***
Джисон находится в другом общежитии уже около часа, ожидая возвращения Минхо и Сынмина, потому что он, нуждающийся и жалкий, не видел Минхо целую вечность и надеялся, что они смогут сделать что-нибудь приятное и расслабленное до наступления нового года. Начинается конец сезона, и у них не будет возможности провести время вместе. Конечно, он никому этого не говорит. Он делает вид, что его единственная цель визита — принести Феликсу несколько побегов подснежников (у Хёнджина их было слишком много для балкона дома, и Феликс сказал, что возьмет немного, поэтому Джисон осторожно доставил их в сумке). Затем он сидит, скучающий и тихо нетерпеливый, пока Феликс пытается найти лучшее место на балконе для «процветания» подснежников, перемещая их с одной стороны на другую, а затем обратно, изящно вращая горшки. Сказать, что Джисон разочарован, когда Сынмин возвращается один, было бы преуменьшением. Сынмин входит через входную дверь и выглядит измученным, снимает куртку и вешает ее, сбрасывая туфли. Феликс и Джисон входят на кухню, чтобы присоединиться к Чонину, который притворяется, что изучает английский, но на самом деле просто ест чипсы, покупая одежду в Интернете. — Что с тобой? — спрашивает Феликс, когда Сынмин со вздохом садится за стол. — Ты злишься, потому что проиграл сегодня? — Джисон шутит. Пока они с Феликсом тусовались, на заднем плане шло радиошоу. Чонин усмехнулся, прежде чем присоединиться: — Честно говоря, если бы мне пришлось выполнить этот неловкий вызов эгьё только потому, что Минхо-хен получил один дополнительный балл, я бы тоже разозлился. — Я не злюсь, — говорит им Сынмин. Джисон поднимает бровь. — Ты выглядишь злым, — говорит он, крадя одну из чипсинок Чонина. — Где хён? Ты потерял его по дороге сюда или что-то в этом роде? — Он и Минхёк-хён пошли ужинать, — ворчит Сынмин. — Меня даже не пригласили. Со своего места напротив Чонин и Феликс переглядываются. — Ну, а он сказал почему? — наконец спрашивает Феликс таким тоном, который наводит на мысль, что, по его мнению, Сынмин что-то не понимает во всем этом. — Он просто сказал: «Догадайся» — и бросил на меня смертельный взгляд. — И ты, ну, понял это? — спрашивает его Чонин. Сынмин просто смотрит на них с пустым лицом. Он выглядит потерянным, и Джисон внезапно тоже чувствует себя немного потерянным. Как будто происходит что-то, чего он не видит. — Они встречаются, — говорит Феликс. Он говорит это так уверенно, будто думает, что ему не следует даже объявлять об этом, потому что это настолько очевидно, но для Джисона это не было очевидно. Нет, Джисон в шоке. Не слегка удивлён, как, возможно, должен быть, а шокирован, и это неприятный шок. Лавина ужаса проливается через его внутренности. Это тот тип шока, от которого его кожу начинает покалывать, сердце сильно сжимается, прежде чем быстро забиться в груди пойманным животным. Под столом его руки сжались в кулаки на коленях. — Встречаются? — с сомнением повторяет Сынмин. — Да, — говорит Феликс. — Теперь, черт возьми. Окончательно. — Окончательно? — слабо повторяет Джисон. Слово звучит неестественно, его голос напрягается, и он надеется, что никто этого не заметит. — Они как бы танцевали друг вокруг друга с конца Kingdom, — объясняет Чонин. — Только не говорите мне, что никто из вас не заметил всего этого флирта? Сынмин надувает губы и выглядит задумчивым. — Я думал, они оба от природы кокетливы. — Да, но было очевидно, что Минхëк-хëну нравился Минхо-хён, — говорит Феликс, пожимая плечами. — По крайней мере, с моей точки зрения. Джисон начинает теребить губу зубами, и Чонин поворачивается, чтобы посмотреть на него, его выражение лица меняется от чего-то вроде беспокойства, когда он ловит взгляд Джисона. Джисону не нравится этот взгляд, особенно когда он направлен на него. Это похоже на предчувствие беды. Ему хотелось бы насильно оживиться и сменить тему, но заявление Феликса высосало из него всю энергию. Вместо этого он смотрит на свои колени. — Я чувствую себя немного глупо, — признается Сынмин, почесывая висок большим пальцем, — я буквально тусуюсь с ними каждую неделю и никогда этого не замечал. Джисон тоже этого не заметил. С момента окончания Kingdom они стали чаще видеться с Минхёком и другими хёнами из BTOB, и между ними все было дружелюбно. Он никогда бы не подумал, что Минхёк так заинтересован в Минхо, или что Минхо ответил ему взаимностью, но теперь, когда он думает об этом, он вспоминает тот вечер, когда Минхёк пришёл на ужин в честь дня рождения Минхо. Он принес красиво упакованный набор причудливых трав и специй, взволновав Минхо, а затем сел рядом с ним, почти не отходя от него всю ночь. Джисон помнит это только потому, что он тоже не отходил от Минхо. — Ну, они, вероятно, скрывали это перед камерами и все такое, — говорит Феликс Сынмину. — Я могу это сказать только по тем временам, когда я тусовался с ними вне работы, например, у Минхёкки-хёна, понимаешь? — Да, но я обычно тоже там был, — отвечает Сынмин, проводя рукой по волосам, — и ничего не подозревал… Джисон поднимается на ноги. Он не может сидеть здесь и слушать, как они обсуждают Минхо и Минхёка, их свидания и то, насколько всё это очевидно. Он просто не может. — Эм. Итак, я знаю, что это неожиданно, но мне нужно вернуться в другое общежитие, — бормочет он. — Нужно поработать над планами на конец года с Чанни-хеном. Остальные просто удивленно моргают, а он выбегает из комнаты и идет за своими вещами. И только когда он надевает туфли у двери, Феликс перегибается через стол и зовет его. — Не волнуйся, Хан-а, — говорит он. — Спасибо, что принес подснежники. Джисон пренебрежительно машет рукой. — Ничего страшного, — быстро отвечает он, подходя к двери, и жаждет уйти. Однако прежде чем он успевает сбежать, Феликс спрашивает: — Я скажу Минхо-хёну, что ты заходил? Джисон делает паузу, зависая в дверном проеме, прежде чем покачать головой. — Не нужно, — говорит он, не оборачиваясь. — Я просто встречусь с ним позже. - Оказывается, «позже» требует времени, чтобы прийти в себя, поскольку графики Джисона и Минхо не пересекаются в течение нескольких дней. В конце концов, желания Джисона перевешивают его опасения. Он снова идет в другое общежитие, бесшумно приближается к комнате Минхо и входит внутрь. Минхо лежит в постели. В комнате темно, если не считать цифрового синего свечения его ноутбука. Он поднимает глаза, когда Джисон проскальзывает внутрь, и долго смотрит на него, прежде чем молча откинуть покрывало в знак приглашения. Джисон с легким вздохом облегчения плюхается на кровать Минхо и ложится на бок. Минхо щебечет что-то невнятное в приветствии, а затем включает какой-то зомби сериал, в котором они посмотрели три серии в прошлый раз (то, что Минхо не закончил его сам, наполняет Джисона особой гордостью). Джисон удовлетворенно мычит и прижимается к Минхо, пока они начинают смотреть. На самом деле Джисон хочет спросить, как прошло свидание Минхо и Минхёка, потому что незнание сводит его с ума. Он смотрит на Минхо, не отрывая головы от фильма. Свет от экрана скользит по лицу Минхо мягкими, мерцающими дорожками. Что они делали, задается вопросом Джисон. К чему они пришли? Минхо нравится Минхёк? В конце