Мина тихо стонать подаваясь навстречу, скользил языком по коже, словно пробуя ее на вкус и слегка прикусывал особенно чувствительные места. Карту этого тела Себастьян знал, наверное, лучше самого хозяина. Выцеловывал на светлой мягкой коже линии шрамов, знакомых ему до каждого росчерка. Проходился по уже сходившим тускнеющим пятнам засосов, обновляя свои метки, заново клеймя, чтобы все знали, кому принадлежит душа и тело этого гриффиндорца. Чтобы ни одна зазнайка, вроде Онай, не смела даже думать о том, чтобы прикоснутся к его парню. Казалось бы, куда уже возбудиться сильнее, но хитрый змей не останавливался на достигнутом. Сводил с ума своими ласками, заставляя трепетать от предвкушения каждую клеточку тела; игриво дразнил, срывая низкие хриплые стоны каждым своим касанием. Минхо не считал себя святым и терпение свое не переоценивал. Резкий рывок и пуговицы с рубашки Сэллоу разлетелись, а взору гриффиндорца открылась испещрённая веснушками кожа, к которой он без промедления приник губами, заставляя уже Себастьяна извиваться и прогибаться от напора страсти и безумного желания. Избавившись от рубашек, Мин резко подмял под себя ошалевшего от наглости слизеринца, покрывая его плечи и грудь поцелуями, прикусывал кожу на шее, под которой заполошно билась жилка, выдавая все чувства своего обладателя. — С огнем играешь, Себастьян. Разве я не говорил тебе, как сильно люблю? Не доказывал тебе это сотни раз? При любом раскладе, всегда, я выбираю только тебя. Сомневаешься во мне? Или все же в себе? — Перемешивая тихий шепот с поцелуями, Чой быстро избавил парня от брюк, нетерпеливо сдернув из их и вызвав злое шипение из-за хвоста, про который Мин успел позабыть. — Прости! К этому атрибуту твоего нового образа я еще не привык. Себастьян нахально улыбнулся, облизывая губы и демонстрируя небольшие белые клыки, которые планировал в ближайшее время пустить в ход, оставляя новые следы на плечах и шее своего парня. Минхо никогда не давал поводов усомниться с себе, но Сэллоу до сих пор с трудом верил в то, что тот выбрал именно его. Что все это не сказочный сон, от которого вскоре придется проснуться, разочарованно ощущая пустоту и одиночество, которые преследовали Себастьяна почти всю его сознательную жизнь. Сэллоу восхищался Мином, тем, что в совокупности с невероятной внешностью у него был стальной характер. Истинный гриффиндорец: верный, преданный и не допускавший даже тени сомнения в своих чувствах. Перенесший в жизни столько всего — Чой не сломался и ни разу не отступил. Решил не только свои проблемы, но и помог и Себастьяну и Оминису и еще пол сотне учеников, не говоря уже о жителях Высокогорья. Его обожали, им восхищались, но свое сердце он отдал Сэллоу: простому сельскому парнишке, который по уши утонул в темной магии и, отчаявшись, терял рассудок от собственного бессилия. Чуть больше года прошло с первого появления Мина в Хогвартсе, а он уже превратился из робкого сердобольного новичка в приспособленного к суровой жизни волшебника. Который и восстание гоблинов подавит и от проклятия спасет и всех невинных защитит. Казалось, что это слишком много для шестнадцатилетних плеч. Чоя хотелось оберегать, любить, а лучше спрятать от всех и никогда больше не позволять никому пользоваться его добротой и храбростью. Даже себе Себастьян не мог простить все те манипуляции на пятом курсе. Сколько раз слизеринец подвергал этого парня опасности, хотя уже тогда чувствовал, что даже Оминис являющийся его самым близким другом не был так дорог его сердцу, как Минхо. Чой усмехнулся, глядя на подозрительно притихшего Себастьяна. — Мне нравится, когда ты такой… Тихий, ласковый и на все готовый. Руки скользили по расслабленному желанному телу, лаская самые чувствительные