buried our differences out in the yard next to the tall grass beside the barn we sang songs to send them on their way they found us again, they found us again
tow'rs — the kitchen
сложно понять, из чьих конкретно объятий вырывает звонкая и навязчивая мелодия будильника. можно сказать только то, что ни о каком морфее и речи идти не может — во сне стэнли если и обнимали, то это скорее было похоже на клоуна-каннибала, схожего то ли с рональдом макдональдом, то ли с клоуном бозо, которого стэн когда-то видел в очень старом шоу с тв. неприятное ощущение от сна хочется стряхнуть с себя как можно скорее, но объятия мятого одеяла отпускают неохотно, даже не смотря на то, с какой силой яркий свет из окна бьёт по глазам. стэнли тянется к своему телефону, чтобы выключить наконец-то раздражающие крики из динамика. человечество было обречено на страдания ровно в тот момент, когда на земле появился первый будильник, — и именно с этой мыслью урис начинает свой день. из гостиной, как и обычно по утрам, слышится какой-то невнятный грохот, но придавать этому значение уже давно не кажется необходимостью. стэнли вполне привык к тому, что его утренняя рутина наполнена странными звуками, полупустой кроватью, которую генри никогда не заправляет, и раскиданными по полу вещами. помимо привычных для всех утренних занятий, стэну приходится немного прибираться, чтобы хоть как-то привнести в этот дом уют. сделать это помещение, наконец-то, домом, вместо того, чем оно является сейчас. «четыре стены, в которых он и генри иногда занимаются сексом». «коробка, в которой он и генри, бывает, ругаются». «дыра, в которой он и генри делают вид, что новые синяки — это просто такая игра». стэнли никогда, пожалуй, не признает, как сильно ему не хочется здесь находиться, по крайней мере не сейчас. сейчас он притворится, что заправленная кровать и включённый увлажнитель воздуха исправят все его проблемы, но на деле это так и останется подорожником на гниющей ране. не находиться здесь ни минуты больше, оставить все проблемы за порогом, но не с той стороны, с которой оставляют их все. стэнли даже не успевает допить свою законную кружку с ужасно сладким растворимым кофе, так сильно ему хочется сбежать подальше от запаха табачного дыма и умирающей монстеры; он натягивает на себя тёмно-коричневые челси, потрёпанные жизнью, но всё равно самые любимые и удобные, и параллельно достаёт телефон, потому что внезапная мысль стучится об его голову, когда приходит время собирать сумку. нужно обязательно захватить с собой кошелёк заики-отца, а ещё наконец-то ответить ричи, ведь этот болван так и не получил ответ на своё ночное сообщение. полностью погрузившись в экран смартфона, стэн совсем не чувствует рядом присутствия кого-либо ещё, не замечает, как грохот из гостиной больше не тревожит утреннее настроение всего дома. сообщение для ричи улетает также быстро, как и излишне официальное — для билла. — кому пишешь? — прокуренный голос генри хлещет по ушам своей внезапностью, и от осознания, что бауэрс находится прямо за его спиной, сухожилия в коленях начинают предательски трястись. стэнли чувствует, как его сердце начинает биться быстрее, эхом уходя в живот, в бёдра и ниже. одна мысль сбивает другую, не давая полностью сформироваться. что он мог увидеть? что он мог подумать? от внезапного ощущения всепоглощающего страха грудная клетка стягивается, а в пальцах появляется щекочущее чувство, и стэнли с ужасом понимает, что это… это его жизнь теперь. бояться собственного парня, который может подумать что-то не так. словно бы стэну было, что скрывать! это просто смешно. — ни... кому, — голос слегка дрожит, и фраза выходит помятой, дробной. страх выставляет всё так, как будто урису действительно есть, что прятать. генри начинает тянуться за чужим телефоном, и его лицо не выражает никакой агрессии, по крайней мере, открытой, но стэнли прекрасно знает, что прячется за этой сонной улыбочкой. он выворачивается, оказываясь лицом к лицу со своим партнёром, который, кажется, всё же начинает что-то думать. бауэрс хмыкает и сковывает в очень крепкие объятия, и совсем неосознанно на ум приходит тот самый клоун-убийца из сна… хватка генри очень похожа на ту, от которой проснулся сегодня стэнли. юноша выдыхает судорожно, и вместе с этим выдохом наружу выходит весь испуг, который до сих пор дрожью проходится по пояснице. стэн держит обе ладони на груди генри, и от цепких рук начинает задыхаться. края телефона до боли впиваются в ладонь, но от этого стэнли не расслабляет хватку. преодолевая страх, он тянет губы в неловкой улыбке, надеясь, что хоть так сможет смягчить генри, отвести подозрения, которые могли появиться от его странноватого поведения. — это ричи! ричи, — восклицает он в надежде, что двойное указание даст двойной эффект, но хватка бауэрса становится только туже. — сегодня же вторник… ты забыл? я встречаюсь с ним каждый вторник. и чем больше приходится оправдываться, тем тише стэнли это делает. опять приходится оправдываться. несколько секунд генри задумчиво рассматривает его лицо, и всё же отпускает из своей медвежьей хватки, видимо, решив для себя, что ричи — это безопасная территория. — а, этот педик, — он снова хмыкает и делает два шага назад, чтобы уткнуться плечом в дверной косяк. — точно, точно… стэнли настороженно хмурится, бросая лишь осуждающий взгляд на своего парня, но не осмеливаясь сделать больше. педик. это точно какая-то шутка, это точно всё ещё не закончившийся сон, потому что сейчас в дверях стоит не генри, а уже полюбившийся дикий клоун. как ещё объяснить происходящее? да, они все учились в одной и той же школе, да, в своё время бауэрс набегался за ричи и всей компашкой лузеров, и да, именно стэнли помогал склеивать ломанную оправу ричи несчётное количество раз, но это всё было так давно… наверное, от детской наивности стэнли решил, что все гомофобные высказывания тоже остались в прошлом. всё же, он не учёл, что генри в непринятии себя варится каждую секунду своей жизни, а это значит только то, что в его котёл без права выбора погружены все, кто находится в его окружении. стэнли — его самый близкий человек, и порой они оба об этом забывают… слишком часто. — неужели тебе общаться больше не с кем, раз со мной не интересно? — голос генри вновь вырывает из размышлений. — у тебя же была эта, как её… ну, рыжая баба. она тебе хотя бы не присунет. страх сменяется злостью, а злость — отчаянием. как же всё осточертело, хочется поскорее выйти из дома, остановить этот диалог, оставить его, бросить, закрыть дверь… стэнли втягивает носом воздух, но не выдыхает его; хватает свою сумку и пальто. — и что, если мне нравятся мужчины, мне можно общаться только с женщинами? невнятной вспышкой в голове появляется разочарованное лицо беверли в их последнюю встречу. они даже не поздравляют друг друга с праздниками, хотя когда-то были лучшими друзьями. стэнли легко мотает головой, чтобы