* * *
Утро выдалось нелегким. Посиделки у теплого костра затянулись до поздней ночи. И лишь когда время перевалило за три часа, все зардевшиеся разбрелись по комнатам. Солнце уже пробивалось своими лучами через неплотные шторы, беспощадно лезло в глаза и приятно грело босые ноги. Кислов вытянувшись на животе, приоткрыл сонные веки. Его руки были заведены за голову, а лицо щекой утопало в подушке. Уставившись на широкую спину Хенкина, спящего всего в паре метров от него на своей раскладушке, он поджал губы. К слову, эти раскладушки оказались настоящим воплощением пыток и были совсем не эргономичными. Ване понадобилось немного больше времени, чтобы улечься на ней поудобнее. Металлические каркасы скрипели при каждом движении, а тонкий матрас неприятно впивался в кожу. Однако выбора особо не было. Он бы мог, конечно, выбрать диван, но драться за него с Зуевым не хотелось. Поэтому на нем сейчас храпел Генка, раскидав конечности и скинув одеяло на пол. Меленина не наблюдалось. Видимо, встал пораньше. Кислов перевернулся на спину и перевел взгляд к окну. Вчерашний день был насыщенным. Они много пили, много смеялись и много говорили. Но за всем этим весельем скрывалась какая-то безысходность. Ваня чувствовал это, но не мог понять, в чем дело. Вдруг послышался шорох ткани, заставивший Ваню оторвать взгляд от окна. Он столкнулся с голубыми заспанными глазами Хенкина, устремленными прямо на него. Боря как-то устало выдохнул, точно не выспался. Его светлые волосы растрепались и чем-то напоминали гнездо. Голос звучал хрипло и устало: — Выспался? — А сам что думаешь? — Я, блять, думаю, что Мел кретин, — пробормотал Хенкин. — Ты слышал, как у него будильник тарахтел в семь? — Нет, — улыбнулся Ваня. — Я крепко спал. — Генка выгнал его к девчонкам, — улыбнулся в ответ Боря, прикрывая глаза. — Пиздец, это вообще-то несправедливо! — Ой, да чё там им, — махнул рукой Хенкин. — А вот этому еблану нехуй будильники ставить, которые будят всех, кроме него самого. Ваня хмыкнул. В комнате повисло тягучее молчание. Боря с прикрытыми глазами ловил ушами едва слышное утреннее пенье птиц за окном. Стук сердца, стоящий в его висках, медленные размеренные вздохи дыхания. Это действовало на него, словно снотворное. В то время у Вани мысли крутились, как осы в банке. Роились в его голове, жаля изнутри. Он подумал, что явно ещё не до конца проснулся. Безмолвие представлялось сосудом полного беспокойства и сдавливало его ощущением легкого напряжения, сжимающего плечи. Однако никто не осмеливался нарушать воцарившуюся тишину. Внезапно раздался громкий храп, и Ваня от неожиданности вздрогнул. Хенкин простонал в раздражении, резко распахнув глаза. Генка, издающий храп, распластался по дивану. Кислов почувствовал внезапный приступ смеха, когда Боря запустил в того своим сланцем, угодив Зуеву прямо в лицо. Генка мгновенно проснулся и растерянно посмотрел на них, явно не понимая, что произошло. Однако не прошло и минуты, как он вскочил с кровати: — Бля, да вы ахуели что ли совсем тут! — возмущенно заверещал он сонным хриплым голосом. — Так, а хули ты храпишь! — огрызнулся Боря, сводя брови к переносице. — Устал человек, че теперь в него тапками швыряться! Ваня расхохотался, когда Боря показал Зуеву средний палец. Разозленный Зуев схватил второй сланец и замахнулся им на Хенкина. — Ты че ржешь? — Генка запустил этот сланец в Кислова, но тот успел прикрыться одеялом. — Так смешно же, — ответил Ваня. — Чё ты в него то кидаешься! — нахмурился Хенкин. — Потому что это нихуя не смешно, идиоты! — возразил Зуев, соскочив с дивана. Затем, вдруг осознав что-то, он, резко изменившись в лице, с ухмылкой произнес, словно