Мальчик и волк

      В одном удивительном мире, среди зеленых великанов и бурных рек, росло и процветало маленькое племя Чин.       Никто толком не помнил, как и почему люди решили остаться в этом месте. Возможно, дело было в самом лесу, на опушке которого было основано племя, где водилось много дичи, росли полезные травы и другие богатства природы. А может, это из-за родника, который всегда журчал возле палаток, или быстротечной реки, переполненной рыбой.       Племя Чин больше не заботилось об этом, потому что ему удалось пройти все испытания и укрепить свои силы.       Шатры и идолы великих богов выросли на просторной поляне в течение нескольких лет, но уже через три поколения все было готово для полноценной жизни. Теперь жители племени готовились к обряду смены вождя Чин.       Но, к всеобщему сожалению, сын Джин-Хо — вождь племени Чин — не собирался вступать в свои права и продолжать дело своего отца и предков.       Ещё с раннего детства Сынмин явно выражал свой характер и позиции жизни. Он был крайне любопытным мальчишкой, который желал быть везде и сразу и знать всё, что только можно. В лесу, наверное, не осталось ни одного листика, которого бы не изучил любознательный ребёнок. Его обучили рукоделию и мастерству оружия почти сразу после того, как он научился ходить, и это сильно помогло ему в изучении леса — свой охотничий лук он смастерил и всегда латал сам.       Но мальчик не забывал и о своём племени. Сынмин помогал со строительством и починкой шатров и идолов, а также заботился о старейшинах племени, таская им воду из родника и дичь. Многим соплеменникам казалось, что будущий вождь жил своим поселением и дорожил им, но запах хвои и шум листвы, создаваемый юрким ветром, манил мальчишку сильнее.       Джин-Хо всегда считал, что это временная забава сына.       — Это же ребенок, — говорил вождь племени, — им всегда всё интересно.       Но время шло, а предпочтения Сынмина не менялись…       Парень всё также сбегал к вековым друзьям и даже проводил с ними большую часть времени, чем с племенем Чин. Сынмин бродил среди зелени и кристальных вод, охотился или просто наблюдал за животными. Ему всегда нравилось находиться в лесу, где всё шло своим чередом и было спокойно, если не набрести на волков…       Стая волков поселилась в лесу, как говорил Джин-Хо, за несколько лет до рождения Сынмина. Но интересен тот факт, что клыкастые звери ни разу не напали на поселение и даже не таскали запасы. Создавалось ощущение, что волкам нет дела до людей…       Но племя Чин наплевало на это.       Люди пытались избавиться от острозубых тварей всеми способами. Однажды охотникам довелось найти логово волков и напасть на них среди дня, и даже удалось убить вожака стаи, но это мало, что изменило. Хищники, никого не укусив и не разодрав, сбежали прочь и спрятались в более надежном месте, да в таком, что их до сих пор не получилось обнаружить.       Но некоторые жители племени порой видели в окрестностях поселения, по их словам, огромного волка с ободранной местами серой шерстью, уродливым шрамом поперёк морды, рубиновыми глазами и кровавой пастью.       Сынмина забавляло, что описание хищника всегда отличалось от предыдущего и с каждым разом превращалось во всё более страшное и нереальное, но его это не пугало. Юноша также не понимал, где соплеменники умудрялись встретить волка, ведь, где бы сын вождя не гулял, зверя он ни разу не видел, даже следов.       Парню хотелось его увидеть, или хотя бы найти кусок грубой шерсти острозубого, чтобы утолить своё любопытство к таинственному волку. Поэтому он в очередной раз собирал запасы еды и нужных вещей в сумку, дабы наконец встретиться с главным страхом племени Чин.       Волком.       — Ты опять в лес собираешься? — Ругался отец, пока латал корзину для сбора растительности. — Ещё не всё изучил.       Джин-Хо не одобрял постоянные гуляния сына, считая, что это время потрачено в пустую.       — Не всё, — ёрничал Сынмин, — несколько дней назад я набрёл на скалы. Если подняться по ним, то там может быть продолжение леса…       — Лучше бы ты своему племени помог, — перебил сына Джин-Хо, — чем занимался ерундой. Приближается зима, нужно собирать запасы, а он по лесам бегает!       Сынмин, поджав губы, проглотил слова отца и ничего не ответил. Они практически каждый день спорили насчёт побегов и всегда ругались. Юноша привык к осуждению его интересов и старался не принимать их близко к сердцу. Не появится же у него ни с того, ни с сего желание продолжить дело отца и дедов и стать вождём племени Чин.       Нет уж!       Не желая вновь ругаться с отцом, Сынмин решился прибегнуть к своим предположениям и поделится ими с вождём. Он надеялся задобрить мужчину и исчерпать конфликт.       — Я думаю, что где-то в тех окрестностях живёт стая.       Джин-Хо замер от слов наследника и поднял на него сердитый взгляд.       — Даже не вздумай туда соваться, тем более один.       Вождь поднялся и подошел к сыну.       — И сдалась же тебе эта тварь, — раздражённым тоном продолжал мужчина. — Её убить надо, Сынмин, а не хотеть посмотреть.       Однажды у них уже был разговор о волках, который закончился одной из многочисленных ссор. Сынмин спросил тогда, зачем избавляться от стаи, если она никогда не нападает, на что Джин-Хо ответил, что всё может измениться, и хищники могут это сделать в любой момент. Спор закончился ничем: парень сбежал в лес, а вождь остался в шатре и думал, когда его сын наконец поймёт, что люди племени важнее, чем какой-то лес с волками.       — Зачем убивать? Стая всё равно нас не трогает уже столько лет, надо найти их укрытие и следить, — мальчик хмурился. — И они не твари, а волки.       — Твари, — настоял мужчина. — Ты не понимаешь, что это опасно? Тебе скоро восемнадцать, ты станешь мужчиной, а ты всё такой же наивный и глупый! Один ветер да лес на уме.       — Мама тоже ходила в лес!       Сынмин резко замолчал после своих слов.       В их семье редко говорили о ней, не потому что она сделала что-то ужасное, нет.       Больно вспоминать.       Мама Сынмина, Луна, умерла во время родов. Ничего, кроме имени и знакомства с отцом, мальчик о ней не знал; Джин-Хо ничего не рассказывал сыну, потому что его сердце никак не могло восстановиться и смириться с потерей любимой жены. Но шаман племени, да и не только, часто говорил, что мальчик очень похож на неё.       — Ты даже встретился с ней там, когда волки уже жили в лесу, и ничего не случилось. — Пытался достучаться до отца Сынмин.       Вождь нахмурился и сжал кулаки, пока воздух накалялся от напряжения.       — Это другое, Сынмин.       — Почему другое? На маму и тебя никто не напал, да и после мама столько раз ходила в лес, и ничего не…       Джин-Хо дал сыну пощёчину, от которой голова Сынмина повернулась в сторону, и парень схватился за щеку.       — Это. Другое. Сынмин. — серьёзно повторил отец. — А теперь бери корзину и иди со мной в поле.       Сынмин тяжело дышал.       Отец ударил его. До такого их ссоры ещё не доходили; Джин-Хо никогда не поднимал руку на сына, максимум кричал и наказывал. Неужели мальчик настолько его вывел из себя?       Всё ещё держась за щеку, Сынмин обижено посмотрел на отца, подорвался с места, схватив свою сумку и лук, и выбежал из шатра.       Мальчик перекинул вещи через плечо и раздражённо пошёл вдоль всего поселения, чтобы все соплеменники видели, что вождь уже в который раз поссорился с сыном — с надеждой племени Чин, на которую уже никто не рассчитывал…