концов, Джисон не спрашивает, потому что боится, что знать будет еще хуже, чем не знать. Он сосредоточен на фильме, даже не вздрагивает, когда зомби начинает есть лицо какого-то парня. — Мерзко, — бормочет Минхо, подвигаясь так, что их ноги запутываются под одеялами. — Точно, — отвечает Джисон, обхватив Минхо своей лодыжкой. Они продолжают смотреть, не говоря больше ни слова, а затем серия заканчивается, и они остаются в тишине и тусклом свете, беспорядочно, но уютно переплетаясь. Минхо напевает песню из финальных титров, отсоединяет телефон от зарядного устройства и начинает просматривать уведомления. — Эй, посмотри, — говорит он, наклоняя телефон так, чтобы Джисон мог видеть, — мой отец прислал мне видео с кошками. Джисон смотрит видео, где Суни царапает одно из окон в доме семьи Минхо и громко кричит. Камера поворачивается, показывая спящего Дори на другой стороне, растянувшегося поперек подоконника. — Он пытается его разбудить, чтобы пойти поиграть, — нежно шепчет Минхо, прежде чем зажмуриться. — Правда, ты когда-нибудь любил что-то настолько сильно, что не знал, что с этим делать? Джисон сглатывает и сжимает губы. Думает, да, тебя, слова поднимаются по горлу, как по лестнице, с надеждой. Он мог это сказать. Он мог сказать это даже в шутку. Он уверен, что Минхо рассмеялся бы. Затем на экране Минхо появляется уведомление о сообщении, скрывающее закрепленное видео. Буду через пять минут, гласит сообщение. Ли Минхёк. — Нет, — говорит Джисон, наконец отвечая ложью на вопрос Минхо. — По крайней мере, пока. Минхо издает небольшой веселый смешок. Он поворачивается на бок и моргает, глядя на Джисона, его ресницы выглядят как оборчатый край пера и отбрасывают шквал теней на его щеки. — Ты выглядишь мрачным, — мечтательно говорит он, поднимая руку, чтобы погладить Джисона по голове. — Не надо, — говорит Джисон, его боль просачивается в его голос и заставляет его звучать как маленькое, раненое существо. Губы Минхо кривятся. Его брови поднимаются вверх. Вместо этого он опускает руку вниз, чтобы обхватить щеку Джисона, и Джисон наклоняется к ней, его голова поворачивается так, что его губы почти касаются внутренней части ладони Минхо. Минхо издает этот удивленный звук в глубине своего горла, и Джисон вздыхает дрожащим легким вздохом, его сердце чувствует себя таким, таким нежным в груди. Затем раздается звонок в дверь, и вот их пять минут, предполагает Джисон. Минхо быстро передвигается, перекатываясь с кровати и изящно приземляясь на ноги. Его взгляд устремляется к двери, а затем он начинает возиться со своими волосами. Сердце Джисона замирает, когда он наблюдает за ним. Комок подступает к горлу. — Кого-то ждешь? — спрашивает он, хотя уже знает. Его голос звучит хрупко. Едва слышно. — О, это Минхёкки-хён, — говорит ему Минхо и теперь смотрит в зеркало, теребя серьги и меняя их. — Мы кое-куда собираемся. Вместе. Джисон не отвечает. Когда он смотрит на Минхо в зеркале, тот отводит взгляд. В конце концов, ему ничего не остается, как последовать за Минхо из его комнаты. Минхёк стоит у кухонной стойки и выглядит умным, собранным и красивым. Его окружают Чонин, Феликс и Сынмин, которые оживленно переговариваются. Лицо Минхёка загорается, когда он видит Минхо, а затем он улыбается Джисону, когда замечает, что тот прячется на заднем плане. — Привет, Хан-а, — говорит он. — Давно не виделись. Джисон слегка кланяется. — Минхёк-сси, — вежливо говорит он. Минхёк смеется, как будто Джисон шутит, и это очень раздражает. Раздраженный, Джисон прислоняется к дальней стене кухни. Феликс притворяется, что суетится над Минхо, поправляет воротник его свитера и приглаживает волосы за ушами, в то время как Минхо пытается отбить его руки. Чонин и Сынмин улыбаются, выглядя довольными. Джисон тем временем совсем не доволен. Ему хочется кричать, чтобы все бросили это, хочется положить всему этому конец, но он не может, поэтому складывает руки на груди и надеется, что кинжалы, которыми он смотрит на Минхека, останутся незамеченными. — Хорошо, мы уходим, — наконец говорит Минхо, проводя Минхека к двери. Джисон кричит прежде, чем он успевает остановиться: — Эй, — говорит он, — хён. Все оборачиваются, чтобы посмотреть на него, но Джисон не спускает глаз с Минхо. — Помни, завтра у нас танцевальная тренировка, — слабо заканчивает он. Минхо хмурится, озадаченно. Все остальные тоже странно на него смотрят. В конце концов, Минхо не пропустил или даже не опоздал ни на одну из своих тренировок. Тем не менее, Джисон выдерживает его взгляд. — Да, я знаю, Хан-а, — ровным голосом отвечает Минхо. Затем они уходят. — Эм. Что это было? — спрашивает Сынмин, как только дверь щелкает. Джисон только качает головой. — Ничего, — выдыхает он. — Он просто переживает, — говорит Феликс с натянутой радостью, кивая в ярости. — Верно? — Верно, — неуверенно соглашается Джисон. Честно говоря, он не совсем уверен, почему ведет себя именно так, но предполагает, что причина может быть в этом — в чрезмерной защите своего хена. Должно быть, это оно. — Ты останешься здесь, хён? — спрашивает его Чонин, отвлекая его от мыслей. В глазах Чонина снова такое выражение, как будто ему жаль Джисона, и от этого Джисону хочется отвернуться от него и спрятаться. Джисон смотрит на все еще открытую дверь Минхо. По его мнению, он мог бы ночевать там или тусоваться с кем-нибудь из остальных, но у него такое чувство, что ожидание возвращения Минхо домой будет абсолютно мучительным. Он качает головой. — Нет, мне лучше уйти, — говорит он Чонину, изображая улыбку. — Хорошо, — говорит Чонин, задумчиво сжимая губы. — Увидимся завтра на тренировке? — Конечно, — отвечает Джисон, обнимая Чонина на выходе, чтобы доказать, что с ним все в порядке, что с ним все в порядке, прежде чем броситься по коридору, как будто пребывание в другом общежитии даже на секунду может убить его. Когда он спускается на первый этаж в лифте, его рука скользит к лицу. Он проводит пальцами по щеке, скользя по тому же месту, к которому Минхо прикоснулся не более десяти минут назад, и пытается подавить странное, необъяснимое желание заплакать.***
— Дерьмо. Ты очень тугой, — говорит Минхёк. — Да, — соглашается Минхо тихим, тихим голосом. Внутри него только один палец Минхека, а он уже чувствует себя невероятно хорошо, как будто может кончить в мгновение ока. Минхёк глубоко вводит этот палец, и Минхо втягивает воздух. — Минхо-я, — успокаивающе говорит Минхёк, — Это не… твой первый раз, да? — Нет, — Минхо выдыхает, — просто впервые с тех пор… ну, я думаю, за несколько лет. Минхёк выглядит шокированным. Его палец замирает внутри Минхо. — Ты шутишь, — говорит он. — Твои коллеги по группе не помогают тебе? Это вызывает у Минхо смех, который переходит в стон. Он упирается пятками в матрас и отводит бедра назад, трахая себя пальцем Минхека. — Ннх, — он качает головой. — Мы говорили об этом. Один раз. Чанни-хен боялся, что это слишком усложнит ситуацию. Минхёк мягко усмехается. — Смешно, — говорит он. — Если ситуация слишком усложнится, так и будет. Не важно, кто кого трахает. Минхо думает о Джисоне и о том, как сильно ему хотелось остаться с ним сегодня вечером — только они вдвоем в их собственном, безопасном