***
13:15 Китахара сидела в кабинете Кисаки вместе с двумя придурками и Ханмой - у последнего была разбита губа. Он был в плохом настроении с тех пор, как полчаса назад ворвался в клуб с двумя идиотами, которым досталось даже больше, чем её любовнику. Однако хуже всех, вероятно, было хозяину кабинета, в котором они находились. Мужчина в очках кипел от злости, не отрывая взгляда от монитора, чтобы не поддаться желанию запустить стеклянным пресс-папье в троицу идиотов. — Что-нибудь скажешь, Кисаки? — спросил Ханма, присаживаясь на подлокотник кресла, где сидела женщина, по другую сторону стола от своего босса. Отведя взгляд от монитора, он откинулся на спинку кожаного кресла и, махнув рукой двум подчинённым, тихо произнес: — Уходите. И никому ни слова о том, что случилось, — тут же поклонившись, двое мужчин лет тридцати пяти выскочили из полутемного кабинета, закрыв за собой дверь. Проведя рукой по лицу, Кисаки с трудом выдохнул. — Ты уверен, что не знаешь, на кого они работали? Потрогав порез на губе, Ханма, несмотря на то, что каждый раз морщился, пожал плечами. — Никогда их раньше не видел. Кем бы они ни были, они, должно быть, чертовски тупые, чтобы красть у нас. Взглянув на запись с камеры видеонаблюдения, которую ему прислали из компании, занимающейся охраной торгового района, Кисаки сморщил переносицу. — Это еще мягко сказано, Ханма. Или, что ещё хуже, они думают, что у них хватает смелости на это. Поднявшись со своего места, Китахара указала на экран компьютера: — Дай-ка я посмотрю, — не дожидаясь разрешения, она обошла стол и наклонилась вперед, положив правую ладонь на столешницу. Прищурившись, она просмотрела убогую видеозапись, созданную кем-то с мозговыми способностями как у репы, и увидела, как группа из пяти человек выпрыгивает из неприметного черного фургона, набрасывается на Ханму и двух мужчин, с которыми он до этого ехал по улице, а один из них вытащил из-под пальто пистолет. Как и следовало ожидать, у троих сотрудников Бонтена не было иного выбора, кроме как отдать сумки, которые они везли, и упасть на землю, когда фургон тронулся с места. Опираясь на ладонь, лежащую на столе, и упираясь грудью в левое плечо Кисаки из-за нехватки места, Китахара промурлыкала, не отрывая взгляда от экрана. — Могло быть намного хуже. — Они скрылись с двадцатью миллионами йен. — Да, но никто не умер, — осторожно пошевелив раненым плечом, она поморщилась от боли. — Деньги можно заработать заново, а таких людей - нет. Кисаки закатил глаза, впервые полностью проигнорировав тепло тела слева от себя. Улыбка Ханмы в ответ на слова женщины почти отвлекла его от реакции босса на близость блондинки рядом с ним. — Это действительно трогательно, честно говоря, но как, блять, это поможет нам объяснить Майки, куда делись эти деньги? Не то чтобы я мог упомянуть об этом случайно, не уточнив, кто это сделал, где они находятся и что с ними уже разбираются. Повернув голову и посмотрев на мужчину рядом с собой, который отпрянул, когда оказался под её холодным взглядом, Китахара усмехнулась. — Думаю, тогда мне лучше заняться зарабатыванием денег, не так ли? Отшатнувшись при виде приближающегося лица, Кисаки приоткрыл рот, чтобы произнести замечание. Подумав об этом, он отвернулся, его глаза остановились на Ханме, чтобы отвлечь его внимание от женщины. — Я обязательно выясню, кто это был, просто выиграй нам немного времени. — Мне не нужно, чтобы ты мне это говорил. Никому не нужно навлекать на себя ненужный гнев Майки из-за несчастного случая, когда ситуацию можно легко исправить, — выпрямив спину, Китахара повернула шею и почесала затылок. — Я в туалет. Найдите мне игру, которая будет проходить в ближайшие