***
Зуко ожидал, что в родном городе его встретят с помпой — на пристани будут дежурить гвардейцы в алой форме с золотым шитьём, возможно, отец отправит вместе с отрядом Азулу или хотя бы Лу Тена. Удовольствие от встречи с родственничками весьма сомнительное, но ведь тут речь о другом — о признании, об уважении. Разве его приезд вместе с пленной ведьмой крови не был по-настоящему большим событием? Однако принца постигло разочарование. Из дворца прибыло лишь несколько повозок с весьма скромной охраной. Никто из королевской семьи не явился. И, конечно, горожане не встречали Зуко приветственными криками и стихийными огненными салютами. Всех будто бы совершенно не волновало то, что он вернулся с победой! Скрипнув зубами от злости, Зуко оседлал страусовую лошадь, которую ему подвели, и собирался уже пуститься вскачь до дворца, как вспомнил о Катаре. То есть… всё это время, с момента, когда они проплыли мимо грандиозных врат Азулона, принц нарочно называл Катару про себя лишь «ведьмой крови» и «пленницей». В потрясающих картинах его торжественной встречи на пристани, конечно, не было места той девушке, с которой его связало нечто странное, сладко-горькое, пленяющее и опустошающее одновременно… Она должна была превратиться в трофей Зуко, в подарок для Хозяина Огня Озая. Не более того. Однако теперь, когда выяснилось, что принца не спешат встретить, как подобает, Катара снова стала самой собой… и раз так вышло, то Зуко мог сделать для неё кое-что. Он велел солдатам везти ведьму в одной повозке с её братом — наверняка им удастся поговорить. Пусть воспользуются такой возможностью сейчас, потому что во дворце её не будет. «Во дворце она больше не будет моей? Велит ли отец изменить чары на браслетах, чтобы ключ к силе Катары был у него, а не у меня?» Мысль о передаче власти над ней сильно ударила Зуко. Даже с учётом их ссоры он не мог полностью отпустить Катару — тем более, когда его жертва совершенно не ценилась. Он быстро добрался до узкой дороги, идущей между гор — к кальдере. Повозке здесь будет сложно проехать, но солдаты как-нибудь справятся. Принц пришпорил страусовую лошадь, которая издала жалостливый звук. «Глупая скотина». Солнце припекало, и Зуко, поначалу наслаждавшийся долгожданным теплом, всё сильнее парился в военной форме. А ведь ему казалось, что он оделся по погоде… Вот что бывает, когда так долго живёшь среди снегов — забываешь о том, как велико и могущественно дневное светило в своей истинной силе. Между тем он подъехал к кальдере — на въезде, у массивных ворот, отделявших сердце столицы от порта и промышленных районов, принца посмели остановить два тучных охранника. Зуко пригрозил спалить их тупые физиономии, если они сейчас же не пропустят его внутрь. Когда громилы обменялись насмешливыми взглядами — мол, угрожаешь, потому что на своей шкуре испытал такое наказание? — принц накричал на них и приказал назвать свои имена. Он собирался применить к ним самое жестокое взыскание. — Хватит нести чушь, будто вы меня не узнали! Я принц Зуко, сын Хозяина Огня Озая, полковник его армии! И если вы немедленно не пропустите меня и следующих за мной людей, то я вызову своего отца… После этой угрозы охранники сдались, но Зуко всё равно чувствовал недовольство. Уже уезжая, он запустил огненный шар в волосы того громилы, который был на посту без шлема. Услышав его крики, Зуко поморщился: не мог бы он гореть поспокойнее?! Принц ехал по кальдере, внутренне разрываясь от злости: всё шло не так. О, духи! Его не просто не встретили в торжественной обстановке, его буквально не хотели впускать в сердце столицы — в его родной дом. Это было отвратительно. Наверняка происки Азулы. Возможно, она перехватила письмо Зуко к отцу — такая подлость в её духе. «Она испугалась, что я теперь не просто принц, пленивший Аватара, но и принц, захвативший ведьму крови. Она боится момента, когда отец объявит меня своим наследником — будущим Хозяином Огня, потому что сама хочет занять это место. Лживая, властолюбивая тварь». Зуко свирепо выдохнул — как же здесь нестерпимо