Отныне

— Вызывал? Звук ударил в тишину и спокойствие подземелий, в их настороженную сонность, пробуждая влажный воздух эхом. Голос, озвучивший вопрос, Северус знал неприличное количество лет и неприличное количество выпитых на двоих бутылок. Переливающийся перламутром тенор, поднял старые листы памяти и заскулил ностальгией по приятным беседам в неприятные времена, наполненных одержимостью и преклонением. — Вызывал. Проходи. Изумрудная мантия проскользила меж парт неторопливо и по-свойски. Гость показательно остановился, около учительского стола и оперся на трость. Водрузив на лицо маску интереса, он стал ждать начала разговора. — Я пытался не утруждать тебя подобным визитом, знаю, ты всегда был ужасно занят. — поднял Снейп серые зрачки от ученических свитков, — Нам стоит поговорить о Драко. — У него что-то не так? — непритворно удивился мужчина, что наблюдалось за ним редко. — Дело как раз в том, Люциус, что у него все очень хорошо, даже слишком. — черные волосы, трухнулись в раздражении, — Тебе не кажется, что стоит меньше подтирать ему сопли? Морщинки вокруг голубых глаз напряглись в непонимании, повисла неловкая тишина. — Я, как обычно, удивлен твоей манере выражаться, Северус. — изогнулись тонкие губы, спуская волну смешка, — Не нахожу наши отношения с сыном хоть сколько-нибудь проблематичными. — Перебарщиваешь с опекой. Драко пока этого не понимает, но это может плохо сказаться на его характере. — зельевар вышел из-за стола, укладывая палочку в рукав, — Уже сказывается. — Как же это? — Он сильно полагается на тебя, втягивая даже в мелкие передряги. — преподаватель оперся о собственный стол, скрестив руки, — Если так будет продолжаться дальше, он вряд-ли сможет стать здравомыслящим человеком. — То есть проблема в моей заботе о сыне? — усмехнулся Люциус. — В чрезмерной заботе. — поправил его Северус, — его выходки доставляют мне проблем, а твои подарки делают ему не лучшую репутацию, как и твои частые беседы с Дамблдором. Дети, знаешь ли, такое чувствуют и отвергают, а вокруг он собирает личностей с сомнительным вектором развития. — Что чувствуют? — Малфой старший не торопился высказываться, он лишь закидывал вопросы, чтобы услышать Снейпа. Низкий гортанный баритон. — Ябед и мажоров. — Фу, Северус, отрезать бы тебе язык за подобные термины. — Не выдержал мужчина, принимая такие пошлые звуковые волны в уши. — С годами не меняешься. — А ты изменился. — протянул Снейп. Люциус аж вздрогнул, приняв фразу, как самую звонкую пощечину в своей жизни. Конечно он сам себе навязал, что изменился в худшую сторону. То, что слетает с губ собеседника, не всегда есть тем, что влетает нам в уши. — Я люблю своего сына, Северус, и забочусь о нем так, как считаю правильным. Я готов решить каждую, даже наимельчайшую его проблему. — почти шептал Малфой, будто их мог кто-то подслушать — Это мой язык любви, даже если он тебе непонятен. — В таком случае, конечно, я сделаю себе заметку, что ты хочешь вырастить безвольного слабака, и да, больше не задерживаю. — Хмыкнул Снейп, собираясь возвратиться за свой стол. — Ты вызываешь родителей всех слизеринцев по подобным вопросам? Слышал о тебе отзываются как о жестком декане, а не семейном психологе. — Нет, я так снисходителен только к Драко. — Почему? — ступил на шаг вперед Люциус. — Он сын моего бывшего хорошего друга. — Которого ты, в свое время, резко вычеркнул из своей жизни. — По-моему это сделал ты, как только пропал Лорд. Не так они представляли первый разговор спустя десять лет обоюдного молчания. Да и представляли ли? Давние приятели, несовместимые нравами знакомцы, братья по несчастью или же просто: Люциус Малфой и Северус Снейп. Их дружба была непонятной, необъяснимо