успокаивая: — Ой, да никто не собирается трогать твоего Ванечку! — Дуло своё прикрой! — гаркнул Хенкин. Искорки гнева летали в воздухе. Парни были готовы в любой момент сцепиться, но тут в комнату неторопливо вошел Егор. Все уставились на него, словно его присутствие заморозило всех на месте. Меленин, остановившись в дверном проеме, скрестил руки на груди и вопросительно обежал взглядом каждого. — Второй будильник? — насмешливо спросил он, глянув в сторону Зуева. — Съебался, — огрызнулся Генка. — Хватит меня выгонять, храпун, — ответил Меленин, недовольно скорчив лицо. — Вставайте завтракать. Боря, пыхтя от раздражения, завалился обратно на раскладушку, отчего та звонко скрипнула под его весом, и заявил: — Какой завтрак! Я спать хочу, блять! — А я спать не дам, — зашипел Генка и, злобно стиснув зубы, стянул с Бори одеяло. — Раз ты мне не дал. — Ну ты пиздюк, бля! Ваня, едва сдерживая смех, уже натягивал штаны: — Какой час на часах, Мел? — Почти полдвенадцатого, — усмехнулся Меленин и вышел из комнаты. — Почти полдвенадцатого, — ошарашенно выдохнул Боря. — Уже? — А нехуй было ночью плясать, потом на гитаре играть. А я, между прочим, заснуть не мог из-за твоего бряцанья! Как будто Ваньки нам мало было! — Генка продолжал пыхтеть от злости. — Да кому ты пиздишь, ты тут уже вовсю дрыхал! Да и у тебя, Вань, хреново получается, — добавил Боря, говоря совершенно не серьезно. Ваня сморщился: — Ох, ебать, а ты у нас великий музыкант! — он всплеснул руками. — Ой, да завались! — Да, емае, не смог сыграть даже кузнечика, — не унимался Генка. — Это всё софистика, поняли! — Боря сердито поднялся с раскладушки и потянулся за штанами. — Валите уже завтракать. Когда все двинулись на кухню, Боря и Генка начали толкаться прямо в коридоре, выглядя при этом как настоящие придурки. — Я первый, — упрямо твердил Боря, с широкой улыбкой и игривым блеском в глазах, упираясь плечом в грудь Генки. — Да хрен тебе, я пойду, — не сдавался Генка, отталкивая Хенкина в ответ. Коридор оглашался раскатистым хохотом и громкими препирательствами. Голоса сливались в сплошной шум, растопив утреннюю тишину в доме. — Ну че, козлина, сдал позиции? — поддразнивал Зуев, вырвавшись вперед. — Не выебывайся! Ваня, наблюдавший за этой возней, закатил глаза, делая вид, что ему все равно. Однако уголки губ предательски поползли верх. На кухне Егор и Анжела уже сидели за столом и неспешно завтракали. Анжела, будучи без макияжа и с растрепанным пучком на голове, потягивала кофе и листала ленту соцсетей. Егор в растянутой футболке и спортивных штанах с аппетитом уплетал яичницу. В углу кухни Рита устроилась на стуле с ногами на журнальном столике. Она курила сигарету, читая книгу в яркой обложке и мягком переплете. Ее волосы рассыпались по плечам, а на губах играла легкая улыбка. Дым от сигареты вился в воздухе, и Боря поспешил распахнуть окно. Не любил он запах сигарет. — Доброе утро, мальчики, — ласково проговорила Рита. — Доброе, — буркнул Генка. Сонливость навалилась на него тяжелым грузом. — Хреново оно, — добавил Боря, отгоняя от себя дым. — Может, вам не спать в одной комнате? — неуверенно предложил Егор. — Ага, хуй там! Диван я никому не отдам, — усмехнулся Генка, занимая место напротив и хватая бутерброд со стола. — Это же мой! — возмутился Меленин. — А че ты еблом то щелкаешь! Вот уже мой! — Девочки, как самочувствие? — сменил тему Ваня, заваривая себе чай. — Нормально, — пожала плечами Рита. — Голова немного кружится, но это пройдет. — А я вот чувствую себя ужасно просто, — призналась Бабич. — Как будто меня переехал танк. — Это потому что ты вчера перебрала, — усмехнулся Боря, с трудом сдерживая смех, глядя