жарко! И тут ещё правое бедро зачесалось… Зараза. Раздосадованный принц наткнулся взглядом на какую-то новую постройку — трехэтажный бордовый дом. Оглядевшись, он заметил, что на улице стоит ещё десяток таких зданий — похожих по существу, но отличающихся деталями: количеством окон, формой дверей, завитушками, украшавшими фасады. Одно их роднило — все дома были отмечены знамёнами королевской семьи, а также флагами разных родов войск. Значит… новые постройки принадлежат военной элите. Адмиралы и генералы всегда любили похвастаться друг перед другом размером и пышностью своих владений — как городских, так и пригородных. Размышляя об этом, Зуко немного остыл — правда, к сожалению, только мыслями. Тело его всё ещё изнемогало от жары. «Как только окажусь во дворце, отправлюсь в купальню… или всё же лучше сначала наведаться к Хозяину Огня?» Вопрос нужно было решить как можно скорее, потому что безжалостно загнанная им страусовая лошадь донесла Зуко до дворцовых ворот. К счастью, охрана здесь оказалась не настолько тупой — принца узнали сразу. Стражи поздоровались с ним по-военному и спросили, какие будут указания. «Сразу видно — служат во дворце», — отметил Зуко. Он велел позаботиться о своей животине, а также встретить ехавшие за ним повозки, в том числе с ведьмой крови. Услышав последнее указание, высокий стражник с лицом, будто рассечённым на две половины грубым шрамом, поражённо переспросил: — Простите… вы пленили ту самую ведьму крови? Зуко не знал точно, кого стражник подразумевает под «той самой ведьмой». Возможно, речь шла о Хаме, о которой в армии Огня долго ходили легенды, однако… — Конечно, — ответил Зуко. — А теперь, когда я достаточно перед тобой отчитался, приступай к исполнению приказов. Стражник смущённо отсалютовал Зуко: — Простите, ваше высочество… Да, придётся привыкнуть, что во дворце к нему обращаются именно так. Лишь свои люди привыкли звать полковником. Посомневавшись, Зуко всё же направился в тронный зал — скорее всего, отец там. Он всегда проводил в тронном зале долгие часы. В прежние времена Озай вовсе не позволял сыну заходить к нему, но когда Зуко вернулся с пленным Аватаром, восстановив свою честь, всё изменилось. Отец приблизил Зуко к себе, наконец оценил его по достоинству, дал воинское звание… Принц помнил, как он вдохновлённый вниманием отца с усердием взялся за учёбу — во время странствий он мало занимался своим образованием и, как ни прискорбно было это сознавать, серьёзно отстал от сестры и кузена, — а потом по распоряжению Озая отправился в Царство Земли на свою первую военную миссию. Правда, прошла она не слишком удачно — городок Тиол остался незахваченным. Определённо, жители Царства были слишком упрямы, твердолобы, точно каменные плиты, что подчинялись тамошним магам. Тогда принц думал, что нет народа хуже, но потом рассерженный отец велел ему покорить Южное Племя Воды… Воспоминания проносились перед внутренним взором Зуко, пока он шёл по знакомым с детства коридорам к тронному залу. В отличие от пополнившейся новыми домами кальдеры, здесь ничего не изменилось — всё то же господство алого и багряного с редкими чёрными и золотыми вкраплениями. Коридоры, конечно же, украшены громоздкими вазами — одну из них Зуко разбил, будучи ещё мальчиком. Дед Азулон тогда был в ярости, и принц так растерялся, что свалил всю вину на Азулу. Это было преступление без жертв, ведь свою любимую внучку Азулон никогда не наказывал. Однако Зуко поморщился при мысли о том случае. «Я был ребёнком», — напомнил он себе. Младшая сестра — эта вечная заноза в заднице — встретила его у дверей тронного зала, будто знала, что Зуко спешит к отцу. Хотя… почему «будто»? Наверняка у Азулы везде есть шпионы, она ведь точно из тех, кто пользуется подобными методами. Азула скрестила руки на груди и преградила Зуко путь. Одетая в атласное багровое платье длиною чуть выше колен, без рукавов, и в чёрную тончайшую накидку, пахнущая чем-то сладковатым, одурманивающим, она, конечно, выглядела как настоящая принцесса или ещё хуже — королева. Только короны не