Семь секунд

Чжун Ли не успевает. К моменту, когда он подбегает к упавшему наземь Чайльду, тот уже закрывает глаза. Чжун Ли практически подлетает к нему, судорожно оглядывая его тело, пытаясь понять, насколько серьезны раны. Очень серьезны: кажется, у Чайльда насквозь проткнута грудь. Непонятно, каким образом тот все еще умудряется дышать. Чжун Ли чувствует остатки жизненной энергии в его теле — шанс на спасение еще есть, однако когда прикладывает ладонь к груди Чайльда, чтобы помочь ему, тот перехватывает его руку. Пальцы сжимаются вокруг запястья на пределе сил, явно стремясь остановить движение Чжун Ли, и тот послушно замирает, переводя взгляд на Чайльда. — Не надо, сяньшэн, — его слабый голос едва слышим: бой на фоне постепенно сходит на нет, но Чжун Ли все равно слышит крики людей, зов Адептов, ругань кого-то из Архонтов и общую суматоху, создающую вокруг нескончаемый гул. Чжун Ли слышит все это, но не смеет оторваться от Чайльда, голова которого теперь лежит на его коленях. Его дыхание сбито из-за огромных ран на груди, а тело дрожит от бесконечной боли и нагрузки. Глупый, глупый человек. И для чего он полез в самое пекло? Для чего принял решающий удар Бездны на себя? Для чего израсходовал всю свою жизненную энергию на форму духа? Ядро хаоса. Несносный мальчишка. — Я хочу помочь тебе, Чайльд, — Чжун Ли старается звучать уверенно и спокойно, однако едва удерживается от того, чтобы зарычать от бессилия. Человек в его руках еще может быть спасен. Человек, самый дорогой ему на свете человек, может продолжить свою жизнь. Вот только этот человек отказывается от своей жизни. И Чжун Ли, скованный контрактом с ним, ничего не может с этим поделать. — Пожалуйста, позволь мне помочь, — Чжун Ли никогда не умолял — ни тогда, когда, будучи Мораксом, оказывался в плену во время войны Архонтов, ни тогда, когда, будучи простым консультантом похоронного бюро Чжун Ли, Ху Тао запрещала ему взять внеплановый отпуск. Чжун Ли никогда не умолял, но сейчас, сидя на земле с рыжей головой на коленях и наблюдая за тем, как в юном теле жизнь борется со смертью, он готов молить Чайльда, Селестию, Божеств других миров — кого угодно, лишь бы этот несносный человек разрешил помочь ему. — Нет, Чжун Ли. Я готов принять свой конец, — слова Чайльда режут без ножа. Чжун Ли чувствует, как у него в сердце что-то обрывается. Нет, он не может с ним так поступить. Он не может… — Ты не можешь бросить меня вот так, Аякс, — Чжун Ли озвучивает свои мысли, но его слова совершенно не убеждают Аякса. Кажется, его голос все-таки срывается на всхлип; кажется, он берет ладонь Аякса в свою и сжимает ее, прижимая к своей щеке; кажется, слезы скатываются прямо на лицо Аякса, когда он склоняется над ним, чтобы быть как можно ближе к нему. Аякс слабо улыбается и приоткрывает глаза: в васильковой бездне Чжун Ли видит светлую грусть — и ни капли сожаления. Если бы Чжун Ли знал, что Архонты могут ощущать столь сильную боль, он бы, наверно, никогда не позволил себе привязаться к простому смертному. Хотя кому он врет? Чжун Ли влюбился в Аяксе с момента, как увидел в нем разверзшуюся бездну, пылающую жажду битвы; почувствовал слабый аромат крови и смерти; услышал переливающийся как ручей голос и задорный смех. Чжун Ли полюбил в Аяксе все от морщинок возле глаз из-за постоянных улыбок и пустоты во взгляде до крови на руках и жажды постоянного хаоса. Он полюбил и его искренне полюбили в ответ. И вот, спустя годы, настало время отпустить. — Прости, сяньшен. Так