на смущенную Анжелу. — Да что ты говоришь! —воскликнула она, пытаясь скрыть румянец, заливший ее щеки до самых кончиков ушей. — А по-моему, потому что кто-то на гитаре бренчал! Зуев расхохотался с набитым ртом, глядя на то, как Хенкин недовольно корчит рожу. — Да вы заебали! — возмутился он. — Я ничего подобного не помню! — А уже не помнишь, получается? — с явной иронией в голосе интересуется Кислов. — Ладно, не парься, — успокоил его Егор. — Сейчас поедим, и все будет нормально. — Рит, хватит пыхтеть уже! — Хенкин выхватил у нее с рук бычок под её громкие возгласы и выкинул в окно. — Не надо портить воздух. Рита вспыхнула от возмущения. — Да че за дела! — Не ори, и так башка трещит, — отрезал Хенкин. — Мне противно дышать дымом. — Значит, не дыши дымом! — рявкнула Рита. — Замолкни и сиди спокойно, — приказал он. — Мы вчера договаривались, что курить вы будете только на улице. Рита что-то злобно прошипела и отвернулась к окну. Воцарившееся за столом напряженное молчание было нарушено лишь встречей взглядов Меленина и Бабич, словно они вели мысленный разговор. Для них такие стычки стали обыденностью. Об этом весьма красноречиво говорили их лица, в коих так и читалось «ну как всегда». Однако Кислову ситуация не очень понравилась. Его не столь тревожила сама перепалка, сколько то, что Боря бурно реагировал на подобную мелочь. Хотя он промолчал, настороженность внутри него нарастала. Привычное течение завтрака возобновилось. Ребята болтали о совершенно неважном и продолжили есть яичницу, как ни в чем не бывало. Ваня перевел взгляд с читающей книгу Риты на Хенкина, который мрачно варил себе кофе. Вероятно, он всё ещё был раздражен. «Он просто не выспался» — пронеслось в голове Кислова. — Рита, пойдем, покурим на улице, — предложил Ваня, махнув головой в сторону двери. Рита, отложив книгу, вопросительно повела бровью, но, в конечном счете, кивнула в знак согласия. Вставая из-за стола, Ваня поймал невнятный взгляд Хенкина, в котором прочел лишь легкую настороженность. Уже во дворе Рита сунула ему пачку сигарет, предлагая взять одну. Взяв сигарету, он щелкнул своей зажигалкой и прикурил. Он сделал глубокую затяжку, наполняя легкие дымом, а затем выпустил его, наблюдая, как он растворяется в воздухе. Рита стояла рядом. Ее лицо было задумчивым и отстраненным. — Ты в порядке? — Да иди он к черту! Всегда такой нервный по утрам, — ответила девушка. Ее голос был тихим и недовольным. — Всегда? — Ну, не знаю, всегда ли, но каждый раз, когда я заставала его с утра, а это было довольно часто… ну, когда я ночевала у него… ну, ты понял, короче. Ваня кивнул, как на автомате, хотя был уверен в том, что ничего не понял. Мысли в голове закружились, словно в вихре. Неужто этих двоих что-то да связывает? Ваня вдруг вспомнил, как Боря смотрел на Риту, когда они вдвоем копошились у мангала. Смотрел с какой-то тоской и особой нежностью. Не было ли между ними чего-то большего в прошлом. Или, возможно, даже сейчас? Сжав сигарету в руке, Ваня погрузился в раздумья. Он должен был найти способ выяснить правду. Если всё действительно так, то зачем ему лесть в это? Он приехал сюда, хотел поговорить, думал, может быть, станет легче. А станет ли? Взгляд Вани невольно обратился к Рите, которая стояла рядом, не подозревая о буре эмоций, бушевавших в его голове. Ее лицо было все еще задумчивым, но в ее глазах теперь появилась какая-то новая решимость. — Да, я понял. — Блин, да не так ты понял! — воскликнула она. — Мы просто друзья. — Я так и понял, — соврал Кислов, усмехнувшись. В его голосе прозвучал намек на иронию. — Послушай, Ваня, — начала Рита, смахивая пепел со своей сигареты, — ты ведь знаешь, что