К сердцу

      - Уэ-чи! – попытка глубоко вдохнуть прохладный воздух проваливается с громким треском, отдавшимся в ушах оглушающим звуком, - Уэнояма!       Мафую задыхается. Панические атаки в последнее время стали редким явлением, но никто не отменял их длительность. Если Сато находился один в квартире и его накрывало с головой, он едва успевал дотянуться до телефона, чтобы набрать комбинацию быстрого набора для звонка Рицуке. Только брюнет мог помочь ему, поэтому они старались как можно реже быть порознь. Сейчас он проснулся после дневного сна и не увидел рядом крепкого тела своего парня. Они пришли к нему после репетиции, чтобы обсудить новую песню. Переодевшись в домашнее и перекусив купленными булочками и чаем, удобно расселись, и Мафую вырубился, слушая тихое бренчание струн.       - Сато? – Уэнояма заглядывает в комнату, его зрачки моментально увеличиваются в размерах, когда он видит согнувшегося пополам задыхающегося розововолосого блондина, лежащего на кровати. Он всего лишь вышел на кухню попить воды, - Сато!       Рицука падает, проезжая оголенными коленями по дощатому полу, но быстро вскакивает. Не обращая внимания на боль и ссадины на коже, резко встряхивает Мафую и заключает в крепкие объятия.       - Уэ! Не… могу… ды… дышать…       - Я здесь, Сато. Дыши вместе со мной. Вдох – задержи дыхание – выдох. Я здесь. Давай еще раз.       Судорожное дыхание в тишине комнаты и скрип сжатых зубов Мафую оставляют на сердце Рицуки глубокие царапины. Несмотря на множество свежих и старых шрамов, каждая рана приносит ему жуткую боль, от которой хочется кричать и плакать. Он целует его в макушку и прижимает к себе еще крепче. Ноющее ощущение от впившихся в кожу пальцев перекрывается собственной ломотой в напряженных мышцах.       - Мафую, слушай мой голос и дыши. Я здесь. Подними голову. Да, вот так. Найди пять предметов, которые ты можешь видеть.       - А?       - Давай, Мафую. Пять предметов, которые ты можешь видеть.       - Пуф, стол, подушка, гитара, ноутбук.       - Отлично. Дыши, - дрожащее тело в руках Уэноямы постепенно успокаивается, - Теперь четыре предмета, которые можешь пощупать.       - Учебник, сумка, подушка, твои руки.       - Хорошо, молодец, - Рицука снова утыкается носом в макушку Мафую и вдыхает его запах, закрыв глаза, - Теперь три предмета, которые можешь услышать.       - Гитара, ноутбук, твой голос.       Мафую говорит все спокойнее с каждым словом, но напряжение в мышцах не желает отпускать его так просто. Мягкие поглаживания крепких ладоней Уэноямы воспринимаются приятной негой вперемешку с электрическим током, когда он касается обнаженной кожи.       - Умница. Два предмета, которые можешь понюхать.       - Парфюм, твоя кожа.       Щекочущее ощущение дыхания на чувствительной коже шеи посылает толпы мурашек к каждой клеточке тела, но Рицука из последних сил старается не отвлекаться от освобождения Мафую от панической атаки. Он ненавидит их и то, от чего они появляются.       - Один предмет, который можешь попробовать на вкус.       Мафую прижимается к Уэнояме, но уже не в мольбе помочь и сделать что-нибудь с этим жутким состоянием. А в благодарность тому, что тот возится с ним. Не оставляет ни на минуту, если есть возможность, несмотря на учебу, подработки и репетиции. Паника постепенно покидает его тело, и судорога в мышцах проходит, только руки все еще трясутся. Блондин утыкается лицом в грудь Рицуки, спуская руки на талию. По щекам одиноко сбегают слезинки облегчения. Ему пришлось пережить довольно большой спектр эмоций за последние пятнадцать минут. Сердцебиение брюнета громко стучится в дверь его души, пусть он еще и не готов открыть ее нараспашку.       - У тебя кровь, - Сато дотрагивается до ссадины на колене, чем вызывает недовольное «Ауч!» у брюнета, - Прости, давай обработаю.       - Ты в порядке? – Рицука не желает выпускать его из объятий в страхе, что паническая атака повторится снова. Ему не хочется снова испытывать боль от звуков, которые издает Мафую, и его затравленного взгляда.       - Да, мне лучше. Спасибо тебе. Давай обработаем твои колени.       - Не нужно. Давай просто полежим рядом.       Рицука ложится к стене, прижимая к себе тело Мафую, легшего к нему спиной. Их пальцы переплетаются на груди блондина, и тот рвано дышит на них теплым воздухом, будто пытается согреть. Комната наполнена прохладным зимним воздухом, форточка глухо хлопает в тишине в такт ветру.       - Тебе не холодно?       - Немного.       - Давай я закрою окно.       На месте вставшего Мафую остается холод, и Рицуке кажется, что так будет всегда. Вот он, только что был рядом, им можно было дышать, обнимать его дрожащее тело, состоящее из крепких мышц, чувствовать движения его мозолистых пальцев по коже тыльной стороны ладони. И вот его нет. Он встал всего лишь прикрыть форточку, но ощущение пустоты будто ходит по пятам за Уэноямой, когда дело касается Сато.       Ревность разъедает его нутро щадящей кислотой, которая растягивает свое удовольствие в наслаждении от его боли. Ревновать не к кому, но чувство, что у него отбирают самое дорогое, никуда не девается даже в моменты близости с Мафую. Они еще не переступили порог редких поцелуев, но ему этого хватает. Иногда бывает достаточно просто держать его в объятиях и дышать ароматом его волос.       - Все хорошо? – Мафую быстро возвращается в руки Рицуки, но поворачивается к нему лицом.       - А?       - Ты хмуришься. У тебя вот здесь, - блондин касается указательным пальцем складочки между черными бровями, - появляется глубокая морщинка, и ты похож на сварливого старикашку.       - Эй! – Мафую улыбается, когда брови Рицуки ползут вверх в удивлении. Его приятные мягкие губы приподнимают уголки, пуская теплую приятную жидкость по венам брюнета. Мафую – его наркотик, и от этой зависимости ему не хочется избавляться, - Я не хмурюсь. Просто задумался.       - Расскажешь?       - Тебе не понравится.       - И что? Не хочу недосказанности.       Блондин придвигается ближе к Уэнояме, кладя руки на его талию, и утыкается носом в ямку между ключицами. Терпкий запах мужского парфюма заполняет его легкие. От Рицуки всегда приятно пахнет, он теплый. А еще он часто хмурится, как будто его что-то тревожит, но он не может никому об этом рассказать. Мафую догадывается, что это, после той ночевки у него, когда он обратил внимание на часы, висящие на стене, и упомянул Юки, на лице Уэ часто можно было заметить это выражение. Но разговаривать об этом ему самому не очень хотелось. Ковырять в еще незаживших ранах, которые Рицу смазывал охлаждающим бальзамом своего присутствия, означало снова делать больно, и не только себе.       - Я… не знаю, как об этом говорить, Мафую.       - Эй, ты такой прямолинейный и грубый, и не знаешь, что мне сказать?       - Я не грубый! Ну, иногда.       - Рицу, если не расскажешь ты, то я выскажу предположение. Можно?       - Угу.       - Ты жалеешь, что ответил на мои чувства.       - Ты заболел? – теплая ладонь ложится на лоб блондина, освобождая его от непослушных прядей волос.       - Всегда, когда ты хмуришься, ты смотришь на меня. И это началось примерно после того, как я тебе признался.       Рицука задумался. Жалеет ли он? Мог бы он просто дружить с этим светлым мальчиком, приносящим в его жизнь столько света, сколько хватило бы при отключении электроэнергии по всей стране? Хватило бы ему простых рукопожатий и редкого пересечения в школе и на репетициях? Чем бы он заполнил свободное время, если бы у них не было отношений?       - Да, я жалею. Что не сказал тебе первым о своих чувствах. И о потраченном времени, которое я был без тебя, - Уэнояма мягко целует блондинистую макушку и прижимает голову Мафую к груди ответным крепким объятием.       - Тогда дело в Юки?       Сердце пропускает удар: он догадался. Скрывать от него свою ревность дальше нет смысла.       - Угу.       - Давай поговорим об этом.       - Я не знаю, что сказать, Сато. Дело в Юки. В том, что я не он, и никогда не стану таким. Я угрюмый, нелюдимый, зажатый, неопытный. Абсолютная противоположность, у меня даже волосы черные. Все, что я могу – это играть на гитаре и совершенствоваться в игре рядом с тобой. Я ничего не могу с собой поделать, когда вижу твое грустное выражение лица и щенячьи глаза. Думаю о том, как ты смотрел на него, как был рядом с ним. Рядом со мной у тебя никогда не будет того, что ты пережил с Юки. Я останусь собой, даже несмотря на наши отношения.       - Тебе не нужно быть таким, как он, потому что он сделал мне больно, когда оставил одного. Поступил, как настоящий эгоист.       - Но ты его до сих пор любишь, - не вопрос, утверждение, - И никогда не сможешь почувствовать ко мне того же.       - Сложно перестать любить кого-то, даже если он умер. Да и вряд ли ты захочешь, чтобы я чувствовал к тебе то же, что чувствовал к нему. Это будет несправедливо.       - Ты скучаешь по нему?       - Да. Но это не значит, что я не скучаю по тебе, когда тебя нет рядом. И не значит, что я просто заменил его тобой. Ты прав, ты другой. Но я в этом и нашел то, что притянуло меня к тебе. Ты позволяешь мне быть собой и принимаешь меня. Ты помогаешь мне стать лучше, помогаешь справляться с паническими атаками. Юки нет, а ты есть. Рядом, живой. Я могу вдыхать твой запах, трогать твою кожу, ерошить твои спутанные мягкие волосы.       - Сколько должно пройти времени, чтобы ты перестал думать о нем?       - Этого не будет. Я всегда буду помнить о нем, и дело не в гитаре, которую ты иногда хочешь разбить об усилитель.       - Это меня и беспокоит.       - Это не должно тебя беспокоить, потому что ты другой. И мои чувства к тебе нельзя описать теми словами, которыми я описывал чувства к Юки. Ты мой воздух, Уэ-чи. Даже когда тебя нет рядом, я дышу тобой. Я знаю, что не смогу изменить твоего отношения к моему прошлому, но я буду стараться сделать так, чтобы ты почувствовал всю гамму моих эмоций, связанных с тобой. Я выбрал тебя. Выбрал молчать с тобой, когда слова не нужны; следить за тем, как между твоими бровями появляется складка, когда ты хмуришься; смотреть, как твои пальцы проворно двигаются по гитарному рифу и слушать то, что выходит из-под твоей руки; учиться у тебя любить музыку и быть ею; жить тобой и с тобой.       - Мафу-чи! – Рицука еще крепче прижимает к себе блондина и прикрывает глаза. Сказанные слова сильнее любого признания в любви, и пусть они не исцелили его душу от ревности, уже того, что сказано, хватило ему. Для того, чтобы быть уверенным в будущем.       Брюнет касается пальцами подбородка Мафую и приподнимает его, чтобы оставить на губах мягкий поцелуй. Вкус губ блондина кажется неестественно сладким и манящим, заставляя зажмуриться от нереальных ощущений единения двух душ. Ладони Мафую забираются под футболку Рицуки и прикасаются к гладкой коже спины, выводя узоры по рельефу мышц. Он охотно отвечает на поцелуй и даже углубляет его, проведя языком по нижней губе Уэноямы. Жаркие влажные мышцы, несущие похоть и сладострастие, прикасаются друг к другу в диком танце, пробуждая желание переступить черту. Готовы ли они оба к этому? Или стоит подождать, ограничившись поцелуями? Мафую отвечает на эти вопросы прикосновением пальцев к возбужденному члену Рицу.       - Уэ-чи, я твой. Стань моим тоже.       - Сато, я… не думаю, что… готов… сейчас не время… наверное… я…       - Ты готов, - ладонь сжимает член Рицуки через тонкую ткань шорт и боксеров, - И я тоже.       Мафую прижимается к бедру Уэноямы, и тот ощущает уплотнение в паху брюнета. Брови медленно ползут вверх от осознания того, что сейчас может произойти.       - Я… я не знаю… у меня это впервые, Мафую.       - Делай так, как чувствуешь. Только не отказывай мне, пожалуйста.       