Taking off your clothes

       Дилюк намеренно неспешно нагибается, вытягивая блядски изящную левую руку на бильярдном столе, прицеливаясь другой в разноцветные шарики. Взгляд прямой и холодный, лицо серьёзное и сосредоточенное, насколько это возможно, и непослушная чёлка чуть лезет в глаза, а по шее стекает далеко не первая капелька горячего пота. Мокрые поцелуи беспорядочными всполохами оседают на открытых участках светлой кожи. Ладони предательски дрожат — жалких остатков выдержки не хватает, чтобы успокоиться, а Кэйа убежден, что этого всё ещё недостаточно. Его широкая ладонь ведёт от белоснежной шеи до лопаток и оформленных бёдер, на которых останавливается, любовно и неторопливо обводя круговыми движениями красивые ягодицы, иногда ощутимо сжимая их. К первой руке бессовестно добавляется вторая, и Рагнвиндр сжимается, когда длинные пальцы с давлением проходятся по ложбинке между бёдер, обтянутых чёрными брюками, а затем уже невесомо опускаются ниже, почти щекоча и издеваясь, гладят выпуклость спереди. Дилюк натурально теряется в этих контрастных прикосновениях, а в глазах уже плывёт. Кий звонко стучит о шары из слоновьей кости, и из шестнадцати в луз попадает только семь.        Рагнвиндр спиной чувствует, как победно и бессовестно в этот миг улыбается Альберих. Нахмурившись из-за того, что все приятные и такие необходимые прикосновения вдруг исчезли, Дилюк резко выпрямляется, отчего немного кружится голова, и принимается расстёгивать рубашку, в которой было невыносимо жарко. Капитан кавалерии снова прижимается сзади и кладёт свои ладони поверх кистей мужа, ненадолго его приостанавливая.        — Тебе помочь? Уже теряешь сноровку, — и терпение, да. Рыцарь чуть наклоняет голову, и в нос Рагнвиндра ударяет дурманящий запах духов, а потемневшие бордовые глаза из-под полуопущенных ресниц ловят озорной ледяной взгляд.        Дилюк не выдерживает. Сколько бы раз он не целовал Альбериха за вечер, он сделает это ещё тысячу раз, и ему всё будет мало. Мужчина опускает ладонь на взмокший затылок и в ответ на провокации притягивает за него Кэйю к себе, требовательно касаясь неприлично опухших от поцелуев губ своими. Ярко покрасневших, искусанных, с каждой секундой манящих всё сильнее. Смуглые пальцы сжимают талию, пока языки беспорядочно сплетаются друг с другом, сердца бешено стучат о рёбра, а лёгкие горят от жгучей нехватки воздуха. Винодел приподнимается на носочках, чтобы оказаться ещё глубже в горячем мокром рту и ближе к любимому капитану кавалерии.        — Слишком много болтаешь, — ласково ворчит Рагнвиндр, наконец отстраняясь и мягко улыбаясь так, как не может никто другой. Его, на самом деле, всё более чем устраивает. Бархатистый голос и бесконечные разговоры мужа расслабляют и располагают, подстрекают и заставляют желать. Неистово, полностью, здесь и сейчас, так, что голова к чёрту не соображает. Кэйа тихо и низко смеётся, устало утыкается носом в утончённую шею, вдыхая её родной запах, и мгновенно расправляется с рубашкой Дилюка.        Крепкая грудь усыпана веснушками, шрамами, ожогами и лёгким румянцем не то от смущения, не то от высокой температуры воздуха в помещении. Рыцарь рассматривает так внимательно и бесстыдно, несдержанно ведёт по торсу вверх: горячая кожа то идеально гладкая, то испещрённая неровностями, но именно такая, чтобы от одного прикосновения обоим голову сносило в два счёта. Рагнвиндр опять абсолютно бессознательно приподнимается на носочках, ведомый чёртовой рукой Альбериха, которая уже подобралась к шеё и приоткрытым губам. Рыцарь задирает чужой подбородок и придерживает за горло одной рукой. Два пальца без сопротивления проникают в жаркий рот, и Дилюк точно знает, что от него требуется.        