двенадцать часов. Повернув голову, чтобы посмотреть, как женщина уходит, Ханма провел языком по губам, глядя на покачивание широких бёдер в обтягивающих брюках: — Ты действительно заводишь меня, когда отчитываешь людей. Выйдя за дверь, Китахара помахала рукой, растягивая слова: — Да, да. Как только дверь захлопнулась, Кисаки снова опустился в кресло, его голова раскалывалась от напряжения. Повернувшись лицом к своему давнему знакомому, Ханма молча уставился на сидящего напротив него мужчину. Младшему мужчине даже не нужно было поднимать глаза, чтобы почувствовать на себе пристальный взгляд. — В чём дело? Хмыкнув, Ханма прикурил сигарету, приподняв брови, и пробормотал: — Для того, кто говорит, что она ему не нравится, ты выглядел так, будто тебе было очень трудно держать глаза не на ней. Опустив взгляд, Кисаки посмотрел на свою правую руку. — Трудно не заметить её грудь, когда она так близко к моему лицу. — Хочешь попробовать? — Чего? Хитро скривив губы, Ханма склонил голову набок с опасным предложением. — Окажи мне услугу и помоги поставить её на место. Потирая виски, Кисаки посмотрел на него из-под нахмуренных бровей. — Ты действительно ужасный человек. На самом деле, я уже некоторое время подозреваю, что ты вообще не человек. — Это значит нет? — На протяжении многих лет ты ясно давал понять, что тебе не нравится, когда люди играют с твоими игрушками. А что изменилось сейчас? Ханма помолчал, вдыхая дым, исходящий от его сигареты. Он думал над этим вопросом снова и снова в течение последних двух недель, но так и не пришёл к разумному выводу. Он был уверен, что это не просто ревность. Он хотел победить. Он не знал точно, что хочет выиграть, но он знал, что победит. Он должен был. Без сомнения, она никогда бы не ушла от него к такому парню, как его босс, так что роль третьей стороны в его плане казалась единственным выходом. Хотелось надеяться, что молодой человек был таким же в постели, как и в повседневной жизни; мысль о том, что Китахара умоляет его защитить её, уберечь от их злого, жестокого босса, действительно разожгла в нём огонь. В дверь дважды стукнули, прежде чем она открылась, и в комнату вошла та, о ком говорили в эту минуту. Закрыв за собой дверь, она наклонилась, чтобы сесть на кресло рядом с тем, на котором сидела раньше, потому что Ханма теперь сидел на её месте. Тем не менее, пальцы Ханмы схватили её за предплечье, удерживая от соприкосновения с сиденьем. — Ты что делаешь? Он ничего не сказал, только приподнял её и развернул так, что её задница оказалась на столе Кисаки. Губы на её шее и длинные пальцы, ощупывающие её тело, привели Китахару в замешательство. Она почти забыла, что их босс всё ещё у неё за спиной. Он тоже не произнес ни слова. Это было самое странное из всех - он никогда не стеснялся выражать свое недовольство всякий раз, когда он видел, как они лапают друг друга. Расстёгивая ремень своих брюк и стягивая их до колен, Ханма схватил её за волосы на затылке и сильно дёрнул, её подбородок вздёрнулся от силы. Он смотрел в сверкающие глаза, золотистые зрачки мерцали над её приоткрытым ртом, его дыхание коснулось её лица, когда он, ухмыляясь, произнес свои слова: — Ты сказала, что не стеснялась того, что люди будут смотреть, когда мы впервые трахались, так как насчёт ночи вдвоем на одного? — Ч-что? — напрягая зрение, чтобы посмотреть в сторону под определённым углом наклона головы, она краем глаза заметила, что Кисаки по-прежнему сидит на месте. Её голос дрогнул. — С ним? Кисаки усмехнулся: — Не говори с такой неприязнью… — Я просто никогда не думала, что ты из тех, кто занимается сексом втроём, вот и всё, — на самом деле в её голосе совсем не было отвращения. Удивление, конечно, было, но