Отказать ему? Невозможно. Нереально. Сияющие желанием огромные светло-карие глаза, обрамленные длинными ресницами, рушат возведенную Рицукой стену девственной неприступности. Несмотря на интерес, который к нему всегда проявляли девушки, Уэнояма до сих пор оставался невинным и в плане отношений, и в плане секса. Конечно, с теорией у него все было в порядке, и даже в вопросах однополого соития, но вот ощутить на себе как-то до сих пор не приходилось. Душу немного грела опытность партнера, но в то же время ему не хотелось об этом ничего знать. Он только что успокоил внезапно проснувшуюся ревность, и будить ее снова вопросами о сексе не хотелось от слова «вообще никогда в жизни».       Его крупное накаченное тело нависает над блондином, влажные поцелуи на коже шеи блестят в отражении света. Как бы Уэнояма не старался, у него не получалось не оставлять следов. Кожа Мафую не только приятно-соленая на вкус, но и очень нежная, с россыпью веснушек и светлых родинок. Тихий стон Сато будит в Рицу неукротимую сущность, готовую сорваться с цепи и броситься в бездну всепоглощающей страсти.       - Не стони так, это невыносимо.       - Прости.       - И не извиняйся.       Мозолистые от игры на гитаре пальцы цепляются за край футболки, и блондин послушно приподнимается, подняв руки вверх для удобства. Ладонь Рицуки проходятся по коже груди, кажущейся почти прозрачной в приглушенном свете. На ощупь она почти бархатная, гладкая и приятно пахнущая. Нос утыкается в ямку под ключицей, вдыхая аромат, а язык ползет вниз, задерживаясь на розовом соске. Пальцы Мафую зарываются в черные волосы Уэноямы, притягивая еще ближе к себе. Стон снова срывается с губ, более сладостный и несдержанный. Поток теплого воздуха изо рта Рицу обдает страстью и желанием. Губы задерживаются на животе, кончик языка обводит сухие мышцы, от чего Сато зажмуривается и снова стонет. Когда брюнет становится на колени между его ног и стягивает спортивные штаны вместе с боксерами, он приподнимает голову и наблюдает за его движениями.       - Рицу! Ты что делаешь? – почувствовав на лобке робкий поцелуй и спускающуюся по члену вниз ладонь, Мафую опешил.       - А не понятно?       - Понятно, просто…       - Ну что? – получилось более грубо, чем задумывалось, но Мафую закусил нижнюю губу и будто не собирался продолжать то, что начал сам. И сказанное предложение, и сам секс.       - Я не привык к такому.       - Первый раз?       - Угу.       В голове взрываются фейерверки и звучат фанфары. Огромный огненный дракон радостно мчится по всем внутренностям, разнося ликование по венам вместе с кровью.       - Даже, если ты уке, это не значит, что…       - Ты не обязан.       - Нет, но я хочу. Ты сказал делать так, как я чувствую. И сейчас я чувствую это.       Мафую улыбается. Эта самая нежная и ласковая улыбка, которую когда-либо видел Уэнояма, и он рад быть к этому причастным. Снова опустив голову, брюнет припадает губами к набухшей красной головке, невесомо целуя ее. Ориентируясь на то, что видел в интернете, Рицу начинает двигать губами и языком, и очень скоро добивается еще одного несдержанного стона, который говорит о том, что маршрут выбран правильный. Ему приятно доставлять удовольствие Сато, и каждый звук, сорвавшийся с его губ остается в мозгу памяткой о том, что нужно делать. Несмотря на строение тела блондина, его член оказался довольно внушительных размеров, и с трудом помещается во рту Рицу.       - Уэ-чи, если ты не остановишься… я…       К этому Уэнояма был не готов, поэтому напоследок обвел языком головку и прошелся по всей длине, и отстранился от паха блондина. Попробует в следующий раз. Пусть краем уха он и слышал от девчонок, что это в большинстве случаев мерзко, все же думал о том, что все, что происходит между парой в отношениях, не может быть неприятным.       Освободившись от футболки и шорт, Рицука подходит к своей гитаре, скромно стоящей в чехле у стола, и вытаскивает из одного из кармашков квадратный фольгированный пакетик.       - Ты подготовился? – взгляд Мафую наполнен нежностью.       - Мама подсовывает везде. Я не планировал, честно.       Сато протягивает руку в призыве вернуться к нему, и брюнет с радостью подчиняется. Кладет презерватив на тумбочку около кровати и припадает губами к щеке Мафую, плавно перемещаясь ко рту.       - Ты так и не ответил мне на вопрос.       - Какой? – Мафую удивленно вскидывает брови, глядя из-под отросшей челки.       - Один предмет, который ты можешь попробовать на вкус.       - Твои губы, - блондин улыбается и крепко целует Рицуку, зарываясь пальцами в его волосы, притягивая к себе, - Ложись, так будет удобнее. У тебя и так колени в ссадинах.       - Какой ты заботливый.       Уэнояма ложится на спину. Постельное белье прилипает к влажной разгоряченной коже и немного раздражает, но все неприятные ощущения улетучиваются вместе с прикосновением губ Мафую к его шее. Так вот почему тот так стонал. Непередаваемые приятные ощущения, посылающие вибрации к и без того дергающемуся в нетерпении члену. Блондин снимает оставшуюся деталь гардероба в виде боксеров с бедер Рицуки и умело натягивает презерватив на эрегированный орган. Затем снова приближается к его лицу и целует, бесконечно сладко. Хочется застыть в поцелуе навечно.       - У меня нет смазки, я тоже не планировал. Поможешь?       - С удовольствием.       Пальцы Мафую погружаются в рот Уэноямы, а тот скользит по ним горячим языком такими же движениями, которые совершал на его члене. Блондин запрокидывает голову и тихо стонет. Когда слюны достаточно для того, чтобы причинить себе как можно меньше неприятных ощущений от растягивания ануса, Сато садится на бедра Рицуки, сжимая коленями его талию, и наклоняется, чтобы снова целовать. Долго и страстно.       После длительного перерыва проникновение приносит некоторые неудобства, что читается на лице блондина.       - Все в порядке?       - Да, все хорошо. Просто давно не было…       - Скажи, когда привыкнешь.       Спустя несколько мгновений дискомфорт становится менее заметным, и Мафую начинает двигаться, насаживаясь на член Уэноямы, постепенно увеличивая скорость. Оба парня стонут и закатывают глаза от удовольствия, прошивающего тело тонкой молнией. Пальцы Рицуки впиваются в кожу бедер Сато, оставляя следы, которые уже завтра превратятся в синяки, но терпеть и сдерживаться просто не хватает сил. Брюнет гортанно рычит, когда Мафую целует его в шею и слегка прикусывает ключицу. Мысли о том, что он у него не первый, и ревность испаряются, как влага под воздействием жара. Ладони будто уже знают, что делать: проходятся по бедрам вверх, задерживаются на талии, проходятся по мышцам живота и, спустившись, обхватывают стоящий член, надрачивая его, чем приносят Сато еще больше удовольствия.       - Уэ-чи! А-ах! Я сейчас…       - Давай вместе.       Толкаясь внутрь блондина с большей силой и делая все так, как чувствует тело, Уэнояма кончает с хриплым стоном, ловя ртом воздух, которого в комнате стало слишком мало. В унисон с его голосом раздается оглушающе приятный стон Мафую. Струя спермы приземляется на живот брюнета, и он думает о том, что это совсем не мерзко. Запахи их тел смешиваются в пространстве вместе с дыханием.       - Рицу…       - М?       - Спасибо, что ты это ты, - подушечка пальца Мафую проходится по линии скулы и задерживается на подбородке брюнета.       Синие глаза блестят, переливаясь тысячами оттенков глубокого цвета. Заглядывают в самую глубь души, оставляют неизгладимый след на сердце. Прикосновения обжигают приятным огнем, и избавляться от ожогов кажется предательством. Мафую больше никогда не будет один, больше не будет страдать и бояться, что проснется от кошмара. Он знает, что даже если это произойдет, рядом с ним Рицу. Агрессивный, нелюдимый, ревнивый, но до боли и крика родной и…       - Я люблю тебя, Уэ-чи.       - Я тоже люблю тебя, Мафую.