хватало в её тёмных волосах, убранных в тугой, украшенный рубиновой сеткой узел. Принц поморщился — он знал, что по сравнению с сестрой смотрится жалким оборванцем — запылённая военная форма, волосы, которые наверняка залоснились от пота, да и запах от него… — Зузу, вот так сюрприз, — протянула Азула, всем своим видом давая понять, что его появление ничуть её не удивило. — Дай пройти, — угрюмо сказал Зуко, пытаясь протиснуться мимо сестры. Если уж он решился предстать перед отцом в столь непотребном виде, то должен сделать это немедленно: сына, который мчится к своему родителю и повелителю с дороги, забыв о приличиях, можно понять. Но если Зуко задержится у дверей тронного зала, беседуя с Азулой, и здесь его увидят, то попадёт в нелепейшую ситуацию. — Не торопись, — Азула будто бы и не двигалась с места, но тем не менее снова преградила Зуко путь. Он не понимал, как сестра это делает — она ведь тонкая, хрупкая. Он и выше, и мощнее фигурой, но почему-то не может смести её со своей дороги. — Отец не примет тебя сейчас, Зузу, — сказала Азула практически по слогам, как умалишённому. — Приведи себя в порядок, возьми с собой эту дикарку, которую ты раздобыл на полюсе, и приходи в тронный зал. Тебе назначено на три часа дня. Назначено?! Да она издевается! Он что же очередной проситель? Или, может, один из тех старых, выживших из ума бывших министров, которые помогали Азулону в правлении, а теперь достают Озая своим нелепым рвением «дать совет»? — Пропусти меня! — гаркнул Зуко. Азула покачала головой — огоньки свечей, освещавших коридор, отразились в рубинах, которые украшали её волосы: — Не выставляй себя идиотом, братец. Мы ждём адмирала Джао и парочку его смышлёных подчинённых для разработки плана по полному покорению севера. Скоро они придут и увидят тебя здесь… — Азула вздохнула. — Я бы насладилась твоим позором сполна, но мы ведь всё-таки родственники. Зуко не верил в заботу Азулы, но, живо представив, как стоит здесь под дверями точно собачонка, а адмирал со своими людьми заходит в тронный зал, скрипнул зубами и отступил. Сначала просто сделал шаг назад, а потом направился в свои покои так быстро, как только мог. — Какой послушный мальчик! — раздалось ему вдогонку. Холодный, будто высеченный изо льда, смех Азулы взбесил Зуко так, что он, не удержавшись, врезал кулаком в ближайшую стену. День, который обещал стать самым значительным в его жизни, превратился в раздражающее представление, где Зуко отвели роль мима. Это было невыносимо.***
Немного успокоиться принцу удалось, только когда он залез с головой в большую ванную, которую велел наполнить в своих покоях. В купальнях вечно околачивалась Азула, а сейчас, когда Зуко так долго не было при дворе, они наверняка полностью пропахли ею. Нет уж — он лучше останется у себя. Зуко вынырнул из воды, чтобы отдышаться. Всё шло не так — и началось это с той самой ссоры. Он вздохнул, вот если бы Катара сейчас была здесь… Если бы она ещё не знала о том, что ему всё известно… Он, конечно, был груб с ней. Он, на самом деле, не думал, будто бы она способна переспать со всей командой корабля — или как он там сказал, — но зачем она начала его бесить? К чему эти раздражающие обвинения, этот несчастный вид? Зуко выдохнул и прислонился к бортику ванны — успокоиться. Надо успокоиться. От воды пахло чем-то нежным, цветочным… кажется, это лаванда. Запах проникал под кожу, настраивал на мечтательный лад. Мысли снова обратились к Катаре, но уже к тем дням, которые они провели на корабле… «…Катара, полностью голая, лежала рядом с ним и пальцем очерчивала каждый шрам на теле Зуко. Она повторяла то, что он совсем недавно рассказал ей об этих отметинах. — Вот эта линия, тонкая, точно росчерк пера — твоя стычка с головорезом во время поисков Аватара, — палец Катары скользнул по шраму, располагавшемуся под левой ключицей Зуко. — А здесь… — она провела рукой по бугристой коже на правом боку. — Ожоги, полученные от своих же бойцов. Кажется, их подчинила себе Хама… или я? Зуко усмехнулся: — Надеюсь, что ты. — Надеешься? — удивлённо