маленьком мире. Это была глупая мысль, граничащая с жалостью. Потому что здесь был Минхёк, который был милым, который так хорошо с ним обращался, кто-то, кто был между его бедер, заставляя его чувствовать себя хорошо, а Минхо искренне подумывал остаться в своей комнате с Джисоном и вообще ничего не делать. Жалкий. Минхёк был прав. Вещи слишком усложняются. Минхо качает головой, выбрасывая это из мыслей. — Ты можешь добавить еще один палец, — бормочет он хрипло, пронзительно, сжимая пальцы. Минхёк целует внутреннюю часть бедра Минхо. — Думаю, мне не нужно торопиться. — Я могу пойти подготовиться, — предлагает Минхо, — если это слишком хлопотно. Минхёк снова чмокает внутреннюю часть бедра Минхо. Затем он скалит зубы и засасывает кожу в рот, заставляя Минхо вскрикнуть. Он чувствует разряд тока, обещание синяка, который нужно будет не забыть потом скрыть; это было бы катастрофой для всех, кто бы это увидел. — Не глупи, — говорит Минхёк, закончив целовать ряд ярких фиалок на бедре Минхо. — Мне это нравится. Мне нравится растягивать тебя. Черт, тебе будет так хорошо со мной. Минхо стонет. Он откидывает голову на подушку, а его пальцы скользят вверх по рукам Минхёка. Минхёк на самом деле такой горячий, настолько накачанный, что рот Минхо наполняется слюной, а язык кажется тяжелым за губами. Он облизывает их и втягивает воздух, приподнимая бедра. — Ещё, — черт, он настолько унижается, чтобы просить об этом. — Пожалуйста. На этот раз Минхёк соглашается. Он просовывает внутрь еще один палец, разводя их и так хорошо растягивая Минхо. В то же время он обволакивает Минхо своим ртом, поглощая его головокружительно влажным и тугим жаром. Минхо бьет ногами по матрасу, его тело начинает дрожать. Отстраненно Минхо думает, что, возможно, Джисон был прав, предупредив его о завтрашней танцевальной тренировке. Вечер обещал быть долгим и насыщенным.***
Минхо не опаздывает на танцевальную тренировку, но он пришёл последним из восьми, что само по себе является странным явлением. То, что он не приехал с Чонином, Феликсом и Сынмином могло означать, что он опаздывал или что он не добрался домой вчера вечером. Джисон не знает, хочет ли он вообще это знать, поэтому не спрашивает. Участники сидят кругом посреди тренировочной комнаты и обсуждают, что им нужно подготовить, когда Минхо входит и падает на колени в пустое место, оставленное для него. Взгляд Джисона скользит по нему. Он выглядит отдохнувшим, только что принявшим душ, его волосы мокрые и непослушные. «Было ли на нем что-нибудь из этой одежды вчера, когда они тусовались?» — задается вопросом Джисон. Эти шорты? Эта толстовка? Толстовка вообще его? Джисон не уверен, видел ли он ее когда-нибудь раньше. Минхо поворачивает шею одним длинным, контролируемым движением, и Джисон сглатывает, глядя вверх по горлу к губам. Они выглядят красными и слегка опухшими, что может быть просто эффектом какого-то бальзама для губ, или, может быть, Минхёк просто поцеловал его так сильно, что они опухли. Одна только мысль об их поцелуях вызывает в воображении образ, и Джисон выдыхает сильно и громко, пытаясь стереть его из своих мыслей. Взволнованный, он проводит рукой по волосам, прежде чем почесать губы. — Что нам следует сделать в первую очередь? — спрашивает он резко и нетерпеливо. Минхо и Чан переглядываются. — Хм… — начинает Чан. — Рождественская версия? — предлагает Джисон, слова превращаются в ничто в глубине его горла, когда Минхо смещается с того места, где он стоит на коленях, и садится, скрестив ноги, обнажая внутреннюю часть бедер и пурпурные следы от поцелуев, которые там цветут. След от его колена до… Джисон чувствует, как челюсть напрягается, когда он втягивает воздух. Он поднимает взгляд вверх, чтобы встретиться с Минхо, тот выглядит смущенным тем, что Хан заметил, смотря в ответ. Словно притянутый каким-то магнитом, взгляд Джисона снова падает на бедра Минхо, и на этот раз он смотрит так очевидно, что все остальные двигаются, чтобы увидеть, на что он пялится. Тихая тишина окутывает их круг. Минхо смотрит вниз и бледнеет в ужасе. Он поднимает ноги, чтобы сомкнуть их, поджимая колени под подбородок, его уши краснеют. — Я… — начинает он, прежде чем резко встать на ноги, — я просто собираюсь переодеться. Я скоро вернусь. Извините. Все смотрят, как он уходит, и Джисон тоже желает сбежать, спрятаться в ванной на десять минут, просто чтобы получить немного передышки. Но если бы он это сделал, все бы заподозрили, что что-то не так, что он расстроен ситуацией и… Джисон расстроен. Он прижимает колени к груди и сжимается, чувствуя себя маленьким. Почему он так расстроен? Почему он ведет себя так с тех пор, как узнал, что Минхёк водит Минхо на свидания? Ревнивый, иррациональный, жаждущий кричать всякий раз, когда он думает о них вместе, закипающий, потому что не может положить этому конец, не может помешать Минхо ускользнуть от него. Он сводит себя с ума, и по какой причине? «Потому что ты в него влюблен», — подсказывает его мозг. И да. Это звучит… правильно, на самом деле. Джисон рукой приглушает вырывающийся из него тихий, безрадостный смех. Когда это произошло? Он просматривает свои воспоминания, углубляясь все дальше и дальше, образы смутно мелькают в его голове: он и Минхо гуляют, делая фотографии в фотокабине; Джисон пытается помочь Минхо готовить, но результаты оказываются катастрофическими; они смотрят фильмы и рассказывают истории о привидениях в темноте, вместе засыпают. Есть бесконечные случаи, когда они вдвоем громко смеялись за кулисами какой-нибудь трансляции, церемонии вручения наград или чего-то еще, или когда они сидели вместе во время путешествия на автобусе, машине или самолете. Правда в том, что Джисон всегда наслаждался компанией Минхо, с самого начала. Даже их ссоры доставляют удовольствие. Но более того, Джисон начал полагаться на Минхо, опираться на него. Он думает о Минхо, сидящем с ним в каком-то тихом коридоре на одной из церемоний награждения, держащем обе руки в своих и спрашивающем, чем он может помочь, его голос почти потертый от любви, как старый свитер, отстиранный до мягкости. И Минхо тоже полагается на Джисона, который приходит к нему со всей своей защитой, чтобы развязать тот тугой узел забот, который время от времени запутывается вокруг его сердца. Эти вещи — больше, чем просто акты заботы. Минхо всегда был рядом с Джисоном, готовый помочь ему в те моменты, когда он чувствует себя чужаком на планете под названием Земля. Напоминая ему, что он тоже человек — как и все они. Минхо всегда рядом, чтобы помочь Джисону выровнять дыхание, дать Джисону понять, что он будет в безопасности, что с ним все будет в порядке, что хен позаботится об этом. Минхо всегда заставляет его чувствовать себя таким любимым. И Джисон тоже любит его, теперь он понимает. Просто до этого момента чувства Джисона были спрятаны где-то глубоко внутри, сбившись в плотный бутон, который слишком стесняется распуститься. Поэтому неудивительно, что мысль о ком-то еще с его хеном вызывает у него тошноту, заставляет его чувствовать себя горячим и красным от гнева. В конце концов, кто-то еще сидит напротив Минхо, слушает обо всех тонкостях его дня, получает