Эффект дежавю.

Пробиваясь сквозь шторы, утреннее солнце рассеивало свои лучи сквозь вазу со вчерашними фиолетовыми ирисами. Одежда раскидана по всей комнате. Волосы неряшливо валяются на подушке. Их голые тела закрыты лишь белым одеялом. Свет из окна раздражает, и оттого будит Клоринду. Она осматривает комнату, зевает, но вдруг останавливает свой взгляд на человеке рядом с ней. Дыхание учащается. Осознание её наконец догнало. Дрожащей рукой Клоринда находит у кровати своё нижнее бельё и надевает его под одеялом, после чего подскакивает с кровати и пытается найти свою домашнюю одежду. Резкие движения будят и Ризли. Бросив строгое “Отвернись”, девушка одевается.       — Боже, что я наделала! — она села на стул у своего рабочего стола и прикрыла глаза руками.       — Клори... — юноша, заранее надев на себя нижнее бельё, подошёл к ней и начал гладить по плечам.       — Не трогай меня! — он послушался. — Мой отец только-только переехал, а я в первый же день потеряла девственность! Веду себя как шл**а!       — Клори, послушай меня...       — Не надо мне твоих послушай! Как я вообще могла так поступить?! — в комнате лёгким эхом раздаётся женский плач.       — Клори, не кори себя, пожалуйста! В этом нет ничего плохого. Ты ведь не с незнакомцем полезла в постель!       — Я знаю тебя всего пару дней!       — Да, но мы ведь не незнакомцы! Мы были уже на двух свиданиях! Клори, всё хорошо, ты не сделала ничего плохого! Клоринда не отвечала, а лишь плакала, тихо плакала. Не желая ей мешать, Ризли собрал свою одежду с пола, оделся и вышел на кухню. Девушка осталась одна в комнате. Ей было мерзко. Мерзко от самой себя, от своих желаний. Но больше всего ей было мерзко от того, что ей понравилось. Весь вчерашний вечер ей понравился. Только что пришедшее сообщение от Нёвилетта не делало ситуацию лучше. Клоринде было стыдно даже открывать его. Она легла на кровать лицом к стене и прямо в одежде накрылась одеялом. Спустя минут десять дверь в комнату открывается. Девушка не реагирует. Маленькими тихими шажками Ризли вносит две кружки чая и тарелку бутербродов с сыром и маслом. Девушка не реагирует. Поставив еду на стол, он садится на кровать и смотрит на отвернувшуюся Клоринду. Она наконец поворачивает свой взгляд на него. Её глаза красные от слёз, а руки прижаты к груди.       — Давай позавтракаем и поговорим, хорошо?       — Я не хочу говорить...       — Тогда хотя бы выслушай меня. На такой вариант Клоринда соглашается и присаживается на кровать так, чтобы она могла достать до стола; Ризли садится за стол.       — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Клори, но ты не сделала ничего плохого. Это абсолютно нормальная вещь для людей нашего возраста. Тебе может быть сейчас страшно или мерзко, и это нормально. Просто помни, что я всегда буду рядом с тобой. Мы же начали официально встречаться, помнишь?       — Мне надо подумать об этом. Пожалуйста, оставь меня одну на какое-то время, — сказала она холодным и отстранённым голосом. Ризли делает глубокий вдох и выпивает немного чая. Выражение его лица явно изменилось. Он кажется расстроенным.       — Хорошо, только не накручивай себя. Это абсолютно нормальная вещь. Взяв все свои вещи, юноша собирается уходить. Клоринда до сих пор сидит в комнате и не выходит проводить его. Скрип двери. Он ушёл. Девушка доедает завтрак и решается помыть посуду. Звук льющейся воды помогает сконцентрироваться, а повторяющиеся движения губкой гипнотизируют. Во время мытья посуды легко задуматься о чём-нибудь. Клоринда чувствует отвращение. Самое тяжёлое то, что она и сама не знает к чему. Может быть к Ризли, может к себе, к этой квартире или ко всей ситуации. Она продолжает оттирать жир от тарелок. Губы сохнут. Девушка рефлекторно касается их кончиком языка. Такое чувство, будто её только что ударили током. Она прячет язык обратно. Её ладони всё быстрее и злостнее полируют стаканы. Осознание. Может быть вся проблема в теле? Точно, вся проблема в её теле! Клоринда чувствует отвращение к своему грязному телу. На нём везде следы, отпечатки, укусы, поцелуи. Всё это — грязь! Ладони всё быстрее и быстрее натирают столовые приборы, хотя уже непонятно: либо это ладони моют приборы, либо приборы хотят стереть ладони в порошок. Глубокий вдох, металлический стук. Эта несчастная вилка, отскочив пару