он ждет объяснений? — Кто? — глупо спросил Ваня, хотя он прекрасно знал, о ком идет речь. — Боря, — ответила Рита. — Я не могу понять, что у него на уме. Он выглядит напряженным, когда ты рядом, но мне ничего не хочет говорить. Ваня нахмурился, сведя брови к переносице. Он уселся на лавочку, опустив взгляд на свои руки, сжимавшие сигарету. — Почему тебя это так волнует? — осторожно начал Ваня, встретившись с взглядом Риты. На ее лице промелькнуло замешательство, а затем что-то похожее на раздражение. Она сжала челюсти и угрожающе шагнула к нему, ответив без колебаний: — Да потому что это я была рядом, когда ты съебался. А ему было хуево. Ваня почувствовал, как напряжение в его теле начало нарастать. В груди разгоралось болезненное ощущение вины. Оно нещадно терзало своими когтями, грызло жвалами, мучительно ныло где-то внутри. — Почему ты уехал, ничего не сказав? — спросила Рита с пренебрежением. — И зачем вернулся? Ваню задели ее слова. Он нахмурился, чувствуя, как чувство обиды поднимается внутри него. Его переполняли эмоции, и он ответил с горечью: — Я уехал, потому что чувствовал себя задушенным. Мне тогда было сложно. Рита в ответ усмехнулась: — А теперь ты вернулся? Почему? Изменилось что-нибудь? Ваню захлестнула злость. Он был готов нагрубить ей в ответ, но сдержался. Вместо этого он тяжело вздохнул и сказал: — Я вернулся, потому что скучал по нему. Потому что, несмотря на все, что произошло, я все еще надеюсь, что, возможно, мы сможем все исправить. — Он помолчал немного, выкинул на землю сигарету, но затем продолжил: — Я знаю, что это маловероятно... — Нет. То есть да, возможно. Но поступил ты с ним ужасно, — перебила его Рита, несколько остепенившись после его слов. — Я знаю, и мне ужасно стыдно, — ответил он, проводя рукой по волосам. Рита глянула ему в глаза. В её взгляде читалась жалость, разбавленная с виной, которую она испытывала за то, что так набросилась на него. Да, она сама толком ничего не знала, но почему-то позволила себе грубить ему. — Ещё вчера ты была рада моему приезду, — напомнил Ваня. Рита отвела взгляд и пробормотала: — Да, но потом я передумала. — Почему? — Потому что я не уверена, что ты действительно хочешь все исправить, — призналась Рита и снов взглянула на него. — А всё только начало налаживаться. — Я понимаю... — Нет, ты не понимаешь, — вздохнула она, складывая руки на груди. — Твой приезд может только все испортить. Кислов молчал, обдумывая ее слова. Он и сам думал об этом тысячу и один раз. Но одно дело — думать самому, а другое — слышать от кого-то. Это было, мягко говоря, неприятно. — Я не хочу все портить, — наконец сказал он. — Я правда хочу все исправить. Ты ничего не знаешь, Рит. Рита пристально посмотрела на него. В ее глазах сквозило сомнение. В глубине души она хотела поверить, что все не так уж плохо и не закончится чем-то ужасным. — Да, я не знаю подробностей, но это твой последний шанс, — проговорила она, понизив голос. — И у тебя только два варианта: либо сваливать, пока не поздно, либо взяться, наконец, за голову и постараться не облажаться. — Я никуда не уеду, — твердо проговорил Ваня, стиснув зубы.* * *