Язык сперва просто скользит по фалангам, а затем пальцы касаются верхнего нёба и проникают ещё глубже, проходясь по мягким стенкам горла и осуществляя медленные движения вперёд-назад. Кэйе приносит невероятный экстаз наблюдать за тем, как Рагнвиндр прикрывает глаза, размеренно дышит через нос и покорно, так послушно и красиво позволяет трахать себя в рот. Дилюк тоже думает об этом: он хватается за плечо капитана, чтобы не терять равновесие, и мышцы ног так сладко сжимаются, когда мужчина пытается свести бёдра вместе, а между ними встревает колено Альбериха. Возбуждение электрическим зарядом проходит сквозь тело винодела и оставляет небольшое влажное пятно на брюках. Кэйю натурально кроет как в первый раз от осознания, что всю неоспоримую гордость и героизм Дилюка уничтожает его же безоговорочное желание отдаться мужу без остатка. Как он захочет и где захочет. Редкие, приглушённые стоны стали тому подтверждением.        Пальцы достаточно намокли, даже кожа немного сморщилась от обилия влаги. Альберих наконец освобождает податливый рот и тут же со всей нежностью целует Рагнвиндра, осторожно разминая его затёкшую шею и затылок. Винодел крепко обнимает капитана и нетерпеливо и широко гладит его спину и плечи. Мокрые пальцы незамедлительно опускаются к вставшему розовому соску и совершают долгожданные круговые движения вокруг него.        — Ты моя умница, Люк, — низко говорит на ушко Кэйа, и по венам Дилюка разливается тепло. Он, слыша такие нужные слова, жмурится от удовольствия и неги. Похвала Альбериха, его одобрение, накрывают сильнее самых опасных наркотиков. — Ты так хорошо стараешься для меня. Молодец, котёнок.        Рыцарь оставляет почти целомудренный поцелуй в щёку, перед тем как чуть опуститься и припасть губами к груди Рагнвиндра, ненасытно облизывая и покусывая правый сосок, втягивая его и отпуская. Другой краснеет и набухает от того, что его постоянно сжимают, скручивают и оттягивают умелые пальцы, а потом поглаживают, чуть успокаивая раздражённое чувствительное место, и начинают сначала. Дилюк без понятия, куда ему деться от этих ощущений, и то и дело вздрагивает, выгибается плавно, стонет так звонко и просяще, что подстрекает Альбериха целовать и прикасаться как можно чаще и больше.        — Архонты, Кэйа… — грудь винодела едва не болит от непрекращающейся стимуляции, и колени подкашиваются, когда Рагнвиндр зарывается пальцами в кобальтовые локоны. Кэйа улыбается и ощутимо проводит ладонью по влажной ткани брюк Дилюка, и этого хватает, чтобы вырвать резкий, несдержанный стон с приоткрытых губ. — Кай!..        У капитана кавалерии мурашки: его звонко произнесённое имя эхом разносится по комнате. Альберих дразнится без зазрений совести, и Рагнвиндр, крайне смущённый, с удовольствием ведётся на эти провокации. Его щёки пылают ярче заката, брови надломлены, и всё тело мелко дрожит.        — Всё-всё, — посмеиваясь, снисходительно говорит рыцарь, отпуская разгорячённое и чрезмерно доступное тело. — Мой ход.        Дилюку даже становится прохладно, когда Кэйа отступает и неспешно подходит к бильярдному столу. Мужчина в задумчивости проводит рукой по самому краю, прежде чем собрать разбросанные шары в треугольник. Винодел внимательно следит за этим движением, и капитан знает, что в эти мгновения Рагнвиндр больше всего хочет стать чёртовым глянцевым деревянным бортиком и плавиться под умелыми смуглыми пальцами.        Правила игры крайне просты: игрок, набравший меньше восьми очков за раунд, снимает с себя элемент одежды. Кэйа и Дилюк порой играют на раздевание: азарт захватывает разум с огромной мощью, которая заставляет сердце всё сильнее волноваться от нетерпения и желания. Хочется и сосредоточиться на игре, и уделить как можно больше внимания любимому человеку, однако второй вариант становится приоритетом абсолютно каждый раз. Чем сильнее распаляешься от невыносимой близости, постоянных ласк и поцелуев, которые всё-таки выходят за рамки договорённости, тем больше становится плевать на всякие правила.        