подушечки пальцев, скользнувшие между её складками, быстро это исправили. Дыхание перехватило, когда большой палец прижался к её клитору, палец вошёл в неё, и Китахара едва сдержала стон и смех: — Во всяком случае, грубый секс - один из моих любимых. Отодвинувшись, чтобы снять штаны, и отбросив их в сторону вместе с нижним бельем, Ханма бросил взгляд на дверь. На долю секунды он подумал о том, чтобы запереть её, но потом вспомнил об этом паршивце Хайтани. Блять, на что бы он только не пошел, чтобы позволить ему войти, пока они занимаются его драгоценной маленькой пассией, он и мужчина, который, как известно, ей не нравился, используют её, как игрушку для секса. Он чуть не кончил прямо сейчас, просто подумав об этом, о обезумевшем выражении лица Риндо, убегающего в слезах, как маленькая девочка, которая так и не смогла передать своё любовное письмо. В самый разгар его садистских грёз хихиканье Китахары вернуло его в реальность. Ему стало любопытно, что вызвало этот смех, но он быстро понял, в чем дело: Кисаки снимал одежду, что было вполне нормально, но он складывал её и аккуратно повесил на спинку кресла. — Твою мать, да ты и вправду ботаник, — остановившись за спиной Китахары, Ханма впился зубами в её шею, а большие руки обхватили её груди. — Ложись на пол, — сказал он, явно обращаясь к другому мужчине, поскольку его хватка вокруг женщины была достаточно крепкой, чтобы она никуда не могла деться. Впервые за всю свою взрослую жизнь Кисаки сделал то, что ему сказали. Ложась на дорогой бежевый ковер рядом своим рабочим столом, даже его мозг не понимал, что он делает. Должно быть, он сошёл с ума стал таким же тупым, как и остальные идиоты, которые с ним работали. А потом он увидел, как пара обошла мебель, чтобы подойти к нему. Только вместо того, чтобы любоваться соблазнительными формами женщины, с которой он не мог поладить, его взгляд упал на член, подпрыгивающий между бедер Ханмы при каждом шаге. Он запаниковал. — Не приближайся ко мне, — откашлявшись, молодой человек взглянул на Китахару, которая смотрела на презервативы, которые она достала из сумочки. — Как ты ещё жива? — Принятие желаемого за действительное не приносит ничего, кроме разочарования, Тетта, — шутливо напевая, она взяла один из квадратиков фольги и поднесла его ко рту, готовясь разорвать, когда Ханма бросил свой на пол у лодыжек Кисаки. Ханма хмурился, глядя на своего босса, пока его глаза не перестали быть видны из-за того, что женщина переместилась на его лицо. — Не придуривайся... Китахара, ухмыляясь, насмешливо вскинула бровь: — Даже не собиралась. Слегка наклонив голову в сторону с выражением недоверия на лице, Ханма шагнул вперед. Схватив её за волосы, он потянул её на четвереньки, и её лицо ударилось о его твёрдый член, когда она перевернулась на спину, и она вскрикнула, когда её вес пришёлся на травмированный бок. — Не умничай, когда у меня есть, чем тебя заткнуть, — её волосы были намотаны на его кулак, а она взяла в руки его твердый член, слизывая предэякулянт с его головки. Глядя на уже откровенно разгоряченную женщину, светлая кожа которой приобрела румянец, а брови нахмурились от того, что её имеют с двух сторон, Ханма дёрнул бёдрами вперед: — Откройся, куколка. Пальцы раздвинули её складки, гладкие ладони легли на её ягодицы, а кончик теплого языка осторожно проник в её влагалище. Ханма поставил одно колено между бёдер Кисаки, а другое - с внешней стороны, призывая её взять его в рот. Тем не менее, те слова, которые он только что произнес, были так похожи на те, что она слышала ранее, что её разум невольно вызвал в воображении мужчину, который сказал ей это первым. Стенки её влагалища сжались, а