За столом Боря не спеша отхлебнул из чашки ароматный горячий кофе. Его взгляд рассеянно скользил по завитками пара, поднимающимися над поверхностью напитка. Время тянулось неторопливо, создавая иллюзию безмятежности. Внезапно раздался голос Анжелы: — Егор, собирайся. Ее слова выдернули Борю из задумчивости. Он поднял взгляд и увидел, как она подошла к их столу. — Куда? – поинтересовался Хенкин. — Мы с Егором договаривались покататься на лодках. Если хочешь, можешь присоединиться, – она дернула за локоть Меленина, который уткнулся в телефон и, казалось, совершенно не слышал её просьбу. Боря покачал головой: — Не, я пас! — Ну что ж, как хочешь, — Она улыбнулась ему и повернулась к Егору. — Пошли. Мел встал из-за стола и пошел за Анжелой, поджав губы. Тот проводил их взглядом и снова уткнулся в свою чашку кофе. Внезапно стоящий у окна Генка нарушил тишину: — Походу, ты нормально так настроение Ритке подпортил. Вон на Ваньку срывается. Боря поднял взгляд от чашки и проследил за взглядом Генки. Выглянув в окно, он увидел Риту, нависающую над сидящим на скамейке Ваней. Ее лицо выражало явное недовольство, и она что-то грубо ему втолковывала, сопровождая свои слова энергичными жестами. Ваня, напротив, выглядел подавленным и сгорбленным, словно под тяжестью невидимого груза, однако тоже что-то отвечал ей с той же настойчивостью. Очевидно, что они ругались. Наблюдая за ними из окна, Боря совсем не мог понять, что могло случиться между этими двумя. Ситуация обострилась, когда Рита резко выкрикнула что-то в сторону Вани. Тот резко вскочил со скамейки и направился в сторону ворот. Тревога охватила Борю, и он вскочил из-за стола. Зуев бросил на него недоумевающий взгляд. Выскочив на улицу, он сразу обратился к Рите, но та пронеслась мимо него, сердито толкнув его плечом, и скрылась в доме. Вздохнув, Боря поспешил за Ваней, который напряженной фигурой уже почти вышел за ворота. — Подожди, Вань! — крикнул Боря, догоняя его. Кислов, не оборачиваясь, двинулся дальше своей дорогой. Хенкин ускорил шаг и, схватив его за локоть, повернул к себе. В выражении лица Вани мелькнуло удивление, которое быстро сменилось раздражением. Его губы были плотно сжаты, а взгляд был жестким и отрешенным. — Куда ты так рванул? Успокойся, давай поговорим, — уговаривал он, но Ваня только молча сверлил его взглядом. — Что случилось? — повторил Боря. В глазах напротив читалось осуждение и презрение, которые он не пытался скрыть. Взор Кислова был тяжелым, как глыба притягивает к себе, не давая возможности отвести глаз. Боря невольно стал чувствовать себя неуютно и неловко. — Да не трогай ты меня! — выпалил Ваня, отдернув локоть. Боря отшатнулся, словно от электрического разряда. Видеть его таким яростным и беспокойным было тревожно. — Остынь, Вань, зачем так срываться? — взмолился он. — Не хочешь говорить — молчи. Давай просто вернёмся в дом. Но Кислов был уже глух к уговорам. Он резко развернулся и поспешил прочь, оставив Хенкина в замешательстве. Боря тяжело вздохнул. — Пиздец, блять! — вырвалось у него с досадой, и он, не сдержавшись, пнул ближайший камень. В голове у Бори кружились вопросы, словно назойливый рой пчел. Почему Ваня и Рита поругались? Что заставило Ваню так внезапно вспылить? Боре все это глубоко не нравилось. Он поспешил домой, одержимый желанием найти Риту и потребовать у нее объяснений. Но, добравшись до входной двери, пожалел, что не отправился за Ваней. Он понятия не имел, что тот мог сделать под влиянием нахлынувшей ярости и куда вообще направился. Гнев и беспокойство кипели в нем, словно огонь в жерле вулкана. Боря влетел в дом с криком: — Где Рита? Что, блять, случилось? Рита выбежала из кухни. Её вид не был растерянным или напуганным. Наоборот, она и сама была на взводе. — Я хотела как лучше для тебя, — сбивчиво пробормотала она. — Успокойся, Борь, — попытался утихомирить его Зуев, внезапно появившийся из ниоткуда. — Хотела как лучше?! — передразнил ее Боря, отпихивая от себя Генку. — Почему ты орала на него? — Я не знаю, что на меня нашло. Не понимаю, о чем я думала! — воскликнула Рита. На крики из гостиной выскочили Бабич и Меленин. — Что стряслось? — спросила Анжела. — Кислов успокоится