Funeral of dignity

      Однотипные серые четырехэтажные дома стояли друг за другом, я проходил мимо одного здания и следом появлялось следующее, точно такое же. Через дорогу стоял круглосуточный ларек с фастфудом — один из немногих источников света на этой улице. Я знал, что там работает некая Василиса, по рассказам она была глупа и наверняка вызывала раздражение у каждого покупателя. Для меня эта сплетня — неопровержимая истина, в которую я верю точно также, как и любому другому слову, произнесенному моим ангелом.       Не знаю, увидел ли я живую крысу или мой разум дорисовал недостающий обстановке элемент. Я не стал проверять и выискивать грызуна. Я продолжал двигаться к дому, в квартире которого, я готов похоронить свою гордость и свое достоинство. Мои ноги шли по памяти, этот маршрут теперь был вшит в мое подсознание, поэтому мне не приходилось думать о дороге. Кажется, я запомнил ее в тот самый день, когда впервые мой ангел провела меня по ней. Путь был не самым кратким, и я мог бы его срезать, но именно таким образом она вела меня к себе.       Проходя мимо очередного окна, я все же поднял свой взгляд, увидев пожилого мужчину, задумчиво курящего сигарету. В тот день он так же, свесив руку с сигаретой, смотрел куда-то сквозь дома и людей. И почему тогда она решила помахать этому человеку? «Кто это, — неуверенно тогда поинтересовался я». «Понятия не имею, — ответила она, широко улыбаясь». Я не мог тогда увидеть ее лица. Она шла впереди и тянула меня следом за руку, но я слышал по голосу, что ее губы расползлись в нежной улыбке.       Приближаясь к нужному зданию, я чувствую трепет, чувствую, как дрожащий восторг растекается по всему телу, заполняя сначала грудную клетку, потом и все внутренности, доходя наконец до конечностей. Я обхожу невысокий дом, заходя в темный двор и приковываю взгляд к окну. Второй этаж — это достаточно близко, чтобы немного издали заглядывать в окно, но слишком далеко, чтобы подойти в плотную, постучать.       — Маша, — я стараюсь не вопить слишком громко, хоть и хочется сорвать голос выкрикивая это имя. Никто не отвечает, а я нервно кусаю губы, — Маша, слышишь меня? Маша, — взгляд бегает с балкона на окно. Свет горит, но не в комнате и не на кухне, наверное, в коридоре.       Я топчусь на месте, волнение стало теперь неприятным, тревожным. Неужели снова я уйду, не взглянув на лицо ангела. Ожидание становится невыносимым, и я зову уже громче.       — Маша! Маша, прошу, дай мне увидеть тебя, — дыхание сбивается, руки начинают трястись.       Я простоял еще минуту, тихо произнося имя и наконец решился зайти в подъезд. Старенькая дверь была открыта, поэтому я шагнул во влажную темноту. Запах сырости перебивала лишь вонь дешевых сигарет. В тот вечер здесь пахло так же, только было светлее, лампочка тогда еще не успела перегореть. Поднявшись на второй этаж, я замер у двери с бордовой обивкой. Я стоял, сверля глазами коврик и ковыряя ногтем облупившуюся со стены краску. Я знал, что звонок не работает, по крайней мере, он не работал в первую-и-последнюю нашу встречу.       В голове носятся воспоминания. Оно в тот вечер долго не могла найти ключи. Рылась в сумке, смеялась, что-то рассказывала, а потом выругавшись вытащила связку из кармана куртки.       Где-то на четвертом этаже открывается дверь, что заставляет меня вынырнуть из болота душащих мыслей. Я тихо сбегаю по лестнице вниз и снова оказываюсь выплюнут в злополучный двор. Вскоре выходит мужчина лет сорока и одарив меня неодобрительным взглядом, устраняется.       Необъяснимые чувства бурлят во мне с такой силой, что меня начинает тошнить. Что-то гадкое рвется наружу. Это похоже на абстинентный синдром, мои руки дрожат, ноги почти не держат, а в голове рой наслаивающихся друг на друга воспоминаний.        — Маша! — не выдержав, кричу так, чтобы она слышала наверняка, — Маша! Маша!       Кусаю губы, бегая глазами от окна к балкону, но не вижу не единого движения.       — Мария, — выкрикиваю я и сам поражаюсь как тяжело это прозвучало. Кажется, переполняющая меня боль вытекла вместе с этим именем.       Откуда-то из темноты в окне плавно выплывает фигура, неспешно приближаясь к стеклу. Взяв с подоконника пачку сигарет, девушка зажимает одну зубами и накинув на плечи старенький рыжий плед открывает окно. Она даже не смотрит на меня, прикрыв рукой папиросу, поджигает и затянувшись выпускает струю дыма. Ее светлые волосы покачиваются на ветру, когда она, уперевшись тонкой рукой о подоконник высовывается навстречу свежему воздуху.       — Мария. — я произношу ее имя негромко, шопотом, но она устремляет свой холодный взгляд на меня.       Я вглядываюсь в ее черты лица, и чувствую, что дрожь не спадает, кажется, она лишь усиливается. Ее безразличный взор режет так больно, но я не могу отвести глаз. Мы смотрим друг на друга молча, она курит, выпуская струи дыма на ветер, я же просто любуюсь.       — Уходи, — резкий приказ срывается с ее губ, заставляя меня вздрогнуть. Теперь я понимаю, что, даже увидев ее, даже получив возможность что-то ей сказать или о чем-то спросить, я остался все так же далеко.       — Маша, прошу, ска.       — Мария, — поправляет меня.       — Мария. Что я сделал не так?       — Пришел сюда сейчас, горланишь тут. Может хватит позорится? Проваливай.       — Нет, подожди! — дрожащим голосом пытаюсь удержать ее, хотя она и не собиралась еще покинуть меня снова, — ты нужна мне. Мне не нужна еда и питье, даже кислород, мне нужна ты, — ее образ мутнеет, и я чувствую, как капли слез начали стекать по моим щекам.       — Что за бред? Ты тратишь свое время впустую. Как ты не можешь понять, ты лишний в моей жизни, я не нуждаюсь в твоем присутствии.       Ноги предательски подгибаются, и я медленно оседаю на колени. Поток слез продолжает лить, стекая струйками по скулам, подбородку и исчезая где-то за шарфом.       — Мария, — совсем незнакомым мне голосом зову своего ангела, — Мария, я приходил сюда много раз. Вы, наверное, знаете, не может быть такого, что я ни разу вас не застал. Я выкрикивал ваше имя, не теряя надежд, что увижу снова, что вы снова откроете дверь в свою квартиру и позволите мне стать вашим гостем, — я даже не уверен, что та, кому я адресую свой монолог, слышит меня, — я не смогу уйти навсегда, это не в моих силах.       — Уходи, — холодно говорит она, швыряя бычок от докуренной сигареты в мою сторону.       — Не поступайте так со мной, — я утираю рукавом глаза и, подняв затуманенный взгляд, вижу, как окно закрывается, — Мария!       Но мой вскрик растворяется, и я остаюсь совсем один. Свет в квартире девушки гаснет, а я понимаю, что это конец. Что-то внутри меня тоже погасло. Что-то черное и вязкое заполнило меня изнутри, высосав все силы и оставив лишь пустоту и мрак.       Я сидел так еще минут двадцать, но в конце концов, вынудил себя подняться. Слабыми ногами я стал двигаться по тому же маршруту, по которому всегда уходил отсюда, но теперь, все казалось мне не реальным. Я оглядывался, но не узнавал те места, которые видел множество раз. Может теперь я забуду все пути к этому месту?