стряхнуть оседающие мысли. — ну, — что-то бубнит генри, но вовсе не стеснённо или неуверенно, скорее наоборот — словно и так было понятно, что стэнли может отсосать любому мужчине, с которым он водится. стэнли привык к грубости в их общении, по сей день пытается себя убедить, что вся хамоватость — это просто такой флирт. все флиртуют по разному, а генри флиртует, называя его шалавой. игра такая, да? только сегодня горькие слова не получается воспринимать как-то искажённо. весь страх, скопившийся от резкого появления за спиной, возвращается под рёбра злостью, от которой стэнли теперь не избавиться привычным замалчиванием. смотреть в глаза — всё ещё страшно, и поэтому стэн говорит с входной дверью, которую он судорожно пытается открыть как можно скорее. конечно, ведь знает, что самопровозглашённое правосудие окажется сильнее. —блядь, бауэрс, я из-за тебя с ней и не общаюсь! со всеми ними! потому что ты не можешь вытащить голову из своей задницы, и считаешь, что каждый педик вокруг меня обязательно меня хочет! — от чувства задетого достоинства, а может от распирающей глупости, стэнли говорит излишне громко, и слишком смело оборачивается на своего партнёра, чувствуя, как входная дверь за спиной начинает медленно открываться, заваливая вслед за собой. из приоткрывшейся двери чувствуется приятный свежий сквозняк. — чего ты так боишься, генри? что они окажутся лучше, чем ты? сейчас становится отлично видно, как сжимаются руки генри, и ответная злость не заставляет себя ждать. стэнли страшно, но это чувство даже приятное. сейчас ему также страшно, как когда он сбегал от родителей, или когда впервые садился на американские горки, будучи ребёнком. он делает пару шагов из квартиры, выходя на лестничную площадку, и генри делает несколько грузных шагов, пропитанных злостью и опасностью, следом. — стэнли, заткнись, ты копаешь себе могилу, — он шипит, хрипит, и, на удивление стэна, делает это слишком тихо, словно пытается себя сдерживать. раскрасневшееся от ярости лицо генри делает его похожим на закипающий чайник, и совсем немного, где-то на дне своего желудка, стэнли становится страшно за свою жизнь. в момент, когда генри тянет ладонь, чтобы схватить его за грудки, из соседней квартиры появляется лицо пожилой женщины. — молодые люди! — она почти кричит, изрядно измотанная личной жизнью своих соседей. — с самого утра? пару долгих секунд все трое рассматривают друг друга, и урис первым решается прервать молчание. он смотрит на генри, который всё также злится и краснеет, только причина его злости становится не совсем понятной; он смотрит на лицо женщины неотрывно, словно весь фокус с хрупкого учителя упал на неё. стэнли накидывает пальто на плечи и мягким, совершенно не совпадающим с его настроением движением гладит плечо своего парня. — до вечера, генри. нам обоим нужно остыть. — заткнись, урис. другого ответа словно и не могло быть. стэнли сбегает по лестнице на первый этаж, наслаждаясь эхом закрывшейся двери, за которой на сегодня остались все его проблемы. очередная ссора всё же настигла уставшую голову, но, признаться честно, впервые за долгое время стэн даже рад, что ему выпал шанс высказаться. эта мысль сладкая, но запретная, и она откусанным яблоком катается на языке — приятно, когда говорить может не только генри. приятно, когда лицо бауэрса наливается не только злостью, но и ядовитой безысходностью, ведь мальчик генри знает, знает, что на лестничной площадке он ничего не может сделать. знает, что там могут появиться свидетели. на шумной улице, среди толпы, никто и внимания не обращает на то, с каким интересом стэнли рассматривает свои шрамы, и как много их на его руках. предплечья украшены неровными полосами, синяками, и на кисти, прямо у того самого шрама, виднеется новенький синячок. наверное, от хватки бауэрса… стэн хмыкает и прячет своё уродство под рукавами свитера, надевает пальто. он знает наверняка: сегодня вечером его ждёт разговор, но слов в нём будет проронено очень мало. это будет больше похоже на порку. не смотря на абсолютно идиотское начало дня, улица всё равно радует, завлекает своей приятной утренней погодой. люди, окружающие стэнли по дороге до центрального парка, спешат по своим делам. они всё время куда-то спешат, и ощущение от собственного выходного тёплой радостью ложится на сердце, перекрывая все острые эмоции, до сих пор бурлящие в желудке после конфликта с генри. хочется идти нарочито медленно, ловить обволакивающий тёплый ветер и много смотреть по сторонам, чтобы найти скрывающихся в голых ветках птиц. сейчас, пока весна ещё не совсем одарила город листвой, маленьких крылатых созданий особенно легко разглядеть на фоне голубого неба. всё же, этот город не совсем лишён всех радостей жизни. каждый свой вторник стэнли старается наполнить спокойствием настолько, насколько это возможно. конечно, убрать стресс окончательно не получится даже при огромном желании, потому что ему стабильно уготована встреча с лучшим другом, но это, к счастью или сожалению, никогда не занимает целый день. большую часть каждого такого дня стэн проводит в тишине в абсолютно разных местах города, иногда посвящая своё личное время чтению книги в тёплой кофейне, а иногда рассматриванию птиц в центральном парке. блокнот с заметками всегда аккуратно уложен в его хлопковую почтальонку, потому что появление идеальной птички невозможно предугадать… прямо как появление соулмейта, да? верно, его можно встретить абсолютно в любой день недели, в любом месте, и это ещё одна причина, по которой стэнли так сильно кажется всё это глупым. птицу можно сфотографировать, записать про её появление в излюбленный блокнот, и на этом её участие в твоей жизни окончено, но с соулмейтом всё гораздо сложнее! предполагается ведь, что он должен изменить всю твою жизнь… стать не просто самым близким твоим человеком, а гораздо больше — стать продолжением тебя. а если, ну вот если у тебя и так всё отлично? прямо как у стэнли. его ведь всё устраивает, и спонтанная смена образа жизни его совершенно не интересует. он вполне себе цел и не нуждается ни в продолжении, ни в дополнении. на случай появления красивой птицы он всегда носит блокнот с бесконечным количеством цветных закладок, а на случай встречи с соулмейтом — прячет все свои шрамы и старается не смотреть по сторонам ниже верхушек деревьев. потому что ему… — тц, да где его опять носит, — взволнованно трясётся стэнли. да, его день абсолютно свободен, и до двух тридцати он никуда не торопится, времени на чтение книги в какой-нибудь забегаловке у него пре-до-ста-то-чно, но, господи, что за человек этот уильям денбро! ему абсолютно не нужно прилагать никаких усилий, чтобы опоздать на собственные похороны! нужно было настоять на том, чтобы передать кошелёк в саду, нужно было вообще не брать его изначально, нужно было не назначать встречу в десять утра. может быть, он ещё спит… стэнли проверяет страницу