*
Первый раз они встречаются в пальмовом дворе в отеле «Плаза». Рей с отцом сидят с одной стороны стола, накрытом накрахмаленными салфетками и уставленным чашками из китайского фарфора. Воздух влажный из-за стеклянного потолка и пальм в горшках. Бен Соллоццо в мягком сером костюме сидит по другую сторону стола. Двое его головорезов расположились за столом рядом, и Рей видит очертания пистолетных кобур под их черными пиджаками. Он выглядит старше, чем на фотографии в газете, почти на сорок, пытается угадать она. Его волосы черные и длинные, но у висков заметны несколько серых линий. Его руки достаточно большие, чтобы обхватить ее горло, но ногти ухоженные. Рей пьет чай. Мужчины пьют Негрони. Его голос, когда он говорит, низкий и звонкий. Голос, отдающий приказы и ожидающий, что ему подчинятся. Ее отец говорит, Соллоццо говорит, но Рей не произносит ни слова. Из-за черного шерстяного платья ее кожа чешется, жемчужное ожерелье на шее слишком тугое. Голос Соллоццо низкий и неторопливый. Ее отец отпускает глупую шутку, и Соллоццо вежливо посмеивается. Он наблюдает за ней, за каждым ее движением, когда она ерзает на стуле из-за неудобства. — Договорились, — говорит он ее отцу. Но его взгляд не покидает ее. Мужчины встают пожать руки, Рей встает тоже, качаясь на высоких каблуках, которые никогда не носит. Соллоццо обнимает ее отца, целуя его в обе щеки — по-итальянски. На мгновение Рей паникует. Он собирается поцеловать и ее? Но он не делает этого. Ее будущий муж берет ее маленькие пальцы в свои и поднимает ее руку к своим полным губам. Они, сухие и теплые, касаются костяшек ее пальцев. Рей чувствует его вдох у своей кожи. Затем он отпускает ее руку и разворачивается — один из его сопровождающих уже держит наготове его зимнее пальто.*
Ее сестры говорят, что это к несчастью, когда он выбирает ей свадебное платье. Она знает, что его выбирает он, потому что этого не делает она. В один из дней платье просто появляется у дверей их квартиры в чехле от Bergdorf Goodman, и ее отец выглядит удивленным. Рей не настолько суеверна, как ее сестры. По большей части она протестует против стиля. Платье не такое, какое бы выбрала она, — с открытыми плечами, застежкой на талии и юбкой такой большой, как рождественское безе. Вместо этого платье оказывается из шелка, длинной до пола, кремового цвета, с длинными рукавами и сорока крохотными пуговицами на спине. — Полагаю, он не хочет видеть и дюйма до свадебной ночи, — шутит Кэтлин. Рей не смеется. Как он узнал ее размер? Среди упаковочной бумаги лежит маленькая квадратная коробочка от Tiffany. Рей открывает ее и видит кольцо с бриллиантом внутри. Она аккуратно вытаскивает его, поднося ободок к зубам. Мягкий. Настоящее золото. Рей держит камень под светом лампы. Кэтлин смотрит у нее из-за плеча. — Один карат, — говорит Рей. Кэтлин кивает. «Мог купить получше», — думает Рей.*
Они женятся в Церкви Драгоценнейшей Крови на улице Бакстер в Маленькой Италии. Рей двадцать лет и сейчас ноябрь. Церковь сильно отличается от той, в которой крестили Рей, Церкви Святого Сердца Иисуса в центре Адской Кухни. Но он итальянец, а у них все по-другому. На алтаре Богородицы зажжены красные свечи, и безмятежное лицо Марии наблюдает за церемонией. У себя в голове Рей проклинает будущего мужа и весь его род. Это первый раз, когда она увидела его после встречи в «Плазе». В течение нескольких недель после этого газеты пестрили подвигами семьи Соллоццо. Теперь эта семья крепко держит Манхэттен в своих руках. Адская Кухня была последней костяшкой домино. Ее отец должен был сопротивляться сильнее. Он обесчестил всех их мертвецов. Каллахан должны были уйти под взрывы, а не хныканье. Не медленно прогуливаясь до алтаря с твердой рукой отца на локте, ведущего ее на сторону врага. На Соллоццо черный костюм и бабочка. Он красивый, и она ненавидит его. «У твоего алтаря дьявол, — хочет сказать она священнику, — а я — совершенная с дьяволом сделка». Вместо этого они оба преклоняют колени у алтаря и соединяются вместе на глазах у Господа. — Я буду любить и уважать тебя всю свою жизнь, — повторяет она, и Бог ей свидетель. После этого на ступенях церкви Соллоццо накидывает ей на плечи белую норковую шубу. Сейчас зима. Рей была дочерью, а теперь она жена. Мех теплый на ее плечах, но она сама вселяет холод в свое сердце.*
Они едут в его квартиру недалеко от Центрального Парка, сидя рядом друг с другом на заднем сиденье черного кадиллака. У него есть шофер, который смотрит только вперед, но мужчина не распускает руки. Соллоццо зажигает сигарету и молчит. Когда он засовывает пачку во внутренний карман пиджака, она замечает линию черных подтяжек. Рей представляет, как перекидывает их через его мускулистое плечо. Она чувствует себя тошно и отворачивается. Он живет в Дакоте. Конечно же, он живет именно там. Как и все остальное, его недвижимость — это умное вложение. Уважаемое. Это здание — анклав старых денег, и он пробрался туда, как червь в яблоко. Он заплатил наличными, думает она. Чемоданом, набитым небанковскими деньгами. Здание с башенками и железными дверьми выглядит как сказочный замок. Рей знает, что оно будет ее тюрьмой. Дворецкий открывает для нее дверь машины, будто Рей — королевская особа.*
