США, штат Нью Остин, Ретскеллер Форк
Джек и Альберт останавливаются в городе. Там все оживленно готовятся к скачкам. Расставлены ориентиры и ограждения на трассе, жокеи-любители начищают лошадей, седлают их, волнуются. Возле конюшни сидит бородатый мужчина в костюме с учетной книгой и чемоданом, где, вероятно, призовой фонд, собранный со стартовых взносов. Сейчас участников всего семь, но скоро присоединится восьмой. Альберт спешивается с Гермеса и хлопает его по шее. — Джек, бери Гермеса. Я пригляжу за Стар. — Ты серьезно хочешь, чтобы я поехал на твоем коне? — Джек идет следом за Альбертом, ведя под уздцы двух лошадей. — Конечно, дружище. Гермес — сын чемпионки по кличке Raspberry Jam. Эта кобыла — трехкратная чемпионка международных скачек на короткую дистанцию, которые проходили в Нью Йорке, Сен-Дени и Чикаго. Она завоевала первое место на скачках в Чикаго, но сломала ногу, когда упала после финиша вместе с жокеем. После этого она никогда не выступала на скачках, но зато родила Гермеса. Так что… Не бойся, Джек. Он приведет к победе, я верю в вас обоих, — Альберт хлопает Джека по плечу, берет в зубы сигарету, улыбается и подходит к организатору, оплачивая стартовый взнос. И вот, через час скачки начинаются. 9:55 Джек садится в седло Гермеса и ощущает себя странно. Лошадь очень высокая. Его мышцы напряжены, Гермес взволнован, переминается ногами и хрюкает носом. А седло — вообще странное. Вся амуниция Гермеса английская: обычные поводья, классическая уздечка с трензелем, строевое скрипучее седло и непривычные стремена с тонкими путлищами, не прикрытыми ничем. Всего одна подпруга. Джек сидит как в вестерне, но Альберт дергает его за рукав куртки, глядя на парня снизу вверх. — Что? Я уже готов к старту, сейчас подъеду туда. Что такое? — Сядь по-английски! — Да не умею я! — Нервно огрызается Джек. Альберт терпеливо вздыхает. — Вот так ноги. За подпругу. Ага. И разверни немножко вот так, не цепляйся за него, — Он берет ногу Джека и ставит ее в верное положеное, — Спина прямая, не расслабляйся так и сядь повыше, плечи и пятки на одной линии. Повод в обеих руках, вот так держишь. Да, вот так, от трензеля до твоих локтей ровная линия, повод не провисает. Гермес не на рычаге, не бойся. И высылай его смело шенкелем, вот так. Не как ты привык, а движением назад, ага… Да. И не хлопай, а погрубее высылай, не бойся, — Альберт так спокойно и ласково объяснил все, что Джеку стало неловко, что он огрызнулся на него. Он такой… спокойный и хороший. Джек не может оторваться от спокойного лица Альберта и сам взволнованно играет желваками. — Теперь я могу идти на старт? — Да. Ни пуха, ни пера, Джек! — Альберт идет за ним, когда Джек пускает Гермеса шагом вперед. — К черту, — Отвечает Марстон и останавливает Гермеса на старте. — И так, джентльмены, к нам присоединяется еще один аутсайдер гонки — Мистер Марстон на лошади по имени Гермес. Ну и имя! Осторожнее! С этой лошадкой не всякий потягается, он из конюшни ДеГрута, ухо востро, соперники! — Весело говорит объявляющий начало гонки мужчина в бежевом костюме, — Мы начнем через одну минуту, будьте готовы! — Он отворачивается и тихо о чем-то беседует со спонсором. Среди них Джек замечает знакомую девушку. Это Бонни? Она тоже его узнала, если можно так сказать… Вот только издалека перепутала Джека с Джоном. И сказала отцу о том, что Джон участвует в скачках на лошади ДеГрута, что показалось ей странным. На деле, ничего странного тут нет. Гермес сильно выделяется из лошадей присутствующих здесь, он единственный ахалтекинец и единственный конь изабелловой масти. У него отсутствует грива, ведь у этой породы она хиленькая и короткая, для красоты ее сбривают, зато хвост с длинным и прямым волосом, аж по путы опускается. У него длинные ноги, мускулистое и поджарое тело, он очень взволнован. Другие лошади выглядят менее божественно, не походят на олицетворение древнегреческих богов: пара гнедых непонятной породы, возможно, помеси, караковый чистокровный, серый в яблоках американский рысак, кто-то вороной и пара квотерхорсов разных мастей и другие совсем привычные взгляду лошади. А Гермес словно сияет на солнце, сильно выделяется. 10:00 Грохнул выстрел. Лошади сорвались с мест, развивая сразу же огромную скорость. Джек придержал шляпу, когда Гермес агрессивно поднялся с места в карьер, желая обогнать всех лошадей. Гермес не думал о человеке на себе, он думал о том, что он здесь альфа-жеребец, что он обязан обогнать всех лошадей. Возможно, в его венах забурлила кровь матери. Эта кобыла всегда была горячего нрава, с ней мало кто мог справиться, только самые опытные жокеи. Она не слушала никого, она, не останавливаясь, мчалась вперед. Именно это чуть не сгубило ее. 1909 год, США, штат Иллинойс, город Чикаго, ипподром в западной части пригорода. — Первой идет Распберри Джем, под седлом Майкла Гранта. Вторым номером — Сантана, о нем вы уже слыхали. Под седлом Сэма Маккарти… Распберри Джем, раскрыв пенистую пасть, рвется вперед, обгоняя Сантану на два корпуса. Серый в яблоках жеребец сбавляет, не в силах тягаться с ней. Он крупнее и тяжелее, его жокей тоже больше, чем