возникшей, и вообще, если извратить некоторые факты, можно было бы назвать ее нелепой случайностью или же отсутствием альтернатив. Они не смотрели вместе квиддич, не ходили друг к другу на рождество, ничего из подобной социальной мишуры. По обычаю, они, после пожирательских собраний, сидели у камина в кабинете Люциуса, и беседовали. Долго, устало и вдумчиво. Об приземленностях не чаще, чем о возвышенностях, и наоборот. Не последней темой были попытки предугадать дальнейшие шаги Темного Лорда. Они даже ставили на это ставки. Проигрывал, так же по давнему обычаю, Малфой. — Обстоятельства, что нас связывали испарились, ты не выказал желания продолжать общение, я смел предположить, что ты и не хотел этого делать. — чрезмерно членораздельно и спокойно кидал Люциус. — Я то хотел, но так и не дождался приглашения. — так же членораздельно высказывался Снейп, и получалось у него эффектнее, в силу учительской практики. И воздух перестал циркулировать по подземельям, превращаясь в сдавленный напряжением кирпич. Неловкая тишина была громче самого истошного крика, а лица неподвижней статуй. Фибры обоих бесконтрольно сочились сожалением. Они прекратили общение из-за несусветного по своему ничтожеству недопонимания. Недосказанность разрушила их тонкую приятельскую связь и этот факт настолько глуп, что был тяжелым и омерзительным для понимания. — Мы — двое гордых идиотов. — нарушив молчание, изрек Малфой. — Двое старых идиотов. — тихо поддержал мужчина. — Тогда мы еще не были старыми. — Я вообще вызвал тебя на счет Драко. — попытался съехать с темы Снейп. — В субботу об этом поговорим. — кивнул белоголовый и протянул руку для прощания. — Не пояснишь? — Северус проигнорировал протянутую руку и изогнул черную бровь. — Все еще гордый идиот. — показательный вздох разнесся по кабинету, — Суббота, вечер, коньяк, камин. — Принято. — по старой привычке, ответил зельевар, но потом опомнился, — Хотя стой, в субботу я должен ехать в Министерство, Дамблдор попросил. — Бюрократических крыс проведает кто-то другой. — ослепительно оскалился Люциус и пошел к выходу. — Мне самому это не нравится, но остальные… — Это был не вопрос. — Успел пояснить мужчина прежде, чем дверь в класс громко грюкнула. Северус издал неприятный своей степенью пренебрежения смешок и косо глянул на недопроверенные работы на его столе. Нет, сегодня он уже в не том настроении, хотя даже самому себе не мог описать, в каком же настроении пребывал. Он бы мог описать его словами прозрачное, неощутимое и лишенное определенности, но он не поэт. Он зельевар. Где же его чудотворное зелье? Он быстро закрыл кабинет и прошуршал черной мантией в свою спальню. Развернув, свои запасы огневиски, плюхнулся в кресло и долго смотрел в стену между крупными глотками. Он не любил неопределенность ни в чем, а сейчас таковыми были и ситуация, и отношение к ней, и сам Люциус. Малфой правда думает что его приглашение откинет их на столько лет назад? То хрупкое товарищество, что родилось в множестве, уже не столь важных, факторов возродится? Смешно. Люциус изменился, стал другим, а Снейп, оказывается, нет. Он не понимал его поведения. Во первых это было в новинку, во вторых это не нравилось Северусу. Один короткий стук в дверь и преподаватель приоткрывает ее движением пальцев, давая разрешение гостю войти. — Мальчик мой, — седая голова вспыхивает преломленными лучами факелов в дверях, — в Министерстве требуют моего личного присутствия, так что в субботу никуда являться не надо. Он усмехается в темноте, но все же правит старика: — Я уже давно никому не мальчик. Дверь закрывается с неприятным скрипом, оставляя его снова с стаканом алкоголя и очень интересной стеной.