Кошки-мышки на выживание

Ци Жун рубил мясо на кухне в самой, что ни на есть агрессивной манере. Рядом лежал глок, буквально на расстоянии вытянутой руки, на всякий, если этот уёбок захочет вернуться. Он даже повысил голос на Гуцзы, когда тот проснулся и спросил где Лан-гэгэ. Еще один удар, кухонным топориком, и еще одна кость была рассечена, а лезвие вонзилось в разделочную доску. Он с небольшим затруднением вынул его и продолжил. Почему он злился? Почему? Он знал, что никому нельзя доверять! Никому! Но все равно доверился, доверил самое дорогое, этому тупому следаку! Как он мог подумать, что их миры могут хоть как-то сойтись. Этому придурку никогда не понять его! Также как и его царственному братцу. Его мотивы никогда ни для кого не будут чем-то ценным. Он просто чертов убийца, а у убийц ничего не может больше быть. Они даже не люди. Люди это вот они, такие справедливые и возвышенные. И все остальные, такие как они, других просто не существует. Интересно, а он уже подумал, что это он, Ци Жун, убил Аньлэ? Конечно подумал! Только вот машина Хуа Чена выезжающая из-за угла и его яшмовая ветвь, на соседнем сидении, бывшие там, всего за минут десять, до самого наёмника, ничего не значат. Совсем ничего. А еще тёплое тело самого заказчика, и бескровный способ убийства, тоже ничего не значат. -Фу блять, пусть сами разбираются. Он сам справится, всегда справлялся. У него никогда не спрашивали может ли он или нет. Он мог. По умолчанию. Ребенок бежал по размокшей земле, пачкая босые ноги и стирая их в кровь о случайные камни. Ему почти пять и он самостоятельный! Он сможет добежать. В руках прилично намокшая буханка хлеба, но свежая и чистая. Через еще квартал, где дома совсем превращаются в лачуги, он забегает под навес, на вид, почти развалившегося сарая. -Ма.ма… На скудном настиле сидит женщина, дрожа от холода, подтягивая к себе ноги и прячя, очевидно, новые следы. Ци Жун не совсем мог понять, как у мамы появляются синяки в виде ладоней, огромные гематомы, и почему она почти не ходит. -Чудо мое, что такое? Опять бегаешь под дождём? Болеть плохо Сяоцзин, болеть больно… — она подзывает малыша к себе, говоря тихим шелестяще-хрипящим голосом. Мальчик знал, что ей плохо, что она болеет, и что его мама всегда говорит ему правду, вытерев ноги об порог, как только мог, скорчившись от боли, он, неловко переступая с ноги на ногу, подошёл, протянул женщине хлеб. -Ох, родной… — Она отламывает меньший кусочек, остальное отдает обратно ребенку, но сын, быстрее её, и перехватывает этот кусочек, сразу отбегая в другой конец небольшого помещения. -Мама большая, маме больше. -Малыш… Нельзя постоянно красть на рынке, тебя поймают, и если поймают, то заберут. Мы больше не увидимся. -Нет! Я буду красть, мама будет кушать, снова будет бегать, и мы убежим. Женщина слабо улыбнулась и кивнула, разломав свою часть еще надвое и спрятав второй кусок. Они не убежали, мама снова не стала бегать, она даже не смогла больше ходить. Ей становилось всё хуже, и больше не было сил защищать его. Ци Жун понял, откуда у мамы синяки, теперь у него были такие же. Это был папа. И не только папа. Другие мужчины, от которых отвратительно пахло спиртом, и гарью, он плакал, это ничего не давало. Если бился, то его били в ответ намного сильнее, до потери сознания, и просыпался Ци Жун уже на коленях своей матери, которая плакала, каждый раз. Он злился на отца всё больше и больше, но ничего не мог его поделать. Он был слабее. Это продлилось не больше года, в какой-то момент он как обычно проснулся на коленях матери, только она не плакала как обычно и не смотрела нежно на него. Она даже не дышала. Он знал, что это значит, поэтому сразу сбежал. Было больно, было холодно, было негде спать, было нечего есть. Сначала были крысы, потом коты, птицы. Он выживал как мог, пока не случился инцидент. Старшие дети, тоже беспризорники, решили убить его. Убить, чтобы съесть. Они так и сказали. Это было легко. Легче, чем он думал. Дети были слабее взрослых, которые постоянно так и норовили его поймать, а еще глупее. Сильно глупее. Одного он столкнул с этажа строящегося здания. Его тело проткнула арматура, и он стал похож на шашлык, Ци Жун бы обязательно сравнил их, если бы знал, что такое шашлык. Другой отвлекся, и мальчик забил его кирпичом. Бил долго, пока чужая голова не превратилась в бесформенное нечто. И понял, что всё, когда под руками стало чавкать как в канаве, он слез с трупа и огляделся. Ци Жун смотрел на два тела, и старался отдышаться. Съесть. Они хотели его съесть. Разве людей можно есть? Разве они были пригодны в пищу? Мама такое ему не говорила… Он вспомнил, что мама говорила, что они убегут, но они не убежали. Значит, она все-таки могла ему врать… Людей можно есть? Он был голодным. Очень