будет честно, — улыбка Аякса не яркая — надломленная, и Чжун Ли понимает: счет идет на секунды. Он не может больше сдерживаться. Слезы катятся по щекам. Не уследил. Не уберег. И теперь потеряет. Навсегда. Где-то вдалеке земля начинает трястись, и люди, невидимые сейчас Чжун Ли, судорожно оглядываются. Землетрясений не бывало со времен войны Архонтов. И если тогда горы тряслись от гнева камня, то сейчас — от всепоглощающего горя. Горя столь сильного, что даже Архонт оказывается не в силах с ней совладать. — Аякс, — Чжун Ли склоняется к его лицу близко-близко, стараясь запомнить каждую деталь, каждую маленькую эмоцию, дабы навсегда запечатлеть их в своей памяти. Веснушки выглядят все так же ярко и несуразно, шрам на носу, куда Чжун Ли повадился целовать Аякса, по-прежнему самый красивый, а капли чужой крови кажутся неотъемлемой частью его очарования. Чжун Ли медленно ведет ладонью по скуле Аякса, стирая несколько алых пятнышек, и тот улыбается чуть шире — насколько это ему позволяет его собственное тело. — Аякс, не покидай меня, пожалуйста, — Чжун Ли вкладывает в эту мольбу все: страх, трепет, нежность, любовь. — Я не переживу этого, — шепчет почти неслышимо, на что Аякс едва заметно качает головой. — Ты справишься, сяньшэн. С тобой моя любовь, — судя по всему, их небольшой диалог здорово его изматывает, и он вновь закрывает глаза, дыша все поверхностнее. Испарина на его лбу выделяется сильнее — судя по всему, ему остается совсем недолго. — Пожалуйста, будь со мной до конца, — и эту просьбу Чжун Ли готов выполнить без лишних слов. Он молча прижимается лбом ко лбу Аякса и подстраивается под него, стараясь дышать с ним унисон. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сердце в человеческой груди бьется заполошно — тук, тук, тук, тук. Но стук его становится все тише, дыхание — реже. Секунда. Две. — Аякс? — тихо зовет Чжун Ли, навостряя уши, дабы услышать ответ. Три. Четыре. — Аякс? — повторяет уже громче, ощущая, как паника подкатывает к горлу, а тело дрожит сильнее. Пять. Шесть. — Аякс, пожалуйста, очнись, — его голос становится совсем непохожим на собственный, и руки обхватывают лицо Аякса с двух сторон, чуть приподнимая. Семь. — Нет. Нет, нет, нет. Нет! — бормотание Чжун Ли переходит в крик — он кричит громко, надрывно, так, словно потерял часть своего тела. Хотя, пожалуй, в эту секунду его душа действительно разбилась на маленькие кусочки, заставив те разлететься в разные стороны. У Чжун Ли больше ничего не осталось. — Очнись. Родной, счастье мое, сокровище. Очнись, — он хаотично целует лицо Аякса — веснушка за веснушкой, шрам на носу, последние капельки крови, его собственные слезы. Он целует лицо Аякса, сцеловывая с него последнюю жизнь, и не может остановить собственные рыдания. Его больше нет. Его больше никогда не будет. Когда где-то вдалеке заканчиваются последние бои, когда солнце заходит за горизонт, когда на море успокаивается буря, один бессмертный Архонт целует бездыханное тело одного человека в губы, стараясь вдохнуть в него новую жизнь. Вот только Селестия оказывается нема к его мольбам даже сейчас. Чжун Ли исчезает в этой войне вместе с Чайльдом Тартальей. И в мире остается лишь Аякс. Аякс, длинные рыжие волосы которого уходят в золото на концах. Аякс, в васильковых глазах которого можно увидеть проблески кор ляписа. Аякс, владеющий гео вместо гидро. Аякс, обреченный прожить свою бессмертную жизнь в одиночестве. Аякс, знающий, как за семь секунд можно потерять смысл собственной жизни.