То, что я сделаю ради тебя

      Если бы Хёнджин был благоразумен, он ушёл бы из библиотеки на час раньше, как и планировал изначально. Ему следовало бы собрать свои тетради, запихнуть в рюкзак и отправиться в долгий спуск по казавшейся бесконечной лестнице. В конце концов, он улёгся бы в постель с каким-нибудь лёгким чтением на сон грядущий в руках и сердцем полным спокойствия.       Если бы он придерживался своих планов, то избежал бы той неразберихи, в которую вот-вот ввяжется, но, по воле Вселенной, Хёнджину придётся пройти через все тернии к своим звёздам.       Он так сожалел, что не пошёл домой раньше. Он сожалел, что потерял счёт времени и засиделся допоздна за домашним заданием. Он был готов на всё, лишь бы не столкнуться с Хан Джисоном и его щенячьими глазами, а также с очередным дополнением к списку глупых решений, которые принимал Хёнджин из-за этих самых глаз.       С того момента, как Хёнджин впервые увидел эти красивые сиреневые глаза, он знал, что они станут его погибелью, но всё равно взял желе, которым его подкупил Джисон, чтобы скрыть, что они с Чонином заколдовали лягушек, чтобы те летали, хотя их матери настоятельно говорили им это не делать.       Хёнджин, словно заключив сделку с дьяволом, потерял свою душу: всё его сердце за одну горсть желе.       Они потратили два часа, пытаясь переловить всех летающих лягушек по парку, и ещё час на то, чтобы выжать всю воду из одежды Хёнджина, после его неудачного падения в пруд. Когда Хёнджин вернулся домой, ему пришлось врать и выкручиваться, чтобы хоть как-то объяснить маме почему вдруг его штаны стали розовыми, хотя гулять он выходил в синих.       По сей день ни мама Чонина, ни мама Джисона так и не узнали о летающих амфибиях. А мама Хёнджина так и осталась с кучей вопросов без единого ответа.       Как и в большинстве других сомнительных решений Хёнджина, причиной их принятия обычно становился Хан Джисон.       Хёнджин знал, что ему следовало просто идти дальше, что стоило бы прыгнуть в кусты и спрятаться, а может, даже умолять кого-то из однокурсников превратить его в горшок с фиолетовыми петуниями, или что-то в этом роде, как только он заметил мчащегося к нему Джисона, а за ним Феликса в слезах. Если бы он сделал хоть что-то из этого, то, возможно, ему повезло бы сбежать, но, как идиот, он замешкался, оставив достаточно времени для того, чтобы Джисон заметил его в небольшой группе, выходящей из библиотеки.       Как только взгляд Джисона остановился на Хёнджине, парень понял, что судьба его уже предрешена.       — Нам нужна твоя помощь, Хёнджин, — запыхавшись, сказал Джисон, прижав руку к груди Хёнджина, чтобы тот не смог уйти. Вернее, он мог, ведь Джисон делал это просто для драматичности, но Хёнджин не хотел уходить. Вселенная знала, что понадобится целая армия, чтобы помешать Хёнджину пойти за Джисоном в ад, если тот попросит.       Потому что Хёнджин был настолько туп.       Джисон откинул челку с лица и устремил свой взгляд прямо на Хёнджина.       — Мир может рухнуть, если ты не согласишься, — сказал он глубоким и драматичным голосом. — Судьба всего университета зависит от тебя, Хван Хёнджин, — добавил Джисон, сложив губы в красивую форму имени Хенджина. Хёнджин всегда считал, что его имя звучит особенно приятно, когда его произносит Джисон. Но он никогда не признавался в этом вслух. Это было бы сродни признанию поражения.       Каким бы сильным он ни был, бедное сердце Хёнджина всё равно сбивалось с ритма, когда он смотрел на друга, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.       — Сомневаюсь, — ответил Хёнджин, поправляя лямку рюкзака, чтобы она не впивалась так сильно в его и без того больные плечи. Изучать историю магии было не самой лучшей идеей, учитывая, сколько книг, конспектов и прочего ему приходилось носить с собой каждый день, не имея при этом никаких магических способностей, которые могли облегчить его ношу.       