рот приоткрылся, и упругий член, который упирался ей в лицо, проник внутрь. Задыхаясь от того, что горячая головка врезалась в её язычок, растягивая тонкую кожу задней стенки горла, Китахара дёрнулась. Ногти впились в бедро под ней для удержания равновесия, пальцы другой руки обхватили гораздо более скромный половой орган, её запястье покачивалось вверх-вниз, вызывая вибрацию в её дырочке от рта, которому оно принадлежало. Она не понимала. Она не понимала, как ситуация сложилась таким образом, и почему образ Риндо мелькал у неё в голове в тот момент, когда двое других мужчин доставляли ей удовольствие. Что она точно знала - безоговорочно, - так это то, что ей не нравилось, когда её отвлекали. Она занималась сексом как средством достижения вполне объяснимой цели - достижения оргазма. Не потому, что ей хотелось думать о ком-то, о ком угодно, или потому, что она хотела сблизиться с этим человеком - это было чисто физическое действие, снятие стресса, если не что иное. Она почти не задумывалась о том, с кем трахается. Ей не нужен был посторонний в её голове. Её раздражало осознание того, что даже боли в горле, коротких ногтей, впивающихся в её задницу, растущих мурашек удовольствия, пробегающих по коже, было недостаточно, чтобы стереть образ мужчины, с которым у неё никогда ничего не было. Надавив тыльной стороной ладони на нижнюю часть живота Ханмы, опустив её подбородок, чтобы высвободиться из захвата. Разгорячёнными руками, тяжело дыша, она подняла презерватив, который лежал рядом с коленом Ханмы, и ткнула его ему в живот. Перевернувшись, она забралась между ног Кисаки. — Трахни меня сзади. — Вау, ты заинтересована в этом больше, чем я думал, — не нуждаясь в повторении, Ханма расположился напротив влагалища, когда она наклонилась вперёд, с её складок стекала слюна его босса, смешанная с её собственным возбуждением, а её дырочка подёргивалась и просто умоляла, чтобы в неё вставили член. Грудь легла на его промежность, пирсинг в сосках щекотал кожу. Шея Кисаки дрожала от того, что он задирал голову, не в силах отвести взгляд от развратного зрелища. Выпуклости тяжелых, покрытых татуировками грудей покрывали переднюю часть его таза, обвиваясь вокруг его члена, в то время как её слюна и предэякулянт его сотрудника стекали по всей длине, его член исчезал за припухшими губами. Он ударился затылком о ковер, когда странное ощущение охватило его, веки Кисаки затрепетали. Вот почему она была так популярна. В тот момент он не мог винить ни одного из них. Она подарила ему единственный вкус рая, который он когда-либо мог получить. Возможно, он передумает, когда разозлится на кого-то за это. Длинные ногти прошлись по его груди, зацепив соски, прежде чем он в порыве удовольствия отклонил лицо в сторону, и его щека коснулась ковра. Её торс дёрнулся над его пахом от яростных толчков Ханмы; яйца, влажные от её выделений, ударились о заднюю поверхность её бедер. Горячий язык обвился вокруг его члена, лаская языком как-то по волшебному, пальцы Кисаки отпустили ворс ковра и нечаянно вцепились в волосы Китахары. Наблюдение за тем, как властолюбивый мужчина теряет контроль, вывело Ханму из себя. Известный своей жестокостью, он не собирался разочаровывать и сейчас. Подняв Китахару, он перевернул её так, что её спина оказалась на одном уровне с грудью молодого человека. Член был таким твёрдым, что он терся о её клитор, проскальзывая прямо внутрь. Кисаки простонал от возобновления трения женских ягодиц о его член, от грубых и толчков его коллеги, когда он пообещал сделать то, что обещал: разрушить её. Или, по крайней мере, он так думал, прежде чем её правая ладонь коснулась пола у него на талии, и она приподнялась