места: нежную шею, впадинку между ключиц и вставшие твердые соски. Мин спустился ниже, обдавая напряженную от возбуждения плоть горячим дыханием, и без прелюдий вобрал член в рот полностью, мягко смыкая губы и вслушиваясь в тихие урчащие стоны. — Мерлин… — хрипло прошептал Себастьян, путаясь пальцами в чужих волосах и толкаясь бедрами навстречу. Чой закинул ноги парня себе на плечи для большего удобства. Он активно задвигал головой, позволяя проникнуть глубже, и ласкал языком каждую венку. Сэллоу недовольно стонал, и толкался в рот размашисто и грубо, устав от напряжения и возбуждения. Но в планы Мина не входило позволить Себастьяну так быстро кончить. Точно не после того, как он устроил истерику с ревностью и этот гребаный сводящий с ума фокус с превращением в кота. Чой с пошлым звуком выпустил изнывающий от возбуждения член из влажного плена губ и сразу услышал недовольный стон. Мин мимолетно коснулся головки и приподнял слизеринца за бедра чуть выше, открывая себе невероятно соблазнительную картину: Себастьян развратно развел ноги шире, точно зная, что неудовлетворенным его из постели никто не выпустит. И Минхо не подвел. Он проскользил языком меж ягодиц и проник кончиком в расслабленную дырочку ануса, слегка толкаясь и с наслаждением вслушиваясь в сдавленные всхлипы. Для Мина нет ничего приятнее, чем изучать чувствительные точки Себастьяна. Отмечать все, что ему нравится, и от чего слизеринец так соблазнительно прогибается до сорванного в стонах голоса; от чего темнеют его глаза, и что заставляет парня кусать губы до крови; от чего он извивается и сжимает в себе член или пальцы… От осознания, что Чой уже выучил наизусть карту тела Себастьяна Сэллоу, пробирало до дрожи. Мин прошелся рукой по основанию пушистого хвоста в момент, когда язык максимально глубоко проник в расслабленное колечко мышц. Себастьян выгнулся в сильных руках гриффиндорца, срываясь почти на крик, и Чой с восторгом понял, что парень кончил от одних только ласк и даже не притрагиваясь к себе. Мин приподнялся и окинул ласкающим взглядом бурно вздымающуюся грудь, а затем утонул в мутных от желания и нежности глазах. Себастьян смотрел на него так, словно весь его мир сосредоточен только на нем, и ничего другого вокруг просто не существует. Минхо притянул парня, усаживая к себе на колени, и жадно впился губами в приоткрытый рот, заглушая сбившееся дыхание. Сэллоу жадно смотрел на своего гриффиндорца, улавливая как потемнели серые глаза, как зрачок закрыл собой светлую радужку, а в ее глубине светилось что-то притягательное, похожее на манящие чары. Что-то такое, отчего Себастьян каждый раз сходил с ума. Мин был таким красивым, открытым и уязвимым, от этого у Сэллоу внутри все сжималось, и он почувствовал что его захлестывает лавиной чувств. Накрывает, сметая все окружающее. Остается только Минхо, заслоняя собой весь мир. Сейчас сидя на его коленях, Сэллоу понимал, что Чой всегда завораживал его. С первого дня, с той минуты, когда он под шепот студентов опоздал на распределение, но уверенно шел к столу преподавателей, не обращая внимание на любопытные взгляды. Себастьян всегда видел Мина отовсюду, с любой точки Большого зала или бесчисленных коридоров в школе. И дело не в том, что Чой был необычным студентом, просто Сэллоу всегда искал его взглядом, везде. Подсознательно следил за передвижениями гриффиндорца и высчитывал момент, когда можно будет подойти. Так собственно и получилось: с точностью просчитать момент и оказаться рядом с новеньким, когда профессор Гекат хвалила его за успешное применение Левиосо. Умышленно выйти на дуэль, выставив это как стечение обстоятельств. И какого было счастье слизеринца, когда новенький студент действительно заинтересовался