удовольствие от всех его умных замечаний и забавных шуток. Кто-то другой видит, как он запрокидывает голову, смеясь, или застенчиво нахмуривает брови. Минхёк начинает смотреть на Минхо, пока они оба не отводят взгляд, не в силах скрыть улыбку, и начинает прикасаться к Минхо так, как Джисон мог только наполовину мечтать, правда. В этот момент Минхо снова входит в комнату для тренировок, прерывая мысли Джисона. На нем спортивные штаны, закатанные на лодыжках, явно запасная пара Хёнджина, он слегка розовый, глаза широко раскрыты и мерцают от смущения. Несмотря на это, он возвращается в то место, где сидел, мгновенно обсуждая свои идеи на конец года, и Джисон время от времени вмешивается, помогая Минхо сменить тему и сместить фокус с себя. Когда Минхо замечает это, он дарит Джисону отдельную, благодарную улыбку. Джисон улыбается в ответ, узнав еще одно, меньшее откровение: особенность Минхо в том, что он никому не позволяет подходить слишком близко. Он заставляет всех любить его на расстоянии. Но Джисон стал ближе к Минхо, чем кто-либо другой, и он не может отступить, ни сейчас, ни когда он только что все понял. Остальные встают, чтобы начать разминку, в то время как Минхо и Чан собираются вместе, чтобы просмотреть свои предстоящие расписания. Всем предстоит подготовиться к множеству выступлений, Минхо тем более, и Джисон вздыхает, делая выпад, чтобы разогреть мышцы бедер. В этом-то и проблема: они так заняты, вдобавок к чертовски неприятным событиям из-за того, что Минхо и Минхёк встречаются, и сейчас просто неподходящее время для признания. Нет, Джисон знает, что ему придется отложить это, пока они пройдут все этапы конца года. Таким образом, по крайней мере, у него будет время понять, что делать со всей этой любовью, которая заперта внутри. - Участники всегда устраивают большой групповой праздник после завершения всех мероприятий в конце года, и этот год не стал исключением. Минхо, Феликс, Сынмин и Чонин приходят из другого общежития, неся подносы с едой и пакеты, полные сока, соджу и пива. Они обычно избегают совместного употребления алкоголя, ведь не всегда могут позволить себе похмелье, поэтому редко можно увидеть, чтобы все немного расслабились и хихикали, пока Минхо и Чанбин проводят танцевальную программу «Отважных девчонок» в гостиной. Однако Джисон обнаруживает, что даже не получает от этого удовольствие. Он сдерживал свои чувства большую часть месяца, и ничего особо не изменилось. Минхо до сих пор встречался с Минхёком в те немногие свободные вечера, которые у него были, и Джисон до сих пор не знает, как ему признаться. Чувствуя себя сварливым, Джисон сворачивается калачиком на диване, выпивая одну бутылку пива за другой, пока не может вспомнить, сколько он выпил. То, что Минхо так хорошо выглядит, не поднимает ему настроения. Конечно, он выглядит уставшим, но он также выглядит счастливым и довольным, его глаза горят звездами, а улыбка беззаботная, пока он вертит Чанбина вокруг себя. Джисон знает, что Минхо рад, потому что он гордится тем, насколько хорошо прошли все его выступления, что они все довольны своими успехами за год, но Джисону также любопытно, насколько удовлетворенность Минхо зависит от Минхёка. В конце концов, они все еще встречаются, а это значит, что между ними, должно быть, все идет хорошо, и Джисон знает, что ему следует просто радоваться тому, что Минхо счастлив, но мысль о том, что Минхо и Минхёк, возможно, начинают считать друг друга вечными действительно портит ему настроение. Какая-то больная часть его чешется желанием узнать, насколько мал на самом деле его шанс, насколько он ничтожен. — Хватит танцевать, — скулит Джисон, заставляя всех повернуться и посмотреть на него с покрасневшими и улыбающимися лицами. — Давайте сделаем что-нибудь еще. — А что? — спрашивает Хёнджин Джисона, подбегая к нему и беря его руки, прежде чем потянуть за них, как будто пытаясь соблазнить Джисона потанцевать с ними. — Я не знаю, — раздраженно бормочет он, отдергивая руки. — Давайте поиграем в игру или что-нибудь в этом роде. — Какого рода игру? — спрашивает Чанбин. — Игра с выпивкой, — слышит Джисон свой голос, хотя он ничего не знает об играх с выпивкой. — Что-нибудь веселое. Феликс фыркает. — Что, типа крутить бутылку? Никогда не? — Да, — говорит Джисон, — оно самое. — Никогда не? — Чан повторяет, гримасничая. Он звучит настороженно. — Да ладно, — продолжает Джисон, преувеличенно надув губы, — мы никогда не делаем ничего подобного. Это будет весело. — Знаешь, может быть, — соглашается Феликс, пожимая плечами. — Однако нам всем понадобятся новые напитки. Игра начинается достаточно невинно, все подсказки вращаются вокруг мест, которые они посетили, и странных действий, в которых они принимали участие. Опыт, из-за которого трудно выделить кого-либо. Несмотря на это, Хёнджину удаётся заставить Чанбина выпить с помощью прыжка с тарзанки, который настолько же рискован, насколько и игра, все охают и ахают, как будто Хёнджин поймал Чанбина за чем-то скандальным. Когда приближается его очередь, Джисон начинает чувствовать себя суетливым и беспокойным. Он подпрыгивает на колене, смутно осознавая, что сказать то, что он собирается сказать, может быть плохой идеей, но зная, что он все равно это сделает, слова уже горячие и кислые во рту, практически обжигающие язык. Он храбро смотрит на Минхо, его сердцебиение тошнотворно колотится в животе. — Я никогда не, — начинает он, — приходил на танцевальную тренировку с засосами на бедрах. Кто-то недоверчиво смеётся. Чан тяжело дышит. — Джисон-а. Это… Минхо поднимает руку, чтобы прервать его. — Нет, все в порядке, Чанни-хен, — говорит он, поднося бутылку к губам. — Игра есть игра. Минхо пристально смотрит на Джисона, пока пьет, а Джисон стискивает зубы. Он не уверен, чего пытался добиться этим, но от этого чувствует себя еще хуже, чем когда-либо. Игра продолжается, несмотря на новое, тревожное напряжение, наполнившее комнату. Сынмин пытается вернуть их в нужное русло, нацеливаясь на Чана очень безобидной фразой «я никогда не был лидером группы Stray Kids», а Чан возвращает его столь же безобидной фразой «я никогда не был главным вокалистом группы Stray Kids». Затем наступает очередь Минхо. Он изучает лицо Джисона, прежде чем невинно моргнуть и сказать: — Я никогда не пялился на засосы на бедрах моего товарища по группе. Джисон надолго задерживает дыхание, прежде чем резко выдохнуть через нос и допить то, что осталось в бутылке в руке. Он вытирает рот тыльной стороной ладони и смотрит на Минхо. — Я никогда не… — начинает он. — Сейчас не твоя очередь, — перебивает Сынмин. — Никогда, — повторяет Джисон еще громче, — не трахался с Ли Минхёком. В комнате становится тихо, но слышится тихое жужжание фоновой музыки, и все замирают на своих местах. Такое ощущение, что слова Джисона звучат эхом снова и снова, отлетая от стен, а Минхо выглядит запыхавшимся и потерявшим дар речи. Его взгляд темен и бездонен. Совершенно автоматически он пьет, допивая всю бутылку, прежде чем с громким стеклянным стуком опустить ее на пол. — Ух ты, ты был прав, — говорит он никому конкретно. — Это очень весело. Затем он встает и покидает не только комнату, но и