билла, и его последний онлайн диктует, что с кровати он встал уже давно. вероятнее всего, прямо сейчас он бежит где-то с другого конца города, и стэну точно снова придётся трогать его потные ладони. может быть, ему удастся увидеть шрам билла повнимательнее?.. стэнли оглядывает окружающих в поисках рыжей головы, но видит только безликую толпу, пробегающую мимо входа в парк. здесь, как назло, не стоит никаких скамеек, чтобы ожидание, уже переваливающее за полчаса, не казалось таким уж удручающим. нужно позвонить или хотя бы написать, но контактировать с уильямом в очередной раз… а вдруг он забыл? вдруг он умер? твою мать. снова приходится открывать диалог, погружаться в экран телефона. наверное, пора признать уже хотя бы самому себе, что прикроватная лампа берёт своё, иначе от чего фокусирование взгляда требует всё больше усилий с каждым днём? да, нужно проверить зрение. стэнли начинает набирать сообщение, стараясь сделать его немного гадким, но не совсем уж агрессивным — иначе это было бы больше похоже на сообщение от генри. может ричи и прав про плохое влияние... — я из-и-извиняюсь! — снова! снова кто-то оказывается за спиной, пока стэн печатает сообщение, снова! он подпрыгивает от испуга, но на этот раз его колени не трясутся от страха. скорее, напрягаются от раздражения. стэнли оборачивается и смотрит на совершенно запыхавшегося билла, щёки которого, кажется, покрылись ещё более яркой краской, чем в прошлый раз. — вы снова опоздали! денбро! стэнли чувствует, что перегибает палку, потому что они с биллом не в тех отношениях, чтобы ругаться друг на друга, но это, видимо, просто такой день. может быть, это до сих пор не прошедший сон, потому что, если честно, пока что в этом вторнике нет ни капли спокойствия, и это ужасно сюрреалистично для скучной и цикличной жизни стэна. — да! из-из-вините! я… мой а-а-автобус, — мужчина складывается пополам, чтобы отдышаться, и всё больше происходящее начинает походить на выдумку. стэнли цокает языком и складывает руки на груди. — ой, прошу, не надо! мне не интересно! уильям, я к следующему вашему опозданию состарюсь на пять лет, это не смешно, — он вредничает, но в его словах почти не слышно злобы, только оставшееся, почти стариковское ворчание. билл поднимает голову, и на его лице помимо стыда красуется неловкая улыбка, которая, если честно… не хочется это признавать, но она приятно колит и смягчает сердце стэна снова, прямо как в прошлый раз. он отводит взгляд в сторону в надежде, что билл этот укол не заметит. — в-вы правы. вы п-правы, и-извините… между ними повисает неловкая тишина, и от ощущения, что они оба пялятся друг на друга, стэну начинает становиться ещё хуже. он не находит больше слов, потому что это абсурдное опоздание больше нечем крыть, а чужие извинения принимать он не обязан, да и, если честно, не хочет, потому что сейчас он не на работе, а в выходной день родителям вытирать об него ноги удовольствия не дано. никто не решается первым отвести взгляд, даже когда билл выпрямляется; только сейчас стэнли замечает, что билл ниже него на несколько дюймов, и ему думается, что это не имеет значения… генри тоже ниже, чем он. при чём здесь вообще генри? что не имеет значения? о чём ты думаешь? странная пауза набирает новый оборот, когда билл опускает взгляд на сложенные руки стэна — рукав конечно же приподнимается, показывая тот самый новый синяк, тот самый несвежий шрам, и стэнли обжигается об эту мысль, сразу же убирая руки подальше. в чужих глазах он ищет осознание, но находит только странное, тупое выражение лица, словно билл увидел что-то, что видел уже очень давно. словно в его голове играют воспоминания, о которых он давно позабыл. стэнли пугается, и это совершенно новое очертание страха, такого чувства, стягивающего лёгкие, он сегодня ещё не испытывал. ему страшно, потому что билл выглядит так, как будто он его узнал. узнал не учителя дошколят, а самого настоящего стэнли ашера уриса, которого не знает больше никто. стэнли чувствует подступающую панику, и он пытается сбежать от неё, переключая внимание на свою сумку. нужно скорее отдать этот идиотский кошелёк и уйти отсюда. — вы с-сегодня, — начинает что-то говорить билл, но от испуга стэнли его перебивает. — вот ваш кошелёк. я в него заглянул, чтобы убедиться, что он ваш, но я ничего не брал. холодные руки заметно трясутся, но вовсе не от холода. удар неясного чувства до сих пор не решается полностью покинуть сердце стэнли. кошелёк в его пальцах почти выпадает в ладонь билла, и тот ловит свою вещь с непонятным для уриса расстройством. хочется поскорее уйти отсюда, устроить самый настоящий побег; и ему ведь не впервой. сбежать от этого человека, от этой ситуации, от мысли, что он может что-то осознать, узнать… — я в вас и не с-со-сомневался, что вы говорите, — тихо шепчет билл, несколько секунд крутя в руках свой кошелёк, прежде чем бездумно закинуть его в свой карман. его голубые глаза наполнены какой-то необъяснимой грустью, которую стэн уже видел — ещё тогда, когда уильям забирал своего сына, и долю секунды стэнли тратит на то, чтобы уговорить себя не лезть в чужие проблемы снова. своих уже по горло, да и жизнь давно научила — не лезь, убьёт. надо убираться поскорее. — тогда я пойду… увидимся в саду, не опаздывайте больше, пожалуйста, — сбежать, сбежать, сбежать. вот только стэнли успевает сделать лишь полшага в сторону свободы. когда он оборачивается назад, чтобы снова посмотреть на билла, то взгляд въедается в его ладонь, сцепленную вокруг кисти стэна, и это что-то, что тоже уже происходило раньше. происходило бессчётное количество раз, и ещё случилось вчера — генри всегда хватает сначала за руки; вот только хватка билла даже в половину не такая грубая, как хватка бауэрса, как раз наоборот. стэнли ловит себя на судорожном выдохе, но этой мысли, что билл нарушает его личное пространство, но делает это так нежно, будто для этого есть причины. их взгляды встречаются, и всё такие же печальные голубые глаза мужчины оттеняются теперь ещё какой-то эмоцией, которую у стэнли не получается считать. — п-постойте, — наконец-то говорит билл, в очередной раз запинаясь, но словно бы не из-за проблем с речью, а от неловкости прикосновения. он и сам понимает, что хвататься за руку стэнли было лишним, но это было не обдуманное решение, а импульс, к которым билл особенно уязвим. — и-извините, я хотел узнать… — что? — стэнли не старается защититься, но манера его речи звучит именно так; наверное, потому что он до сих пор не может нормально успокоиться после первой неловкой паузы с биллом. он выуживает свою руку из чужой, и это получается так просто, словно ножом по мягкому маслу, и в голову снова приходят аналогии с грубыми руками генри. билл стеснённо выдыхает, убирая ладони в карманы куртки, как будто это такая попытка остановить себя от последующих необдуманных действий, и стэн следит за каждым его движением; без