I(ce / s)Cream

Чу Ваньнин не мог точно сказать, в какой момент это началось и как так получилось. В здравом уме он не решился бы на отношения со студентом. Впрочем, кажется, что-то вспыхнуло между ними как раз тогда, когда Мо Жань наконец получил диплом. Чу Ваньнин не был в этом уверен, но старался вцепиться в эту мысль как в единственное для себя оправдание. Он предпочитал не вспоминать о том, как долго Мо Жань — ещё студентом — занимал его мысли, что это были за мысли и сколько сил приходилось тратить, чтобы держать себя в руках и не выдать, что происходит внутри. Именно поэтому Чу Ваньнин предпочитал полагаться на Мо Жаня в том, что касалось начала их отношений — устанавливать значимые даты, продумывать их роли или живописать, как он долго и мучительно разбивал ледяную стену, чтобы наконец обрести счастье. Чу Ваньнин не пытался отрицать и не собирался рассказывать, насколько тонкой была корочка льда и как она угрожала растаять буквально каждый раз, как они встречались — в коридоре, в парке около университета или даже на лекции. Для Мо Жаня, как он утверждал, всё началось с ведёрка мороженого. Отличного пломбира с клубничным сиропом. Чу Ваньнин не собирался разубеждать его и надеялся, что во всём мире не найдётся ни одного человека, способного донести до Мо Жаня, каково истинное положение вещей. Так или иначе, а приближалась годовщина, и Чу Ваньнин, отчаянно скрывавший от Мо Жаня, что эти отношения для него — первые и он совершенно не понимает, что делать и как, твёрдо решил подготовить особенный подарок. Всякие побрякушки он отмёл сразу. Те явно не подходили для романтичного вечера и скорее бы обличили его полную несостоятельность в вопросе. Он наверняка выбрал бы что-то абсолютно неуместное. В конечном итоге Чу Ваньнин решил подойти к вопросу с научной точки зрения, проще говоря — провести исследование. Но когда он заглянул в Интернет, который являлся для этой цели единственным подходящим источником — в самом деле, не спрашивать же Сюэ Чжэнъюна, — его оглушило и ослепило на миг количество рекомендаций. «Нужно подготовиться, начать с выбора сексуального комплекта белья…» «Отличный подарок — предложить в сексе то, что ещё не пробовали…» «Годовщина — это важно, потому особенно пикантно подать ужин при свечах, надев только передник горничной…» «А можно ещё попробовать вот такую анальную пробку с весёлым кошачьим хвостиком…» Форумы и сайты были переполнены предложениями, одно другого непристойнее! Это ничуть не помогало. Проблема Чу Ваньнина была в том, что его фантазии, а также чувствительность его тела всегда входили в конфликт с холодным разумом, а едва это случалось, следовал взрыв ярости. Он никак не мог заставить себя забыться, не мог отпустить себя, оттого всё, что было между ним и Мо Жанем в постели, сохраняло налёт робкой первой любви, больше подходящей школьникам, а не взрослым людям. Той самой первой любви, когда даже скромное прикосновение вызывает ужасающее смущение и трепет, отчего невозможно ждать продолжения. Той первой любви, которая если и бывает, так только в романах для школьниц, что даже не удостаиваются пометки «16+». Чу Ваньнин, может, и желал бы чего-то пооткровеннее и погорячее, но попросить об этом Мо Жаня попросту не мог. И из-за их ушедших в прошлое статусов преподавателя и студента, и из-за разницы в возрасте, и по многим другим причинам. Мо Жань же, очевидно, действительно дорожил их отношениями, несмотря на то, что его желания были чрезвычайно очевидны, он сдерживался и оставался послушным, хотя взгляд тёмных с фиолетовым отливом глаз был настолько обжигающим, что Чу Ваньнин всерьёз держал рядом с постелью спрей с пантенолом. Итак, их отношения были чисты настолько, что вот уже год они не могли переступить черту взаимного петтинга. Чу Ваньнин не был уверен, что подсказки из сети уместны в таких обстоятельствах. Он провёл не один час, изучая варианты, и каждый его не устраивал. Наконец он почти пал духом, когда увидел — мельком — одну фотографию. Как это бывает, всего одно изображение запустило цепную реакцию в голове, и в итоге… В итоге родилась идея, которую Чу Ваньнин посчитал вполне воплощаемой, достаточно романтичной и милой. И, может, только самую капельку горячей. *** Безупречность выполнения плана целиком и полностью