Майкл. Но Грант с ужасом наконец понимает, что потерял контроль над лошадью совершенно. Она несется вперед и вперед, набирает скорость. Казалось бы, куда еще быстрее? Для людей это выглядит так, будто она летит над землей, вытянувшись стрелой, так быстро, что капли пота с шерсти лошади сдувается порывами сопротивляющегося ей ветра, за ней тянется едва уловимый глазом шлейф из конского пота. Майкл пытается одержать, не использует хлыст. Разрыв между Сантаной и Распберри Джем увеличивается. Один корпус. Два корпуса. Три корпуса. Финишная черта. Майкл оборачивается, чтобы взглянуть на ситуацию сзади. На два корпуса позади мчится Стилли Дэн, вороной чистокровный жеребец. Он готов потягаться с ней в силах, но не успевает нагнать. Сократил расстояние между ними до полутора корпусов, но финиширует вторым. Соловая кобыла наконец пересекает финишную черту, при этом, не желая останавливаться. Люди подскакивают с трибун, громко хлопают и свистят. — Первое место — Распберри Джем, второе место — Стилли Дэн, третье место — Сантана, четвертое… Это стало ошибкой самой лошади. Она была слишком разгорячена и вовсе не подумала ни о себе, ни о всаднике. Хотя, чего ждать от животного? Распберри Джем мчится вперед, не желая повиноваться. Майкл дергает повод к своим коленям, вниз, опуская голову кобылы, дергает снова, кричит «стой-стой! Тпру! Стой!», но кобыла не слушает. Она вытягивает шею снова, желая скакать вперед. Трензель снова сильно стучит об зубы. Кобыла пугается вкуса крови на языке. Ей больно… Но не так, как в следующий момент. Вдруг Майкл ощущает, что из его рук резко вырывается повод. Он роняет хлыст, его вышвыривает из седла и по инерции он вылетает вперед на пару метров, валится через голову на землю и с ошарашенным видом лежит на траве. Лошадь резко грохнулась, подкосились передние ноги, она упала на переднее плечо, а круп по инерции поднялся наверх, после чего упал вперед, перевесив. Кобыла сделала очень болезненное сальто, упав на спину, затем задергала ногами, перевернулась на бок в попытке встать. Она, будучи в шоковом состоянии, таки смогла вскочить на ноги, но тут же свалилась обратно, на бок. Острая боль прошибает тело жокея, из легких выбит весь воздух. Трибуны замолчали, мимо проносятся финиширующие лошади, тормозя до быстрой рыси и огибая лежащую на земле Распберри Джем. Кобыла пытается снова подняться, мотыляет ногами, но никак не может встать. Передняя левая нога сломана. Закрытый перелом, крови нет. Но пясть неестественно болтается. Тавиш выбегает с трибун и подбегает не к Майклу, а к лошади. Анна молча в шоке смотрит на происходящее, не в силах пошевелиться, как испуганная лань. На ее глазах наворачиваются слезы, ей до ужаса жаль лошадь. Тавиш падает на траве на колени, пачкая белые брюки и гладит лошадь по морде, успокаивая ее. Она вся мокрая от пота, глаза налились кровью от боли, брыкается, лежа на земле. Джек идет третьим номером, старается одерживать лошадь, чтобы не терять контроль. Гермес не слушает его, тогда Марстон применяет силу. Резко одергивает повод вниз. Гермес поднимает уши, отводит их назад и щелкает трензелем. Теперь он под контролем, но все еще не спокоен. Крутой поворот дается Гермесу легко, он не сбавляет скорости. Тогда как другие лошади притормаживают слегка, чтобы вписаться в поворот с резким подъемом. С Джеком равняется парень на караковом жеребце и хмуро смотрит на аутсайдера. Он кричит, чтобы перекричать грохот копыт. — Свали с дистанции, чудище! Я здесь чемпион, глотай пыль! Марстон ничего не отвечает на это. Он смотрит вперед. Старается держать равномерную скорость, чтобы Гермес не выдохся раньше времени. Названный чемпион ударяет свою лошадь хлыстом и жеребец, всхрапнув, набирает скорость. Джек четвертый. Скоро это изменится. Стук копыт восьмерых лошадей сейчас больше похож на раскаты грома в темном небе. Лошади проносятся мимо людей на середине дистанции, Джек едва может уловить слухом свист и хлопки людей за ограждением трассы. Сейчас он слышит только вой ветра в ушах и ощущает, как напрягаются поочередно мышцы Гермеса при широких тактах галопа, ощущает толчки в седалищных костях. Дистанция подходит к концу. Круг почти завершен. Впереди виднеется Расткеллер Форк, они возвращаются обратно, но с другого въезда. Джек слышит голос ведущего из громкоговорителя: — Первый номер — Принц, на корпус позади — Крим, на полкорпуса позади, третьим номером — Рапсодия… нет, подождите… вторым номером Гермес… — В этот момент Гарольд, сидящий на лидирующем караковом Принце, оборачивается и видит, как Гермес… не скачет. Летит над землей. Его крепкие копыта едва касаются земли, поднимая клубы пыли за собой. Этот конь оправдал свое имя, Джек едва может удержаться на нем, ведь гривы-то нет — не за что схватиться. Он вцепился руками в повод, воткнул колени и пятки в бока жеребца. Гермес вытянулся стрелой, но на нем нет седла… что? Еще раз. На нем нет седла. Пока ведущий объявлял лидирующих лошадей, Джек расстегнул подпругу и сбросил тяжелое строевое седло с Гермеса, сбросил свою куртку, которая выполняла роль «паруса» и пригнулся к шее лошади, пришпорив его. Гермес, ощутив