опасения, а с интересом, и это для него что-то новое. — в какую с-среднюю школу вы хо-ходили? можно было ожидать чего угодно, но точно не такого вопроса. стэнли действительно ожидал чего угодно, но не этого. — эм… средняя школа на девятой улице. средняя школа дэрри, — удивительно, но, чтобы вспомнить точное название школы, приходится тратить определённые усилия. стэнли с некоторым разочарованием ловит себя на мысли о том, что уже давно не думал о временах своей учёбы, как и о родном городе. — а что? — я т-так и знал, что мы з-знакомы, — легко смеётся билл, опять распространяя вокруг себя непонятное тепло. стэнли ёжится то ли от внезапного ветра, то ли от чужого поведения, и снова вспоминает, что билл совсем недавно в этом городе. конечно, это объясняет его поведение, и сейчас стэн чётко видит в уильяме повадки человека, выросшего в маленьком городке… это довольно лицемерно — думать так о билле, ведь урис, как и все его близкие друзья, был и остаётся точно таким же выходцем из небольшого городишки. — м-мы учились в одном к-классе… это б-было так давно, мо-может вы вспомните, м-меня называли… ам, — билл немного мнётся. — з-заика билл. воспоминания о голубых печальных глазах, о заикании, средней школе — всё наконец-то начинает складываться в одну картинку, и стэнли делает шаг назад от переизбытка чувств. быстрыми вспышками в голове появляется его детство: вечно разбитые колени эдди, раскусанные пальцы ричи, регулярная беготня от компании бауэрса, старая библиотека, прогулки на велосипедах, пойманный взгляд мальчика, который когда-то очень сильно нравился. стэнли внезапно для себя осознаёт, что намеренно давил в себе любые упоминания дэрри, потому что также сильно ему хотелось утопить собственные корни. каких-то чётких очертаний билла в голове, конечно, появляется мало, но они всё же есть. стэнли кусает губы. — да, кажется, помню… но мы недолго учились вместе, так ведь? кажется, ваша семья быстро уехала из дэрри. — да, это т-так… и снова между ними повисает тишина, которую оба, кажется, тратят на восстановление какой-то картины в голове. стэнли ловит себя на чёткой мысли о том, что он ужасно скучает по беверли и бену, и к этому неприятному осознанию он приходит именно благодаря биллу, рядом с которым когда-то сидел на точных науках. непонятным водоворотом мысли сужаются в трубочку и уходят глубоко вниз, из-за чего разобрать происходящее в голове становится крайне трудно. — ладно, — стэнли отрывается от собственных размышлений, вырывая из них и билла. тот всё ещё улыбается, радуясь своей внезапной находке, и злоба на опоздания, непонятная паника, раздражение — всё это снова уходит куда-то далеко. стэнли протягивает руку в сторону билла. — мне действительно уже пора. рад был… встретиться снова, полагаю, раз мы уже были знакомы. билл не теряет времени и жмёт протянутую руку, очень плохо скрывая свой энтузиазм. он рад также, как пёс, который встречает своего хозяина, и стэнли смеётся про себя, потому что таких людей он в своей жизни видит крайне редко. — да, очень п-приятно было увидеться. рука билла сухая и тёплая. стэнли решает не задерживать больше свою ладонь в его, потому что между ними пролилось достаточно неловкости на сегодня, но всё равно подмечает приятное прикосновение. — я пойду, — он снова делает несколько шагов назад. билл денбро. заика билл. да, такой действительно был в его классе… — п-постойте, — и ещё несколько шагов. стэнли опускает лисий взгляд и смотрит на билла исподлобья. значит, они всё же одногодки? хотя нет, стэн был младше всех в классе на один год. значит, уильям немножко старше. — м-могу я называть в-вас по имени? им обоим нет и тридцати, а одна из прядей на лбу билла блестит сединой ещё с последней их встречи. стэнли вспоминает, как ещё в школе, когда рыжие волосы были гораздо светлее и насыщеннее, одна из прядей была бледнее остальных, а ещё гораздо более светлой, но стэнли думал, что это было какое-то модное окрашивание. на самом деле, это даже интересно — смотреть, как люди из прошлой жизни появляются в новой, и выглядят они совершенно по другому. интересно, а как для билла изменился сам стэнли за всё это время? постарел? похудел?.. даёт приятное чувство «а у меня не так всё плохо, как у него»? стэнли молча стоит ещё около минуты, мешая прохожим, выходящим и входящим в парк. он внимательно рассматривает голубые глаза, всё такие же печальные, но умасленные то ли интересом, то ли ещё чем-то. стэн внезапно вспоминает, что от чувства тревожности перебил билла, и теперь они оба не узнают, что же он хотел тогда сказать… это удручает. стэнли потратит всю жизнь на гадания, но прямо спрашивать не будет. — до свидания… заика билл, — он прощается, мягко улыбаясь, и медленно разворачивается, чтобы потеряться в толпе. на этот раз билл его не останавливает. конечно, он никуда не торопится, а на чтение книги в какой-нибудь забегаловке у него предостаточно времени, но эта юркая необходимость уйти всё же сильнее. интересно, осмелится билл сам нарушить фамильярность между ними, или стэну придётся всё же дать ему ответ? несколько часов, проведённые неизвестно где между пейзажами парка и запахом китайского ресторана, вышли совсем уж бестолковыми по мнению стэна. сколько бы он не пытался, но у него так и не получилось зацепиться ни за одну строчку в книге, каждую из которых приходилось обласкивать по несколько раз. смысл всех этих строк так и не сложился в одну картинку, и от чтения пришлось отказаться вовсе. конечно, какие уж там книги, когда по спине проходятся мурашки от призраков прошлого. журнал наблюдения, который стэнли решил по глупости заполнить, тоже не смог принести ему удовольствия от продуктивного выходного, потому что каждая буква закручивалась в совершенно идиотские воспоминания из детства, о которых до сегодняшнего дня не было и весточки. билл денбро… какие-то нечёткие образы рыжего мальчика появляются в голове от повторения этого имени. стэнли точно помнит: естествознание, странные волосы, столовая, заикание, излишняя дружелюбность — и чем больше он думает об этом, тем крепче становятся все эти образы. стэну кажется, что он может ухватиться за ещё одно воспоминание, но он решает не испытывать судьбу; уж очень ему не хочется знать, ошибочное оно или нет. когда стэнли заходит в двери небольшого семейного ресторана, девушка на ресепшене улыбается ему излишне фальшиво; именно так, как улыбается он сам, когда видит родителей своих учеников. хостес проводит стэна к столику, который слышно ещё издалека — эти неуместные шутки и до боли знакомые причитания стэнли не перепутает ни с чем другим, и он улыбается совсем бесконтрольно. ричи махает руками, что-то громко рассказывает эдди; одними словами ведёт себя именно так, как ожидаешь от тридцатилетнего комика с кличкой «помойный рот». ричи был и является первым и, пожалуй, самым важным другом для стэнли так давно, что им обоим будет затруднительно