им. Вопреки всему: вражде факультетов, разницы во взглядах и здравому смыслу. — Почему я? — тихо прошептал Себастьян, жмурясь от ласковых поглаживаний скользящих по спине рук. Мурчащий звук в груди вырывался наружу, но Сэллоу это уже больше это не смущало. В конце концов, он и в своем привычном обличии готов был мурчать от каждого прикосновения, которое ему дарил гриффиндорец. — А кто еще? — С усмешкой ответил вопросом на вопрос Минхо, отчего сердце в груди слизеринца сделало кувырок. Так просто. Это не ответ на вопрос, но как много объясняет. Никого больше Чой просто не счел достойным внимания. Но природная вредность Себастьяна брала вверх. — Онай? Она с Гриффиндора и такая же отчаянная и безбашенная, как и ты. Сэллоу зачем-то сразу это представил и скривился так, словно его полоснули Диффиндо по сердцу. Представил то, как Мин склонился к Натсай, приобнимая, и потянулся губами к ее губам… Себастьян почувствовал, как дикая ревность красной пеленой застлала глаза когтистой лапой, сжимая что-то в груди. Слизеринец едва не зарычал от бессильной досады. Мин только его! И никто, тем более выскочка из другой страны, не смеют к нему прикасаться! Себастьян заставит гриффиндорца смотреть на себя, только на себя, всю жизнь! Мин тихо смеялся, прикрывая глаза и качая головой. Выходка в стиле Сэллоу: сам придумал, сам обиделся. Очень самостоятельный парень. — Хочешь, чтобы я обдумал этот вариант? Или будут еще предложения? Кто дальше по списку? Свиттинг? Мракс? Можно услышать все возможные варианты? Сэллоу не выдержал насмешливой реплики и с силой сомкнул зубы на плече насмешливого гриффиндорца, оставляя алый след от зубов чуть выше ключиц. Тот сдавлено охнул и прошипел от боли, но не оттолкнул, лишь крепче сжал ладони на бедрах парня. — Я просто люблю тебя, Себастьян! Люблю так сильно, что даже сам не знал, что так умею! Минхо скользнул руками по голому телу вверх, путаясь в непослушных каштановых волосах, сжимая их в кулаках и заставляя Сэллоу откинуть голову так, чтобы Чой мог легко добраться до беззащитной шеи, впиваясь в нее жадными поцелуями. Руки гриффиндорца огладили мохнатые и чувствительные уши на лохматой макушке. Сначала у основания, потом выше, при этом слегка поглаживая кончики, отчего те смешно дергались, щекоча пальцы кисточками. — Ты… Ты просто измучил меня своей ревностью. Измучил меня собой. Ты понимаешь это? Я с тобой! Я твой! Что мне еще сделать, чтобы ты это понял? Жадные губы исследовали кожу, не оставляя ни сантиметра без внимания, мешали ласку с укусами, покрывая мелкой россыпью красных отметин доверчиво открытую шею. Себастьян откинул голову, подставляясь под прикосновения, и от этого сердце Минхо замирало и нервно подрагивало в груди, чувствуя как его топит непривычная щемящая нежность. — Ты так нужен мне! Я так сильно хотел подружиться с тобой. А после просто утонул в чувствах, которым не мог найти объяснения. Хочу быть с тобой всегда, каждый день, всю жизнь… Чтобы ты смотрел только в мои глаза и улыбался только мне. — Задыхаясь шептал Себастьян, запуская пальцы в светлые пряди и ерзая на коленях Мина, упираясь членом в его живот. — Я не понимаю, почему именно я? Мне нечего тебя дать взамен. Все, что я могу тебе предложить — только я сам. Я люблю тебя, и это все, что у меня есть. Я самый обычный и я боюсь, что однажды ты поймешь это, разочаруешься, осознаешь, что я это вовсе не то что ты хо… Отчаянный почти болезненный поцелуй прервал Сэллоу, затыкая рот. Мин целовал его жадно, не давая вздохнуть или отстраниться, вливая в этот поцелуй всю свою любовь и страсть. Все то, что бурлило в нем, как в котле Уизли, с их первой встречи. Чой увяз в Себастьяне, просто захлебывался в своей любви к этому слизеринцу, который и