Рагнвиндр гладит обнажённую спину, и мускулы перекатываются под подушечками пальцев и губами, с невероятным обожанием целующими каждый сантиметр карамельной кожи. Дилюк не оставляет без внимания ни вытянутую шею, ни широкие плечи. Широко ведет влажным языком по линии позвоночника, отчего Кэйа тихо стонет и выгибается, теряя точку опоры и угол удара, — он бы стоял так вечность. Винодел оставляет несколько багровых засосов, сминает подтянутые бока и утыкается горячим лбом между лопаток, просто чтобы умиротворённо выдохнуть и без лишней спешки прочувствовать прохладную кожу. Вольные руки скользят к бёдрам, округлым и напряжённым. Дилюк так и хочет порвать на них остатки ткани, чтобы взять Кэйю прямо сейчас на бильярдном столе. Или чтобы Альберих разложил Рагнвиндра, неважно, лишь бы эта сладкая пытка получила своё логичное завершение.        Рыцарь наконец бьёт по шарам — в луз попадает всего пять. Капитан, с беззаботной улыбкой выпрямляясь, тянется к своим брюкам, тут же натыкаясь на ладони винодела. Тот, пальцами одной руки уже со всей наглостью забравшись под плотную ткань одежды, второй расстёгивает ширинку, губами жадно припадая к шее. Брюки падают на пол, обнажая натренированные длинные ноги, между которых мечтает оказаться любой мужчина, любая женщина, но доступно это только Дилюку. Он беспорядочно мажет нежными поцелуями по лицу Кэйи, нарочно избегая рта, но Альберих всё же удерживает подбородок Рагнвиндра и ведёт языком по манящим губам. Не желая отпускать его, рыцарь целует глубоко и жадно, теряя счёт времени и наслаждаясь тем, как Дилюк самозабвенно отвечает и сминает губы Кэйи.        — Тебе бы не помешало для приличия притвориться, что ты прикладываешь хоть какие-то усилия, — винодел с трудом отстраняется от поцелуя и загнанно дышит. С его губ срывается короткий смешок, а весёлые глаза начинают блестеть ярче.        — Мастер Дилюк, — Альберих лучезарно улыбается и переводит дыхание. Дилюк давно спрятал глубоко внутри себя того яркого озорного юношу, которым когда-то был, чтобы уберечь его от новых ран. Однако сейчас Рагнвиндр снова доверяет и снова летит на жаркий огонь, как мотылёк, и не боится сгореть. Это ужасно очаровывает. — Вы слишком привлекательны, и я жутко по Вам соскучился, поэтому я считаю это достаточно весомой причиной, чтобы немного ускорить игру.        Только Дилюку Кэйа может вот так просто и прямо, без всякого стыда признаться в своих намерениях. А у винодела от такого откровения предательски краснеют щёки, шея, уши и даже плечи. И ведь это невозможно скрыть — на Рагнвиндре же практически не осталось одежды. Он шумно выдыхает, немного торопливо собирает шары в одну кучу и берёт в подрагивающие руки кий.        Один. Один лишь шар попадает в луз. Это даже забавно. И действительно, за спиной в то же мгновение слышится мягкий, шелестящий смех. Прохладные ладони смыкаются на животе Дилюка, а кончик носа Кэйи утыкается где-то между лопатками. Уголки губ винодела приподнимаются, он кладёт свои руки поверх чужих, поглаживая длинные пальцы.        — Люк, ты серьёзно? — Альберих не может перестать тихо хохотать, при этом покрывая быстрыми поцелуями блестящую от пота кожу. Рыцарь кусает своего мужа — много, с силой — ведь Дилюк невероятно вкусный, до сумасшествия чувствительный и ему чертовски идёт багровый цвет. Расцветающие засосы покрывают белоснежную шею, делая её ещё более идеальной, и губы плавно переходят к уху, осторожно смыкая зубы около выступающих хрящиков.        — Мгм, — невозмутимо утверждает Рагнвиндр, старательно игнорируя дрожащие в предвкушении колени. — Я тоже очень по тебе соскучился, Кай.        От этих слов у Кэйи внутри словно скручивается узел ниже живота, и это становится точкой невозврата. Дилюк поворачивается к мужу лицом и, обхватывая его пылающие щёки, впивается глубоким, требовательным поцелуем в его нежные губы. Альберих резко прижимается бёдрами к виноделу, впечатывая его в бильярдный стол, пошатнувшийся от внезапного сильного давления.        Дилюк с Кэйей одновременно тянутся к брюкам первого, и тот всё же уступает, позволяя капитану в два счёта расправиться с ними. Рыцарь абсолютно бессовестно ведёт пальцами по ткани нижнего белья Рагнвиндра и ощутимо касается выпирающего члена, размеренно гладит его, заставляя винодела прятать до предела пунцовое лицо в широком плече Альбериха. Дилюк правда старается молчать, но это становится невозможным, когда Кэйа специально перемещается к головке, и…        Чёрт бы побрал Рагнвиндра с его божественными стонами.        