вспомнить, сколько именно времени тозиер терроризирует размеренное существование стэна. они всегда были полными противоположностями. когда ричи пьёт кофе литрами и не может понять, почему сигареты не успокаивают его нервы, стэнли боится пить на ночь даже зелёный чай, ведь так он может не уснуть. стэнли продумывает каждую секунду своей жизни, каждую мелочь, ричи же никогда не смотрит дальше ближайшего часа, превращая свою жизнь в самый настоящий хаос. наверное, на этом они и зацепились когда-то друг за друга; в старшей школе они даже встречались, хоть и недолго. стэн прекрасно знал о том, какие взгляды его лучший друг кидает на мальчика эдди из параллели, но всё равно предложил ему начать отношения… потому что они всегда были полными противоположностями; и пока ричи от страха и неразделённой любви обкусывал пальцы — стэнли змеёй свернулся на его груди. по крайней мере, он всегда таким себя считал. ричи бы никогда не поступил так с ним — не воспользовался бы им ради получения новых ощущений. только такая змея, как стэнли, может сказать, что его лучший друг когда-то был для него не более, чем просто сексуальным опытом… да? стэнли прекратил эти недо-отношения сразу, как увидел на одном из уроков эдди, пальцы которого были покрыты пластырями. эти придурки изо всех сил заботились друг о друге ещё тогда, когда не знали, о ком конкретно заботятся. больше они с ричи эту тему не поднимали… в то же время стэн познакомился с генри немного с другой стороны. — стэ-э-э-э-нли! стэн-зе-мен! стэн-урина! или что, ты уже бауэрс? если да, то… — ричи! прекрати! — восклицает эдди, шлёпая своего парня по плечу, и сразу возвращается к разглядыванию меню. тозиер начинает задорно смеяться, жонглируя между объятиями с пришедшим другом и воздушными поцелуями в сторону своего возлюбленного. каким-то образом этот бардак всегда ощущается родным, и стэнли не упускает возможности крепко обнять своего лучшего друга в ответ. они не виделись целую неделю. — привет, эдди, — голос стэна спокойный, даже расслабленный, и слушатель со стороны обязательно подметил бы контраст в его интонации; с генри, биллом, окружающими — она совершенно другая. — привет, стэн. мы пока ничего не заказывали, держи, — эдди передаёт меню и выглядит всё также испуганно, как и обычно, с его большими оленьими глазами и поджатыми губами. стэнли долго привыкал к этому, но сейчас почти не замечает, что лицо его друга в расслабленном состоянии выглядит напуганным. ричи, кажется, это безумно нравится. урис берёт в руки картонное меню, наполовину исписанное иероглифами, и почти сразу откладывает в сторону. ричи и эдди выглядят просто… ужасно счастливыми, и это не может не радовать. они так долго искали друг друга, находясь при этом на самом видном месте; судьба действительно сыграла с ними злую шутку, но от того их отношения не стали хуже, совсем наоборот… сложно не заметить, насколько им хорошо вместе. они влюблены, хотя прошло уже столько времени. столько лет… стэнли не может выкинуть из головы эти мысли, а с груди это поганое чувство, потому что от счастья самых близких друзей ему и радостно, и горько. они все, определённо точно, выходцы одного и того же клуба неудачников, но если бы они соревновались, то даже здесь стэнли бы точно выиграл, ведь из всех нелюбимцев жизни он самый нелюбимый. из всего клуба неудачников он самый юродивый, самый слабый, и от этого факта стэнли чувствует себя змеёй в очередной раз. ему страшно, что ричи узнает… страшно, что эта гадкая зависть помешает счастью лучшего друга, и это одна из многих мыслей, от которой стэнли скрывается каждую секунду своего существования. стэнли чувствует давление на свои плечи, и это недообъятие от ричи вовсе не кажется такой обузой, как все остальные прикосновения, которые он испытывал за последние пару дней. от ричи всё кажется привычным и родным, даже его идиотские похабные шутки и принципиально маленький регистр в сообщениях. — я отойду, — тихо говорит эдди, сползая с высокого стула. из всех лузеров он всегда был самым низким, даже меньше беверли, и с пубертатом так и не догнал нужных сантиметров, чтобы не приходилось спрыгивать с барного стула. ричи резко оборачивается к стэну, когда каспбрак отходит на «безопасное» расстояние. стэнли смотрит на него в недоумении. — что? — у меня новости, только обещай, что никому не скажешь, особенно эдди, — энтузиазм ричи распирает настолько сильно, что, кажется, становится заразным. стэн мягко улыбается. — ну, я же не сказал ему про твои сигареты и про кузена генри на выпускном. — эй, — ричи нервно поправляет очки и тычет пальцем в грудь своего друга, вызывая у того тихий смех. — мы не говорим про коннора и выпускной. его серьёзный тон вызывает очередную волну смешков со стороны стэнли, но, на удивление, это совершенно не останавливает ричи от того, чтобы продолжить. он хлопает уриса по плечу несколько раз, призывая к вниманию, и, не смотря на большое желание подшутить, стэн действительно воздерживается от последующих насмешек. ричи больше ничего не говорит. он копается в карманах джинсов, которые, к слову, полностью заменяют ему любой вид сумок; правильно, зачем таскать на плече хотя бы барсетку, если можно полчаса искать в кармане что-то важное между рассыпавшимся орео и порванной упаковкой от презерватива? когда ричи всё же достаёт, что хотел, и с невероятным счастьем презентует это стэну, всё желание смеяться тяжёлой гирей сваливается в пятки. в дрожащей руке тозиер держит маленькую коробочку, в которой блестит кольцо… видимо, обручальное. видимо, для эдди. ну конечно же, для эдди, для кого ещё? горький коктейль из радости, зависти и испуга плещется прямо на голову стэна, пока он пытается найтись с правильными словами… нужно поддержать, нужно… они встречаются всего два года, и уже?.. хотя, какие «всего два года», они бегали друг за другом всю жизнь, им нужно было сразу это сделать. от чего же тебе так горько, от чего так завидно? его лучшие друзья женятся. стэнли сглатывает что-то неприятное, не давая этому скользкому чувству окончательно обвить своё сердце, хотя, наверное, его удивлённый взгляд сдаёт его с потрохами. он не может перестать анализировать лицо ричи, которое он видел уже невероятное количество раз, и только секундно оно кажется ему чужим — каким-то серьёзным, повзрослевшим. брюнет кусает губы от предвкушения, терпеливо ожидая слов своего самого близкого друга, но… стэн никогда ещё не чувствовал себя таким жалким. он нервно усмехается. — ричи..., — шепчет он. — я не могу, извини. у меня есть парень. спасти себя небольшой шуткой случается единственным, что приходит в голову. тозиер закатывает глаза и убирает коробочку, опасливо оглядываясь по сторонам. хоть он и старается выглядеть недовольным, ему слишком тяжело скрыть свою радость, и, кажется, именно это спасает стэнли от того, чтобы быть раскрытым. ричи наклоняется к стэну очень близко и улыбается, создавая впечатление