сам, похоже, не понимал, насколько он желанен, красив, невероятен… Сэллоу с трудом осознавал, где находится, и что происходит вокруг. Минхо целовал его так жадно и так исступленно, прижимая к себе ближе и буквально потопляя в силе своего желания. Дрожащими руками Себастьян с трудом добрался до брюк гриффиндорца, стараясь преодолеть последнюю преграду разъединяющую влюбленных. Ладонь легла на возбужденный член, уже истекающий смазкой, и привычным движением скользнула по всей длине, отчего Мин подался навстречу с хриплым придушенным стоном. Чой хаотично покрывал поцелуями все, до чего мог дотянуться. Тихо шептал имя слизеринца, заставляя его млеть от того, как оно звучало, срываясь с губ. Себастьян чуть отстранился, с трудом фокусируя взгляд и заглядывая в шальные, одуревшие от желания и любви глаза Минхо, впивающиеся в ответ. Сэллоу видел растянувшиеся в улыбке губы и растрепавшиеся надо лбом волосы цвета мокрого песка. Весь мир Себастьяна сосредоточился на этом взгляде, полном похоти и нетерпения, на частом биении чужого сердца, которое чувствовал грудью, на дыхании, которое он не в силах был выровнять. Слизеринец приподнялся и медленно направил в себя подрагивающий от возбуждения член, прикусывая губу и не разрывая зрительного контакта. — Боже, какой же ты горячий там… — тихо прошептал Минхо, сжимая веснушчатые ягодицы и смотря прямо в душу серыми, как туманное небо, глазами. Цвет штормового моря, которое бушевало в его груди, захлестывало волнами с головой. Мин ненадолго замер, войдя целиком, а после начал плавно двигаться, покачивая бедра Себастьяна, не переставал целовать, забирая себе каждый неровный выдох и сцеловывая с искусанных губ каждый стон. Пульс заходился в мокрых висках. Сэллоу закрыл глаза, позволяя ускориться и перейти поцелуями на подрагивающее горло, схваченное до боли нехваткой дыхания, прижать к себе теснее входя до основания. В груди теснило от опьяняющего восторга и так каждый раз, независимо первый или сотый, Минхо заставлял все чувства Себастьяна скручиваться в спираль. — Люблю тебя! — сбивчиво шептал Сэллоу, но вместо ответа Мин поймал его губы своими, утягивая в пьянящее безумие и заставляя кровь кипеть в венах. Он целовал так отчаянно, словно дыхание стало для него совсем ненужным, словно Себастьян стал его воздухом. Весь мир сузился до одного человека. Чой Минхо, новенький гриффиндорец покоривший разум и сердце, сводящий с ума, и нет ничего важнее его жарких губ и нежных до одури сильных и ласковых рук. Взгляд, скользящий по коже, обжигал слизеринца, словно языки пламени. Жадный, восторженный, будто нет ничего прекраснее, чем Себастьян плавно двигающийся на члене, с откинутой от удовольствия головой и мокрыми прядями вечно растрепанных волос, прилипших к скулам и лбу. Глаза Мина бегали по покрытому веснушками телу, словно не зная на чем остановиться: на твердом члене, который шлепал по животу с пошлыми влажными звуками в такт каждому толчку; на раскрасневшемся лице или открытой доступной шее, где так заманчиво бьется жилка, выдавая суматошно стучащиеся сердце. Покорным Минхо быть не любил, и уже через минуту Себастьян уткнулся носом в подушку, а властные руки заставили парня прогнуться в спине, выставляя себя во всей красе. Пушистый хвост ходил ходуном от недовольства хозяина грубым прерыванием, и Мин тихо смеялся, осторожно отводя его в сторону. Кончики пальцев опять каснулись хвоста у основания, двигаясь вверх по спине и задевая каждый острый позвонок, вызывая толпы мурашек по коже. Поднявшись к загривку Чой путался пальцами в каштановых волосах, сжимая их и оттягивая, заставляя Сэллоу прогнуться еще больше и сдавлено застонать от смеси боли и наслаждения. Резкий толчок, и вот он снова наполнен до краев. И