раз, улетает в угол кухни. Она выдыхает. Пора принять душ. На удивление, душ помог. Температура расслабляет и проясняет сознание. Именно в этот момент Клоринда вспомнила о сообщении от Нёвилетта. Оказалось, что это приглашение на ужин в доме мадам Арлекино. Очень милый жест с его стороны, но без сюрпризов не обошлось. Лишь одна строчка смогла испортить настроение девушке. “Приводи с собой Ризли”. “Ну и как я сейчас приведу ему с собой Ризли?! Вот спросит он нас: ‘Как прошло вчерашнее свидание? ’ — и что я отвечу? ‘Всё хорошо, мы по**ались в ту же секунду, как ты уехал! ’ И как я сейчас буду говорить об этом с Ризли? ‘Привет, я знаю, что выгнала тебя из дома и развела панику, но не мог бы ты сходить со мной на ужин к моему отцу? Пожалуйста, не говори ему, что вы**ал меня сегодня ночью! ’ Твою мать, мне так стыдно! Что делать?!” — паниковала у себя в голове Клоринда. Всегда, когда она паникует — она звонит Навии, и сегодняшняя ситуация не исключение. Разговор начался с краткого пересказа событий.       — Клори, я в а*уе, честно сказать... — послышалось из динамиков телефона.       — Ты не делаешь ситуацию лучше! Мне нужен план действий!       — Ну, поговори с Ризли, пригласи с собой, скажи, что уже отошла.       — Ты думаешь всё так просто?!       — А что сложного? Он хороший, понимающий человек. Просто скажи, что уже остыла!       — Это же стыдно, Навия!       — Вчера вечером стыдно не было, поэтому и сейчас не должно быть! Кстати, а могу я теперь называть его твоим ё*ырем?       — Навия!       — Ладно-ладно, шучу. Но поговорить вам стоит.       — Ты думаешь?       — Нет, мозг отключила, случайные наборы букв говорю. Конечно думаю, Клори! Люди устроены так, чтобы всегда думать!       — Ладно, всё, давай, пока-пока, — Клоринда сбросила трубку. Ну и что сейчас делать?! Она ходит вперёд-назад по комнате, обдумывая свои дальнейшие действия. Долго думать не пришлось. По мёртвой тишине комнаты разносится тихий звонок телефона. Это Ризли. С дрожащими руками и с дрожащим голосом, Клоринда поднимает трубку.       — Привет, тебе уже лучше? — разносится спокойный голос парня. На заднем плане слышны голоса людей и звуки работы принтеров.       — Можно и так сказать, но дело не в этом.       — А в чём же?       — Слушай, — начала она, — пойдёшь со мной на ужин к мадам Арлекино? Я не могла так просто сказать Нёвилетту, что я смущена находиться с тобой в одном помещении, поэтому нам придётся идти вдвоём.       — Могла бы просто соврать, что у меня не получается. Было бы логичнее, нет?       — Твою мать... — да, соврать было бы логичнее, но Клоринда до этого не додумалась.       — Но теперь я собираюсь идти, Клори. Момент упущен. Во сколько за тобой заехать?       — Нам надо быть там в шесть, заедь за мной в полшестого.       — Договорились. Буду ждать. Без пятнадцати шесть. По радио тихо играет какая-то малоизвестная рок-группа. Клоринда, одевшись в хорошую, но более повседневную одежду, сидела на заднем сидении, а Ризли — на переднем. Всю дорогу они не говорили, кроме как пары комплиментов её джинсам и майке. Она не могла на него смотреть. Даже взгляд поднять было стыдно! Каждый раз, смотря в его голубые глаза, Клоринда видела все сцены той ночи, от чего сразу же, будто получив разряд током, дрожала. Заметив это, Ризли пытался дать ей как можно больше пространства и сильно её не напрягать. На удивление, именно девушка начала разговор за пять минут до прибытия:       — Ризли...       — Что случилось?       — Пожалуйста, не говори Нёвилетту о вчерашнем.       — Не скажу. Это твоё дело рассказывать об этом или нет.       — Спасибо. Опять тишина. Благо, они уже подъезжают к месту назначения. Выйдя из машины, виднеется простой двухэтажный дом: светло-кремовые стены, коричневая крыша, коричневый каменный забор с железной калиткой того же цвета. Сад на участке казался таким же простым: пара туй и других хвойных растений, небольшой газон, разрываемый небольшим прудом, три сливовых дерева, цветущих пышными нежно-розовыми цветами. Но приковывают внимание гиацинты. Относительно большое пространство участка занято поляной фиолетовых и белых гиацинтов. Сейчас как раз сезон их цветения. У входной двери их встречают двойняшки среднего роста с серо-коричневыми волосами. Лет им примерно семнадцать. Сестра в красивом бирюзовом платье, а