Альберих круговыми движениями двух пальцев массирует чувствительное местечко, аккуратно целуя винодела за ушком. Дилюк надломленно стонет, ощутив лёгкий спазм в паху из-за сильнейшего возбуждения, и без того влажная ткань становится совсем уж мокрой. Рыцарь чмокает Рагнвиндра уже в нос и ласково улыбается, абсолютно довольный его реакцией.        Кэйа наконец стягивает с Дилюка нижнее белье, легко подхватывает мужа на руки, словно тот совсем ничего не весит, и подходит к довольно большому чёрному кожаному дивану. Альберих сначала садится сам, а затем со всей осторожностью опускает винодела на свои колени. Рагнвиндр тянет за резинку трусов капитана, и те в одно мгновение с треском рвутся. Рыцарь ничуть не удивляется и только усмехается, опуская ладонь на щеку улыбающегося Дилюка и с трепетной любовью шепча: «Нетерпеливый».        Винодел удовлетворённо выдыхает, когда у него наконец появляется возможность прильнуть к торсу Кэйи без всяких препятствий, разгоряченной кожей к коже. Дилюк невесомо ведёт руками вверх по рёбрам, очерчивает пресс, отчего Альберих выгибается и покрывается сотнями мурашек, уязвлённо смотря на мужа из-под полуопущенных длинных ресниц. Рагнвиндр гладит сильное плечо, предплечье, щекочет подушечками пальцев внутреннюю часть ладони и подносит её к губам, и будто очарованный, нежно целует каждую фалангу, прежде чем положить холодную руку на свою тонкую талию. Дилюк вальяжно облизывает кожу чуть ниже груди, перемещается к ложбинке, оставляет на ней скромный поцелуй и переходит к соскам. Щедро смочив каждый слюной, винодел ощутимо сжимает их, перекатывает между пальцами, возвращаясь поцелуями к приоткрытым губам. Рагнвиндр ритмично двигает бёдрами, создавая долгожданное трение внизу: он чувствует, как дёргается и пульсирует член Кэйи, как по собственному члену стекает тёплая вязкая жидкость. Торопливые, жгучие поцелуи прерываются сладкими стонами.        Альберих на ощупь находит упаковку лубриканта, лежащую рядом на диване, и вынужденно отстраняется, приподнимая бёдра Дилюка. Тот, порядком разнеженный ласками, утыкается лицом в выпирающие ключицы и старается выровнять дыхание. Рыцарь наносит достаточное количество геля на пальцы и аккуратно скользит по промежности, слыша тихое мычание уже у своей шеи. Кэйа гладит нежную кожу чуть ближе к яичкам, но пока не касается ничего другого. Ему нравится чувствовать, как Рагнвиндр сжимается всем телом, когда пальцы оказываются совсем рядом с анальным отверстием, но только блуждают вокруг. Винодел с каждой секундой всё крепче обнимает мужа, ёрзает, не находя себе места, громко и часто дышит, но тот специально издевается и дразнит, оттягивая момент проникновения. Подушечки пальцев кружат вокруг колечка мышц и наконец проходятся по нему, оглаживая каждую розовую складочку. Средний палец аккуратно входит внутрь, фаланга за фалангой, и сердце Дилюка заходится в бешеном темпе. Он расслабляется как можно больше, чувствуя размеренные поглаживания ладони на своей макушке, и следом в него медленно проникает второй палец, с лёгкостью раздвигая гладкие стеночки. Пальцы быстро находят простату и ощутимо ведут по ней. Рагнвиндра начинает потряхивать, и с его уст слетает очередной сладкий стон.        — Вот так, моя умница, — шепчет Альберих, продолжая стимулировать точку удовольствия, уже более уверенно, увеличивая нажим и темп, заставляя Рагнвиндра едва не вскрикивать, окончательно потеряв голову. — Архонты… мой ангел, внутри тебя так горячо и мягко. Тебе хорошо?        Кэйа проводит ладонью по вытянутой шее Дилюка, невесомо касаясь его дрожащего кадыка.        — Боже, Кай, да… Мм-нгх! — потерянно отвечает винодел, в ту же секунду срываясь на звонкий стон от ещё более быстрых движений внутри.        