человека, которого не поволнует даже вбежавший в ресторан камикадзе. — ну, что ты думаешь? я боюсь, что он не согласится… — не согласится? ты шутишь? — от волнения стэнли фыркает слишком громко. нужно срочно перестать думать о своих проблемах и порадоваться, но, господи… — почему ты раньше этого не сделал? придурок… не нужно прилагать усилий, чтобы делать вид, потому что в этом нет необходимости — стэнли действительно рад за своих друзей. проблема только в том, что также сильно он рад за них, как ему жаль самого себя, и эти два чувства, увы, не сильно-то дружат друг с другом. конечно, стэнли и не признает эту жалость даже на смертном одре; вместо этого он будет искренне считать себя ужасным другом. — я не знаю… я просто подумал… стэнли поддаётся вперёд и крепко обнимает ричи, пряча своё лицо в его плече. тянется несколько недолгих мгновений, и стэн тратит их на то, чтобы откинуть все свои чувства на задний план, потому что сейчас это действительно неважно. важно то, что их друзья наконец-то делают серьёзный шаг в совместное будущее. в попытке разглядеть, действительно ли это эдди идёт обратно к столу, урис тянется ещё немного ближе, и, когда эдди подходит уже очень близко, стэн успевает лишь проронить: — с каких пор ты вообще думаешь? действуй, как и всегда… я очень рад за тебя, тозиер, — они отстраняются друг от друга, и от чужой улыбки на душе всё же становится очень тепло. ричи мечтал об этом так долго, наверное, с тех самых пор, как впервые увидел эти большие оленьи глаза. — почему ты за него рад? что он опять сделал? — эдди садится за стол, и его сразу же облепляет вниманием очкастое чудовище, шутя что-то про то, что он рассказывал про свои достижения в постели. эдди и стэнли дружно закатывают глаза, отвлекаясь обратно на меню. над головой игриво мерцают китайские красные фонарики. удивительно, как много лет дружит эта троица, и им всё равно есть, что обсудить, и хоть на столе уже стоит несколько пустых тарелок — расходиться никто не планирует. стэнли очень внимательно слушает тираду эдди про то, как его уже сократили на новой работе, ричи пытается удобно устроить голову на плече своего лучшего друга, а эдди, надрываясь над своей историей, уже, кажется, начинает синеть. — … мне кажется, что я уже по одному выражению лица могу понять, когда меня хотят уволить, — каспбрак понуро опускает голову и резко замолкает. внезапная перемена в поведении эдди неприятно колит сердце; он всегда был, пожалуй, самым крикливым лузером, и тяжело смотреть, как его деланная раздражённость в конечном итоге начинает больше походить на крик о помощи, на который никто не может ответить. ричи под боком знает об этом не хуже, но также, как и стэнли, не находится с решением этих вечных проблем. — это какое, вот так? — в надежде поднять другу настроение, стэн игриво хмурится, от чего ричи то ли хихикает, то ли прихрюкивает, а эдди закатывает глаза, облокачиваясь о стол, и с иронией чеканит: — ха-ха… только сейчас, спустя пару часов пребывания в ресторане, за их столом повисает тишина. как бы стэну не хотелось отшутиться, он понимает проблемы эдди и ричи на таком уровне, когда на каждое слово получается только тянуть уставшее «понимаю», но не более, потому что на эти проблемы нет каких-либо дельных советов. если работы нет, то её нет. стэну и майку посчастливилось быть единственными, у кого из всех лузеров есть стабильная работа, но чек раз в месяц не гарантирует, что на нём будет много нулей, да и, если честно, не то чтобы урис всегда мечтал быть учителем. ему больше нравится разбираться с цифрами, чем с детьми. эдди и ричи везёт ещё меньше: эдди так и не смог отучиться на педиатра из-за проблем с оплатой обучения, и теперь вся его жизнь похожа больше на охоту за белым китом, только вместо кита — работа, с которой не выгоняют за каждую мелочь. ричи же… живёт в творческом хаосе, это же ричард тозиер. нет, он безусловно молодец, потому что невероятно много трудится, чтобы продвинуть своё творчество, но едва ли это даёт какой-то выхлоп, и вся компания лузеров сильно надеется, что этот период просто нужно пережить… даже если он тянется уже пятый год. стэн рассматривает замученное лицо эдди ещё несколько секунд, прежде чем прервать затянувшееся молчание невесёлым комментарием: — мда уж, мы с вами… прямо реальные неудачники. — да, со школьной скамьи ничего не изменилось, — вдогонку шепчет эдди, протирая лицо руками. упоминание школы заносит стэнли в сегодняшнее утро, во всё это: ссору с генри, разговор с биллом, мысли о столовой и точных науках. — кстати, а вы помните билла денбро? из средней школы, — стэнли смотрит на ричи, который тут же открывает глаза, словно не предпринимал только что попытки уснуть из этого диалога. он устраивается удобнее на плече своего друга, изображая на лице мыслительный процесс, но почему-то никому из присутствующих в затруднительность этого процесса не верится. — э-э-э, билл? у нас половину школы так звали, — ричи тянет руку за бутылкой пива, стоящей на столе рядом с печеньем с предсказаниями. — рыжий, белый, он ещё заикался. заика билл, — утоняет стэн. ему всё ещё хочется надеяться, что он не придумал себе этого неловкого уильяма денбро, и от этого его взгляд становится особенно заинтересованным, что не остаётся незамеченным эдди. тозиер только отмахивается, когда ставит свою бутылку обратно на стол. — не-е, всё ещё полшколы описал. — это у которого младшего брата разорвал медведь? — когда эдди внезапно включается в диалог, стэнли и ричи поворачиваются на него в молчаливом шоке, потому что, кажется, именно этот факт запомнил только эдди. — чего вы… так на меня смотрите? — хочешь сказать, что с нами учился чел, у которого младшего брата сожрал медведь, а я этого не знаю? — ричи, да помолчи, — шипит урис, сразу же отворачиваясь от очкастого обратно к эдди. — ты серьёзно? он из-за этого заикается? новые факты из биографии денбро пугают стэна на всех возможных уровнях, но всё равно каким-то образом это выглядит как недостающий кусочек пазла. при первом взгляде кажется, словно он вообще из другого набора, но если попробовать его вставить, то перед глазами собирается полная картина. по спине бегут мурашки, а желудок внезапно пустеет, не смотря на всё съеденное. урис прекрасно знает, что штат мэн славится своей первозданной природой, и предупреждения о диких животных были неотъемлемой частью детства каждого жителя дэрри, но отчего-то эта информация всё равно кажется… сюрреалистичной. — нет, по-моему, он таким был до инцидента… а вот семья их уехала как раз после этого. я, кстати, списывался с ним пару лет после отъезда, но в начале колледжа мы потерялись. — п… понятно, — стэнли отворачивается к окну, не совсем представляя, как ему реагировать на услышанное. печальные глаза билла то и дело появляются в уме, заставляя мысленно извиняться за каждое язвительное слово, которое стэн проронил в их коротких диалогах. может