голодным. Два дня назад он урвал яблоко, но это было так давно. Он мог их съесть? Это не отличается от животных, верно? Через три месяца его все-таки поймали, он зашел не в тот район. Сначала мальчик подумал, что это какой то рай. Так красиво, он никогда такого не видел, а потом ему показалось, что он увидел маму. И только после опрометчивого окрика, он увидел, что повернувшаяся женщина, похожа, но это не его мама. Он убежал. Точнее он так думал, а потом его словили люди в форме, бездомные говорили, что это билет в один конец, и ребенок испугался, он покусал их, он дрался, он пытался вырваться, пока внезапно он почувствовал укол и силы начали покидать его, а сознание туманится. Проснулся маленький Сяоцзин уже в светлом, теплом помещении, под мягким одеялом. Он подскочил и увидел трубки, которые были присоединены к его рукам, вызвали у него ужас и он попытался их вырвать, на что машина рядом противно запищала и в комнату влетела медсестра, которая, была в не меньшем шоке, но поймала ребенка, на руки, и Ци Жун замер. Это не выглядело как борьба, она обнимала его как мама. Впервые после смерти матери он расплакался, так сильно, что у него начала болеть голова. Женщина сначала пыталась содрать с себя ревущего дикарёнка, но по итогу сдалась и села с ребенком на кровать. Прошло не меньше часа, прежде чем Ци Жун успокоился. Пришёл врач, начал его осматривать и втыркивать трубки обратно, что-то говоря ему. Он не сильно вдавался в подробности, а мальчик не особо понимал, только, что эта странная трубка сможет кормить его. Он больше был занят тем что, он был чистый, и в хорошей одежде. К вечеру он был очень удивлен и на всякий случай сжался в комок, когда к нему в комнату вошла женщина с медсестрой. Это была она. Похожая на маму. Улыбнувшись, сказала, что это она попросила найти его, и ей интересно кто он, что сын похож на него и заверила, что вернётся завтра. Ночью его наконец-то оставили в покое, он так отвык от людей, что они нему не нравились, от слова совсем. Везде лезли, постоянно трогали его, разговаривали, и заставляли отвечать на вопросы. Он молчал, и они решили, что он немой. Их глупость так рассмешила Ци Жуна, но вопросов к нему было меньше. Особенно других глупых детей. Они почему-то бегали по коридорам. Постоянно смеялись и играли с друг другом. Только зачем? Бесполезное занятие. Лежа в кровати, он долго крутился, и не мог уснуть, да, было мягко, было тепло, но на самом деле было страшно проснуться снова на улице. Не смотря на свои опасения, он засыпает. Следующим утром у него из рта взяли слюну? Он не понял. Также как и не понял объятий, женщины, которая снова пришла. Ему не понравилось. Когда же он впервые в больничной уборной увидел свое отражение. Волосы, оказывается, у него были не чёрные, а коричневые, а кожа довольно бледной, в целом его устраивала внешность. Никого уродства, чтобы не привлекать лишнего внимания, а с остальным всё равно. Только цвет глаз не нравился. Как у отца. Через неделю его выпустили, и она забрала его домой. К этому времени он решил, что в любой момент сможет сбежать. Когда они заехали в тот самый красивый район, он задумался, а когда увидел огромный дом, но решил пока повременить с побегом, он может хорошо есть, и при случае взять деньги, которые были у этой семьи. Потом он увидел очень красивого мальчика, который что-то читал. Он был старше на несколько лет, и они действительно были похожи, но этот незнакомец был красивым. Они познакомились и Ци Жун совсем растаял. Кто-то более-менее его возраста, красивый, умный и вежливый. Конечно если бы мальчик знал о существовании последнего слова. С горем пополам до него дошла информация о том, что эта женщина сестра его мамы, то есть тётя, а мальчик приходится двоюродным братом. Это тогда так сильно впечатлило его. Как и собственно семью Се, когда узнали, что мальчик всё-таки разговаривает. Как выяснилось позже, его взяли скорее из-за вежливости, и как память о сестре. Его это не сильно волновало, он понял, что бы получать любовь её нужно заслужить, но все его попытки делали только хуже, его дядя вообще его за пустое место принимал, только иногда кривился, когда из-за выходок Ци Жуна снова были убытки. Он всегда старался впечатлить своего старшего, но с каждым разом Се Лянь был всё более недовольным, и всё чем довольствовался подросток, это наблюдение за общением его брата со своими друзьями. Не то, что бы он специально, просто с крыши весь сад был виден. А он на ней всегда сидел, это совсем никак не связано. В один день их счастливые деньки кончились. И продолжаться явно не хотели. Наступила черная полоса. Он слышал по новостям о террористах и всём таком, но до этого момента, их это не касалось. В один из дней, Се Лянь уехал на учёбу с Фэн Синем и Му Цином, что Ци Жун