зависела от правильного тайминга. В течение недели Чу Ваньнин старательно засекал, как много времени Мо Жань тратит на то, чтобы оставить в прихожей лёгкую куртку и обувь и пройти в квартиру, как быстро он понимает, что Чу Ваньнин выбрал не свой кабинет или гостиную, а спальню, задерживается ли по дороге и как долго моет руки и умывается после пыли прожаренных солнцем улиц. …Они съехались около трёх месяцев назад, и Чу Ваньнин обладал достаточным опытом, чтобы утверждать, что Мо Жань в некоторых моментах — человек привычки. В текущих обстоятельствах это радовало и позволило быстро получить нужные данные. Так, вычислив, сколько именно у него времени, Чу Ваньнин выбрал подходящий подарок — ну, тот самый, который и должен был стать сюрпризом, — на всякий случай тайком продегустировал его, даже один раз потренировался, правда на макете, чтобы удостовериться, что всё пойдёт по плану и… вот так незаметно подкрался день икс. К моменту возвращения Мо Жаня с работы, Чу Ваньнин, изрядно смущаясь, сбросил рубашку, оставшись только в светлых домашних брюках, затем устроился на постели — на специально приобретённом комплекте приятного, но точно не подходящего для сна белья, которое намеревался потом выбросить, — и, набравшись смелости, выложил на себя великолепный торт-мороженое. Конечно, он лежал не прямо на коже, а на фольгированном картонном прямоугольнике, но это со стороны было совсем незаметно. Почти сразу после этого послышался звон ключей. Чу Ваньнин опёрся на локти и повернул голову к двери. От прихожей к спальне Мо Жаня должен был привести след из лепестков — Чу Ваньнин, безусловно, находил это слишком пошлым и избитым жестом, но как-то раз они смотрели вместе фильм и… В общем, были все основания полагать, что мнение Мо Жаня резко отличается от его собственного. Итак, всё было готово и входная дверь открылась. — Я дома, — оповестил Мо Жань. И в этот самый момент стали очевидны все недостатки выбранного подарка. Во-первых, Чу Ваньнин не переносил холод. Однако он так часто был резок с Мо Жанем, а его смущение так скоро преображалось в ледяное осуждение или резкий удар, что теперь он не видел для себя иного выхода, как только перетерпеть эту пытку. Разве он задумал это не ради того, чтобы порадовать Мо Жаня? Подчеркнуть, что годовщина имеет для Чу Ваньнина такое же большое значение? Так что первое неудобство было просчитанным, и Чу Ваньнин смирился с ним заранее, хоть осознал, что долго не продержится. Но, помимо этого, было ещё и во-вторых. Отчего он не подумал об этом раньше, Чу Ваньнин — профессор, научный руководитель, человек незаурядного ума! — не знал, но прямо сейчас проблема стала очевидной. И причиной её была банальная физика. Выбранный в качестве подарка торт состоял из самого нежного, ароматного и приятного на вкус пломбира, мягкого и деликатного… который очень быстро начинал таять. Того времени, что торт простоял на подносе на тумбочке у кровати, оказалось достаточно, чтобы, соприкоснувшись с кожей Чу Ваньнина даже через фольгированную подкладку, пломбир решил превратиться в медленно ползущие белоснежные капельки. Несмотря на то, что вершина, увенчанная многочисленными ягодами клубники, сохраняла свой первозданный вид, низ стал неустойчивым и был намерен растечься повсюду. Эти самые сладкие капельки вовсе не захотели ограничиваться предназначенной им площадкой. Они добрались до обнажённой кожи. Чу Ваньнин прикусил губу, осознав, что Мо Жань, похоже, не заметил красноречивого намёка из лепестков. Более того, создавалось впечатление, что он замешкался! Оставался только один выход. — Мо Жань, — позвал Чу Ваньнин и немедленно закрыл лицо ладонью, совершенно смутившись. Лёгкий шум у двери возвестил о том, что Мо Жань рванулся на зов немедленно. — Ваньнин, — вырвалось у него, а затем послышался странный звук, будто что-то упало на пол. Что-то обёрнутое в лёгкую шуршащую упаковку. Ну, как заворачивают, стягивая лентой, букеты цветов. Первая тоненькая струйка потекла по боку, пробираясь по коже украдкой, как прикосновение робкого возлюбленного. Чу Ваньнин не мог отнять руки от лица, не мог даже сквозь пальцы заставить себя посмотреть на Мо Жаня, но ощущал всем своим существом его взгляд. Кажется, даже температура в комнате от этого жаркого взгляда