и приползет обратно, если… — начал Генка. — Он сказал тебе, куда пошел? — прервал его Хенкин, обращаясь к Рите. — Харэ глотку рвать! Дай сказать то нахуй! — рявкнул Зуев, толкая его в плечо. — Нет, пусть скажет мне, что произошло! — Нет, ты либо прекращай, либо пиздюлей получишь! Между ними встал Меленин, раскинув руки в стороны. Вид у него был весьма напуганным и растерянным. Боря начал ходить взад-вперед по комнате, не в силах совладать со своим беспокойством. Остальные стояли в напряженной тишине. Фигура Мела возвышалась, словно барьер между разгневанным Борей и пышущим недовольством Генкой. Решительным жестом Егор выставил вперед руку. — Хватит! — воскликнул он. — Мы должны выяснить, что произошло. Боря прекратил нервное хождение по комнате и повернулся к Рите. Его глаза метали молнии, но он, сдерживая себя, обратился к ней: — Рассказывай все, как было. Рита глубоко вздохнула, пытаясь собрать мысли в кучу. — Я просто спросила, зачем он приехал, а он... — она с трудом сдерживала себя, чтобы не перейти на крик. — Он начал кричать на меня, обвиняя меня в том, что я вмешиваюсь не в свое дело. Генка, беспокойно, время от времени притопывая ногой, громко вздохнул, наблюдая, как Рита съежилась под обвиняющим взглядом Хенкина. — И что потом? — нетерпеливо спросил Боря. — Я не выдержала и накричала на него в ответ, — продолжила Рита. — Я сказала ему, что мне не все равно, потому что… Она осеклась, словно пытаясь подобрать нужные слова. Боря смотрел на нее в упор. Его руки были плотно сжаты в кулаки. Она не могла произнести то, что хотела. Боре бы то не понравилось, он бы не хотел, чтобы другие знали. — Потому что что? — рявкнул он. — Он ушел, — прошептала Рита и развела руки в стороны. Ее голос был едва слышен. — Я не знаю, куда он пошел. Снова напряженное безмолвие нависло над ними. Взгляды были прикованы к Рите. Ее слова послужили поводом для немых упреков, осуждающих мыслей, витавших в воздухе. — Меня одно только волнует... — подал голос Зуев. — На кой хуй ты задавала ему такие вопросы? — прошипел Боря сквозь зубы, сведя брови. — Да ты заебал! Дай хоть слово то сказать! — Махнув рукой, Генка ушел на кухню, по пути ворча себе под нос: — Пидарас. — А разве его кто-то здесь ждал? — бросила Рита и скрестила руки на груди. — Он бросил всё и уехал, даже ни разу не позвонил за всё время. — Рита, почему ты так говоришь? — изумилась Бабич. — Ты не знаешь, почему он так поступил! Брови Меленина взметнулись вверх, а в глазах читалась нескрываемая смесь удивления и легкого презрения, точно он посчитал слова Риты чем-то глупым и достойными порицания. — Разве я не права? — парировала Рита. — Я уверена, Боря со мной согласен, хотя и не скажет это вслух. Потому что поступил Кислов именно с ним говнючным образом! — Нет, блять, нихуя я с тобой не согласен. Ни разу! — буркнул Хенкин. — Да, он поступил хуево, но я, сука, его ждал! После этих слов Рита показалась немного растерянной. Она явно ожидала, что ее слова найдут поддержку, но вместо этого все напряженно замолчали. Атмосфера в комнате наэлектризовалась. Бабич и Меленин избегали встречаться с ней взглядом, а Зуев, вышедший из кухни, нервно теребил в руках сигарету. Боря, раскрасневшийся от злости, молча вышел из дома, громко хлопнув дверью. Рита стояла, как громом пораженная. Она не могла понять, что произошло. Еще недавно все было хорошо, а теперь все вдруг изменилось. Ее взгляд упал на закрытую дверь, за которой только что скрылся Боря. В этот момент она почувствовала себя виноватой. — Говнище какое, жесть, — пробормотал Генка, присвистывая и качая головой. — Не, ну Борьку, конечно, не оправдываю, но он-то по-своему прав. С