конечно же отказывался делать, сначала он пытался, но никак не мог сладить с другими, перебивал учителей, и никого не слушал, кроме Се Ляня, а старшему мальчику надоела эта беготня, да и родители увидели как у него портится репутация, и Ци Жун стал учится дома, конечно окружающие часто смотрели на него косо, думая, что он пинает хуи, но он не хотел, чтобы кто-то видел. Поэтому снова сидел на крыше с ноутбуком и лекцией о механике, когда его позвала тётушка. -Да, я тут, что такое т… — он так и не выговорил последнее слово, потому что в него уперлось дуло автомата. Другой человек в маске взял его за горло, но пока не душил, он хотел вырваться, перевёл взгляд на свою тётю, которая медленно мотала головой. Несмотря на колотящееся сердце, он остался на месте, даже когда его взяли за волосы. -А он ли это? Не малой больно? -У нас больше нет детей. -Эй ты! — обратились к Ци Жуну, при этом потянув в бок. — Ты поедешь с нами, говорят ты умненький. -Что? Ай! — Ци Жун впился себе ногтями в ладони, чтобы не начать сопротивляться. -Как что? Мы взломали базу данных школы маленький гений, ты уже как два года числишься параллельно в Оксфорде. Подросток не понимал, что происходит, какой чётров Оксфорд? -Вы гребанные идиоты… — внезапно ему прилетел сильный удар по голове. Кажется, его ударили о ближайшую стену, это было слишком быстро. Пока он приходил в себя, и на автомате вытирал кровь из носа, на фоне еле слышно молилась тетушка, дядя утешительно обнимал ее, почему они даже не пытались ему помочь? Они же взрослые! Они богатые, пусть заплатят. -Блять, не бей его сильно, будет некрасиво, если он не сможет взломать сеть. -Что? — за вопрос его трухнули еще раз. -Так мамаша, забираем мы ваше чудо из вагины… В голове как-будто включился белый шум. Что? Нет. Они оговорились? Он не ее сын. Подождите что? Оксфорд? Се Лянь? Они перепутали его с Се Лянем? Его еще раз дернули, и Ци Жун сразу оскалился в ответ. Он сейчас спокойно стоял. -Не показывай зубки, а то лишние найду. Попрощайся со своими родителями. Подросток не успел осознать, о чём говорят бандиты. Он услышал «Что? Не надо! Прошу, мы отдали вам своего сына, что вы еще хотите?» от дяди, как в следующую секунду послышался град выстрелов. И богатые потомки семьи Се стали похожи на неодушевленные тупые игрушки. Тела содрогались от каждой всаженной пули. В этот момент, Ци Жун, смог вытащить у мужика, который его держал нож, пырнуть его в бедро и высвободившись сигануть через балкон. Он убежал, смог добежать до тайного хода в их саду и свалил. Уже будучи возле школы, он пришёл в себя и осознал, где он. Выдохнув, он побежал внутрь, перепрыгнув через турникет и наплевав на охрану, лишь бы быстрее добраться до брата. Через час они уже вернулись в дом своих родителей с полицией и медиками. Террористы уже скрылись, и следственная группа начала свою работу, а Ци Жун наблюдал за тем, как они стараются аккуратно отвести Се Ляня от тел родителей, но тот некоторое время сопротивлялся, потом сдался совсем. Их опросили и посадили вместе, накинув шоковые одеяла, оставили под присмотром парамедика. -За что…за что…почему… — Се Лянь, кажется, разговаривал сам с собой, но Ци Жун все же решил влезть. -Им был нужен ты. -Что? — он медленно повернул голову в сторону младшего. — О чем ты? Ты говорил, что они тебя схватили, но ты сумел сбежать. -Да. Дядя выдал меня за тебя, как я и сказал, они хотел… — Ци Жун не договорил, поскольку ему залепили пощечину, его брат только что ударил его. «За что?» — За что? — он обиженно приложил руку к краснеющей щеке. -Не наговаривай ни на отца, ни на матушку! Это ужасно! Как ты можешь? -Да нет же, я не… -Ты мог все не так понять, когда был в стрессовом состоянии, и теперь после их смерти говоришь просто отвратительные вещи! -Ладно, ладно, прости братик, я… я не хотел, возможно мне действительно так показалось! Не кричи на меня! — По лицу Ци Жуна покатились непрошенные слезы, Се Лянь напротив тоже плакал. Медик, наблюдавший за разборками двух очень похожих детей, всё больше удивлялся, что они от разных родителей, подошёл к ним и вколол мальчикам успокоительного. Только потом Ци Жун понял, что Се Лянь уже в тот момент решил пойти в армию, пойти в армию и убить тех бандитов-повстанцев. Он очнулся, когда понял, что его дергает за кофту ребенок и повернулся. -Да? -Папа, ты уже долгое время, стоишь и недвигае… Папа, ты плачешь? -Что? — только после замечания, наемник понял, что у него лицо на мокром месте, — нет, нет, я не плачу, что-то в глаз попало просто. -Это из-за ссоры с Лан-гэгэ? -Я сказал, что мы больше не говорим о нём. Вообще. Ясно? -Хорошо, — малыш, хоть и согласился, но выглядел до ужаса грустным хомячком со своими щечками. Ци Жун тяжело вздохнул, присел и обнял дитя, поглаживая по голове и спине.