на локте. С каждым ударом бёдер Ханмы о её таз её голос становился выше и слаще. Если бы Кисаки не знал наверняка, кто дрожал над ним, чьи мягкие волосы щекотали его шею и грудь, чья потная и ароматная от парфюма кожа касалась его, он бы пристрелил кого-нибудь за откровенную ложь. В тот момент она, честно говоря, звучала как покорная маленькая шлюха, и у него в животе всё сжалось. Обхватив её сзади за шею, молодой человек что-то проговорил ей и кончил на её щёки. Китахара почувствовала, как что-то среднее между стоном и смешком мужчины, стоявшего позади неё, достигло высшей точки. — Ну же, Шу, — голос хрипел от тяжелых толчков, она вспотела, у неё перехватило дыхание, а от приближающегося оргазма кружилась голова. — Ещё немного... Опустившись на покачивающееся тело, блестевшее при слабом освещении, палец Ханмы скользнул вверх по её шее, погладил лицо по бокам, когда он приподнял её подбородок. Он собрал слюну в рот, приблизив губы так, что они почти соприкасались, и его слюна попала ей в рот и скатилась по языку. — Ты собираешься кончить на моём члене? — Да… — Повернись и покажи ему, какое лицо ты делаешь, когда я доставляю тебе удовольствие, — тела скользили друг по другу, влажная кожа и телесные жидкости смешивались. Зажатая между двумя мужчинами, лёжа на Кисаки, его измученный член был зажат между её складками, а Ханма прижался к её спине, придавив её всем своим весом, а кончик его члена упирался в шейку матки, Китахара сгорала от нетерпения. Она была на грани эйфории. Внезапно в её сознании всплыло ощущение того, как член Риндо ударился об её щёку, когда пальцы Ханмы коснулись её в том же месте. И это было всем. Это стало кульминацией. Её внутренности скрутило, как белье при сильном отжиме, мышцы сжались, а стенки свело судорогой. Горло раскрылось, стон на грани крика заполнил пространство, звук, который он заслужил, добил Ханму тремя последовательными стонами и последним движением бёдер. Сделав всего два глубоких вдоха, Ханма поднялся на колени, нижняя часть его тела дрожала от напряжения мышц. Тяжело дыша, он похлопал Китахару между лопаток: — Хорошая девочка. То, что обычно возбуждало её, Кисаки осознал только тогда, когда пробормотал себе под нос, прикрыв глаза рукой и тяжело дыша: — Ты действительно много кончаешь, Китахара... сан. Мгновенно изогнувшись, пока её рука ощупывала промежность, женщина замахала правой рукой изо всех сил. Оскалив зубы и скривив лицо, она с трудом поднялась на ноги, чтобы догнать придурка, с которым регулярно спала: — Ты грёбаный ублюдок! Ты не надел презерватив! — П-подожди, — Кисаки задумался. — Это его сперма?! Гоняясь за Ханмой по комнате, липкие пальцы скатывались с его голой груди каждый раз, когда она ударяла его. Грубая связка ударов только вызвала у него улыбку, когда он прыгал, чтобы надеть штаны. — Ну же, куколка, я знаю, что это не всё, на что ты способна. Китахара не была удивлена. На самом деле, она была в ярости. Натянув штаны, сперма капала из неё, остатки её оргазма сжали внутренности, а в голове крутились мысли о том, как избить этого идиота. Женщина подхватила с сиденья стула свою сумку и рубашку. — Ты такой мудак. Усмехнувшись при виде её выражения лица, Ханма шутливо поднял руку: — Да ладно, куколка... — Да пошёл ты, Шуджи, это не смешно, — выйдя дверь и захлопнув её за собой, Китахара промчалась по полутемному коридору. Поправляя галстук и неуверенно опускаясь в кресло, Кисаки посмотрел на мужчину. Он был в полном шоке от того, что на него попало семя другого мужчины, но его мысли были больше сосредоточены на том, что произойдет, если он разозлит эту женщину. Он знал о ней гораздо больше, чем ему хотелось бы. Он ни разу не подумал о