быть, стоило быть с ним помягче? — а чего это ты вспомнил? — внезапно вырывает из мыслей голос ричи, который пытается умыкнуть тарелку с пророческими печеньями у стэна из-под носа. — да так… я сегодня узнал, что его сын ходит в мою группу в саду, — и стэн очень внимательно смотрит за тем, как красивая расписная тарелка уезжает от него всё дальше… с ума сойти. в его родном городе маленького ребёнка разорвал медведь, а он узнаёт об этом только сейчас. — правда? здорово же! может, позовём его с нами в следующий вторник? мы с ним хорошо ладили! ричи медленно поворачивается на своего радостного парня, изображая на лице излишне театральную грусть. их ревнивые шуточки стэнли уже не слушает, снова отвлекаясь на мысли о рыжем парне. это странное ощущение, почти неправильное, но отчего-то стэнли хочется, чтобы они всё же были друзьями в школьные времена — быть может, тогда он сумел бы поддержать билла в столь тяжёлый период… может, всё было бы по-другому. конечно, сейчас это уже не исправить, да и вряд ли взрослому человеку нужна поддержка какого-то незнакомца, но стэнли действительно хотелось бы принести свои соболезнования. чем ближе вечер подходит к окончанию, тем чаще на ум приходят все утренние слова, пророненные так неаккуратно, и единственное, что спасает стэнли от побега в другую страну — это несколько выпитых бутылок пива и плечо ричи, на котором так удобно и тепло висеть. урис ловит себя на том, что даже не слушает, о чём говорят его друзья, потому что сейчас ему хватает тёплой атмосферы, которая царит между ними, пока они идут по тёмной аллее. лишь коротко, как нежеланный гость ранним утром, в каждом стуке каблука о дорожную плитку слышится пугающая мысль — сейчас он доведёт друзей до их дома и придётся идти к себе. дома ждёт он, дома ждёт он. плитка прохладной весенней аллеи сменяется асфальтом, а это значит только то, что совсем скоро настанет момент расставания. стэнли поднимает взгляд от своих ног на влюблённых друзей и мягко дёргает эдди за браслеты на руке. — кстати, эдди, — его голос мимолётно ломается от долгого молчания. — м? — эдди начинает доставать ключи от дома из своей сумки. — я могу поговорить с руководством в саду, если хочешь… по-моему наша медсестра собиралась уходить на пенсию, может… эдди останавливается, заставляя всю компанию врезаться друг в друга по очереди, и ричи недовольно кряхтит, когда спотыкается о свою пассию. после долгой паузы тозиер нетерпеливо выхватывает ключи и идёт открывать дверь, оставляя своих друзей недоумевающе смотреть друг на друга. — извини, я просто подумал, что смогу… — нет, всё нормально, стэн, просто… ты же знаешь, у меня нет образования. я не хочу никого покалечить, — он расстроенно обнимает себя за плечи, и стэнли сразу же поддаётся вперёд для объятия, как бы давая понять, что он рядом. может, и не стоило снова поднимать эту тему, всё же эдди по сей день старательно избегает любых упоминаний своей мечты, и стэну сложно подобрать слов, чтобы передать всё своё сочувствие. конечно, они никогда не были также близки, как, например, с ричи, но всё равно стэнли считает эдди прекрасным человеком и своим лучшим другом. — слушай, эдди, я знаю… это тяжело для тебя, и я знаю, что у тебя нет бумажек, но ты отучился почти все курсы! ты знаешь штуки! а ещё, если ты смог убедить ричи принимать психостимуляторы, то уж точно убедишь ребёнка не плакать на уколах… ты самый заботливый и внимательный человек, которого я знаю, и я уверен, что тебя возьмут… это небольшая зарплата, но она даст тебе хоть какое-то успокоение, м? а ещё страховку! — стэн немного отстраняется, заглядывая всё в такие же напуганные глаза эдди, и мягко улыбается, после чего снова его обнимает. ему очень хочется подарить своему другу такое же спокойствие, которое обычно получает он сам. каспбрак тянет свои ладони и мягко гладит спину стэна, и от этого лёгкого прикосновения, а может от выпитого алкоголя, стэнли чувствует небольшое покалывание в носу, и это не имеет никакого отношения к профессии эдди, да и вообще к этой ситуации. он так устал. — спасибо, правда… я очень это ценю, — эдди улыбается и рассматривает лицо своего друга, но громкий голос ричи из-за спины отвлекает их обоих. — ну ладно-ладно, лапочки, хватит секретничать про меня! — тозиер появляется из-за двери и протягивает в сторону стэна какой-то пакет. — мамуля передала домашний джем, сказала отсыпать тебе пару банок, заберёшь? мэгги тозиер — самый любимый «взрослый» стэна, да и всей компании, если честно. наверное, она больше его собственных родителей волновалась, когда листовки с пропавшим юным стэнли висели по всему городу, прямо перед тем, как его нашли в соседнем штате в машине бауэрса. от воспоминаний о приятной невысокой женщине стэнли улыбается, но только коротко, потому что эдди под его ладонями начинает как-то неестественно трястись. он переминается с ноги на ногу и быстро обнимает стэна ещё раз, прежде чем отстраниться и забавно прошептать: — извини, я очень хочу в туалет…я побегу, — он начинает направляться к двери, оставляя уриса то ли в смятении, то ли в нервозном смехе, и друзья машут друг другу руками, когда ричи придерживает своему парню дверь и снова что-то ищет в карманах. — забирай джем, а то мы вдвоём не справимся с ним! и спасибо за предложение! стэнли смеётся и шмыгает носом, потому что, кажется, эта ситуация добивает его окончательно. эти двое своей домашней заботливостью заставляют ещё больше думать о том, что совсем скоро это сменится полупустой холодной квартирой, а карета превратится в тыкву. урис с особой печальностью смотрит на то, как дверь за эдди закрывается, и вместе с ним скрывается и запах корицы, игривая гирлянда, которую ричи украл из мьюзик-холла, и последние граммы уюта, выделенные для стэна на этот вечер. ричи подходит ближе, и теперь протягивает ещё и пачку сигарет… стэн не отказывается даже ради приличия и достаёт свою зажигалку. в последнее время много с кем приходится просто стоять и молчать… хотя, может, так было всю жизнь, просто стэнли начал замечать это только сейчас. они молча затягиваются, стоя перед домом, и оба знают, что дома ричи будет врать, что рядом с ними стоял какой-то вонючий курящий мужик, а стэнли дома не будет врать ни о чём, кроме своей любви, потому что запах сигарет там не является редкостью. проходит несколько минут, прежде чем ричи замечает новый порез на кисти стэна, и он точно знает, что этого не было в прошлый вторник. он гладит руку своего друга большим пальцем, после чего тушит бычок о стену позади. — вы опять поругались? — стэн кротко кивает и даже не спрашивает, откуда он узнал, потому что это и так было понятно. они не соулмейты, но понимают друг друга не хуже. — слушай… я не собираюсь тебе ничего говорить, потому что знаю, что ты не будешь меня слушать, просто… звони мне, если захочешь сделать что-то такое, ладно? я переживаю за тебя. это и так ясно, это и так