Дни рождения

Хакс застыл как вкопанный, уставившись на чашку с чаем, которая откуда ни возьмись материализовалась на столе в его каюте. Его не было почти шестнадцать часов, и, когда он уходил отрабатывать двойную смену, никакой чашки там не наблюдалось. Он на автомате потянулся к бластеру, готовясь дать отпор незваному гостю, но в маленькой каюте прятаться было особо негде. Над чаем вился пар, а по кружке с подогревом нельзя было сказать, когда именно её здесь поставили . Он поднёс её к лицу и с подозрением принюхался: как знать, а что, если это безрассудная попытка покушения? Но чувствовался только сильный запах мяты в его любимом чае. Не похоже, чтобы в него что-то подмешали, но, с другой стороны, скрыть яд за терпким вкусом чая тарин ничего не стоит. Стараясь не расплескать, он вернул чашку на стол и в эту секунду заметил книгу, на которую не обратил внимания в первый момент. Он осторожно взял её в руки, погладил кончиками пальцев растрескавшуюся кожаную обложку. Аккуратно раскрыл, памятуя о покоробленном переплете, и перелистнул на титульную страницу. «Коррибан: История». Хакс ахнул. Перед ним была настоящая реликвия. Он перевернул страницу и нашел на полях текст, написанный от руки; ещё свежие чернила глянцево блестели на свету. «В честь твоего дня рождения», — Кайло. Хакс отложил книгу, трясущимися руками взял кружку и сделал основательный глоток. В конце концов, если это Рен хочет убить его, вряд ли он станет заморачиваться с отравлением. Чай был вкусным, крепким, почти до горечи, как и любил Хакс, хотя Рен никогда не удосуживался угостить его раньше. Он нахмурился, разглядывая книгу. Откуда Рен вообще узнал, когда у него день рождения? Хакс никогда не праздновал. Да и никто из его знакомых не отмечал дни рождения; единственным праздником, который он помнил из детства, был День Империи. Даже годы спустя после падения Империи они чтили день, когда она была образована, сохраняя историю для будущих поколений. Но его день рождения... это всегда был особенно неприятный день. Отец никогда не скрывал своего разочарования Хаксом и в праздник особенно ясно старался до него донести, что предпочел бы, чтобы он вообще не появлялся на свет. После смерти отца он приложил все усилия к тому, чтобы забыть, когда вообще был этот несчастный день. А потом появился Рен и всё испортил. Час спустя он по-прежнему сидел за столом, таращаясь на книгу, и только тихое шипение открывающейся двери вывело его из задумчивости, возвестив о прибытии Рена. — Ещё не спишь? — спросил Рен. Хакс ткнул пальцем на книгу, на пустую кружку из-под чая: — Что всё это значит? Рен нахмурился: — Я нашел эту книгу в коллекции Сноука и подумал, что она тебе понравится. Ты последнее время изучал историю ситхов. — Разумеется, понравится, — отрезал Хакс. — Дело не в этом. Откуда ты вообще узнал, что сегодня мой день рождения? — Прочёл в личном деле, — ответил Рен. — Ты что, будешь злиться на меня за то, что я сделал тебе подарок? В формулировке Рена претензия звучала и правда нелепо. — Я подумал, что меня собираются отравить! — Мой чай уж не настолько скверный. Хакс фыркнул, услышав возмущение в его голосе. — Не волнуйся, чай был таким идеальным, что меня это даже немного бесит. Он долго подбирал слова, но Рен, очевидно, сделал хорошее дело, и его поступок заслуживал поощрения. Так что Хакс подавил инстинктивное желание защититься и через силу выдавил слегка натянутое: — Спасибо за подарок. И только потом, лёжа рядом с Реном в темноте, в которой он чувствовал себя невидимым, он поделился с ним правдой. — Ещё никто никогда не дарил мне подарков. Отец, наоборот, имел обыкновение наказывать меня за то, что я появился в его жизни. Он затаил дыхание, пожалев о своих словах, едва они сорвались с языка, и понадеялся, что Рен уже спит глубоким сном и не услышит, но как бы не так. Рен, казалось, никогда не спал. Рен нашел руку Хакса под одеялом и переплел их пальцы. — Мой день рождения всегда был тщательно продуманной постановкой. Скорее походил на политическое собрание, чем на на детский праздник. Все дарили мне дорогие подарки, чтобы заслужить расположение матери, а мне всегда хотелось только игрушечный крестокрыл. Я это всё просто ненавидел. Видимо, Рену тоже было легче делиться секретами под покровом темноты. Он впервые заговорил о своем детстве с Хаксом. — И как, ты получил крестокрыл в итоге? — Нет, — ответил Рен. — Меня отправили учиться к Скайуокеру, и мне пришлось расстаться со всеми «ненужными» вещами . Хакс сжал руку Рена. — Как ты смотришь на игрушечные СИД-истребители? Не думаю, что смогу достать для тебя крестокрыл: это идёт вразрез со всеми моими убеждениями. Кровать затряслась, когда Рен разразился смехом: — Мне больше не нужны игрушки. У меня же есть настоящий. — Тоже верно, — признал Хакс. — Придётся придумать что-то другое. — Тебе вовсе не обязательно что-то придумывать. — Я так хочу, — тихо ответил Хакс. И это была правда. Рен сделал ему простой, но продуманный подарок, и ему вдруг захотелось отплатить тем же в день рождения Рена. — Только я не стану заниматься вандализмом, не нацарапаю на древних текстах своё имя. Рен перевернулся на бок, подминая Хакса под себя. — Ну ты и жук. Хакс обхватил его руками и притянул для поцелуя. — Я знаю.