общежитие в целом, дверь за ним захлопывается. - Джисон просыпается и задается вопросом, почему у него такое чувство, будто его внутренности завязаны узлами. Он стягивает одеяло и осматривает свою комнату, словно пытаясь найти где-нибудь подсказку о том, что произошло. Затем воспоминания начинают просачиваться сквозь дымку: они пили, играли в эту дурацкую игру, Минхо ушел. После этого все становится немного неясно, но он помнит, как пытался пойти за Минхо, но все его останавливали. Вспоминает, что Чан заставил его пить воду, пока он сидел на полу кухни и плакал. Чан сказал, что Джисону следует поговорить с Минхо утром, когда он почувствует себя более самим собой. Джисон не чувствовал себя менее похожим на себя, если честно, но ему действительно нужно поговорить с Минхо, поэтому он сбрасывает одеяла и встает с кровати, чтобы одеться, вздрагивая от того, как каждое движение заставляет его голову раскалываться. У него сильное похмелье, мешающее встать с постели так рано утром, но его сердце пульсирует в висках, как будто поет: Минхо, Минхо, Минхо, поэтому Джисон мчится на кухню, хватаясь за раковину и выпивая стакан воды, прежде чем натянуть туфли и чуть ли не помчаться по улице в направлении другого общежития, его легкие горят колючими и раздражающими ощущениями в груди, а дыхание вырывается в отчаянных вздохах. Полусонный Сынмин впускает его, щурясь на него сквозь шаткие очки и не говоря ни слова. Джисон сбрасывает туфли и проталкивается мимо него, мчась по коридору, чтобы постучать в дверь Минхо. Старший открывает, выглядя слегка растерянным и сильно раздосадованным, одетый в свободную футболку поверх одного из бандажей, которые он обычно носит в постели. Он проводит рукой по лицу, по растрепанным во сне волосам и рычит: — Чего ты хочешь? — Я… Мне нужно было тебя увидеть, — говорит Джисон. — Зачем? Джисон издает тревожный звук, а затем кланяется. — Мне очень жаль, — говорит он ногам Минхо, — мне правда очень жаль. Минхо возвращает Джисона в вертикальное положение, прежде чем затащить его внутрь. Он добирается до своей кровати и садится на скомканные простыни, вздыхает и смотрит на Джисона. — Мне нужно, чтобы ты объяснил, что именно произошло прошлой ночью. Джисон сглатывает, а затем нервно смеется. — Я просто… — Просто что? — подсказывает Минхо, когда Джисон замолкает, теребя шнурок на толстовке и кусая губу. — Мне просто… мне не нравится мысль о том, что он прикасается к тебе, вот и все. Минхо долго задумчиво смотрит на Джисона, прежде чем вздохнуть в полном раздражении. — Что, тебе вдруг разонравился хён? — Дело не в этом, — говорит Джисон, качая головой. — Правда в том, что мне не нравится мысль о том, что кто-то прикасается к тебе. Глаза Минхо вспыхивают удивлением, а Джисон чувствует, как его сердцебиение застревает в горле, тяжелое и трепещущее. — Если только это не я, — заканчивает он. Брови Минхо медленно сводятся. Он проводит руками по голым бедрам, пальцы дрожат. — Если только это не ты? — повторяет он, — Что это значит, Джисон-а? Джисон смотрит в ответ на Минхо, а затем громко вздыхает, сжимая голову руками и опускаясь в низкий присед. Минхо смотрит на него так, будто он сошел с ума. Возможно, это так. — Вау, — выдыхает Джисон, смеясь над собой. — Мне жаль. Это было… Это было ужасно слышать, не так ли? Я имею в виду, что ты явно счастлив с Минхёкки-хеном и всем остальным, и это значит, что я должен быть рад за тебя, но вот я здесь, и вместо этого являюсь самым большим в мире придурком-слэш-идиотом. Мне жаль. Минхо раздраженно качает головой. — Подожди секунду. Перемотай назад. Скажи мне, что ты имел в виду под «если только это не я»? Джисон смотрит на Минхо сквозь пальцы, прежде чем одарить его широкой застенчивой улыбкой. — Хорошо. Оказывается, я думаю, что ты вроде… вообще-то, создан для меня. — Создан? — Ну, знаешь. Тот самый. Минхо ошеломлен, глядя на Джисона так, как будто не может поверить в то, что слышит. — Тот самый? — Да. Тот самый, — чертова любовь всей моей жизни. — И когда именно ты это понял? — Совсем недавно? — отвечает Джисон, натянуто улыбаясь и наконец снова встает. — Я понял, что все те способы, которыми мы заботимся друг о друге, просто типа… отголоски любви друг к другу, понимаешь? О том, что мы влюблены друг в друга. По крайней мере, для меня так оно и есть. Джисон говорит бессвязно, он это знает, но он ещё никогда не объяснял всё так понятно. Любое затянувшееся раздражение, которое чувствовал Минхо, тает, когда Джисон говорит об этом. Он смотрит на Хана широко раскрытыми, немигающими глазами. Джисон не верит, что может ошеломить Минхо и заставить его замолчать, что является впечатляющим подвигом. Отстраненно он думает похвастаться этим перед остальными. — Ты, эм, собирался увидеться с ним еще раз? — спрашивает Джисон Минхо. — Я имею в виду Минхёкки-хена? Минхо на мгновение кажется озадаченным вопросом. — Вероятно, — говорит он, его голос настолько тихий, что раньше Джисон никогда его не слышал. — И сейчас? — Джисон продолжает, не дожидаясь ответа Минхо, прежде чем спросить, — Что, если я попрошу тебя не встречаться с ним? А что, если я спрошу тебя, останешься ли ты вместо этого здесь со мной? Минхо требуется некоторое время, чтобы ответить. — Тогда я бы остался, — говорит он, наконец, кивая. Утренний солнечный свет прорезает окно аккуратной толстой линией, освещая половину его тела, а другую половину оставляя в тени. — Не только потому, что ты меня об этом просишь, но и потому, что… я тоже этого хочу. Это то, чего я всегда буду хотеть. Джисон чувствует, как его колени подкашиваются, и он раскачивается на месте, шатаясь. По какой-то причине он вспоминает время примерно год назад, когда Минхо работал над текстом песни, которую он хотел написать, но в конце концов не сделал этого. Он мучил себя из-за этого, безумный и беспокойный, нехарактерно склонный к бессоннице, отчаянно пытаясь сделать все правильно, а когда Джисон подошел к нему, чтобы поговорить об этом, как он часто делал, когда другие баловались сочинением песен, Минхо улыбнулся этой улыбкой, которая говорила, что он знает, что сходит с ума, и сказал: «Речь идет о попытке удержать себя от влюбленности». Сказал: «Честно говоря, думаю, я все неправильно понимаю» Сказал: «Я имею в виду, если ты думаешь об этом, если ты говоришь себе, что должен положить этому конец, ты, вероятно, представляешь себя как будто на краю пропасти. Край скалы. Но, на самом деле, ты уже в воде. Ты уже мокрый. Ты уже тонешь. И я думаю, что песня действительно должна быть о том, как нельзя удержать себя от влюбленности. Ведь всегда, всегда будет слишком поздно». Минхо покачал головой, сказав, что, вероятно, он никогда не поймет это правильно, но было полезно — да, полезно — обсудить это с Джисоном, сложил исписанные страницы с текстами песен и спрятал их в карман толстовки, чтобы те никогда больше не увидели свет. И Джисон теперь это понимает, он уверен. Минхо не мог остановить это, поэтому изо всех сил старался отпустить это. Но вот он признался, что всегда хотел этого. Джисон вырвал его обратно. И теперь он бросается вперед, Минхо расплывается перед ним, глаза наполняются слезами. Он ухмыляется и смеется, а затем падает на колени и прижимается лицом к ногам Минхо. — Всегда? — повторяет он напряженным и скрипучим голосом. — Ты точно это имеешь в виду? — Конечно, я серьезно, — мягко говорит Минхо, проводя рукой по волосам Джисона. Джисон позволяет своим глазам закрыться, его ресницы все еще влажные от слез. Такое ощущение, что все его тело пропитано любовью. Как будто из него вытекает изобилие, разбрызгивая все вокруг, словно яркая краска.***