переспросила она. — Тогда я бы считал, что эти отметины на мне оставила ты, а не каких-то два безумца. Катара широко улыбнулась и начала целовать ожоги Зуко так пылко, точно они были святынями. Ни одна женщина не поступала так раньше. И принц сначала не знал, как относиться к внезапно обнаружившемуся пристрастию Катары, однако… вино помогло найти ответ: нужно было просто наслаждаться, ведь её манящие нежные губы так легко направить ниже — туда, где им полагается быть. Катара была неопытной любовницей, но… жаждущей обучения. Зуко с радостью предоставил ей возможность пополнить знания…» Принц резко вздохнул, приходя в себя, — от мыслей о Катаре, послушно ублажающей его ртом, — член встал. «А ведь я собирался расслабиться в ванной». И как же обидно ласкать себя самому после всех тех часов, когда они с Катарой наслаждались друг другом, забыв обо всём мире. «И зачем я открыл ей правду? Сам себя обворовал… И жаль всё же, что я её оскорбил, но она говорила со мной таким тоном…» Раздражение вернулось, и хотя Зуко отточенными движениями довёл себя до разрядки, удовольствие, испытанное им, было лишь бледной тенью того, что он переживал с Катарой. В моменты экстаза она становилась такой необузданной, страстной — он не ошибся в ней: с той же пылкостью, с которой Катара несла смерть под полной луной, она отдавалась Зуко, когда он доводил её до неистовства. «Она прекрасна». Принц вылез из ванны и, решив не вызывать слуг, сам обтёрся полотенцем. Приятно чувствовать себя чистым… Он взглянул в большое зеркало, повешенное на стене в ванной — шрам на лице сейчас выделялся своей краснотой сильнее обычного. «— Раньше меня пугало твоё лицо, — призналась Катара, отпив из бутыли. — Ты даже казался мне уродливым. — А ты умеешь говорить комплименты, — заметил Зуко, принимая бутыль из её рук и отмечая, что им нужно ещё вино. — Я говорю всё, что в голову взбредёт, — улыбнулась Катара. — Сейчас можно. Потом она поцеловала Зуко в уголок губ и кинула выразительный взгляд на повреждённую половину его лица: — Я слышала, будто бы… Принц знал, о чём она заговорит. Ожог на его лице всегда был поводом для пересудов — истина мало кого интересовала, а вот слухи ходили самые разные. Говорили, будто бы Зуко сражался с последним выжившим драконом и не смог одолеть его, а также будто бы Хозяин Огня узнал, что принц затевает заговор и наказал его. Некоторые даже верили в то, что Зуко был причастен к смерти своего деда (по некоторым версиям — к смерти дяди Айро), за что и поплатился. Правда меркла по сравнению со всеми этими теориями. Но Зуко под влиянием момента захотелось открыться Катаре. — Это сделал мой отец, потому что я усомнился в одном решении, связанном с войной. Речь шла… — Зуко вздохнул о собственной наивности. — О том, чтобы пожертвовать новобранцами. Я громко протестовал. — Но ты ведь был прав… — начала Катара искренне, запальчиво, однако Зуко перебил её. — Нет. Я впервые оказался на военном совете — тринадцатилетний мальчишка, который не участвовал ни в одном сражении, решил, что имеет право спорить с генералами… Моё наказание было заслуженным. К тому же… Катара взглянула на него с интересом — в её серо-голубых глазах так хорошо читалось полное несогласие с его словами. Кажется, в глубине души она всё ещё была идеалисткой. — Если бы на Агни Кай я противостоял Хозяину Огня, а не смотрел на него, точно напроказившее дитя, всё могло бы сложиться иначе. — Так сказал… твой отец? Какой наивный вопрос! Конечно, Озай не говорил сыну ничего подобного. Они вообще никогда не обсуждали ни тот Агни Кай, ни трёхлетнее изгнание Зуко, однако, когда принц вернулся ко двору с пленённым Аватаром, Хозяин Огня был милостив к нему — сразу же привлёк к участию в военных советах, сделал Зуко майором своей армии. Несколько раз они даже ездили вместе на охоту, чего никогда не бывало в прежние годы. — Я сам это понял, — наконец ответил принц и, внимательно посмотрев на Катару, очертил пальцем её губы. — А что насчёт тебя? — О чём ты? — не поняла она. — Твои шрамы… да-да, я знаю, что на твоём