свободу от седла, припустил пуще прежнего, вытянул шею и услышал непривычную для себя команду. Это было не скромное щелканье языком, а громкое «ЙАА» надрывающимся голосом. И Гермес понял эту новую команду правильно. Он поскакал так, как никогда до этого. Гарольд бьет Принца по крупу хлыстом, пинает его каблуками по бокам, но Гермес вырывается вперед, проносясь мимо Принца так, что караковый жеребец даже сделал короткий шаг вбок — его качнуло от порыва ветра, нагнанного Гермесом. — Нет-нет! — Ведущий крайне удивлен сложившейся ситуации. Гермес финиширует. На часах 9:07, — Первое место — Гермес под седлом Джона Марстона младшего, второе — Принц под седлом Гарольда Грейнжера, третье — Рапсодия под седлом Амоса Макконахи. Альберт подбегает к Гермесу и обнимает его за шею, прыгая на него. Жеребец вздрагивает, поднимая уши и взволнованно тяжело дышит, из его пасти капает слюна, он весь покрыт потом. Джек спрыгивает с лошади, едва не падая от усталости. Его джинсы пропитались конским потом, а рубашка на спине мокрая насквозь. — Джек! Поздравляю! — Альберт прыгает на шею Джеку, обнимая его. Марстон смущенно попятился от неожиданности, но затем посмеялся и похлопал приятеля по спине, — А где седло? — А… Валяется на дороге. Вместе с моей курткой. Я заберу. Получай лавры, Эл, я за седлом. — Э… Ладно, — Альберт проходит с Гермесом на награждение, показывая документы, что он является хозяином лошади. Соответственно, получает выигрыш в виде наличных, и розетку для лошади. Гордо вешает ее на уздечку и не отказывается от фотографии нового чемпиона. А тут как раз Джек подоспел, держа седло на плече. — Сколько там? — О, прилично, Джек. Отлично! — Хорошо, — Устало говорит Марстон, накидывая на Гермеса седло и затягивает подпругу, пока Альберт считает выигрыш. Джеку протянута треть выигрыша. Он и этому рад, забирает деньги себе. Затем вздыхает, присаживается возле забора левады на земле и вытирает пот рукой, — Слушай, нам с Гермесом надо отдохнуть. Давай переночуем здесь? — Конечно! — Альберт гладит Гермеса по морде. Ноздри жеребца раздуваются широко, он стоит позади хозяина, уложив увесистую голову ему на плечо и прикрыв утомленно глаза, наслаждаясь тем, что его нежно гладят по храпу и лбу, — Тебе нужно отдохнуть. Я попробую… Найти нам тут ночлег. А Гермесу нужно отшагаться после такой нагрузки, он не должен стоять и, тем более, есть после такого. Так что… Я пройдусь с ним, — Альберт берет лошадь под уздцы. Гермес открывает глаза и поднимает голову, настороженно поднимая уши. Альберт смотрит на Джека и встречается с ним взглядом. Они каких-то пару мгновений молчат, но эти мгновения для обоих настолько долго тянулись, что показалось, будто они таращились в глаза друг другу минуты две. ДеГрут прочистил горло кашлем, — Я скоро вернусь. — Ага, — Джек закуривает и сидит, отдыхая после такой интенсивной езды. Альберт разворачивает Гермеса и уходит с ним из Ратскеллер Форк в поводу, чтобы пройтись по дороге туда-сюда, дать ему отдышаться. Марстон ловит взглядом из-под шляпы чьи-то кавалерийские сапоги, поднимает голову и видит того самого Гарольда, который был на караковом жеребце, как бишь его… Принц? Джек встречается с парнем взглядом и мрачно хмурится, — Что? — Ты победил. — Да, я победил. — Меня? — С осознанием будто бы какой-то страшной правды уточняет Гарольд. — И тебя, и всех остальных. Да. — Это не твоя лошадь, ковбой, — Гарольд упирает руки в бока, стуча нервозно мыском сапога по земле, — Тебе выдали самовоза. Он сам все сделал. Это нечестно. — Слушай, — Джек смеется, поднимается на ноги, оперевшись предварительно на забор рукой, — Мне плевать на твою уязвленную гордость. И на твое хрупкое эго мне тоже плевать. Я участвовал в скачках, я победил. Чтобы сделать это, я сбросил седло с лошади на огромной скорости. То, что ты до этого не додумался — не моя проблема. Ты трус и слабак, по тебе сразу видно. Я вижу это в твоих больших глазищах. Чего они у тебя такие большие? Потому что боишься всего? — Джек щелкает парня по носу и бросает окурок на песочный грунт. Гарольд хватает Марстона за рубашку, пытаясь встряхнуть его. — Да как ты посмел явиться на МОИ скачки! Это я здесь чемпион! А сегодня я только второй! Это позор! — Руки убрал, — Джек чувствует, как внутри начинает кипеть кровь, как сердце стучит в висках, как сильно бьется кровь в венке на его шее. — Не уберу! Отдай розетку, она по праву должна принадлежать мне! Я не повешу на стену чертово второе место! — Ах, не уберешь? — Джек хватает Гарольда за горло, от чего тот разжимает испуганно кулаки, отпуская рубашку Марстона. Но Джек не остановится на этом. Он завелся. Уже поздно. Юноша валит Гарольда на землю, начинает лупцевать его по лицу кулаком, — Скотина! Ты меня разозлил! Зачем ты это сделал? Зачем? Зачем?! — Стой-стой-стой-стой! — Джека хватают чьи-то руки и, на удивление, сильные. Оттаскивают от Гарольда. Парень уже оборачивается, чтобы вмазать вмешавшемуся, но ловит снова тот взгляд серо-голубых взволнованных глаз. Это Альберт. Он все еще держит Джека руками, встает перед ним, чтобы не кинулся обратно на Гарольда. ДеГрут ощущает, как от