Рыцарь постепенно добавляет третий влажный палец, а затем и четвёртый, ненасытно впиваясь поцелуем в искусанные губы. Рагнвиндр развязно стонет в этот самый поцелуй, когда уже несколько пальцев начинают проникать в его податливое мокрое нутро. Не просто проникать — трахать со всей силы, хлюпая смазкой. Дилюк от удовольствия жмётся всё ближе, его колени так и норовят разъехаться, а сердце вырваться из груди. Капитан последний раз надавливает на простату, вынуждая Рагнвиндра содрогнуться, и плавно выходит из пульсирующего отверстия. Оно, заметно покрасневшее от сильной стимуляции, теперь нервно сокращается из-за непривычной пустоты внутри.        Винодел рвано выдыхает, обнимая Кэйю за шею, и ещё немного приподнимает бёдра. Дилюк подрагивает, ощущая жар на щеках, со стыдом проклиная своё тело — ему уже не терпится наконец ощутить в себе большой твёрдый член. Рагнвиндр неслушающимися ладонями размазывает лубрикант по всей его длине и приставляет головку ко входу — она ощутимо давит на сжавшееся колечко, но ещё не скользит внутрь. Альберих кладёт руки на белоснежные ягодицы и не может оторвать взгляд от потемневших алых глаз, томно смотрящих в ответ сверху вниз и подмечающих заметный румянец на щеках Кэйи. Дилюк великолепен: он, абсолютно расслабленный внешне, но адски взволнованный внутри, чуть прогибается в пояснице, опирается одной рукой на плечо рыцаря и дарит ему самую умопомрачительную улыбку, на которую только способен человек.        — Ты невероятно красивый, Кай, — вдруг ласково произносит Рагнвиндр, наклоняется и невозможно трепетно целует шрам под правым глазом. Длинные кудри щекочут кожу, и Альберих поправляет их назад, пропуская локоны сквозь пальцы.        — Ты тоже выглядишь просто неотразимо, сокровище, — низко мурлычет рыцарь, опустив ладонь на угловатую коленку Дилюка, чтобы погладить её и провести ладонью по ноге до талии. Кэйа подаётся немного вперёд, прислоняясь лбом к горячей коже под грудью, и закрывает глаза, вслушиваясь в биение родного сердца. — Я люблю тебя больше жизни.        Рагнвиндр тепло улыбается, шепчет в ответ заветное: «И я тебя люблю, Кай.» и начинает медленно насаживаться на член. Альберих чуть отстраняется и смотрит наверх, на лицо винодела, на его изломленные брови, плотно сжатые губы и прикрытые веки, обрамлённые длинными тёмными ресницами. Капитан крепче сжимает руки на чётко выраженной талии, поддерживая Дилюка, пока тот плавно и легко опускается до самого основания.        — Моя умница.        Головка проезжается по простате, раздаётся звонкий шлепок кожи об кожу, сопровождаемый такими же мелодичными стонами, слившимися в один, и Рагнвиндр нетерпеливо тянется за поцелуем, ладонями теперь блуждая вокруг взволнованно и быстро-быстро вздымающейся груди Кэйи. Он и вовсе перестаёт соображать, и взгляд его сиреневых глаз покрывается дымкой тумана, когда Дилюк грациозно выпрямляется и, держась за плечи Альбериха, приподнимается и снова до конца опускает округлые бёдра. Влажный звук скольжения приятно бьёт по ушам, узкие мягкие стеночки стискивают член в своём сладком плену — капитан роняет развязный стон, наклоняя налившуюся свинцом голову вбок.        Рагнвиндр значительно ускоряется, его движения такие быстрые и ритмичные, что совсем не составляет труда с его прекрасной физической подготовкой: Кэйа сжимает пальцы на кремово-белых бёдрах до красных следов и не видит перспективы лучше, чем быть вот так тесно зажатым между мышцами натренированных ног. Дилюк млеет от нежных прикосновений по всему телу, наслаждается тем, какие восхищённые взоры на него бросает муж, и сам невольно сжимается, ненасытно льнёт всё ближе и ближе, ищет и неизменно находит приоткрытые опухшие губы своими. Каждый толчок отдаётся протяжными стонами двух людей невпопад, напрочь сбивает рваное дыхание, ломает и скручивает что-то изнутри.        