теле их нет, но ведь не все шрамы можно увидеть. Твоя семья… Катара вздохнула и отвела взгляд, потом, сменив позу, улеглась на спину и подняла вверх руки, точно хотела рассказать всё им, а не Зуко. Видимо, так откровенность давалась ей легче. — До пяти лет я жила с мамой, Пра-Пра — моей бабушкой и Соккой… Отец воевал, я мало его знала, но, конечно, любила. А потом… — голос Катары стал глуше. — Потом… ты ведь знаешь, твои люди постоянно пытались отловить побольше одарённых детей… Зуко едва не сказал: «Тогда они не были моими людьми». Конечно, были. Он принц Страны Огня. Он собирается стать правителем своего государства. У него нет права отрекаться от своих подданных — даже так. — За мной пришли, но мама защитила меня, закрыла собой, — Катара вздрогнула, будто снова видела события тех далёких дней. — Почти сразу меня нашла Хама — она считала меня талантливой, присматривала за мной чуть ли не с рождения, но в тот раз… В тот раз опоздала. Принцу показалось, что за словами Катары скрывается умолчание — мысль, которую она и сама боится проговаривать вслух. Возможно… Катара подозревает, что Хама тогда специально не пришла на помощь её матери? Зуко не стал спрашивать, вместо этого слушал дальше. — Через год отец пропал без вести, и это стало последней каплей для Пра-Пра — она тяжело заболела и умерла. Мы с Соккой остались одни. То есть… был учитель Пакку — он немного наставлял меня, несмотря на мой юный возраст. Ещё до моего рождения учитель Пакку стал вторым мужем Пра-Пра, и он мог бы быть нашим опекуном, однако… Катара тяжело вздохнула. Зуко проследил за тем, как на её лбу обозначилась маленькая морщинка, как рот скорбно изогнулся. — Пакку сказал, что оставит только меня, а Сокку хотел отправить в приют. И я отказалась. — Отказалась? — удивился Зуко. — Но тебе ведь было… — Меньше семи лет, — с губ Катары сорвался невесёлый, холодный смешок. — Но я знала, что не хочу разлучаться со своим братом, даже если, как пытался убедить меня Пакку, Сокка будет приходить к нам в гости на выходных. Я нажаловалась Хаме, а та вынесла вопрос на совет Племени. — И её послушали? Зуко отпил ещё вина. — Конечно. Хаму все боялись. На опеку она, конечно, не претендовала — сказала, что с нами двумя будет слишком много мороки, но почти постоянно навещала меня в приюте, куда нас отправили. Сокке, правда, мои уроки с Хамой не нравились, но… — Он не мог понять. Катара кивнула. Зуко же вдруг пронзило осознанием: хоть он и восхищался тем, какой безжалостной, упивающейся кровью и смертью становилась Катара под влиянием луны, однако он ведь и сам в должной мере не понимал её состояния. Убийства никогда не доставляли Зуко удовольствия, хотя ему нравилось ощущать собственную силу — играть с огнём. Может быть, именно это он и делал сейчас? «Нет, конечно, нет. Браслеты ведь блокируют её магию». Зуко вспомнил о своих недавних размышлениях сейчас — мог ли он ошибаться? Что если в своей душе Катара таила какой-то по-настоящему зловещий план, а вся эта история с превращением в его любовницу потребовалась, только чтобы усыпить его бдительность? «Безумная теория. Катара — хищница с вырванными когтями. Она ни на что не способна без своей магии». С этими мыслями довольный собой и более-менее умиротворённый принц вышел из ванной, посмотрел на разложенную на кровати новенькую военную форму и позвал ожидавшего под дверью адъютанта в помощь. Нужно было приготовиться к аудиенции. Отдав себя заботам Ро, Зуко позволил себе ни о чём не думать… Из этого состояния его вырвал раздавшийся в коридоре топот, а затем — громкие голоса. Кажется, прямо под его дверью с охранниками спорила какая-то служанка. — Что там такое? — нахмурился Зуко, заранее ощущая, что всё это не к добру. — Сейчас посмотрю, полковник, — сказал Ро. Действовал адъютант, как всегда, быстро, поэтому уже через секунду скрылся за дверью, а спустя полминуты снова оказался в комнате и доложил: — Ваша пленница, — его голос еле заметно дрогнул. — Заперлась в ванной. Служанки боятся, что она сведёт счёты с жизнью. И сердце Зуко ухнуло вниз.