***

      Время тянулось быстро, и настал полдень. Солнце светило высоко в небе и нагревало землю остатками своего тепла — зима не за горами.       Сынмин шёл вдоль скал и пинал небольшое камни.       — Почему отец меня не понимает? Вечно только о племени думает, а о сыне что, нельзя?!       Громкие рассуждения юноши слушали только деревья и птицы и отвечали ему легким шорохом и щебетанием. Так получилось, что только природа могла его выслушать, ведь Сынмин ни с кем больше не общался…              Сын вождя убежал из племени ещё утром и успел за это время проголодаться и устать, дорога до скал не близкая.       Место, до которого Сынмин шёл и рассказывал отцу, находились севернее поселения Чин, о чём свидетельствовал мягкий мох на коре деревьев. Скала раскинулась на несколько миль вперёд и при всём желании до конца не добраться — мальчик пробывал; рядом что-то шептали деревья, и куковала кукушка.       Сынмин остановился и залез в свою сумку, чтобы утолить жажду и поесть, но резко понял, что он забыл набрать мешок для воды, а перекус остался лежать в шатре.       — Хаэчи!       Мальчик обижено бросил висеть свою сумку на плече и надулся. Хаэчи — бог, что защищал и оберегал обиженных, помогая им.       — И где твоя защита и опека, Хаэчи?       Оглядываясь по сторонам, чтобы подметить хотя бы один тощий куст ягоды, наплевав на факт того, что сезон давно прошёл, Сынмин услышал отдалённый шум воды, чему удивился. В прошлый раз воды не было слышно…       Он побрёл вперёд, прислушиваясь к журчанию и теряясь между высоких друзей. Юноша вышел на родник, что тёк по земле и высушенным солнцем листьям куда-то вниз.       — Спасибо, Хаэчи! — Сынмин низко поклонился божеству и несмело подошёл к роднику. Он сел на колени и подставил мешок, чтобы заполнить его водой.       Раздался хруст ветки, и сын вождя резко поднял голову, начиная оглядываться.       Но вокруг никого… только деревья и ветер.       Сынмин неуверенно опустил взгляд обратно на воду и родник, но его тело резко оказалось вжато в влажную землю. Сухие ветки и мелки камни больно впились в спину через одежду, из-за чего парень вскрикнул и зажмурился, в ушах запищало, а в нос ударил сильный запах шерсти, зверя и… хвои?       Клыкастая тёмно-серая морда волка нависла над лицом юноши и рокотала. Сынмин открыл глаза и с полным ужасом уставился на хищника, окаменев от шока. Громкие и быстрые удары сердца перебили писк в ушах, а боль в спине затупились. Острые угольные глаза волка смотрели прямо на мальчишку, вгоняя в ещё больший ужас. Адреналин заиграл в крови Сынмина, и он начал вырываться, но закричал от острой боли когтей, что продырявили одежду и неглубоко впились в плоть.       — Не надо! Вы же не трогали людей!       Глаза волка внезапно расширились, а треугольники ушей шустро поднялись. Сыну вождя показалось, что хищник удивлён? Но иллюзия вмиг рассеялась, ибо зверь прижал юное и слабое тело сильнее в влагу почвы и зарычал громче, поджав уши к голове, чуть ли не срываясь на лай.       Сынмин молился всем богам и просил прощения у родителей.       Всё же его отец был прав: он всего лишь глупый и наивный мальчишка, который сам себя привёл к верной смерти. К волку.       Последнее, что увидел Сынмин перед потерей сознания, это растерянные черные глаза и отпрянувшую серую морду…