понятно, потому что они полные противоположности, но когда-то как-то зацепились друг за друга, и стэнли всегда кажется, что он не заслуживает этой дружбы. он снова смотрит на ричи и улыбается, так грустно и помято, словно делает это специально, и в его носу снова неприятно щиплет, когда он видит взволнованность в глазах ричи. он не заслуживает этой дружбы. урис опускает ладонь, в пальцах которой держит сигарету, и в попытке утешить мягко сжимает в ней ладонь ричи, давая понять, что всё будет в порядке, хотя сам, если честно, в это не верит. он верил в это, может, в двадцать лет, но время идёт, а лучше ничего не становится, и ему всё больше кажется, что пора «выйти в заднюю дверь», чтобы не мешать никому у парадной. ричи сжимает его ладонь в ответ, как бы говоря, что к запасной двери его никто не отпустит, и вообще… это кто кого должен утешать? стэнли опускает голову и смотрит на ледяные руки ричи. маленькие и почти незаметные шрамы на его когда-то обкусанных пальцах умиляют стэна также, как и аналогичные засечки на пальцах эдди, и уголок губ непроизвольно приподнимается. — сделай ему предложение и обязательно позвони мне, когда он согласится. если не согласится, то не звони, не хочу слышать твоё нытьё, — стэн приподнимается на носочки и по-дружески целует ричи в лоб, после чего тоже тушит сигарету о стену. лицо ричи круглое, его щёки — вечно румяные, наверное, из-за них его синяки под глазами не выделяются также ярко, как синяки стэна. в горле застревает гораздо больше слов, чем эта гаденькая шуточка, но проронить их, отчего-то, гораздо сложнее, чем спрятать их за фасадом иронии. ричи и так, скорее всего, всё понимает — он и сам всю жизнь сидит за тем же прикрытием. урис забирает пакет со звенящими баночками и делает шаг от ричи, надеясь не думать ни о чём больше. ни об уюте, ни о корице, ни о мэгги, ни о билле. — не волнуйся, моё сердце смогла разбить только твоя мамаша, а ещё ты, такой холодный, ауч! — ричи снова дурачится и машет руками в каком-то театральном жесте, словно его отвергли. — пока, стэнни, пиши, когда будешь дома. и он всё также тепло и по-домашнему улыбается, прежде чем скрыть своё лучезарное лицо за железной дверью и забрать с собой последнюю унцию тепла. стэнли горько усмехается и достаёт ещё одну сигарету, медленно разворачиваясь в сторону дома. он действительно не заслуживает этой дружбы. солнце давно село, но этот бесконечный вторник всё равно продолжает тянуться. стэнли пинает перед ногами какой-то камень, надеясь, что это оттянет его появление дома, но это помогает успокоиться только мимолётно. ссоры, которые так яро пытается избегать стэнли, всё равно неизбежны, до уродского неумолимы, и, хоть он и бьётся в попытках от них убежать, на самом деле урис давно уже смирился со своей участью. ему страшно идти домой, но не настолько, как пять лет назад, два года назад или даже месяц назад. мало что заставит его удивиться или действительно испугаться… даже если генри ударит его снова или у входной двери будут стоять сумки со всеми вещами стэнли — он к этому не готов, но это его не удивит, потому что хуже уже быть не может. со дна уже не постучатся. и если раньше он боялся потерять генри, то сейчас боится, что синяки на его теле перестанут замалчиваться окружающими. уже у самого дома стэн поднимает голову и видит птицу, которую, кажется, не видел в этом городе раньше, и на секунду это даёт ему ещё одну возможность порадоваться жизни, но, как только он достаёт телефон, чтобы сделать фото, грустная мелодия, оповещающая о маленьком заряде смартфона, бьёт по ушам, и стэнли глубоко вдыхает, смотря на темнеющий кирпич в своих руках. ну да, конечно… вот и постучались. он даже не успел посмотреть, писал ли ему генри сегодня. в его квартире всё также холодно, как и утром, и вчера вечером, и всегда. стэнли тихо, в надежде никого не потревожить, разувается, оставляя пальто на вешалке у входа, и тревожный мозг сразу же ищет причину развернуться, но усталость стремится к кровати гораздо сильнее. из тёмной гостиной мерцает только свет телевизора и слышится джингл какой-то мыльной оперы, и это так непривычно, потому что генри никогда бы не стал смотреть что-то такое «бабское». когда стэнли заходит в комнату, то горько усмехается. его парень сладко спит в окружении неприличного количества пустых бутылок от, хотелось бы верить, чего-то не алкогольного, но ожидания — это монеты дураков, и стэнли уже давно обанкротился. он решает прибраться лишь немного, только для собственного успокоения, и прихватывает с собой пару тихо звенящих бутылок после того, как накрывает генри шерстяным пледом и выключает телевизор. неприятные воспоминания, некогда радостные, ползают в голове, словно черви. когда-то, очень давно, стэн садился рядом, целовал в лоб, подтыкал одеяло, может, даже ложился рядом, и в этой иллюзии семейной жизни представлял своё будущее с генри счастливым. может, не богатым, потому что стэнли никогда не искал счастья в деньгах, но точно более радужным, чем то, что было в родительском доме. теперь счастье может и в деньгах… потому что если не в них, то в чём? ещё какое-то время стэнли стоит рядом, мягко опираясь бедром о спинку дивана, и смотрит на чужую шею — небритую, забитую кривой татуировкой. убийство было бы таким неотёсанным поступком, глупым, прямо в стиле генри… когда-нибудь он меня убьёт, — ловит он скользкую мысль и уходит в спальню, даже не пытаясь поправить сползающий плед на груди бауэрса. стэнли решает не тратить много времени на вечерний досуг и, после короткого душа, ложится в кровать. он ставит свой телефон заряжаться на тумбочке рядом и сразу же закрывает глаза в попытке уснуть, но тревожные мысли, конечно же, сильнее… есть генри в кровати, нету — здесь всё равно холодно, будь здесь хоть сотня одеял. может быть, в этом и проблема… может, поэтому стэнли и боится синяков больше разрыва, и поэтому же не удивится выкинутым на порог вещам — его ужасный страшный клоун всё равно его не отпустит. они привыкли друг к другу слишком сильно, и оба знают, что второму некуда будет идти, и это чувство ценности, которое, возможно, когда-то было между ними, развеивается с каждым днём всё сильнее. это ужасная, пугающая привычка… но стэнли не знает, как по-другому. не знает, как привыкать друг к другу помедленнее или хотя бы не терять эту приятную дрожь в коленях при взгляде друг на друга. отчего-то на ум сразу приходит билл, его младший брат, его васильковые глаза… отчего-то стэнли думается, что он никогда не был по-настоящему влюблён. отчего-то… он слишком устал. ему нужно поспать. выпитый алкоголь и уставшие от прогулок ноги дают о себе знать, и стэнли не запоминает последние три или четыре мысли, прежде чем провалиться в сон. 20:41 отец-заика-билл-денбро: Добрый вечер! Я хотел извиниться за сегодняшнее опоздание, это так грубо с моей стороны… На следующей неделе я буду забирать Джорджи снова, обещаю не опоздать :)