том, чтобы переспать с ней, даже когда увидел, как её грудь прижимается к его плечу - это была обычная мужская реакция, ничего сексуального. И всё же сейчас он сидел там, вытирая влагу от её киски со своих очков, а его член болел от чрезмерной стимуляции. Кисаки знал об этой женщине около полугода, её связи в мире подпольных азартных игр поначалу мешали многим его планам. По опыту он знал поговорку “если не можешь победить их, присоединяйся к ним”. А если не хочешь опускаться до их уровня, подними их на свой: именно это он и сделал, наведя о ней справки и сделав ей предложение, от которого она не смогла отказаться. Видите ли, Китахара Юкари была такой же, как и любая другая девушка из гетто, если не принимать во внимание её интеллект: ею пренебрегали, над ней издевались, куда бы она ни пошла, её пороки были серьёзными, и она скиталась по жизни, потерянная без причины - она была сломлена, даже если внешне это не проявлялось. Кисаки знал, как на этом сыграть. К этому времени он уже был мастером в этом деле, и хотя в отличие от большинства других, которые слепо следовали его уловкам и планам из-за ужаса, который он с такой легкостью наводил, она слишком хорошо знала о его отвратительном характере и всё равно приняла его приглашение. Может быть, потому, что в тот момент она была в отчаянии, а может быть, потому, что ей было скучно. Раньше он был уверен, что её положение безнадёжно, но теперь он не был до конца уверен в этом. Во всяком случае, он был уверен, что она не оставила бы в покое самого дьявола, если бы это вызвало у неё хотя бы немного веселья. Зная о тщательно скрываемом прошлом этой женщины, Кисаки был уверен, что Ханме не удастся провести её так, как он это хотел это сделать, без последствий. — Ты сказал, что хотел поставить её на место, а не обрюхатить. Усевшись в одно из кожаных кресел, Ханма пожал плечами и закурил сигарету, не отрывая взгляда от тлеющих угольков после долгой затяжки. — Ну и что, если это случится? Выражение лица Кисаки изменилось, он хлопнул ладонью по столу, предметы на столе задребезжали. — Как, блять, она сможет работать на нас, если она беременна, ты, тупой ублюдок? — Не надо кричать, — затыкая пальцем ухо, протянул Ханма, глядя на что угодно, только не на мужчину напротив. — В любом случае, я обычно вытаскиваю, когда делаю это... — Прекрати это делать вообще! — стукнув кулаком по столу, Кисаки отчитал придурка, который никогда не думал ни о ком и ни о чем, кроме себя. — Ага, я понял. Остынь. Взбодрённый таким небрежным ответом, Кисаки запустил ботинком в высокого мужчину. — Только не говори мне остыть, когда ты только что потерял двадцать миллионов йен и намеренно пытаешься обрюхатить одного из наших крупнейших добытчиков денег, придурок! — с трудом взяв себя в руки, Кисаки прорычал: — Тебе следовало бы быть более внимательным в сложившейся ситуации. Мне следовало пойти к Майки в ту же секунду, как ты сказал мне, что тебя ограбили, — молодой человек ткнул указательным пальцем в воздух между ними, его лицо исказилось от гнева. — Но тебя спасла женщина, которой наплевать на всех, кроме себя. Дважды за один раз, — проводя рукой по лицу, всё ещё липкому от предыдущей активности, молодой человек разозлился. — Она готова сохранить наш секрет и подвергнуть себя опасности, чтобы прикрыть нас. И ты в буквальном смысле сделал худшее, что... — ...худшее, что? Возмущенно вздохнув, Кисаки отмахнулся от него рукой. — Твоя очередь патрулировать. Иди и делай свою работу, меня раздражает твоё присутствие. — Худшее что? — Я только что сказал тебе, что делать, Ханма. Убирайся нахуй и оставь Китахару в покое на ночь. Мне бы не хотелось, чтобы завтра твой труп нашли в где-то в канаве. — Судя по твоему взгляду, когда ты это сказал, я понял, что тебе это совсем не понравится. Снова взмахнув рукой, на этот раз более энергично, Кисаки сосредоточился на бумагах, лежащих перед ним: — Уходи.***