Минхо укладывает Джисона, чтобы он отоспался от похмелья. Он намерен прижаться к нему и самому поспать, но признание Джисона заставило его чувствовать себя таким нервным и странным, и он обнаруживает, что не может оставаться на месте, не говоря уже о том, чтобы расслабиться настолько, чтобы заснуть. Он принимает душ, переодевается, а затем отправляется гулять и все обдумать. Недавно он носил этот спрей для тела, тот, который он купил, когда только переехал в Сеул, и всякий раз, когда он гуляет и улавливает его запах на ветру — миниатюрный туман кипариса и мха, надвигающихся дождевых облаков — он переносится обратно к первым дням в городе. Дням, когда он только начал привыкать к этой жизни, она ему просто начинала нравиться. Дням, когда он бродил вокруг и задавался вопросом, что, черт возьми, он делает, фотографируя все объявления пропавших кошек и собак, с которыми он сталкивался — просто на всякий случай. Дням, когда он всегда задавался вопросом, откуда вдруг взялась вся эта храбрость и приживется ли она. Несколько дней назад он так эффектно влюбился в Хан Джисона. Смотрите: Минхо знал, что Джисон ведёт себя странно с тех пор, как началась вся эта история со свиданием и Минхёком. Он знал, что такому поведению есть только одно объяснение. Но такое объяснение казалось настолько надуманным, и Минхо, как и всегда, не любит питать надежды, поэтому, конечно, просто игнорировал его. И, ну, Минхо старался. Он старался, чтобы отношения с Минхёком были легкими и свежими, в результате чего он метался между чувством менее одинокого и более одинокого, чем когда-либо. И, конечно же, он так долго пытался отказаться от Джисона, что это начало казаться ему постоянным состоянием бытия. Несмотря на это, он пытался положить конец этой любви, этой любви, которую он считал обреченной и опрометчивой, только для того, чтобы понять, что не имеет значения, была ли любовь глупой или разумной, если ты пытался отвлечься другими, менее сложными интрижками. Ты не можешь это остановить. Минхо оказывается возле другого общежития и какое-то время смотрит на здание, прежде чем позвонить в звонок. Вскоре кто-то его впускает, а затем он бежит вверх по лестнице, проскальзывает внутрь и направляется в комнату Чана. — Мы с Джисоном собираемся попробовать пойти на свидание, — объявляет он вместо приветствия, врываясь в комнату. — Просто думал, что ты должен это знать. Чан переходит в сидячее положение с того места, где он лежал на животе на кровати и смотрел что-то на своем ноутбуке. Выражение его лица меняется от пустого к удивленному, затем задумчивому, а затем и к боли в течение нескольких секунд. Минхо скрещивает руки на груди. — Что? — он спрашивает. Чан неопределенно шевелит руками. — Послушай, я знаю, что у вас двоих есть что-то особенное, — начинает он, все эти морщины беспокойства отражаются на лице, — и я хочу, чтобы вы были счастливы — вы оба — но это? Я беспокоюсь об этом. Если не получится… это может привести к развалу нашей команды. Минхо тяжело выдыхает и качает головой. — Если мы не попробуем, все и так развалится. Плечи Чана опускаются. Он выглядит удрученным. — Будет слишком сложно продолжать жить так, как будто ничего не изменилось теперь, когда мы выяснили, что чувствуем друг к другу, — торопливо объясняет Минхо. — Независимо от того, сколько работы нам придется проделать, и несмотря на причины, по которым нам не следует этого делать, в любом случае все будет слишком усложняться. Ты понимаешь это? Чан все еще выглядит обеспокоенным, но его глаза расширяются в чем-то похожем на понимание. — Хорошо… ага. Да. Я понимаю. — Так? — подсказывает Минхо. — Так? — повторяет Чан, забавляясь. — Ты спрашиваешь моего разрешения? — Конечно, нет. Я ищу утешения. — Я шучу, — говорит Чан. — Как будто я мог запретить тебе что-либо делать. — Хён… — Можешь считать себя утешенным, — говорит ему Чан. — Ты делаешь то, что должен, а я… я поддержу тебя. Минхо опускает руки и прислоняется к двери. — Спасибо, — говорит он. Чан кивает, а затем хмурится, снова выглядя неуверенно. — Что теперь? — спрашивает Минхо, вздыхая сквозь зубы. Чан качает головой. — Ничего, — говорит он, прежде чем щелкнуть языком. — На самом деле, просто… формально ты все еще встречаешься с Минхёкки-хеном? Минхо моргает, глядя на Чана, а затем очень медленно скользит по двери, пока не приземляется на задницу. — Блять. - Минхо достает телефон, как только находит тихую тропинку у реки, а затем звонит Минхеку. — Привет, — в динамике звучит веселый голос Минхёка. — Хэй, — отвечает Минхо, и Минхёк, должно быть, чувствует беспокойство, которое проявляется в его тоне, потому что многозначительно мычит. — Как дела? — спрашивает он. Минхо откашливается, ныряя к деревьям и почти рефлекторно тянется пальцами к ветвям. Клен голый, его древесина припорошена свежим инеем, и он не так красив, как весной, когда его листья желтеют, и не так великолепен, как осенью, когда его листья пылают красным, но все равно он здесь. Минхо вытирает холодные влажные пальцы о куртку и втягивает воздух. — Хён, — говорит он, — я… Минхёк усмехнулся, перебивая его: — Дай угадаю, — беззаботно тянет он, — один из детей узнал, что мы встречаемся, понял, что влюблен в тебя, и признался? Минхо отдергивает телефон от уха, чтобы потрясти его, прежде чем вернуть его. — Как? — шипит он. — Откуда ты знаешь? Похоже, Минхёк с чем-то возится на кухне — возможно, со своей кофемашиной. Чашка звенит о стол, и он снова смеется. — Ой, я не знаю? Может быть, потому, что ты невероятно милый? Минхо гримасничает. — Остановись. — Любимец индустрии… — Пожалуйста… — Это был Джисон? Минхо вдыхает через нос. — Да, — сурово отвечает он. — Ой. Интересно, — говорит Минхёк, очевидно, наслаждаясь каждой секундой этого конкретного разговора. — Я все еще вроде… немного сомневаюсь в этом, — признается Минхо. — Мол, почему я? Что он нашёл во мне? Долгая пауза. — Что ты нашёл в нем? — спрашивает Минхёк, и Минхо может представить, как невпечатлённое выражение его лица гармонирует с его тоном. — Хён, ты должен прекратить… — О, Минхо-я, — на другом конце телефона шкаф открывается, а затем закрывается, — Минхо-я. Тебе никогда не будет не хватать любви. Ты знаешь это, правильно? Рука Минхо скользит к воротнику, и он сжимает ткань куртки. Несмотря на все его нежелание их принимать, слова Минхёка заставляют его кожу краснеть от удовольствия. Его сердце светится светом фонаря. — Нет? — отвечает он. — Я имею в виду… Думаю, сейчас да. Он думает о Джисоне, стоящем на коленях, об утреннем свете, проникающем из окна и падающем на его выгнутую спину, о его мягких прядях каштановых волос, скользящих между пальцами Минхо, и о его счастливых слезах надежды, омывающих бедро Минхо, и тогда Минхо чувствует это. С Джисоном он получит изобилие любви. Оно окутает все, как теплая, нежная ночь. — Хорошо, — весело говорит ему Минхёк. — Теперь я рад за тебя, ладно? Не нужно пытаться щадить мои чувства. Я всегда знал, что… что так будет. Минхо сглатывает. — Спасибо, хён. Минхо слышит, как Минхёк дует, прежде чем сделать глоток того или иного напитка, и в этот короткий момент, прежде чем он заговорит, Минхо чувствует, что что-то аккуратно и намеренно подходит к концу. — Хорошо, — говорит Минхёк. — Увидимся с Сынминни в следующий понедельник? — Да, — соглашается Минхо, — увидимся в следующий понедельник.***