страха бьется сердце, но если не он — то кто успокоит Джека? Он… Он ведь не плохой… Ему нужна помощь. Альберт берет своими руками лицо Джека, заставляя смотреть себе в глаза, — Смотри на меня, ладно? Успокойся. Ничего не произошло, слышишь меня? Все хорошо. — Мгм, — Поджав губы, хмурясь и все еще шумно дыша через агрессивно раздувающиеся ноздри говорит Марстон. Альберт осторожно гладит его по плечам руками и не разрывает зрительного контакта. — Успокойся. Разожми кулаки, Джек, — Он повинуется, — Расслабь плечи, — Снова повинуется, — А теперь… Вдох, — Джек делает глубокий вдох, тянет сухой жаркий воздух носом, — И выдох, — Он выдыхает ртом. Альберт улыбается и хлопает Марстона по плечу, — Вот так. Отлично. А я… Ты посиди тут, я сейчас, — Он отталкивает в сторону Гарольда, чтобы поговорить с ним наедине. В груди Джека странное чувство. Никто и никогда не проявлял понимания к его неконтролируемой агрессии. Никто не успокаивал его так. Никто не смотрел ему в глаза без страха. Джек всегда был опасным и злым ублюдком, которого боятся все вокруг, особенно, если он выпьет. Сейчас Марстону грустно. Ему грустно, страшно и стыдно. В груди трепещут все эти эмоции. Он опозорил Альберта, должно быть… Нет, он такого не заслужил, а Джек выставил и себя, и его дураками. Парень озирается по сторонам, но на него никто не смотрит. Наверное, боятся привлечь внимание. Наконец, Альберт возвращается. Он улыбается Джеку и хлопает по плечу. — Как ты себя чувствуешь? — Ужасно. Я хотел… Извиниться перед тобой. — За что же? — Альберт поднимает артистично правую бровь, закуривая сигарету. К ним подходит Гермес, оставленный без внимания из-за этой глупой драки. — Да за все. За все, как я себя вел. Мне кажется, я ужасный… Прости, Эл. Я не достоин дружбы с тобой. В груди ДеГрута что-то щелкнуло от слов о дружбе. Он покраснел и улыбнулся. — Джек, друг дней моих суровых, — Стихотворно начал он, усаживаясь рядом с парнем на дряхлую скамейку, — Я никогда не осужу тебя ни за что. Клянусь. Ни за что! Осуждать — легко, а вот принять, понять и успокоить — это тяжело. Я готов идти против течения, лишь бы у меня был такой… друг как ты. Марстон прячет глаза за полями шляпы. — Хорошо. Тогда пойдем… Мне нужно отдохнуть.***
Наступила ночь. Альберт нашел более-менее пристойный ночлег для них. Комната небольшая, с двумя кроватями и столом у окна. Альберт жжет свечу, полагая, что делает это почем зря и курит сигарету. Он сидит за столом, в его руке чернильная перьевая ручка со стальным корпусом, а на столе — лист бумаги. Он оборачивается на Джека. Юноша мирно спит на своей постели, иногда громко похрапывая, иногда несвязно и тихо что-то бубня себе под нос. Альберт смотрит на его умиротворенное лицо, закрытые в сладкой неге глаза, сомкнутые ресницы, приоткрытые губы, на его расслабленную позу. Джек лежит на спине, положив одну руку под голову, а вторую — себе на тазовую кость, выпирающую из-за поджарой фигуры. Одну ногу он согнул в колене и упер стопой в постель. Такая расслабленная поза, такая прекрасная… Альберт затягивается сигаретой, отворачивается от Джека и берет перо покрепче в руку, начиная с тихим шорохом и поскрипыванием выписывать изящным почерком строки на бумаге. Это не поэма, не стихотворение, это простое письмо. Но оно имеет большое значение. Альберт не раз переписывал его, но когда закончил — отложил ручку, закурил уже пятую сигарету за эти пару часов, что писал письмо, взял его в руку и стал перечитывать. Да. Неплохо. Теперь можно положить в конверт и запечатать, что он и сделал. После чего, убрав письмо в свою седельную сумку, лег наконец спать, не докурив сигарету. Позабыл о ней, она осталась на краю пепельницы и вскоре стлела до конца, когда юноша уже провалился в сон. Утром Джек просыпается привычно в семь утра. Едва продрав заспанные глаза, парень садится на постели и с громким зевком потягивается. Альберта в комнате нет. Он уже проснулся? Да, и седла его нет. Джек по началу подумал, что ДеГрут его бросил здесь одного и уже уехал, потому быстро выскочил из комнаты на улицу, закуривая. Он пошел к конюшне, но к счастью обнаружил там искомого. Альберт уже почистил Гермеса, поседлал его и местный конюх затянул подпругу — не царское это дело, надрываться под конским брюхом, пытаясь затянуть его потуже. А Альберт пока что просто курил возле жеребца, наблюдая за тем, как тот внимательно прислушивается к происходящему вокруг, как блестит на солнце его шерсть, как переливается, подобно жемчужинке. ДеГрут оборачивается к товарищу и улыбается ему. — А, доброе утро, мистер Марстон! Не хотел будить тебя так рано, поэтому решил собрать Гермеса и подождать, пока ты не встанешь. Выспался? — Выспался-выспался, — Недовольно и сонно говорит Джек, зажимая сигарету губами и гладит жеребца по морде, — Куда мы отправимся теперь, Эл? Нам еще недостаточно денег для покупки дистиллятора. — Джек, я думал, что ты бандит. Нет? — Ну, вроде того. А что? — Юноша непонимающе пробубнил это в сигарету, щурясь от дыма. Альберт улыбается и хлопает его по плечу. — Мы не будем покупать дистиллятор. Мы не будем покупать сырье. Все что нам нужно купить — это укромный клочок земли, желательно с какой-нибудь неприметной постройкой, чтобы там был погреб. Там один… хм, мой знакомый будет готовить товар, разливать по бутылкам. Устроим небольшой бар, обставим все красиво. Мы с тобой как-нибудь разберемся с доставкой самогона крупным оптовым заказчикам. Разберемся с агентами. Но пока что деньги нужны на место, бутылки, и, что самое важное…? — Эм… — Джек застенчиво потупил взгляд, не зная, что ответить. — Рекламу! — Ответил сам на свой завуалированный вопрос Альберт, улыбаясь. Марстон улыбнулся уголками губ в ответ и покивал с пониманием, — Ну чтож, друг мой, ты пока собери вещи, а я… Оу, и еще. Джек, — Альберт полез в свою седельную сумку, — Приезжал курьер. Он попросил передать тебе это письмо. Сам не знает от кого, тут не написан отправитель. Но сказал, что это для тебя. Держи, — Юноша протянул Джеку конверт. Парень непонимающе выгнул бровь, но принял из рук ДеГрута конверт. — Спасибо, Эл. Ладно, я пойду, соберусь и проверю, что за письмо такое, — Джек отправился обратно в комнату. Альберт отвернулся к Гермесу, уткнулся в плечо жеребца лбом и закрыл рот ладонью, нервно кусая губы и краснея от волнения. Рука с сигаретой задрожала слегка, он тяжело задышал, затем нервозно затянулся сигаретой, отклонившись от лошади подальше. Джек сел на постели, вскрыл конверт и стал читать письмо. « Дорогой Джек, Прошу простить мне куртуазность моих выражений, похоть этого письма и, пожалуй, в принципе его существование. Ты мог не заметить, но история перешла на новую страницу, начала с красной строки. И сейчас, подобно паровозу, неумолимо мчащемуся по железной дороге через весь континент, не зная усталости и боли, мои мысли излагаются на строки этого никчемного клочка бумаги, который не может передать всех моих чувств. Полагаю, сейчас ты не видишь моих глаз, не глядишь на мои губы, что должны были произнести все эти слова вживую… Но я не смог бы. Я трус. И трусом умру. Джек, ты должен знать, что ты приносишь в мою никчемную жизнь одно лишь счастье, ты — мой ключ к свободе, ты — мой луч света во мраке, ты — мое будущее и, наконец, ты — это ТЫ. Не могу передать, как сильно мне хочется сказать тебе все это в лицо… Нет! Впрочем нет! Не нужны слова, от них один лишь вред. Как я уже писал, я трус, в этом мире все люди — гончие, а я — заяц. И я бьюсь в золотой клетке, чтобы после смерти стать трофеем. Чтобы мою шкуру бессовестно содрали с моих мышц и наложили на деревянный каркас. Чтобы я стал куколкой, созданной таксидермистом. Это не будет похоже на статую в мою честь, это будет чучелом в честь моей никчемной жизни, оборвавшейся столь же (думаю, так оно и будет), бесславно, как она и тянулась до того. И все же, полагаю, тебе уже наскучили эти бездушные строки, в которых я стремлюсь вложить хотя бы крупицу всех тех чувств, захлестнувших меня… Ты — живой, настоящий. А я — фальшивый и лживый. Ты — все, Я — ничего. В последних строках буду краток и еще более бездушен оттого. Прости меня за это. Джек Марстон, я осмеливаюсь отправить тебе это письмо, чтобы ты знал — мое сердце пылает рядом с тобой. Я желаю, чтобы оно выжгло мою грудь дотла. Только бы быть с тобой подольше. Навеки твой и только твой, Безымянный поклонник.» Джек отводит глаза от письма и чувствует, как пылает, раскрасневшись, его лицо, как сильно стучит сердце, а пальцы невольно сжимают письмо сильнее, будто боясь уронить. Парень приглаживает задумчиво усы, смущенно улыбаясь. Что за поклонник такой? Может, поклонница, просто боится писать о себе открыто, чтобы он не подумал о ней сразу? Но кто? КТО это может быть? Марстон даже подумать не может, кто бы мог написать такое. Кому он так сильно нравится? Он очень хочет узнать, однако сейчас слишком смущен, чтобы заговорить с Альбертом об этом и расспросить. Лихорадочно перебирая в голове варианты людей, которые могли бы написать ему это письмо, он выходит из комнаты со своей седельной сумкой на плече, задумчиво проходится к конюшне и затягивает подпругу Гайдин Стар. — Готов ли ты ехать? — Тихо спрашивает Альберт, забираясь в седло. Джек не сразу ответил. Спустя пару мгновений он, опомнившись, покивал в ответ на вопрос и сел на лошадь, следуя за товарищем. Они отправляются на ближайшую станцию, чтобы сесть на поезд до Сен-Дени. Ехать и так долго, поэтому они выехали пораньше, чтобы не прибыть на станцию слишком поздно. Выезжают из Ратскеллер Форк и направляются в сторону станции. Раздается выстрел. Джек рефлекторно вжимает голову в плечи и оборачивается. За ними несколько всадников. Должно быть, Гарольд не понял Альберта в разговоре наедине. И все-таки решил убрать конкурента в лице Джека. — Господи Иисусе! — Альберт испуганно обернулся и пришпорил Гермеса грубо. Жеребец сорвался с галопа в карьер, вытянувшись стрелой и поскакал как можно быстрее, но Джек не желал оставлять это просто так. Он слайдинг стопом остановил Гайдин Стар, развернул ее резким движением на месте и вынул револьвер. Несколько выстрелов и трое всадников падают из седел, лошади визжат и разбегаются в разные стороны. Самодовольно покрутив револьвер на пальце, юноша уже собирается