Она полагает, что он трахнет ее. Мужчины так делают во время брачной ночи. Она думает о средневековых лордах, показывающих окровавленные простыни в доказательство невинности своей жены. Что ж, он будет разочарован. Она не так невинна, как выглядит. Сердцем она все еще дочь гангстера. Но он не трахает ее. Вместо этого он представляет ее служащим дома, всем по одному. Дворецкому, повару, двум горничным, которые выстроились в линию в коридоре. Рей рассматривает деревянные полы, персидские ковры и тяжелые красные бархатные шторы. Большую вазу с лилиями на столике в коридоре. Сквозь арку виднеется парадная столовая: на столе уже расстелена белоснежная скатерть и расставлены серебряные канделябры. Готовые к похоронам. — Покажите ей ее комнату, — говорит Соллоццо старшей горничной с седыми волосами и строгим лицом. А затем исчезает в коридоре. Рей наблюдает за ним, его широкой спиной и твердым шагом. Ее комната. Он не ожидает, что она будет делить с ним постель, понимает Рей.*
Первый раз она пытается убить его в эту самую ночь. У нее есть четырехдюймовый клинок с жемчужной вставкой в рукояти. Лезвие было спрятано в ее подвязке, пока она стояла на коленях у алтаря. Кончик лезвия оставил стрелку на чулке. С самого момента встречи в «Плазе» она мечтала проткнуть его. Теперь его людей нет рядом. Рей ждет, сидя на краю кровати, одетая в шелковую кремовую ночную сорочку. Он спит, она знает это. Все мужчины спят — значит, и он тоже. Ранним утром она тихо открывает дверь комнаты. Ее голые ступни, ступающие по ковру в коридоре, не издают ни звука. Она движется, как призрак в темноте. Его комната находится прямо рядом с ее комнатой. Рей медленно поворачивает ручку. Внутри пахнет табаком и миррой. Он лежит на боку, простынь спущена до бедра, бледная грудь обнажена. «Так вот как спит капо Соллоццо, — думает она, — с жизненно важными органами на виду». Рей нависает над ним. Во сне он выглядит моложе. Она не спеша рассматривает его темные ресницы и родинки, его длинные волосы, рассыпавшиеся по подушке. Когда она достаточно нагляделась, она поднимает руку для удара. Он двигается так быстро, что все становится размытым. Она чувствует, как ее тело перекидывают через колени, а ладонь крепко сжимает ее запястье. Он держит так крепко, что Рей гадает, сломаются ли ее маленькие кости. Другая его ладонь обхватывает ее горло. Его рука еще больше, чем Рей представляла, и когда он сжимает пальцы, в глазах у нее мелькают звезды. Она роняет нож, и лезвие отскакивает от кровати, звеня по полу. — Рошин, — он произносит ее полное имя правильно, по-ирландски. Ро-шин. —Ты не заставила себя ждать. Она дергается в его хватке, но он только притягивает ее ближе, его дыхание обжигает ей щеку. — Что бы сказал на это священник? — его голос тихий и насмехающийся. Если бы она могла его видеть, она бы подумала, что он улыбается. — Почему ты женился на мне? — шипит Рей, ее свободная рука царапает его запястье, пытаясь убрать ладонь с горла. Он слишком сильный. Он трясет ее, как котенка. — А ты думаешь почему? Теперь она знает почему. Он никогда не хотел ее, она должна была это знать. Это самый старый урок и самый первый. Держи друзей близко. А врагов — еще ближе. Это опасно, понимает Рей. Она в кровати с убийцей. Время для новой тактики. Она двигает бедрами по кругу ему навстречу. Его пальцы на ее шее расслабляются. — Что тебе от меня надо? Я твоя шлюха? — шепчет она. Его смех на слух как галька. — Что ты, я достаточно стар, чтобы быть твоим отцом. Что-то тут есть, чувствует Рей. Какой-нибудь способ, чтобы когтями вернуть себе власть. — О, так вот как, — произносит она, снова двигая бедрами. — Ты хочешь быть моим папочкой? — Она чувствует его вдох. Его рука отпускает ее горло, двигается вниз по ее телу, чтобы сжать бедро и остановить ее движения. Он отстраняется, чтобы посмотреть на нее темными глазами. — Если бы я был твоим папочкой, я бы сказал тебе вернуться в свою комнату и закрыть дверь на замок. Здесь для тебя небезопасно, маленькая роза. Ей хочется плеваться и извиваться. Драться и царапать его. Вместо этого она сохраняет ровный голос. — Однажды я доберусь до тебя. Когда ты не будешь этого ждать. Когда ты не будешь смотреть. — О, я буду смотреть. Ты думаешь, что единственная, кто хочет моей смерти? — снова этот снисходительный смех. Рей ненавидит его. — Это буду я. Я буду той, кто сделает это, — произносит Рей. Это обещание самой себе. — Увидим. С силой дикой кошки он скидывает ее на пол.