порывистой стремительностью Рита удалилась в спальную комнату. Ребята проводили её неоднозначными взглядами. Каждый шаг был исполнен решимости и нетерпения. С резким стуком хлопнула дверь спальни, отгораживая Риту от всего остального. Она рухнула на кровать. Тело сотряслось от эмоций. Сжатые кулаки белели от напряжения. Она понимала, что наговорила лишнего, но слова уже были произнесены. Она не умела сдерживать свой язык, когда злилась. — Что стоишь? Собирайся, — твердо произнесла Анжела, глядя на растерянного Егора. — Нет, ты чего? Тут такое творится, а ты собралась ехать? — возмутился Егор. — Они сами разберутся, — отрезала Анжела. Генка и Егор молчаливо стояли и с растерянностью глядели друг на друга. Анжела, схватив сумку и ключи от жигулей, направилась к выходу. У нее были свои планы на день. А Егор колебался. Он не хотел оставлять Риту, но и Бабич уже ждала его. Он беспомощно взглянул на Зуева. — Давай, езжай с ней, — тихо сказал Генка. — А я тут, если че, с Риткой посижу. — Ты щас серьезно? — спросил он. Анжела, не дожидаясь ответа, вышла из дома. Егор колебался еще мгновение, затем бросился за ней. Зуев усмехнулся и подкурил сигарету.* * *
Гнев кипел в его жилах, как пылающий инферно. Он оттолкнул Борю и двинулся туда, куда глаза глядят, ища выход для своих эмоций. А потом оказался на какой-то неизвестной улице, окруженный скромными дачными домиками. Он был зол на Риту, но больше всего на себя. Его взгляд упал на старый ржавый мусорный бак. В ярости он пнул его со всей силы. Бак покачнулся и упал, разбрасывая мусор по земле. Он пнул его ещё раз.«Ты всё испортишь»
Удар ногой.
«Тебе лучше уехать»
Снова удар.
«Когда ты возвращался, ты же думал только о себе»
Кислов продолжал пинать бак, пока не выдохся. Тяжело дыша, но уже немного успокоившись, он огляделся. Вокруг было тихо и пусто. Его гнев постепенно стихал, сменяясь чувством вины и сожаления. Осознание того, что он повел себя импульсивно и неразумно, обрушилось на него с новой силой. Постояв еще немного, Кислов повернулся и побрел прочь от мусорного бака. С каждым шагом чувство стыда усиливалось. Как он мог позволить себя такое? Кислов брел по улице, едва помня дорогу обратно. Его разум туманился, а мысли путались. Наконец, когда вдали стали виднеться знакомые окрестности, облегчение охватило его. Добравшись до ворот дачи Меленина, он увидел знакомую фигуру, стоящую у калитки. Это был Боря. В руках у него был телефон, видимо, пытался дозвониться до Кислова. Только вот Ваня свой телефон с собой не брал. Тот, как только заметил приближение Кислова, поспешил к нему навстречу. Его взгляд был полон обеспокоенности. — Где ты был? — Он сунул телефон в карман. — Ты в порядке? Кислов не ответил. Боря взял его за руку, и они медленно направились к дому. Ваня казался каким-то растерянным и совсем не знал, что сказать. Хенкин молча сжал его руку, но когда они дошли до веранды, Кислов отпустил ее и направился к входной двери. Боря тут же остановил его. — Подожди, — сказал он. — Я хочу поговорить с тобой. Кислов повернулся, и они встретились взглядом. В глазах Бори было не осуждение, а понимание. — Мне очень жаль, Борь, — глухо произнес Ваня. — Что она тебе наговорила? — То, что думает. Она тебе сама ничего не рассказала? — Рита сначала делает, а потом думает, зачем она это сделала, — усмехается Боря. — Вы поругались? — взгляд Кислова становился тяжелым. — Она, наверное, права. Я все порчу. — Чего? Нет, конечно, нет. — Боря хмурится — Ты не виноват. Боря застыл, глядя на Ваню. Внезапно его охватило непреодолимое желание обнять его. Неизвестно, что им двигало в этот момент. Возможно, это была реакция на мягкий взгляд