развернуться и умчаться следом за Альбертом, но увидев своего рода подкрепление в виде еще десяти всадников, парень понимает, что у него и выбора-то нет. Резко развернув лошадь, Джек пускает ее карьером. Кобыла мчится что есть сил вперед, следом за унесшимся вдаль Гермесом. Нагнав Альберта с разрывом в несколько корпусов, Джек кричит ему: — Эл! Разделимся, ты — направо, я — налево! Потом найдемся как-нибудь! Пошел! — И резко разворачивает свою лошадь, уезжая по дороге между стволовых скал. Альберт поворачивает плавно направо. Оборачивается назад, обращая внимание, что преследователи тоже разделились по пять человек и эти пятеро едут следом за ним. Они не стреляют — возможно, боятся навредить Гермесу, которого было бы выгодно украсть. Они просто ждут, когда жеребец выдохнется. Дороги пересекаются и Джек с Альбертом снова скачут бок о бок. — Куда нам теперь деваться? Они не отстанут! — Хватит истерить! — Рычит Джек, разворачиваясь в седле и делая несколько выстрелов из карабина. Сзади послышался грохот упавшей вместе с мертвецом на себе лошади, которая позже встанет и убежит, затем визг перепуганного жеребца, который утащил куда-то в степь за собой труп с ногой, застрявшей в стремени, — Просто стреляй! Они не стреляют по тебе, а значит… — Мимо Джека пролетает пуля, он вжимает голову в плечи, — Твою мать! — Я не смогу! Я не смогу! — Альберт вцепился в поводья обеими руками и ждет, что Джек просто сам разберется. Марстон, конечно, разбирается, но ему крайне неудобно так стрелять — недостаточно опыта. И так они бы скакали бесконечно долго, если бы сбоку не послышалось шесть четких выстрелов. Каждый — четко в голову. Быстро, как из автоматического пистолета. Альберт не знал, что так быстро может стрелять револьвер. Джек оборачивается налево, притормаживая лошадь. Никого из преследователей не осталось. Альберт тоже тормозит Гермеса до спокойного галопа и пытается отдышаться и угомонить чертово сердце, так и колотится… — Чем ты думал, Джек?! Что вообще произошло, мать твою?! — Закричал сбоку знакомый сиплый голос. Джон поравнялся с парнями и хмуро уставился на Джека. Когда они все остановились, Альберт уперся руками в свои колени, склонившись над седлом, тяжело дыша. Джек вытер лоб рукой и махнул ладонью в сторону Ретскеллер Форк. — Это они первые начали. Я победил в скачке, какой-то дебил подумал, что он тут главный чемпион или вроде того и решил убрать меня, потому что, очевидно, тоже собрался на скачки в Сен-Дени… Спасибо, что помог, па. Джон молча закурил и вздохнул. — Какие еще скачки? Все развлекаешься? — Нет, это ради денег, па. Я займу первое место на скачках в Сен-Дени и мы заработаем еще больше денег. Они нам сейчас… Нужны. — М… Ну как же. — Брось, банк пока что брать не собираемся, — Шутит Джек, но Джону не смешно. Что-то ему подсказывает, что грядет череда очередных проблем. И он волнуется за Джека. Очень. Но понимает, что тот его не станет слушать. — Уходите отсюда, пока никто не увидел эту гору трупов. И Джек, — Джон тормозит юношу, когда тот уже развернул лошадь. Парень обернулся на отца, — Думай головой. Понял меня? Будь осторожен, — Джон пригрозил сыну и тот покивал. — Хорошо, па. Я буду. — Будь здоров, — Джон бросает сигарету на песчанную дорогу, разворачивает Роба, чтобы уехать, но теперь уже Джек останавливает его. — ПА! — Что? — А что ТЫ-то тут делаешь? — У меня тут дела. Ничего важного. Просто помогаю… старому другу. — Э… Ладно. Береги себя, — Джек разворачивает Гайдин Стар и пускает ее рысью, — Поехали, Эл. Джон срывает Роба с места в карьер и уезжает в Ретскеллер Форк. Альберт провожает его взглядом и едет рысью за Джеком. — Боже, сердце так и колотится… — Да расслабься, это обычное дело. Весело, а? — Нет, — Альберт отвечает холодно. Это смутило Джека, но они больше не говорили. Сели на поезд и отправились в долгое и ужасно скучное путешествие в Сен-Дени.США, штат Лемойн, вокзал Сен-Дени
Джек открывает глаза, чувствуя, как паровоз останавливается, а затем громко гудит. Юноша смотрит в окно сонно, озирается по сторонам. Многие пассажиры поднимаются со своих мест, берут багаж и выходят из вагона. И тут Марстон понимает, что на его плече что-то тяжелое. Смотрит вбок. Альберт, сомкнув густые черные ресницы и во сне приоткрыв расслабленно свои пухлые губы, умиротворенно спит на плече Джека. Парень некоторое время задумчиво смотрит на друга, после чего осторожно трогает за плечо. — Эл… — Он тихо зовет ДеГрута, от чего тот сразу просыпается, резко выпрямляет спину и трет глаза руками. — Ох, Господи… — Тихо зевнув, пробубнил аристократ, потягивая уставшие в дороге ноги. Он поворачивается к Джеку и смущенно розовеют его уши, а губы выгибаются в улыбке, — Извини, я не потревожил тебя? Случайно уснул на тебе, прошу прощения. — Да брось, обычное дело, — Джек смотрит на Альберта изучающе своими темно-карими глазами из-под густых бровей, кивает ему и поднимается со скамьи, — Идем. Друзья наконец прибыли в Сен-Дени. Это была ужасно изматывающая поездка, скучная и даже без особых приключений. Они забирают своих лошадей из отдельного вагона и направляются к Ипподрому, который находится на окраине города.***