Неторопливо выходя из коридора, Ханма заметил группу мужчин, окружавших блондинку. Её голова была откинута назад, а глаза щурились, когда она смеялась над чем-то, что говорил Санзу, он корчил из себя странную фигуру, приседая и поднимая руки вверх, а этот чертов тупой Хайтани надевал на макушку один из ободков с кошачьими ушками барменши и добавлял что-то к рассказу, который рассмешил женщину. Ханма кипел от нетерпения. Взбешён этим зрелищем. Направляясь к двери, избегая места, заполненного посетителями, он столкнулся плечом с Риндо. Пошатываясь и перенося вес тела на здоровую ногу, Риндо едва успел осознать, что произошло, прежде чем его брат соскользнул со стула на несколько сантиметров вниз, когда коллективный вздох всех вокруг привёл его в чувство. Нахмурив брови, Китахара сердито бросила: — Какого хрена это было? Ханма говорил себе, что нужно пересилить себя, просто уйти, не глядя и не создавая проблем, но ногти, царапающие спину, заводили его, как часовой механизм. Оглянувшись через плечо на надвигающуюся гибель в виде других, золотистые радужки глаз остановились на женщине, вышедшей ему навстречу. — Зачем ты это сделал, Шуджи? — красивые глаза зелёного цвета бегали по его глазам, а на лице появилось выражение растерянности. Похлопав тяжелой рукой по её лицу, пальцы словно тисками впились в кожу, Ханма уставился на женщину. Губы, сжатые в щёки, даже не дрогнули. Закатив глаза, он пожал плечами и отпустил её, щёлкнув языком: — Ты действительно чертовски сломлена, — исчезая в темноте выхода, Китахара почувствовала, как её кожа покрывается мурашками. Это был уже не эротичное поддразнивание, а целенаправленное, откровенное унижение. — Да нахуй его, Ане-са... — отмахнувшись от хватки Санзу, которая явно должна была поднять ей настроение, Китахара направилась за мужчиной, который не сдержался и начал нести ненужную чушь. Распахнув двойные двери обеими руками, не обращая внимания на свою травму, едва не сбив с ног тех, кто прятался перед сменой от полиции, женщина протопала по лужам на неровном асфальте. Схватив Ханму за ворот рубашки, Китахара резко развернула его к себе, прорычав: — Я не знаю, с какими сучками ты привык разговаривать, но никогда не говори со мной в таком тоне, — всё, что она получила в ответ, - это мертвый взгляд, а мышцы предплечья напряглись, когда мужчина начал заводить двигатель его мотоцикла. — Ты был не в своей тарелке, и ты это знаешь. — Сходи нахуй, — оттолкнув руку, сжимавшую его запястье, Ханма прорычал: — Да, иди и трахни его! Мотоцикл умчался прочь, грязная лужа забрызгала её, женщина осталась смотреть на красные задние огни, а те, кто остался снаружи, перешёптывались между собой. Вытирая воду с лица, она резко сжала челюсти, направляясь к главному входу. — Вместо того, чтобы хлопать губами, разве вам не следует заняться какой-нибудь грёбаной работой? — цокнув языком, с прилипшими к лицу волосами и кипящим гневом, Китахара направилась обратно в клуб. Никто из остальных мужчин ничего не сказал, увидев, что она промокла насквозь. Ударившись бёдрами о стойку, с волос блондинки закапало на стойку, а костяшки её пальцев побелели от напряжения. Жизнерадостная песня заполнила всё пространство, но все мужчины у стойки воздержались от того, чтобы вернуться к веселью, которому они предавались ранее. Как только Китахара получила свой напиток, она зашмыгала носом от холода, буквально чувствуя, как от спёртого воздуха у неё перехватывает дыхание. — Вы, придурки, никогда