Джисон приглашает Минхо на свидание. Он предложил ресторан, который недавно открылся и получил хорошие отзывы, отчасти потому, что Джисон знает, что рестораны — это то место, куда людям следует ходить на свидания, а отчасти потому, что он знает, что Минхо мало что нравится что-то больше, чем есть на свидании. Однако только когда они оказываются там, в ярком сиянии люстры и почти зловещей тишине, он понимает, что это могло быть ошибкой. — Для нас это слишком необычно, — шипит Джисон, указывая на свой рюкзак и изысканную люстру, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. — Для тебя, возможно, — отвечает Минхо, с размахом кладя тканевую салфетку себе на колени. — Я, однако, отлично вписываюсь. — Хён, — говорит Джисон, — твой шарф прямо сейчас в твоей воде. Минхо смотрит вниз, фыркает, а затем достает из стакана конец шарфа с кисточкой, с которого капает на скатерть. — Пойдем, — говорит Джисон, кивая головой в сторону выхода. — Ну давай же. Минхо добродушно закатывает глаза, прежде чем подняться на ноги. Он снова надевает свою огромную пушистую шерсть, берет под руку Джисона, а затем они мчатся через ресторан на улицу, их хихиканье превращается в шлейфы белого пара на холоде. Они направляются в тихое круглосуточное кафе, которое больше соответствует их стилю, разделяют саварен со вкусом зеленого чая и потягивают американо, наблюдая за людьми. Мимо проносится пара подростков на электрическом скейтборде, стоя очень неподвижно и взявшись за талию. Джисон наклоняется через столешницу и натягивает конец рукава Минхо на свою руку. — Хэй. Вообще-то это могли бы быть мы, — говорит он ему очень торжественно. Минхо удивленно моргает, а затем смеется громким, радостным смехом, его глаза закрываются, когда он качнулся вперед. «Приятно, — думает Джисон, — рассмешить Минхо». До глупости хорошо. Минхо радостно мычит, возвращаясь к кофе, улыбаясь краю чашки, пока пьет, и он такой красивый, что Джисону приходится на секунду взглянуть на стол, стесняясь того, что он только что сказал. Внезапно запаниковав, Джисон заставляет себя рассмеяться. Когда это выходит наружу, Минхо вопросительно поднимает брови, глядя на Джисона. — Что такое? — спрашивает он. — Я просто не знаю, что делаю, — объявляет Джисон, качая головой. — Я никогда раньше этого не делал и просто чувствую себя ребенком, сидящим вот так напротив тебя. Особенно когда я сравниваю себя с… — Не надо, — перебивает Минхо нежным, но твердым голосом, — не сравнивай себя с ним. Потому что я определенно этого не делаю. Джисон вздыхает. Он откидывает голову назад и смотрит в потолок. Минхо хватает его за руки и притягивает их ближе к себе. — Эй, посмотри на меня, — говорит Минхо. Джисон смотрит. — Он хороший хён, — признает Минхо, его взгляд пронзителен и суров, — но ты? Я был немного влюблен в тебя с самого начала. Как одно может сравниться с другим? Джисон чувствует, как тугой бутон чувств, скрывающийся внутри него, немного раскрывается, хватая ртом воздух и свет. — Хорошо, — выдыхает он. — Хорошо. — Ты понял? — Минхо строго проверяет. — Я понял, — говорит Джисон. — Прекрасно. Минхо проводит мизинцем по остаткам торта, а затем слизывает зелень с кончика пальца. — Итак, Ёнбокки отправился домой с Сынминни на Новый год, — внезапно говорит он. — Инни тоже сегодня ушёл. Джисон крякнул в ответ, сбитый с толку быстрой сменой темы. Минхо вздыхает. — Так ты хочешь остаться сегодня вечером в нашем общежитии или что? - — Холодно, — говорит Минхо, входя в квартиру впереди Джисона, возясь и включая свет на ходу. Джисон сбрасывает туфли, а затем куртку. Он вешает ее и дрожит. Минхо прав. Холодно. — Я собираюсь принять ванну, — бросает Минхо через плечо, направляясь в ванную. — Хорошо, — кричит ему Джисон, идя на кухню. — Хочешь присоединиться ко мне? Джисон ударяется голенью о стойку и хватается за ее край, издавая сдавленный звук боли и удивления. Минхо смотрит на него из дверного проема ванной, озорно улыбаясь. Изнутри комнаты Джисон слышит журчание текущей воды. Он представляет, как они вдвоем сидят вместе в воде, горячая голая кожа скользит по горячей голой коже, и он чувствует, как его кожа покалывает и краснеет, а сердце дрожит в горле. — Слишком стесняешься? — Минхо проверяет, ликуя, и да. Джисон стесняется. Но он также не упускает возможности принять ванну с Минхо. Он качает головой. — Давай сделаем это. Джисон присоединяется к Минхо в ванной и осматривает все вокруг, вспоминая о том времени, когда они жили вместе в восьмером: помятая зубная паста Феликса с корицей у раковины, новая кружка с лягушкой, используемая для мытья волос, балансирующая на краю ванны, смятая от воды книга Минхо в мягкой обложке, лежащая на кафельном полу. Минхо снимает флисовую куртку и футболку и начинает наливать пену для ванны в проточную воду. Жидкость становится синей, когда на ее поверхности появляются кучки пузырьков. Аромат лимонов и лекарственных трав окутывает Джисона ностальгическим паром. Минхо вылезает из джинсов и нижнего белья, а затем выжидающе смотрит на Джисона, стягивающего носки. Джисон сглатывает, быстро оглядывая Минхо сверху вниз, его взгляд скользит по тугим, изящным мышцам ног, а затем насильно тянется обратно к самодовольному лицу Минхо и взъерошенным фиолетовым волосам. Минхо заходит в воду, пока Джисон раздевается, закрывает кран пальцами ног, прежде чем прислониться к спинке ванны. Джисон делает неуверенный шаг вперед, и Минхо указывает на пространство перед ним между раздвинутыми ногами, и Хан глубоко вдыхает, смеясь бессмысленным смехом, осторожно забираясь в ванну, уровень воды поднимается почти до краев. Джисон вздыхает, устроившись перед Минхо, прижимая ноги к груди и садясь прямо. Затем Минхо тянет его назад так, что его грудь прижимается к спине Джисона. Он кладет подбородок на плечо младшего, руки обвивают его туловище, и Джисон снова выдыхает, дрожащий вздох вырывается из него, когда он тает в воде, в прикосновениях Минхо. Они сидят так некоторое время, прежде чем Минхо начинает мыть шампунем волосы Джисона, его пальцы грубо возятся с кожей головы, в то время как Хан наблюдает, как мыльная пена скользит по гладким движениям икр и бедер Минхо. Джисон позволяет своим глазам закрыться, издавая удовлетворенное мычание, в то время как Минхо начинает наносить кондиционер на кончики волос, а затем аккуратно смывать его. — Я вроде как отказался от этого, — признается Минхо через некоторое время усталым голосом. — Я никогда не думал, что мне позволят это получить. Джисон дуется, а затем хмурится. — Хён, — начинает он. — И даже сейчас, — продолжает Минхо, — я не уверен, что это вообще происходит, если я действительно этого заслуживаю… — Хён, — повторяет Джисон, разворачиваясь в воде лицом к Минхо, и при этом вода выплескивается через край ванны. — О чем ты говоришь? Ты заслуживаешь… так много. Так много любви. Ты заслуживаешь всего. Минхо сухо смеется и слегка пожимает плечами, бросая взгляд в сторону. — Пожалуйста, — говорит Джисон, обхватывая лицо Минхо ладонями и заставляя его снова посмотреть на себя. — Пожалуйста, позволь мне любить тебя так, как ты заслуживаешь. Позволь мне полюбить тебя так близко. — Хорошо, — произносит Минхо, убирая руки Джисона со своего лица, а затем решительно кивая. — Ты можешь попробовать. Джисон выдыхает смех через нос. — Мне не нужно пробовать, — раздраженно говорит он, брызгая водой на Минхо. — Я уже делаю это.***