Но изучение истории магии было для него единственной возможностью последовать за Джисоном, когда они оба несколько лет назад окончили школу. У Джисона не было другого выбора, кроме как учиться в университете, где разрешалось практиковать магию, а «История магии» была единственной специальностью, позволявшей тем, кто родился без способностей, учиться в том же университете, что и те, кто были от рождения одарены.       Хёнджин не мог смириться с разлукой с Джисоном даже на несколько лет.       — Кого из вас отчислят, если я не помогу? — сухо поинтересовался Хёнджин, потому что, когда к нему приходили друзья, это обычно было связано с отчислением. В конце концов, привилегия быть одним из немногих людей в магическом университете заключалась в том, что профессора редко винили тебя, если вещи оказывались украденными, пропавшими или уничтоженными до неузнаваемости.       Джисон отдернул руку и сжал её в кулак с болезненной гримасой на лице.       — Наш дорогой друг, Феликс, — произнёс он густым от притворного горя голосом. Его глаза даже немного увлажнились. Хёнджин оплакивал актерскую карьеру Джисона, о которой тот даже никогда не помышлял. Он мог бы купаться в наградах, а Хёнджин, возможно, избавился бы от бесконечной работы по выпутыванию друга из его собственных магических передряг. — Мы потеряем сильного и способного ботаника, если не поможем ему. Если ты не поможешь нам, то магия потеряет своего брата в мире людей!       Хёнджин переключил внимание с драмы, которую разыгрывал Джисон, на ведьму, прячущуюся сзади него.       — Что ты натворил? — спросил он, перенося вес с одной ноги на другую. — На этот раз, — добавил он, прекрасно понимая, что сразу после Джисона в списке зачинщиков идёт Феликс. Чонин занимал твёрдое третье место, но только потому, что Сынмин был его извечным сообщником и был слишком умён, чтобы позволить Чонину попасться.       — Помнишь те маковые зерна, которыми я сегодня хвастался? — осторожно спросил Феликс, из-за плеча Джисона показалась копна чёрных спутанных волос. Вскоре карие глаза Хёнджина встретились с неестественно зелёными глазами. В них кружились золотистые искорки — признак магии, которая текла в жилах молодой ведьмы.       — Да, те, которые тебе удалось стабилизировать, — кивнул Хёнджин, вспоминая, как несколько часов назад Феликс с гордостью демонстрировал, что многонедельные попытки стабилизировать взрывоопасные семена наконец-то увенчались успехом. Хёнджин был немного обеспокоен тем, что Феликс забрал их из теплицы, но решил не комментировать это.       Он не был ведьмой и мало что знал о том, как работает магия, поэтому не видел необходимости комментировать потенциальные угрозы безопасности, с которыми мог столкнуться его друг.       Оглядываясь назад, возможно, ему стоило всё-таки что-нибудь сказать.       — Я забыл их в библиотеке, — тихо признался Феликс, медленно отступая, чтобы снова спрятаться за плечом Джисона.       — Ты забыл чрезвычайно опасные семена мака в библиотеке? — спросил ошарашенный Хёнджин. — Семена, которые, как известно, могут разрушить целые здания, когда взрываются… Ты забыл их… В библиотеке… наполненной бесценными книгами и магическими артефактами, которые настолько ценны, что их приходится запирать каждую ночь… Ты забыл там свои магическое взрывающиеся семена? — продолжал Хёнджин, уже ощущая, как начинает нарастать головная боль.       Он оглянулся на здание позади себя, чувствуя, как на его плечи опускается обречённость.       — Я же не специально! — жалобно воскликнул Феликс, стоя за спиной Джисона. — Я положил их на полку, потому что вспомнил, что мне нужна книга, а она стояла очень высоко, так что мне нужны были обе руки, и я просто… забыл забрать их, когда уходил, — добавил он тоненьким голоском.       — Ну естественно, — пробормотал Хёнджин, ущипнув себя за переносицу. Хёнджин не мог провести ни одного спокойного дня без того, чтобы Джисон не превращал его жизнь в сплошное несчастье. А с приходом Феликса всё стало ещё хуже. — Из-за тебя нас вышвырнут из этого универа, — пробормотал он, снова открывая глаза и жалея об этом сразу же, как только встретился взглядом с неоправданно красивыми сиреневыми глазами Джисона.       — Пожалуйста, Хёнджин, ты нам нужен, — сказал Джисон, ещё шире распахнув глаза, уже зная, что друг сдастся. — Ты единственный, кто знает библиотеку достаточно хорошо, чтобы мы смогли добраться до семян Феликса незамеченными.       — Так ли уж необходимо втягивать в это меня? — проворчал Хёнджин, опустив плечи. Сумка соскользнула, и ему пришлось спешно ловить её, пока она не упала на землю. — Есть только одна проблема, — добавил он, оборачиваясь, чтобы увидеть, как закрываются двери в библиотеку. — Библиотека закрывается в восемь вечера. Минута в минуту.       — О нет, — жалобно произнёс Феликс, который уже выглядел так, будто собирался наплакать Хёнджину небольшой пруд. Вздохнув, Хёнджин закрыл глаза, понимая, что ещё долго будет жалеть о своём решении.       Потребовался один умоляющих взгляд Джисона, чтобы Хёнджин окончательно сдался под этим натиском.       — Ладно, — сказал Хёнджи, и голос его стал ровным, полным смирения, от неизбежной капитуляции. — Каков план? — Он повернулся лицом к Джисону, глаза которого уже опасно поблескивали озорством.       Список вещей, которые Хёнджин не сделал бы для Джисона, был крайне мал.       

⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

      Именно Чонин познакомил их, так что, это его вина, а не Хёнджина. В конце концов, до встречи с Джисоном Хёнджин никогда бы не позволил себе быть таким безрассудным, каким становился рядом с другом. Он бы никогда не сиганул в пруд, чтобы поймать летящую лягушку, возможно стоило быть умнее и уже тогда понять, что Джисон плохо на него влияет. И всё же, они были здесь.       — Это безумие, — прошептал Хёнджин в темноту туалета, куда Джисон затащил их, чтобы спрятать на два часа, прежде чем они приступят к реализации плана по проникновению в библиотеку.       Это был один из самых простых планов Джисона: спрятаться в одном из туалетов, который был соединён и с библиотекой, и с одним из открытых классов, и дождутся, когда библиотекарь уберёт все наиболее сложные книги на хранение и закроет здание. Как только всё будет чисто, они проберутся туда, поднимутся по лестнице и заберут маковые зёрна Феликса, а затем свалят, прежде чем кто-нибудь заметит неладное.       Феликс остался следить, чтобы никто не зашёл в теплицу, где должны были находиться семена, а в случае чего он придёт им на помощь. Он пообещал, что весь вечер будет придумывать отговорки на случай, если Хёнджин и Джисон попадутся, но Хёнджин не очень-то на это надеялся.       Феликс, благослови Вселенная его сердце, был не самым лучшим лжецом. Вернее, он был лучшим, просто не умел придумывать, что именно соврать.       Хёнджин не знал, как Феликс сможет спасти их, ведь теплицы и лаборатории, связанные с ними, находились на другом конце кампуса, но догадывался, что ответ будет примерно: «Магия, ну».       Или же Феликс просто не хотел оказаться рядом с Джисоном и Хёнджином, когда всё неизбежно покатится под откос.       По крайней мере, у одного из них есть мозги, — кисло размышлял про себя Хёнджин.       — Нас поймают, — сказал Хёнджин чуть громче, когда Джисон не счёл его первое обеспокоенное ворчание достойным внимания, и повернул голову, в сторону кабинки рядом с ним, в которой прятался Джисон. — Из-за тебя нас обоих исключат!       — Не самое худшее, что я делал, — невинно сказал Джисон с другой стороны стены, разделяющей их с Хёнджином кабинки. По неизвестным Хёнджину причинам Джисон настаивал на том, что они не могут прятаться в одной, хотя сам Хёнджин много чего разделил бы с другом.       Он задумался, как бы они разместились. Джисон сидел бы на полу, нет, это слишком отвратительно, он, скорее всего, сидел бы на коленях у Хёнджина, но два часа? Да у Хёнджина бы ноги отвалились. Поменялись бы они местами? Смог бы Хёнджин обхватить руками тонкую талию Джисона, прижимая его к своей груди? Смог бы Джисон почувствовать, что сердце Хёнджина бьётся только для него? Могли бы они…       Хёнджин резко встряхнул головой и провёл ладонями по щекам, возвращаясь на землю и выныривая из своих глупых фантазий.       — Что значит, не самое худшее? — спросил Хёнджин, откидываясь назад и вытягивая ноги, чтобы упереться ими в одну стену, а спиной облокотится о противоположную. Ему действительно следовало прекратить придумывать всевозможные способы близости с Джисоном. Это было вредно для его благоразумия. — Мы буквально собираемся проникнуть в библиотеку, в которой нам запрещено находиться без присмотра!       — Это определённо худшее из того, что делал ты, — хихикнул Джисон из-за стены, и Хёнджину захотелось пнуть ведьму. Или окунуть головой в унитаз. Возможно, именно поэтому Джисон хотел, чтобы они сидели в разных кабинках. — Давай-ка вспомним, я украл любимое золотое пресс-папье декана и сжег его до хрустящей корочки, когда он отправил Чанбина под арест за то, что тот назвал профессора необразованным, взял машину у Чана, чтобы забрать Чонина, когда мы были на зимних каникулах в прошлом году, вероятно, я нарушил несколько правил, не говоря уже о том, что у меня даже прав нет, но к концу дня Чонин не был одинок. О, и ещё тот случай, когда я украл все яблоки с деревьев на улице, когда был в отпуске два года назад. Ну так, знаешь, просто забавы ради.       — Я перефразирую, — сказал Хёнджин, уставившись в разделяющую их стену, разинув рот. Он знал о некоторых похождениях Джисона, но всегда был шокирован, когда тот делился своими историями. — Ты чокнутый. Почему ты опять втягиваешь меня?       — Потому что ты меня любишь, — ответил Джисон, отчего сердце Хёнджина застряло в горле. Джисон всегда говорил это так легко и просто, словно это были не те же самые слова, которые Хёнджин так отчаянно хотел бы произнести вслух. — И потому что ты любишь Феликса, и здесь будет скучно, если его исключат. Вот почему ты здесь.       — Да, — сказал Хёнджин, положив руку на грудь, пытаясь утихомирить своё сердце. — Именно поэтому, — добавил он, его ноги соскользнули со стены и громко приземлились на пол.       — Подними ноги, — прошипел Джисон, просунув ногу под стену, чтобы ткнуть ею Хёнджина.       — Тебе легко говорить, у тебя же нет таких ног, — проворчал Хёнджин, подтягивая колени к груди. По крайней мере, в этих туалетах было чисто, наверное, потому что ими почти никто не пользовался, так как они находились в самой дальней части вестибюля библиотеки. Скорее всего, это объясняло и то, почему никто не проверял здесь, прежде чем здание закрывали на ночь.       — Ты так говоришь, будто это благословение, — ответил Джисон, в голосе которого звучала лёгкая зависть. — Если бы у меня были такие же длинные ноги, как у тебя, у меня бы вообще никаких проблем в жизни не было. Я бы мог просто продефилировать в библиотеку, взять зёрна и, возможно, какую-нибудь лёгкую книжонку на ночь, — добавил он, надувшись.       — Да ты в буквальном смысле мог бы это сделать! — воскликнул Хёнджин, пиная своей длинной ногой стену кабинки. Если у него нет возможности дотянуться до Джисона, то стене придётся быть заменой. — Мои ноги даже не настолько длинные. Я вполне нормального роста, — раздражённо добавил он, скрестив руки.       — У тебя мегадлинные ноги, — странно-зловеще прошептал Джисон в ответ. — Ты выглядишь как хренова модель, когда входишь в комнату. И они такие худые и стройные. Ты не замечаешь, как люди пялятся на тебя? — раздосадовано добавил он. Шелест конфетных обёрток говорил Хёнджину о том, что его друг — мелкий предатель, который ест конфеты без него.       — Я не настолько симпатичный, — фыркнул Хёнджин. — Если они и пялятся, то, скорее всего, только из-за того, что я один из четырёх здешних студентов, которые не одарены магией, — проворчал Хёнджин, уже сожалея, что снова поднял эту тему. Что бы там ни было у Джисона против его ног, это в любом случае уже порядком поднадоело. Он знал, что Джисон ничего такого не имел в виду, когда называл Хёнджина красивым или симпатичным. Вернее, он имел в виду совсем не то, что хотел услышать от него Хёнджин.       — И если было так легко войти туда, какого хрена я сижу здесь с тобой? — пробормотал он себе под нос, прекрасно понимая, что Джисон всё равно сможет это услышать. — У меня недостаточно длинные ноги, утащить нас обоих, когда всё полетит к чертям.       — Я не хочу снова получить выговор, поэтому и привёл тебя, — сказал Джисон с раздражающим спокойствием в голосе. Хёнджин посмотрел на туалетную бумагу размышляя, сможет ли он перебросить её через стену так, чтобы попасть прямо в лицо Джисона. — Я занимаюсь кражей, ты — взломом и проникновением. Потом мы разделим это преступление на двоих.       — Настоящая командная работа, — пробормотал Хёнджин, бросив ещё один печальный взгляд на туалетную бумагу, и стал возиться с сумкой, пытаясь поудобнее устроить её тяжелый груз на ногах.       С другой стороны стены Джисон рассмеялся.       — Рад, что ты в моей команде, Хван.       

⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

      Джисон был неотъемлемой частью жизни Хёнджина так долго, что тот иногда задумывался, какой была его жизнь до того, как нарушитель спокойствия столкнулся с ним, таща за собой крошечного Чонина, который держал на верёвочке лягушку, плывущую по воздуху.       После этого они быстро подружились, и в какой-то момент Джисон так прочно вошёл в жизнь Хёнджина, что одна только мысль о том, что он не будет видеться с Джисоном каждый день, причиняла Хёнджину такую боль, что он отказывался от всех своих планов на жизнь, которые не были связаны с магией.       Ему было всё равно, что он не ведьма, он просто не мог быть вдали от Джисона.       Разлука с Джисоном означала, что ему будет не хватать его прекрасных улыбок, его затяжных прикосновений, которые заставляли Хёнджина чувствовать себя на вершине мира просто от той близости, что они делили друг с другом, и тишины, которая всегда была комфортной между ними. Точно также, как сейчас, когда Хёнджин достал книгу и начал делать домашнее задание, а Джисон тихонько бормотал заклинания. Самый странные животные, сделанные из бумаги, летали вокруг Хёнджина, пытаясь его отвлечь. Бумажная рыбка проплыла перед парнем, нежно покусывая уголки его книги, и тут же исчезла, когда из-под стены вынырнула акула.       Она было почти такой же детальной, как и лебедь, которого Джисон заколдовал, чтобы он свил гнездо на голове Хёнджина.       — Эй, Хёнджин, — сказал Джисон, сопровождая свои слова стуком по стене. — Пора, — добавил он драматическим шепотом. Хёнджин неопределенно промычал, закрыл книгу и подняв голову увидел выглядывающего из-за стены Джисона, его сиреневые глаза смотрели на Хёнджина сверху вних.       — Ты идиот, — сказал Хёнджин, пытаясь скрыть свою нежность, и потянулся вверх, чтобы снять с головы Джисона корону из бумажных роз. — А лебедь был красивый, — добавил он, отводя взгляд, и не заметил, как внезапно засиял Джисон от комплимента.       Хёнджин осторожно открыл дверь, слегка застонав от того, что к его ногам вновь прилила кровь после долгого пребывания в неудобной позе, свернувшись калачиком на сиденье унитаза. Джисон проследил за тем, как Хёнджин снова взваливает рюкзак на плечо, громко жалуясь на тяжесть. Самым большим недостатком изучения Истории магии был размер учебников.       — Дай сюда, — сказал Джисон, спрыгивая вниз и пинком распахивая дверь своей кабинки. Он протянул руку, терпеливо ожидая, пока Хёнджин передаст ему книгу. Хёнджин слегка забеспокоился, но протянул рюкзак Джисону, и почти сразу же его вещи начали уменьшаться, пока не стали размером с яблоко.       — Какого хрена? — Хёнджин перевёл взгляд с сумки на Джисона и обратно. — Надеюсь, это можно исправить.       — Конечно, не забивай этим свою хорошенькую головку, — сказал Джисон, подбрасывая миниатюрный рюкзак Хёнджина в воздух, а затем поймал его и протянул Хёнджину. — Просто скажи ему вернуться в нормальное состояние, и он вернётся. И наоборот: по твоему приказу он уменьшится.       — Джисон, у меня нет магии, — запротестовал Хёнджин. Было бы чрезвычайно практично обладать таким даром, потому что одна только мысль, что ему не придётся таскать с собой на занятия такие тяжести, казалась раем.       — Я знаю, — ответил Джисон и потянулся, чтобы вытащить заколку из волос Хёнджина, длинная прядь, которую она удерживала, упала и обрамила лицо парня. Джисон зажал заколку между пальцами, и Хёнджин с плохо скрываемым изумлением наблюдал, как она превращается в кольцо для брелока прямо у него на глазах. — Вот почему я наделил его своей магией. Он будет слушаться только тебя, — пояснил Джисон, почесывая затылок, и его щёки слегка покраснели по неизвестной Хёнджину причине. — Вот, закрепи его в петле на джинсах, чтобы не потерять, и пойдём, — он подбросил кольцо в воздух, не дожидаясь, пока Хёнджин поймает его, и прошёл мимо него к двери.       — Могу я взять ещё одну твою заколку? — спросил Джисон, как только за Хёнджином закрылась дверь.       — Конечно, — ответил Хёнджин, достал чёрную заколку, скреплявшую его волосы, и протянул её Джисону. Длинные волосы падали ему на глаза, он попытался сдуть их с лица, прекрасно понимая, что это мало чем поможет. Он хотел подстричь их, но Джисон с Чонином так громко протестовали, когда он заводил об этом разговор, так что в итоге он просто позволил им расти дальше.       Не помогало и то, что с тех пор, как волосы стали длиннее, Джисон иногда часами мог просто играть с прядями, пока они делали домашнюю работу в общежитии.       — Мило, — сказал Джисон и быстро отвёл взгляд, его щёки снова окрасились в розовый цвет. Он поспешил прочь, едва успев бросить через плечо благодарную улыбку Хёнджину, прежде чем направиться к длинной лестнице, ведущей ко входу в библиотеку. Даже не оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что в зале никого нет.       Хёнджин поспешил за ним, осторожно оглядываясь, сердце в груди билось со скоростью километра в минуту. Он не понимал, как Джисон может жить так спокойно, когда нарушает такое возмутительное количество правил, даже не вспотев. Хёнджин не сомневался, что если он будет хотя бы наполовину таким же безрассудным, как Джисон, то в скором времени окажется на больничной койке с гипертонией.       Каждый их шаг по ступеням эхом разносился по большому вестибюлю, пока они поднимались по лестнице. Хёнджин нерешительно плёлся за Джисоном, стараясь держаться как можно ближе к ведьме, находя нечто большее, чем просто комфорт в их близости. Пушистые чёрные волосы Джисона подпрыгивали при каждом шаге, а сама прическа с подкрученными концами слегка напоминала гриб. Это было немного странно, но ему шло. Всё шло Джисону.       