брат — в чёрной рубашке, штанах и красном галстуке. Представляются они как Линетт и Лини. Они проводят их внутрь. За столом сидят ещё два человека: уже известный Нёвилетт и ещё один парень лет шестнадцати. Волосы его блондинистые, у него есть веснушки, одет в белую рубашку и чёрные штаны. При виде Клоринды и Ризли Нёвилетт улыбается и приветствует их, после чего говорит:       — Это Фремине, — указывает он на сидящего за столом мальчика. — Вы уже, наверное, познакомились с Лини и Линетт. Арлекино присоединится к нам чуть позже. Вы пока присаживайтесь, давайте поболтаем, — он поворачивается к детям. — Помогите, пожалуйста, вашей маме на кухне. Они послушались. Присев за стол, Клоринда начала паниковать. Всё сжалось внутри. Присутствие здесь Ризли заставляло её сердце бешено колотится как от любви, так и от смущения. Хотя было ли это смущение? Скорее чувство вины. Она чувствовала себя так, будто убила человека. Будто бы она согрешила. Каждое мгновение могло заставить её разрыдаться сейчас. Ноги настолько онемели, что нельзя было понять, касается ли они пола или нет. “Может быть стоит просто всё рассказать? Сознаться и попросить прощения. Да, сознаться и попросить прощения. Будет ли он сильно зол? Может он откажется от меня как от дочери? Может он ищет предлог, чтобы полностью отдать себя новой семье и забыть обо мне?” И вдруг произошло то, что не случалось достаточно давно. Видение. Это тихое чувство дежавю. Словно мягкие облака окутывают сознание, и ты теряешь контроль над своими мыслями и телом. Ситуация в видении должна случиться очень скоро, ведь видна та же обстановка, в какой они находятся сейчас: три человека за столом. Клоринда говорит что-то. Ризли никак не может расслышать, что она говорит. “Вчера... ты уехал... мы...” Осознание. Глаза парня округлились, и он медленно поворачивает свою голову в сторону девушки. Она трясётся.       — Клори, не стоит... — говорит он ей шёпотом. Сердце выпрыгивает из груди. Уши покрываются небольшими розовыми пятнами. Клоринда перебирает свои пальцы. Ей стыдно смотреть Нёвилетту в глаза. Он ведь доверяет ей! Он думает, что его дочь не делает ничего необдуманного в его квартире! Это ведь его квартира! Та квартира, в которой он жил! Пот стекает с её висков. Она старается дышать через нос, но так становится только более очевидно, что что-то не так.       — Ну, так как прошло свидание? — начинает разговор Нёвилетт. Триггер. Как спущенный курок ружья. Ружьё выстреливает хочет оно того или нет, оставляя за собой только лёгкий запах пороха.       — Вчера, когда ты уехал, мы с Ризли п**бались, — кинула Клоринда. Тишина, немая сцена. Нёвилетт пытается понять, правильно ли он расслышал. Ризли, глубоко вздохнув, ставит свои локти на стол и, упираясь на них, закрывает своё лицо ладонями.       — Клори, твою же мать... — доносится сквозь ладони.       — Но у меня нет матери! — парирует Клоринда.       — Я понимаю, что ты ещё не приняла меня в таком плане, но мы можем попробовать, Клори, — доносится из кухни голос мадам Арлекино.       — Да я не о вас!       — Так, стоять, что вообще произошло?! — чуть повышает голос Нёвилетт.       — Она описала это достаточно подробно! — доносится голос близнецов с той же кухни.       — Вы что, тоже это слышали?! — пугается Ризли. Ответа не последовало.       — Слушай, а мне прямо даже легче стало, — говорит Клоринда и добавляет: — Помнишь, как в том романе. “Преступление и наказание”. Призналась и как груз с плеч!       — Ты сравниваешь потерю девственности с романом Достоевского?! — не устаёт удивляться уже измученный Ризли.       — А почему тебе тяжело было? — спрашивает Нёвилетт с озабоченным взглядом.       — Я не знала, как ты отреагируешь, да и само по себе это как-то неправильно, — в таких ситуациях у людей обычно стыдливое выражение лица, но Клоринде настолько полегчало, что она не меняла выражения абсолютного блаженства и душевного равновесия.       — Что в этом неправильного? — удивляется Нёвилетт.       — Я ей то же самое говорю уже целый день! — восклицает Ризли.       — Так, — с тяжёлым ударом тарелки с салатом по столу говорит мадам Арлекино, — вы за столом! Ничего в этом, конечно, постыдного нет, но никого это сильно не волнует! Вам уже по двадцать с лишним лет, вольны делать это с кем, сколько и как хотите! Пора начинать ужин!