не видели, чтобы женщина так отвечала мужчине? Какого хрена вы все такие угрюмые? Мы же в ночном клубе, так что лучше бы кто-нибудь пригласил меня потанцевать. Осторожно придвинувшись ближе, Санзу наклонил голову и тихо спросил: — Ты в порядке? — Не спрашивай меня об этом, — допивая свой напиток, она положила локоть на шею Санзу. — Мне действительно нравится эта песня... Когда другие мужчины, почувствовав напряжение, отошли в сторону, Ран схватил женщину сзади за блузку. — Почему ты заступилась за Рина? Бросив взгляд через плечо, с крошечными пятнышками туши на щеках из-за брызг воды, которые попали на неё, Китахара проворчала: — А почему бы и нет? — Это был твой... — Ты что, обязан каждому, с кем трахаешься? — женщина вытряхнула сигарету из пачки, бросила её обратно на стойку и агрессивно щёлкнула зажигалкой. — Он перешёл все границы. — Я рад, что ты хоть что-то сказала. Фыркнув, Китахара опустила глаза, приподняв брови: — Держу пари, что так оно и есть. Оторвав взгляд от пальцев, крепко сжимавших её раненое плечо, Ран скользнул взглядом по лицу женщины. В её глазах не было того ликования, которое она излучала по отношению к остальным. Её лицо с одной стороны покрылось красным, и он предположил, что это след от секса, спереди она была мокрой от грязной воды, а её голос был едва слышен. Он был уверен, что если бы он сделал хоть одно жестокое замечание, то смог бы заставить её заплакать. Всего лишь одно единственное грубое слово… Положив руку ей на голову, так что внутренняя сторона его бицепса легла на её макушку, мужчина продолжал смотреть на выражение, которое он никак не ожидал увидеть на её лице. — Принцессы всегда влюбляются в придурков... Китахара ответила на это замечание убийственным взглядом: — Я ни в кого не влюблялась, придурок. И кто я такая, — убрав руку с затылка, прошипела она сквозь стиснутые зубы, — твоя личная грёбаная опора? Убери руки или лишишься их. Улыбка появилась на его губах, и Ран переключил свое внимание на барменшу, жестом говоря налить ещё, одновременно разговаривая с женщиной, сидевшей рядом с ним. — Вот видишь, разве не лучше быть язвительной стервой? Чуть дальше по бару Мочизуки и Какучё изо всех сил старались усмирить младшего Хайтани, который был решительно настроен напасть на Ханму. Он сказал, что собирается убить его, и двое мужчин ни на секунду не усомнились в том, что он это сделает, вот почему они стояли вокруг него, прижав его к стойке, практически не давая ему сделать то, чего он не сможет исправить. — Дай мне свой пистолет, Мочизуки-сан. — Ни за что на свете... Пистолет на целую секунду завис перед Риндо, прежде чем Какучё ткнул его обратно в грудь владельца. — Санзу, нет! — Хорошо, — засунув оружие за пояс брюк, розововолосый обернулся. — Тогда это сделаю я. — Никто в него не выстрелит! — Даже чуть-чуть? Мочизуки посмотрел на Какучё с презрением. Этот мудак Ханма действительно начал то, чего можно было легко избежать. И за что, кроме того, что вёл себя как избалованный ребенок? — Ты успокоишься? — спросил Какучё Риндо, и мужчина заставил себя медленно кивнуть. — Я спокоен, — он был чертовски спокоен. Костяшки его пальцев побелели, а челюсть подрагивала. Бросив взгляд на своего брата, стоявшего рядом с женщиной, он, как обычно, облокотился на стойку, а она тут же ответила ему тем же. Она встретилась с ним взглядом, и улыбка озарила её лицо. Риндо ответил тем же жестом, пригубив свой напиток. Если он собирался что-то сделать, то должен был подойти к этому с умом…Пусть это выглядит как несчастный случай - не похоже, чтобы у этого ублюдка было мало врагов. Да, именно это и должно было случиться. Чёрт, иногда он сам удивлялся своей гениальности.