Джек снова в седле Гермеса, но на этот раз разодет как настоящий жокей. Чувствует себя глупо, но что поделать. Ставки здесь действительно большие, все по-взрослому прямо. И неясно, как же Альберт смог договориться с местными организаторами, чтобы Джек смог поучаствовать в скачках. Все эти жокеи такие маленькие и худенькие. Марстон никогда не встречал в своей жизни таких низких мужчин, ну прямо гномы по полтора метра. Вызывает у парня разве что надменную ухмылку — он-то высокий и большой. Но это может стать его билетом в конец списка лидеров. Альберт проходит на трибуны, садится на краю скамьи и поворачивает голову вбок, от чего-то ему захотелось взглянуть на других посетителей этого чудного мероприятия и, Господи Боже, зачем он сделал это! Заметил знакомую фигуру, после чего подскочил и быстро ретировался в место, находящееся вне поле зрения его отца. Что он тут делает? Неужели одна из его лошадей участвует? Или он спонсор? Или все сразу? Да, точно, Альберт замечает среди лошадей в стартовых боксах вороную чистокровную лошадь — это Квин. Принадлежит Тавишу. О боже, он ведь увидит Гермеса! Альберт покрывается ледяным потом и сверлит взглядом затылок отца на трибунах. Тавиш привстает, чтобы рассмотреть получше как стартует Квин под седлом Сэма Диккенса, нанятого жокея. Если он проявит себя хорошо — сможет и дальше выступать на скачках на этой лошади. Звучит холостой выстрел пистолета, звенит звонок и наконец распахиваются двери боксов. Лошади вырываются оттуда, подобно пулям, вылетающим из дула револьвера. Словно их оттуда вытолкнула взрывная волна, а пыль, что полетела клубами из-под копыт напоминает задымивший порох после выстрела. Но Тавиш не смотрит на Квин. Он стоит и смотрит на Гермеса. Эту лошадь он узнает из тысячи. И на нем сидит не Альберт. Больно крупный для Альберта и посадка другая совсем. Джек сдвигает Гермеса левее, к наименьшей дистанции, к внутреннему борту трассы, но его лошадь в бок толкает другой жокей, отталкивая от заветного места. Гнедой ахалтекинец под пятым номером агрессивно жмет уши к голове, таращась на Гермеса — тоже хочет обогнать и вырваться вперед. — Твою мать! — Джек выхватывает хлыст и замахивается на соперника. Альберт подскакивает с места и хватается за голову, понимая, что Марстон не сдержит своей агрессии. Жокей закрывает лицо рукой и дает левее, пытаясь избежать удара хлыстом по лицу. Но Марстон не бьет своего соперника. Он бьет Гермеса по крупу. От чего жеребец, натужно всхрапнув и причмокнув пенистой пастью, прибавляет. Вытягивается стрелой, его ноги будто едва касаются земли, он скачет будто не как лошадь, а как борзая. Тавиш сверлит взглядом Гермеса, который находится в третьей позиции. Здесь все сложнее. Намного. Джеку не обогнать Квин, но они ровняются. Жокей, тот самый — Сэм, оборачивается на Джека и случайно дает ему хлыстом по лицу. Ну, это было и правда случайно. Он хотел ударить лошадь по крупу, но на такой скорости не смог просчитать траекторию полета хлыста в непосредственной близости к лицу соперника. Марстон вскрикивает, хватается рукой за лицо и пригибается ближе к холке лошади, пытаясь не заорать громче, чем грохочут копыта пятнадцати лошадей. Альберт едва не рвет на себе волосы, потому что Джеку не обогнать никак Сэма. А если он его не обгонит — деньги, на которые Эл рассчитывал, достанутся его отцу! Тавиш оборачивается спиной к трассе, рассматривая трибуны и замечает наконец взволнованного сына. Нашелся, наконец. Тавиш поджимает губы и пытается пройти сквозь толпу людей к парню. Альберт поворачивает голову, встречается взглядом с отцом. Взгляд юноши как у загнанного в угол зайца, а у отца — как у волка. Тавиш идет в сторону Альберта, тот подрывается с места, пытаясь осторожно обходить сидящих людей и ограждения трибун. Тавиш уже открывает рот, чтобы окликнуть Альберта и приказать ему остановиться, как вдруг все люди вокруг него подскакивают с трибун, кричат и хлопают. Лошади финишировали. Тавиш и Альберт замирают, уставившись на финишную черту. — Первое место достается Квин и Сэму Диккенсу, второе место занимает Гермес и Джон Марстон младший, третье место — Оинго Боинго и Фредерик Баллард, четвертое место — Эрик Райес на лошади по кличке Найтвиш… Альберт срывается с места и бежит прочь с трибун, легко петляя между людьми. Тавиш движется за ним, пытаясь догнать и добиться объяснений где он пропадал все это время и что это значит. Диктор начинает говорить снова, прервав объявление мест, доставшихся финишировавшим лошадям. — Нет, погодите-ка… Было нарушение правил. Судьи принимают решение о дисквалификации, — Тавиш замер и прислушался. Альберт затормозил уже у ограждения трассы, подняв голову на динамик, — Сэм Диккенс дисквалифицирован за грубое нарушение правил — причинение увечий другому жокею во время дистанции при помощи предоставленной аммуниции, в данном случае был использован хлыст. Сэм Диккенс исключается из списка победителей, первое место занимает Джон Марстон младший на лошади по кличке Гермес, второе место достается Оинго Боинго, третье место — Найтвиш, четвертое место — Стардаст Найт… Джек срывает с