Минхо просыпается теплый и чистый, свет искрится в его груди, словно солнечный луч, пойманный на струе воды. Он скользит ногой по икре Джисона, прижимается к нему — целиком — и поворачивается. На мгновение он смотрит на спящее лицо Джисона, его глаза сухие, тяжелые и расфокусированные, а затем он представляет, как Джисон исчезает за время, необходимое для того, чтобы моргнуть, как сон, вылетевший из памяти. Однако Джисон не исчезает — просто дышит, медленно, неторопливо. Пальцы Минхо скользят вверх и вылезают из одеяла, прежде чем скользнуть по щеке Джисона, за его ухом, а затем запутаться в мягких каштановых волосах, вьющихся на его затылке. — Эй, — бормочет Джисон с хрипло из-за сна, — перестань на меня так смотреть. Минхо сглатывает, прежде чем потянуть за прядь волос, закрученную вокруг костяшки пальцев. — Как так? — он бросает вызов. — Как будто я одна из твоих драгоценных кошек, — отвечает Джисон. — Кто сказал, что я смотрю на тебя, как на что-то драгоценное? — отвечает Минхо голосом, который, даже он знает, слишком громкий для такого утреннего времени. — Ты меня даже не видишь. Брови Джисона сводятся. Он надувает зацелованные розовые губы. — Я просто знаю, — ворчит он. — Я знаю тебя. Минхо хрипло усмехается, а затем щекочет ребра Джисона, когда тот скользит еще ближе к нему, как будто собираясь нырнуть под воду, и снова сплетает их губы вместе. Джисон ошеломленно скулит между поцелуями, хотя его рот все равно нетерпеливо открывается. Руки скользят вверх, чтобы схватить Минхо за талию, а затем его веки трепещут один, второй раз — пружинисто открываются. Он смотрит на Минхо так, будто не может до конца поверить в то, что видит, переворачивая их так, что оказывается сверху, запирая Минхо в клетку из рук, прижимая на месте. Минхо вытягивает шею, а затем щелкает зубами, прежде чем поймать губы Джисона в новом поцелуе. — Позволь мне… — он прикусывает губу, — позволь мне сделать тебе приятно? Джисон отстраняется на секунду. Его губы все еще приоткрыты, внутренняя часть рта темно-розового цвета грейпфрута — влажного, темного и сладкого. Вопрос Минхо заставляет его глаза расшириться — полные надежды и влюбленности. Он застенчиво кивает, а затем почти невинным жестом прикусывает уголок нижней губы. Они опять переворачиваются. Минхо ловит его во время падения. Падающие звезды времени проносятся мимо, двигаясь так странно, что они двое могли лежать так несколько секунд или даже часов к тому времени, пока Джисон раздвинул и подтянул ноги Минхо, прижимаясь к нему во время поцелуя. Они оба были настолько нелепо сильными, что это почти больно. Минхо осознает, что издает эти отчаянные тихие звуки, которые наполняют комнату, все эти неровные стоны и отрывистые отрывки имени Джисона. — Джис-Джи-сон-а, — Минхо напрягается, из его горла вырывается смущающе нуждающийся звук. Джисон усмехается. Он звучит дерзко. Выглядит довольным. Всякая невинность, которая ангелизировала выражение его лица, теперь давно исчезла. — Ты можешь это сделать? — спрашивает он Минхо самодовольно, растягивая слова, обнажая половину зубов. — Действительно? Челюсть Минхо дрожит, когда он кивает. Джисон сильно и тяжело вращает бедрами, внезапный толчок настолько кружит голову, что заставляет Минхо вскрикнуть. Прижимая ладонь ко рту, он зажмуривает глаза, а затем умело закатывает их, его грудь вздымается, когда он обхватывает бедра Джисона своими. Минхо поднимает подбородок и смотрит на Джисона сверху вниз полузакрытыми глазами, прижимая руки Джисона к матрасу. Взгляд Джисона темный, когда он смотрит прямо на него. — Хён, — ноет он, как будто ради этого готов на все, как будто готов на все ради Минхо, — пожалуйста. Минхо скользит вниз по телу Джисона, цепляясь пальцами за пояс спортивных штанов Джисона и потягивая их вниз на ходу. Он открывает рот, его язык уже блестит от слюны. Он обвивает Джисона, когда опускается, намеренно медленно вылизывая. Джисон издает этот щелкающий, задыхающийся звук, когда его ноги сгибаются на простынях. Минхо мычит, его губы жужжат при движении, слюна пузырится из того места, где он сжимается вокруг Джисона, и капает вниз, смачивая его пальцы и облегчая скольжение. — Я не продержусь долго, — торопливо говорит Джисон Минхо. — Хён, твой рот… Минхо опускается вниз, стонет рядом с Джисоном, когда чувствует, как тот толкается в его горло. Одна из рук Джисона поднимается и настойчиво запутывается в волосах Минхо. Он нежно удерживает Минхо на месте, пока начинает наполнять рот, отдергивая руку еще до того, как успевает кончить. — Черт, — Джисон дрожит всем телом, — мне очень жаль… Минхо сглатывает, отрываясь. Он мокрый от губ до ключиц, резко вдыхает и трясет головой, сразу же кончая, Джисон замолкает, когда Минхо экстравагантно портит обнаженный живот Джисона, его мышцы дергаются под пролитой жидкостью. — Ты… — хрипит Минхо, вытирая рот тыльной стороной ладони и указывая пальцем на Джисона, — я могу сказать, что ты будешь под угрозой. Джисон нежно смеется над Минхо, садится и начинает вытирать лицо Минхо краем своей футболки. — Да, — без извинений признает он, целуя Минхо в лоб и заставляя его поморщиться, — действительно.***
Приходит весна, хаотичная, как вакханалия. Stray Kids останавливаются в одном городе, а затем этот город плавно переходит в другой; прежде чем Джисон это осознает, лето делает землю туманной. Осень их всех успокаивает, давая подышать прохладным воздухом. И когда наступает зима, можно сказать только одно. Опять зима, хён. Мы вместе уже почти год. Разве это не что-то? Я тебя люблю. Хёны из BTOB посещают свою гримерку во время одной из церемоний награждения в конце года. Они шумные, переполненные теплом и любовью. Как одна огромная группа, они болтают о прошедшем годе, о его суматошности и о том, как они собираются сделать это снова. Когда Минхёк обнимает Минхо на выходе, Джисон не может не думать о том, были бы они до сих пор вместе, если бы он не вошел в воду, чтобы перевернуть ситуацию. Он полагает, что, возможно, к настоящему времени он уже научился бы с этим справляться, переживая боль, проглатывая ее. Но позже, когда он лежит в постели Минхо, и один год в пьяном виде перетекает в следующий, Джисон прижимает Минхо к себе и думает о том, что это было лучшее, что он когда-либо сделал, выбрав Минхо и эту любовь, которая отражается на нем и на его жизни как эхо.