теперь уже нет никакой нежности, а только бешенное желание, с которым Мин буквально встряхивал Себастьяна в кровать, с первого раза попадая под нужный угол и заставляя слизеринца срываться на крики. Вторая ладонь гриффиндорца легла на готовый вот-вот излиться от возбуждения член, и в несколько синхронных движений довела измученного желанием и долгой прелюдией Себастьяна до яркого финала. Все тело слизеринца сотряслось от судорожного наслаждения, сжимая Мина в себе так сильно, что парни приходят к развязке почти одновременно. Уставшие и разомлевшие они падают на смятые простыни, восстанавливая сбитое дыхание. Чой притягивает к себе все еще вздрагивающего Сэллоу, целуя взмокшие после секса плечи, лениво лаская кончиками пальцев подрагивающий живот и бурно вздымающуюся грудь. — Бессовестный. Разве можно быть таким горячим и сексуальным. Каждый раз глядя на тебя здравый смысл просто смывает волной желания. Когда я думаю, что все, меня уже ничего не удивит, ты умудряешься опровергнуть это очередной выходкой. Как тебе только в голову пришло выпить это чертово зелье? Я едва не кончил только от одного твоего вида, — тихо шепчет Мин, не отрываясь от томных едва уловимых ласк. Сэллоу ворочался в его объятиях и наконец повернулся лицом, нежно касаясь губами линии подбородка, и сыто сощурил глаза. Привычка нежничать после бурного секса нравилась Себастьяну не меньше, чем весь процесс этой нежности предшествующий. Томные ленивые ласки и тихий шепот на ухо — чем он заслужил такое сокровище? — Тебе действительно так понравилось видеть меня наполовину зверем? Что за странные у тебя фетиши, мой лев? — ласково проурчал слизеринец, уже смекнувший, что утробный звук действует на его гриффиндорца лучше любого афродизиака. Минхо сжал пальцы на его ягодице, притягивая ближе и жадно впиваясь в искусанные и зацелованные губы. Несносный засранец всегда бьет точно в цель, зная куда надо попасть, чтобы завести. — Помолчи, змеюка слизеринская. Тебе надо выпить антидот, чтобы возврат обратно к прежней форме прошел максимально безболезненно. Но если ты продолжишь урчать и ластиться ко мне, то я не смогу сдержаться и из этой постели ты вряд ли сможешь выбраться сам. Сейчас в полумраке спальни Себастьян выглядел так по-домашнему: разнеженный, зацелованный, с хитро прищуренными глазами. Минхо не сдержался и крепко сжал парня в объятиях. Таких моментов в их отношениях было не сказать что мало, но каждое такое воспоминание Чой, словно золотые галеоны, аккуратно складывал в копилку памяти. Хотелось навсегда запечатлеть это. Именно в такие минуты Мин понимал, что нашел то, что ему не хватало в жизни, того, кого ему не хватало. К его ногам Мин был готов был положить весь мир, все, что бы не попросил этот несносный, вечно прибывающий на грани света и тьмы слизеринец. Потянувшись, Чой взял с тумбочки оставленные предусмотрительно зелья и один из флаконов протянул Сэллоу. — Выпей. Это антидот. Себастьяну даже не нужны были объяснения, он сразу откупорил крышку и одним глотком опустошил склянку. Жест необычайного доверия, от которого щемило сердце. Минхо внимательно смотрел, пытаясь запомнить до мелочей необычный вид своего парня: смешные подрагивающие кошачьи уши, кончик хвоста, выглядывающий из-за спины и взгляд… Пристальный, завораживающий, кажется, что даже василиск в сравнение с Сэллоу простой ужик. Постепенно шальные глаза стали закрываться под действием зелья, в которое услужливый Уизли добавил немного умиротворяющего бальзама. Минхо аккуратно пригладил мягкие ушки, с сожалением проходясь по ним пальцами, и улыбнулся, услышав тихое мурчание от простой незатейливой ласки. Утром ушей и хвоста уже не будет, но Чой не сомневался, что Себастьян найдет чем его еще удивить.