Вани, или им овладело желание пожалеть его. В любом случае, разумность ситуации в данный момент не принималась во внимание. Движимый импульсом, Боря потянул его на себя и крепко обнял. От неожиданности Кислов слегка вздрогнул, но он сильно не сопротивлялся. Его губы расплылись в слабой улыбке, и он обнял Борю в ответ, позволяя себе на мгновение отвлечься от терзающих мыслей. Когда они отстранились друг от друга, на лице Бори отражалось довольство, а у Вани на душе стало чуточку спокойнее. — Вам ещё не хватало поцеловаться! — раздался голос Зуева за спиной Кислова. Он оперся об косяк веранды и, бросив докуренный бычок в траву, самодовольно улыбнулся. Парни усмехнулись и не восприняли шутку в серьез. — Ну, чего застыли? Продолжайте, — поддразнил их Генка. Боря и Ваня обменялись взглядами, в которых отражались смущение и легкое недоумение. Было что-то странное в чужих словах, что заставляло задуматься. — Не обращай внимания, — прошептал Ваня, начиная нервничать. — Это уже не смешно, — бросил Боря в сторону Гены. Беспокойство уже проникло в их души. Неосознанно. Они оба начали ощущать неловкость, которая росла с каждой секундой. — Я… мне пора, — пробормотал Кислов, отступая назад. Он быстро направился в дом, не желая продолжать неприятный разговор. Боря растерянно посмотрел ему вслед, не понимая, что пошло не так. — Ты куда? — окликнул он, но Кислов уже скрылся за дверью. Боря бессильно опустил плечи и глянул в сторону Генки. Он знал, что что-то не так, но не мог понять, что именно. Слова Зуева прочно засели в его сознании, вызывая смешанные эмоции. Растерянный и обескураженный Боря уселся на ступени веранды. Рядом с ним опустился Генка. — Че это с ним? — недоуменно спросил Генка. — Я ж пошутил. — Не знаю я, — буркнул Хенкин. — Где Рита? — В спальне заперлась. — Мне нужно с ней поговорить. — Ну, попробуй, если она тебе откроет, — ответил Генка, его слова были полны сомнения. Боря поднялся на ноги и направился в дом. Его шаги эхом разносились по пустому коридору. Ему казалось, что с каждым шагом его уверенность только растет. Но на секунду, стоя у порога комнаты, где находилась Рита, он заколебался. Неуверенность пробежала по телу, и ему пришлось собрать волю в кулак, прежде чем поднять руку и постучать. Почти сразу же послышалось, как кто-то приближается. В следующее мгновение дверь открылась, и Боря встретился глазами с Ритой. Лицо у неё было заплаканное, глаза покраснели. Увидев Борю, она всхлипнула и бросилась к нему. Боре стало так жаль Риту, и он её обнял. Она уткнулась лицом в его плечо, а он аккуратно поглаживал её по спине, стараясь успокоить. — Прости меня, Рит, — прошептал он, — мне не стоило кричать на тебя. — Нет, я заслуживаю, — она посмотрела на Борю заплаканными глазами. — Я просто беспокоюсь за тебя, Борь. — Ты настолько боишься, что он всё испортит, что не замечаешь, как сама всё портишь. — Я знаю, что я идиотка, — Рита отстранилась от него, теребя пальцы. — Ты обижаешься на меня? Хенкин отрицательно мотнул головой. Единственное, что он чувствовал к ней — это злость. Но и та прошла, когда Кислов вернулся. — Но тебе нужно извиняться перед Ваней. — Я столько ему наговорила, аж стыдно, — прошептала она. Они оба замолчали на мгновение, пытаясь собраться с мыслями. Напряжение, висевшее в воздухе, было почти осязаемым. Наконец Боря понимающе кивнул и взял её за руку. Его глаза встретились с её и он крепко сжал чужие тонкие пальцы. — Всё будет хорошо, — сказал он. — Мы вместе сходим к нему. Рита глянула на него с благодарностью. Ее уголки губ приподнялись в слабой улыбке, а грусть будто спала с лица. Тяжесть в груди Бори немного отступила. День выдался нелегким.