Альберих замечает, что Рагнвиндр очень близко к разрядке, по его участившимся сладострастным стонам, сдирающим ему горло, по явно дрожащему и постоянно выгибающемуся телу — Дилюка хотелось обнять и приютить, укрыть и защитить его, такого уязвлённого и доверчиво открытого, от всего мира. Кэйа прикасается к нетронутой за всё это время головке, распущенно красной и безусловно нуждающейся во внимании, собирает двумя пальцами предэякулят и размазывает по всей длине. Рагнвиндр всхлипывает и тут же срывается на почти жалобный стон, когда Альберих принимается со всей любовью выцеловывать мокрую шею, усыпанную родинками и багровыми пятнышками, двигая рукой внизу, выкручивая мокрую от естественной смазки ладонь по периметру невероятно чувствительной головки, не оставляя без внимания ни одну выступающую венку. Дилюк случайно сбивается с темпа из-за этих прикосновений, сносящих крышу, но Кэйа услужливо помогает ему вернуть нужный ритм.        — Ты умничка, Люк, постарайся для меня ещё немного, — низко молвит рыцарь, в следующую секунду запрокинув голову и издав высокий протяжный стон, полный желания. — Архонты, котёнок, да, продолжай двигаться на мне так.        Альберих ускоряет поглаживания головки, и уже через минуту слышит, как Рагнвиндр выкрикивает его имя и кончает на изящные пальцы. Много, очень много семени стекает и стекает по дрожащим фалангам. Дилюка трясёт — он безвольно опускает голову на сильное плечо мужа, продолжая блядские покачивания бёдрами. Кэйа, напрягшийся всем телом следом за мужем, не спешит заглушить свой томный, обволакивающий со всех сторон стон, а внутри Рагнвиндра уже разливается горячая вязкая сперма, сильным напором давит на атласные стенки.        Дилюк остаётся в таком положении ещё недолго, просто чтобы перевести дыхание, восстановить силы, унять мелкую дрожь. Через некоторое время капитан помогает виноделу приподняться и сесть к себе на колени, чтобы отдохнуть. Объятия родных рук согревают и успокаивают, как никогда — в подвальной тишине слышится только сбитое дыхание и едва различимый вой ветра снаружи. Из оттраханной раскрасневшейся дырочки вытекает полупрозрачная жидкость — с кожи Дилюка до бёдер Кэйи.        — Ты невероятен, — шепчет Альберих, аккуратно целуя висок мужа. Винодел мягко улыбается, чувствуя приятную боль в мышцах, как после хорошей тренировки, и крепче обнимает рыцаря, прижимаясь к нему всем телом. Приятная усталость заставляет на несколько секунд сомкнуть веки: Рагнвиндр ощущает, как на его макушку опускается голова Кэйи. Он, тоже вымученный, хочет немного побыть вот так рядом, в спокойной и умиротворённой обстановке.        В голове Альбериха проносятся последние полчаса: как Дилюк, такой доступный и близкий, несдержанно стонет от удовольствия и дрожит от бесконечной стимуляции. Капитан чувствует, как снова наливается кровью только что излившийся член, со стыдом осознаёт, что он снова хочет Рагнвиндра, хочет довести его до пика, до слёз, до хриплых криков, хочет заполнить его всего, сделать ему приятно и непрестанно целовать. Целовать-целовать-целовать его лицо, руки, тело, пока не наступит рассвет и первые лучи солнца не упадут на беспорядочную россыпь веснушек.        Винодел вдруг распахивает глаза: его радужки темнеют под трепещущими пушистыми ресницами, и Кэйа прекрасно знает, что это значит. Он осторожно, словно на пробу, касается губ Дилюка, одновременно с этим бережно укладывая его на диван и привычно нависая сверху. Рагнвиндр бесконечно благодарен всему свету: Селестии, архонтам, Кэйе. За то, что он знает Дилюка, как свои пять пальцев, за то, что сейчас ласково целует его белоснежную шею, любуясь расцветающей улыбкой на розовых губах. За то, что заставляет Рагнвиндра быть желанным и не бояться показывать это желание в ответ.        — Неужели моему солнцу было недостаточно моего члена? Мне стоит постараться лучше в этот раз? — издевательски-приторно спрашивает рыцарь, с ангельской заботой убирая влажные, прилипшие к лицу Дилюка огненного цвета кудри.        — Было бы неплохо, если бы ты использовал свой острый язык с пользой, — с ухмылкой парировал винодел, сплетая свои горячие и ледяные пальцы Кэйи в замок.        — Тогда держи свои красивые ножки широко раздвинутыми, чтобы я смог вдоволь насладиться видом, мгм?        