немедленно поднялась! Контраст из ужасающего жара от смущения и прохлады от мороженого заставил кожу Чу Ваньнина покрыться мурашками. — Кажется, тебе нужна помощь, — голос Мо Жаня стал потрясающе низким, казалось, скоро в нём послышится рычание. — Не объясняй мне, как так вышло… — Просто хотел… поздравить тебя с годовщиной, — к несчастью, Чу Ваньнин и без того едва удерживал устойчивость. Он не мог позволить себе закрыть заполыхавшее от стыда лицо двумя руками! Хотя бы тон голоса он сохранил ровный, когда поспешил перебить Мо Жаня. — Ты ведь так не любишь пачкать одежду, — голос Мо Жаня раздался ближе. Видимо, он достиг постели за один широкий шаг. Чу Ваньнин отчего-то пожалел пару ложечек, которые ожидали на тумбочке романтичного продолжения в виде поедания десерта вдвоём. Непонятное чувство больше походило на голос интуиции, и Чу Ваньнин не сумел полностью разобраться, что оно всё же значит, когда невероятно горячие и сильные ладони вдруг оказались на его бёдрах и сдёрнули вниз домашние брюки вместе с бельём. — Не волнуйся, я всё исправлю, — пообещал Мо Жань, и вот теперь это был самый настоящий рык. Чу Ваньнин всё же растопырил пальцы посильнее, чтобы в щёлочку взглянуть на то, что происходит. И в этот момент его бока как раз там, где бежал самый упорный и длинный пломбирный ручеёк, коснулся обжигающий язык. От невероятного — и такого желанного, пусть Чу Ваньнин не отдавал себе в этом прежде отчёта — ощущения с губ сорвался слишком громкий стон, а всё тело само собой содрогнулось. Торт-мороженое, изрядно подтаявший, конечно, воспринял это как сигнал двинуться вниз, как раз туда, где прежде ткань надёжно скрывала от Мо Жаня все потаённые желания Чу Ваньнина. Прежде… Но сейчас ткани не осталось, ничто не позволяло спрятать такие откровенные чувственные проявления, которых Чу Ваньнин ужасно стеснялся. Он ведь прежде позволял Мо Жаню касаться себя только под надёжным покровом темноты! Сейчас, в нежном закатном свете, заливавшем спальню, Мо Жань, конечно, воспринял эту телесную реакцию как приглашение. Впрочем, разве можно было его за это винить?.. Чу Ваньнин мог обвинять только себя… до того самого момента, пока в голове не осталось ни одной связной мысли. *** Сюэ Мэн очень сожалел только об одной вещи в своей жизни — стажировку после получения диплома ему пришлось проходить в той же компании, что и Мо Жаню. Сменив статус однокурсников на коллег, они не стали ближе — и пускай! Но, к несчастью, и не отдалились. Когда Мо Жань налетел на Сюэ Мэна в коридоре, его восторженность и радость были настолько очевидны, что заставили Сюэ Мэна оглянуться. Вдруг позади неведомым образом оказался кто-то ещё! Там никого не было. Но, очевидно, и Сюэ Мэну эти эмоции нисколько не предназначались. — Ты! Ты не поверишь, что вчера случилось! — заявил этот неожиданно сияющий Мо Жань, ткнув Сюэ Мэна пальцем в грудь. — Да? — Сюэ Мэн чуть нахмурился, но не успел добавить, что и проверять не хочет. Он вполне предпочёл бы оставаться в блаженном неведении. — Да! — Мо Жань всплеснул руками, как будто собирался рассказывать дальше, но внезапно замолчал. Как будто бы Сюэ Мэн был недостоин откровенности, как будто бы не он обычно становился свидетелем всех терзаний Мо Жаня. К сожалению, он и так знал достаточно. — Что, он всё-таки не забыл про вашу годовщину? — предположив, на всякий случай Сюэ Мэн отодвинулся. — Подарил тебе что-то? — Да, не забыл, — Мо Жань отвернулся. — Да, подарил. Что-то. Сюэ Мэн замер, потому что внезапная мысль застала его врасплох. Как — в прошлом — тоже ученик Чу Ваньнина, он всё же умел анализировать факты и делать логические выводы. Вот и теперь вывод напрашивался сам собой. Вполне очевидный и однозначный. — Так, отвали, — решил Сюэ Мэн. — У меня сегодня много работы. До вечера, — и сбежал. Как можно скорее. Впрочем, Мо Жаню, кажется, уже было всё равно. Честно говоря, Сюэ Мэн до последнего был уверен, что Мо Жань не может на самом деле добиться такого человека, как Чу Ваньнин. Он каждый день ждал, что откуда-то снизойдёт опровержение, вскроется, что Мо Жань просто обманщик. Что он… ну, допустим, всего лишь нашёл удобный вариант снимать квартиру или продолжает брать у Чу Ваньнина уроки. Но, похоже, надежды уже не было. Сюэ Мэн постарался не продолжать эту мысль.