себя шлем и подбрасывает его вверх, смеясь и радуясь победе. Шлем улетает на открытые трибуны, люди с радостью ловят шлем, свистят, хлопают и бросают на финишную черту цветы, поздравляя призеров. Сэм спешивается, бросает хлыст на грунт и огорченно закрывает руками лицо. Джордж, конюший Тавиша, подходит и берет Квин под уздцы, а затем замечает Гермеса. Узнает его. Джек вынимает ноги из коротких стремян, садится ровно и крутит спин на Гермесе. По большей части — это быстрый разворот вокруг задних ног, потому что Гермес умеет только это и не совсем понимает что от него хотят. Но такие выходки люди оценили очень ярко, громко похлопали, засвистели снова. Джек поднимает Гермеса на свечу, а затем хлопает по шее, хвалит его и широко улыбается. Это действительно миг славы, он даже не подозревает что что-то не так. Альберт бежит к награждающему, просит побыстрее выдать себе награду, как хозяину победителя, предоставляет бумаги, но награждающий лишь удивленно выгибает бровь. — Что? Нет, сэр, подождите, у нас тут не ярмарка, а скачки. Я награжу жокея и лошадь прилюдно, извините. Вот, можете пока получить призовые деньги вон там. — Хорошо, ладно, — Альберт подбегает к кассе, огибая представителей букмекерских контор и людей, подходящих за своими деньгами и получает выигрыш. Джек свешивается из седла, позволяя надеть на себя золотую медаль, а Гермес с заинтересованно поднятыми ушами смотрит, как на его шею вешают ленту «победитель» и крепят розетку за первое место на его нащечный ремень уздечки. Кубок не из чистого золота, конечно, но Джеку все равно отрадно на душе держать позолоченный кусок металла в руках. И тут он замечает Альберта. Юноша выбегает на трассу, подбегает к Джеку и хватает его за спортивную куртку, заставляя свеситься в седле к себе. — Джек, у нас появилась маленькая проблемка, надо убираться отсюда. — Зачем? Что такое? — Мой отец здесь, черт возьми! — Ох, это… Плохо? — Да, это плохо! Давай, выезжай с трассы и едь к мосту на Юго-Запад. Я поеду на Гайдин Стар, все твои вещи и наши деньги я уже взял. Так что встретимся там! — Понял, — Джек кивнул, нахмурившись и развернул Гермеса. Не слушая диктора и поздравляющих судей, Джек высылает жеребца грубо. Лошадь срывается с места и под испуганные визги людей, мчится вперед, не собираясь поворачивать. Зрители разбегаются от забора трассы, предполагая, что Джек может перемахнуть через него. Что он и делает. Гермес поджимает передние ноги к груди, выгибается и сильно толкается задними ногами, перемахивая через высокое ограждение. Джек скачет на юго-запад, к мосту, ведущему из Сен-Дени. Подъезжая к мосту, парень ищет глазами Альберта. — Вперед-вперед! — Альберт проносится мимо Джека на Гайдин Стар, с шумным стуком копыт проносясь по деревянному мосту. Марстон пускает Гермеса следом за Гайдин Стар. — Эл, почему ты убегаешь от своего отца? — Я не собираюсь выслушивать его бредни! — Отвечает находу Альберт. — Альберт, а ну останови лошадь! — Громко крикнул Тавиш, сев на свою лошадь. Кобыла срывается с места и мчится карьером следом за Альбертом и Джеком. — Твою мать! — ДеГрут грубо высылает Гайдин Стар, срывает со своих брюк ремень, делает из него своеобразный хлыст, взявшись за пряжку и кончик, после чего громко хлопает кобылу по крупу несколько раз. Гайдин Стар вдруг подняла уши, вытянула шею посмотрела на Джека, сидящего на Гермесе. Она немного недопоняла, почему на ней сидит не ее хозяин. — Стар! — Джек обернулся к лошади. Кобыла повернула уши к нему, слушая, — Карьер! — И после этой команды Стар резко повернула вбок, срываясь на карьер, такой быстрый, что может легко потягаться с Гермесом. Альберт схватился за рожок седла, едва смог удержаться, — Теперь просто держись, Эл! — Надрываясь, крикнул юноша и следовал за Гайдин Стар. Тавиш вдруг останавливает лошадь и смотрит им вслед. Его сердце мечется в груди, ему больно от всего происходящего. Что с Альбертом случилось? И кто это с ним? Что происходит? Джон Марстон младший, верно? Тавиш разузнает кто это такой, где он живет и чем занимается. И через него обязательно найдет Альберта. Старший ДеГрут разворачивает лошадь и легкой рысью уезжает обратно в Сен-Дени. Джек оборачивается назад, смотрит по сторонам и тормозит Гермеса до рыси. — Эл, он отстал, тормози! — Иисусе! — Альберт тормозит Гайдин Стар до рыси и тяжело дышит, — Да чтож такое… Вечно мы убегаем после скачек. — Слушай… — Джек тормозит Гермеса до шага, что делает и Альберт, — А что вообще случилось? — Я как-нибудь расскажу тебе, но не сейчас… Сейчас… Давай просто, фух… — Юноша пытается восстановить дыхание после быстрой езды, вытирает пот со лба, — Давай сейчас просто найдем место, где можно перевести дух и начнем работать над самогоном. — Ладно. Давай поедем ко мне домой, хочешь? Там тебя никто не тронет. Да и мои родители, наверняка, ужасно соскучились по мне. — Да, конечно… Конечно, поедем, — Альберт согласился, кивая, — Ты прав, там будет лучше. — Тогда давай доедем до Роудса и там на поезде до Блэкуотера. Идет? — Более чем, друг мой. Поехали… Они уезжают в Роудс и добираются до него уже к закату, когда солнце катится к горизонту.