Альберих очаровательно улыбается, подхватывая правую ногу Рагнвиндра под коленкой и опуская её на спинку дивана. Вторую рыцарь просто отводит в сторону, но достаточно далеко, чтобы Дилюк ощутимо напрягся. Он находится в не слишком удобном положении, но ему даже некогда думать об этом. Растянутая розовая дырочка винодела быстро сокращается, из неё вытекают остатки спермы. Рагнвиндр отлично чувствует это и ничего не может с этим поделать. Кэйа с самодовольной улыбкой вальяжно наблюдает за этим, не спеша ничего предпринимать, что делает Дилюку ещё хуже. Он лежит перед мужем настолько пошло открытый, что лет так шесть назад ему было бы трудно такое вообразить. А сейчас стоило бы уже привыкнуть к подобному, но винодел, краснея с каждой секундой всё сильнее, всего навсего хочет провалиться под землю со стыда, а член его твердеет мгновенно, потому что да, Кэйа знает, что делает. Эта извращённая картина неистово возбуждает.        Наконец Альберих, налюбовавшись, подвигается ближе и, заметив крупную дрожь по всему телу Рагнвиндра, бессовестно решает её усилить.        — Ты такой милый и растерянный, Дилюк, — ласково улыбается рыцарь, томно смотря прямо в бордовые глаза. — Я даже не знаю, что сейчас сделать с твоей просящей дырочкой. Кажется, она жаждет не только моего взгляда, но и моих прикосновений, м?        Дилюк неуверенно кивает и в это же мгновение несдержанно и неожиданно для самого себя стонет — из члена выплёскивается немного предэякулята. Из-за одних только слов. Блядство.        Винодел отворачивает голову, пытаясь скрыть яркий румянец на горящих щеках, но Кэйа всё прекрасно видит.        — Ну что за прелесть, — протягивает Альберих, хитро сощуриваясь, и целует мужа в лоб. — Думаю, я прав. Что ж… давай немного согреем тебя, хорошо?        Капитан, не дожидаясь ответа, чмокает левую коленку и, стараясь больше не дразнить, ведёт дорожку из влажных поцелуев вниз по напряжённому бедру. Горячее дыхание опаляет тонкую, чувствительную кожу паха — Альберих целует яички и приподнимает ягодицы Рагнвиндра от дивана. Винодел пошатывается, но за бёдра держат его крепко, чтобы ни в коем случае не упал. Дилюк клянётся, что обязательно припомнит Кэйе эту дьявольскую позу, но в то же время понимает, что тот выбрал её не просто так: когда бёдра едва ли не находятся в воздухе и держатся только за счёт сильных рук, когда мышцы ног напрягаются до лёгкой боли, когда Рагнвиндр осознаёт свою уязвимость, все чувства усиливаются в миллион раз.        Поэтому, когда Альберих широко проводит языком по анальному отверстию, собирая капельки своей же смазки, Дилюк хочет взвыть во весь голос. Это, наверное, всё, на что он способен в такой ситуации. Рагнвиндр вскидывает бёдра, но капитан только крепче сжимает тонкие пальцы, снова с нескрываевым удовольствием облизывая розовые складки. Потом успокаивающе целует и снова обводит колечко языком, слушая сладкие стоны Дилюка. Будь тот сейчас на кровати, он бы уже метался на простынях, не зная куда себя деть, но сейчас винодел явно находится не в том положении. Он может позволить себе только выгибаться, как последняя шлюха, стыдливо дёргаться, когда кончик языка быстро-быстро двигается по мышце, и позорно хныкать, неосознанно срываясь на мольбу.        — Архонты, Кай, прошу… Пожалуйста, Кэйа… — тихонько стонет Рагнвиндр и сам не знает, что он так усердно вымаливает.        Кэйа понимает это по-своему: он беспрепятственно вводит гибкий язык в податливое, хорошо растянутое отверстие, любовно оглаживает стенки ануса, проникает как можно глубже и мастерски хозяйничает внутри. Затем Альберих снова лижет сверху, растягивает большими пальцами тонкую кожу в стороны — дырочка, вся мокрая и мило блестящая от слюны, доверчиво раскрывается, подобно лепесткам розы, будто специально создавая идеальные условия для того, чтобы язык опять по-свойски и глубоко вошёл в неё. Дилюк вскрикивает, поджимая пальцы на ногах и закрывая слезящиеся глаза предплечьем, толкается бёдрами навстречу тёплому влажному рту. Ему чертовски хорошо. Лучше, чем когда-либо.        — Кэйа, боже, я могу скоро… — беспомощно всхлипывает Рагнвиндр, ощущая, как возбуждение накатывает на него новой волной.        Рыцарь последний раз облизывает припухшую расселину, прежде чем наконец оторваться от неё. Челюсть и язык уже побаливают, но Дилюк настолько вкусный и чудесно-отзывчивый, что любые неудобства теряют свой вес и Кэйа не жалеет о том, что сделал. По его подбородку стекает тоненькая струйка слюны, которую он тут же вытирает. Грудь винодела быстро вздымается, ноги ужасно сводит, член сочится естественной смазкой, а лицо горит от смущения, но он всё ещё стоит в той позе, которая нужна Кэйе. Он удивляется выдержке мужа: чтобы столько времени пробыть в этой тяжёлой позе, требующей качественной растяжки, нужно постараться.        — Такой хороший мальчик, — мягко хвалит Рагнвиндра Альберих, плавно опуская его правую ногу со спинки дивана. Дилюк чувствует невероятное облегчение: он шумно выдыхает, вытягивает и сгибает её несколько раз, а затем рыцарь делает лёгкий и быстрый массаж, после которого мышцы уже не так ноют. — Иди ко мне, Люк.        Рагнвиндр с усталой улыбкой протягивает руки, и Альберих падает в его тёплые объятия, прижимается в поцелуе и тоже начинает улыбаться.        — Хочу тебя, — шепчет винодел, поглаживая длинные иссиня-чёрные волосы, распутывая некоторые прядки.        Кэйе не нужно повторять дважды. Он закидывает ноги мужа себе за спину — так куда удобнее, а сам льнёт близко-близко к горячей молочной коже, невесомо чмокает у острой ключицы и выше. Дилюк первый целует сладостные губы, пылко и ненасытно. Капитан в спешке находит лубрикант и размазывает его, не разрывая тесного контакта влажных тел. Твёрдый член упирается в мокрое анальное отверстие, которое в следующую секунду крайне свободно и беспрекословно пропускает его внутрь себя, словно было создано только для этого. Кэйа сдавленно стонет в медленный поцелуй, когда скользкие стенки обхватывают его, и легко вводит член до упора, раздвигая покорные и до одури мягкие стенки ануса. Рагнвиндр содрогается и всхлипывает, теряя голову от резкого ощущения наполненности, скрещивает ноги на сильной спине мужа и ощущает, как быстро Альберих начинает наращивать темп, не давая возможности привыкнуть. Дилюка безумно ведёт. Только что любимый муж горячо и пламенно вылизывал его скользким языком изнутри, а теперь уже вдалбливает, втрахивает со всей силы твёрдым большим членом в чёртов кожаный диван.        Кэйа цепко держит винодела за талию и роняет взмокший лоб ему на плечо, через мгновение жгуче кусая, с каждым новым сильным толчком проезжаясь точно по гиперчувствительной простате и намеренно ускоряясь, чтобы сорвать всё больше сладких стонов с приоткрытых губ. Рагнвиндр всхлипывает, когда рыцарь ведёт ладонью по его члену — по пунцовым щекам текут слёзы от неистового наслаждения, Альберих тут же сцеловывает их, ласково шепча на ушко что-то успокаивающее, всё так же не прекращая движения. Ритмичные фрикции сводят с ума - голоса уже изрядно охрипли от постоянных стонов. Кэйа звонко вбивается в Дилюка последний раз во всю длину и застывает так, шипя сквозь стиснутые зубы. Он ещё несколько секунд наполняет растянутое нутро мужа горячей субстанцией, которой в этот раз было чуть меньше, и всё-таки протяжно стонет. Его голос заметно меняется, но всё ещё остаётся родным, узнаваемым для Рагнвиндра.        Капитан медленно выходит из оттраханного тела и, пока сперма не успевает вытечь из сокращающейся дырочки, резко вгоняет в неё два тонких пальца, заставляя Рагнвиндра вскрикнуть. Подушечки нещадно и неизменно проходятся прямо по простате, массируя именно это место, посылая сильнейшие разряды удовольствия по венам. Дилюк выгибается, словно кошечка, и кусает губу, когда очередное прикосновение умелых пальцев вынуждает его, подрагивая, кончить себе на живот.        Руки Кэйи приятно дрожат — он обессиленно падает на грудь мужа, довольно улыбаясь. Винодел приобнимает капитана, целуя его в висок, и устало прикрывает глаза. Кажется, у них есть ещё немного времени полежать вместе перед тем, как принять душ.