Если честно, я тоже скучал.

Поул-позишн, первое место, кубок, брызги шампанского, крики, одобряющее рукопожатие с Хорнером, кивнувший головой отец — Red Bull Racing снова показывает результаты, выходящие за грань восприятия. Макс улыбается. Это всё, на что он сейчас способен. Радость, эйфория, наслаждение давно вошли в привычку идеального пилота результативной команды. пилота, на которого возлагают большие надежды с момента дебюта. пилота, который играет с огнём не для публики, а для того, чтобы в очередной аварии было не стыдно сгореть заживо. Мысли тянутся, словно сгустки обрывающейся логической цепочки. Его собственный голос заглушают крики остальных. Глаза бегают среди людей, в попытках найти кого-то. В попытках найти Чарльза. Маневрировать на ватных ногах было заданием со звёздочкой, но чёткий образ гениального спортсмена должен сопровождать его повсюду, не так ли? Оттачивать до идеала каждое движение, каждую эмоцию. Поэтому он и срывается на бег. Куда? Да хоть куда-то подальше. Эту победу Макс не сосчитал за свою — скорее, её одержал весь технический состав, из-за этого они и продолжат радоваться, пусть даже упустив Ферстаппена из виду. Сейчас победой казалось бы найти успокоение в том самом шестнадцатом номере. В его заинтересованном взгляде, который горел озорным, пылким юношеским увлечением. В его любых состояниях — пьяном угаре, бестактных огрызаниях, детских обидах. В нём был целый океан, переплыть который мог только Макс. И вот он. Сидит на корточках подальше от людских глаз, обнимает себя за одно плечо, шумно выдыхая. Он неспешно поднимает голову, ощутив знакомый запах и темп бега, переходящего на шаг. -ну как ты, победитель? — Леклер улыбается, сощурив глаза от солнца. -ты всё время был тут? — Макс отдышался, оперевшись на стену-перегородку, за которой и сидел Чарльз. -никак нет. я посмотрел на твой несуразный вид, и когда набросилась толпа, вышел сюда. -что с тобой? Он выглядел испуганно. тревожно, словно забился в клетку. Его дыхание было неровным, а желваки сжимались в ритм сердца. Знаемый Максом приём, когда случалось что-то неприятное. -устал. всё хорошо. — Чарльз сделал вид, будто не знает предрасположенность Макса к эмпатии, пропустив сквозь пальцы моменты, которые его напрягали в данную секунду. -чего ты жмуришься, как кот… — Ферстаппен оттолкнулся от стены, и стал напротив Леклера, закрыв своей спиной солнце. -благородность, как и доброта, с тебя сегодня прут. — он тихо засмеялся, заставив ямочки на щеках показаться. -принц Монако сегодня настроен на сарказм? не банально. похлопать, что-ли? — Макс выгнул одну бровь, скрестив руки на груди. -с этого ракурса ты очень привлекательный. -снизу ты тоже ничего так. Чарльз слегка покраснел. это было видно даже в тени, как ясен день. -я успел соскучиться. — Чарльз аккуратно поднялся и похрустел шеей, легко поворачивая её. -за несколько часов? — Макс, наигранно посмотрел на наручные часы. — ах, если быть точнее, за 57 кругов, во время каждого из которых я обгонял тебя столько же раз? -ты дурак. — Чарльз умостил голову ему на плечо. и существовать стало куда более приятно ровно в этот же момент. всё словно обрело краски и покой, о котором так мечтал Макс. жизнь набирала оборотов всякий раз, когда этому способствовал Чарльз. Он пахнул любовью. домом, в стенах которого уже давным-давно не появлялся Макс. вечером, когда прохладный ветер со стороны океана забивался в волосы. Он был местом силы Ферстаппена. -по какому поводу ласкаешься? -как обычно. Руки Чарльза сделали кольцо вокруг талии Макса, позволив ему случаем не отшатнуться. -если честно, я тоже скучал. Чарльз поднял голову, делая сконфуженный вид, слегка скривившись. -серьёзно? мне упасть на колени от радости того, что ты не подъебал меня в очередной раз? -ночью сможешь себе позволить. Пусть это и не было смешным, но они оба начали дурно улыбаться. Это было одним из редчайших случаев, когда хотелось просто обоюдно молчать, пытаясь прижиматься друг ко другу сильнее. Макс надеялся, что в каждой альтернативной реальности этот момент происходил так же.