Он так нравился Хёнджину. Иногда даже слишком.       Это становилось проблемой.       Он не знал, когда его увлечение ведьмой превратилось в нечто, носящее оттенок влюблённости, но это случилось так внезапно, что он даже не представлял, когда именно произошла эта перемена.       Казалось, что все его воспоминания о Джисоне вдруг окутало дымкой привязанности.       Раньше, глядя на Джисона, он видел лишь друга, ребёнка, который ему нравился, с которым ему нравилось проводить время. Теперь же, когда он смотрел на Джисона, всё было иначе. Сердце замирало, от случайного прикосновения, а кожа Хёнджина покрывалась мурашками, улыбка одурманивала разум Хёнджина, а во время их переписок до поздней ночи Хёнджин прижимал телефон к груди, и мечтал признаться Джисону, чтобы быть рядом с ним постели, а не в разных концах общежития. Часы, проведенные в мечтах о поцелуях, о прикосновениях, которые всегда означали еще большее желание и тоску, и хотя Хёнджин очень старался, Джисон железной хваткой вцепился в его бедное беззащитное сердце.       Все раздражающие вещи, которые делал Джисон, превратились в милые привычки, от которых заходилось сердце. Как, например, сейчас: тихий напев себе под нос ритма какой-то песни, отбиваемый пальцем по бедру, и как он в нетерпении начинает идти быстрее, когда они наконец добрались до лестницы.       Раньше всё это приводило его в ярость, а теперь это было комфортом.       — Ты не знаешь, патрулируют ли там в нерабочее время помощники или кто-то в этом роде? — спросил Джисон, когда Хёнджин догнал его и пристроился рядом. — Или, например, быстрые библиотекари-оборотни, которых невозможно оторвать от книг? — добавил он, вздёрнув брови при одной мысли об этом.       Хёнджин подавил вздох, пообещав себе, что больше никогда не позволит Минхо выбирать фильмы для их еженедельных киновечеров. Феликсу потребовалась целая неделя, чтобы успокоиться, а теперь даже Джисон начал нести чушь из-за своеобразного вкуса Минхо в кино. До сих пор оставалось загадкой, как он вообще умудрился найти фильм про оборотней под прикрытием библиотекарей.       — Не думаю, — сказал Хёнджин. — Я знаю, что там есть охрана, которая время от времени проверяет, но это происходит в основном в первые два часа, а так как в это время мы прятались в туалете, то и препятствий сейчас быть не должно. К тому же Минхо — кот-оборотень, и в нём нет ничего страшного, так что я бы не беспокоился о каких-либо существах, — добавил Хёнджин, когда они подошли к двери.       Место казалось довольно пустынным, из запертых дверей чёрного хода библиотеки не доносилось ни звука, что для магического университета, по мнению Хёнджина, должно быть чрезвычайно тревожно.       — В этом универе самая странная система безопасности, — пробормотал Джисон, когда они остановились перед огромными дубовыми дверями. — А Минхо — страшный. И неважно, оборотень он или нет, — добавил Джисон и быстро согнул между пальцами заколку, которую взял у Хёнджина. Недолго думая, он вставил её в замочную скважину огромной двери библиотеки, что-то прошептав себе под нос, и вскоре тихий щелчок эхом разнесся по огромному залу. Ухмыльнувшись Хёнджину через плечо, Джисон распахнул дверь в библиотеку и быстро сунул ключ, в который превратилась заколка, в карман.       Хёнджину оставалось только смотреть на это, в очередной раз убеждаясь, что Джисон — один из самых талантливых ведьм в стране, даже если его оценки скачут вверх-вниз вместе с его настроением.       — Ну как бы, я не думаю, что профессора планировали защищаться от студентов, которые могут попытаться пробраться внутрь после окончания дня, — ответил Хёнджин, стряхнув с себя благоговейный трепет и нежные эмоции, и последовал за Джисоном, тихо закрыв за собой дверь. — Обычно люди не могут дождаться, чтобы уйти, — добавил он, вспоминая все те разы, когда он тоже чувствовал облегчение, что библиотека закрывалась, и у него появлялся предлог сделать перерыв, пока он шёл до своего общежития.       — И всё же ты всегда торчишь здесь до самого закрытия, — заметил Джисон, с любопытством глядя на Хёнджина, когда они прокрались в тёмное и тихое помещение. Среди высоких полок плясали маленькие сферы, отбрасывая на них зловещий свет. Хёнджин вдохнул, стараясь не обращать внимания на то, как красиво выглядел Джисон, когда одна из них пролетала над их головами.       — Так уж получилось, что мне действительно очень нравится моя специальность, засуди меня за это, — рассеянно сказал Хёнджин, отводя глаза в сторону, так как сердце внезапно забилось в горле. Он сглотнул, заставляя себя вернуться к своим мыслям, но это было так трудно. Количество снов о том, как он прижимает Джисона к одной из книжных полок, чтобы поцеловать его до потери сознания, немного настораживало, да и находиться в окружении стольких книжных полок, готовых к хорошему кабэ-дону, было совсем не полезно для сердца Хёнджина. — Это довольно интересно, — добавил он, слегка прокашлявшись.       — Ботан, — сказал Джисон, нежно улыбаясь Хёнджину. Парень постарался не обращать внимания на то, как блестели глаза ведьмы в тусклом свете. — Я говорю это со всей своей любовью, так что убери свои колючки, — быстро добавил он, пресекая все жалобы Хёнджина. — Так, на каком этаже он показывал тебе семена? — спросил он, торопливо отводя глаза от Хёнджина.       — Тебе не понравится ответ, — вздохнул Хёнджин и осторожно прикоснулся к своему лицо, гадая, есть ли на нём что-то, ведь Джисон едва мог смотреть на него. Он решил убрать волосы с глаз, немного пожалев о том, что позволил Джисону забрать обе заколки.       — Не может быть всё так плохо, — сказал Джисон, окидывая взглядом высокие полки, пока они пробирались вглубь библиотеки. Хёнджин был просто рад, что у Джисона хватило ума держаться в стороне, а не переть прямо через большое открытое пространство в центре.       — Седьмой этаж, у прохода с запрещёнными колдовскими книгами, — сухо ответил Хёнджин, поднимая глаза к почти недосягаемому потолку. Тот факт, что над ними было восемь этажей книг, немного беспокоил.       — Мать твою, этот парень действительно был счастлив, что стабилизировал эти демонические маковые семена, — сказал Джисон, чуть не свернув себе шею, когда посмотрел вверх. — Забежал на седьмой этаж, просто чтобы похвастаться.       — Да, он был очень взволнован, — кивнул Хёнджин. Феликс только и делал, что улыбался вне себя от гордости, а Хёнджин, как всегда, был просто очарован этим маленьким человеком, наполненным солнечным светом. И действительно, что тут скажешь, когда Феликс, словно маленький котёнок, прибежал к нему, весь гордый и взволнованный. — Но это действительно впечатляющая работа. Настоящий прорыв в ботанике, если ему удалось стабилизировать эти семена более… чем на восемь часов, — пробормотал Хёнджин, глядя на часы на запястье.       Стрелки опасно приближались к роковой полуночи. Ещё полтора часа, и вся библиотека взлетит к чертям. Если, конечно, они не найдут семена мака и не вынесут их оттуда обратно в оранжерею.       Джисон шёл, словно на полуночной прогулке в парке. Его пальцы бегали по корешкам книг на полках, чёрный лак на ногтях блестел в тусклом свете. Казалось, он почти равнодушен к тому, что они делают что-то противозаконное, но, опять же, это в обязанности Хёнджина входило врать, если их поймают. Джисон просто должен был перевести все стрелки на него, позволяя Хёнджину нести ответственность за то, чтобы его не исключили.       — Моя работа тоже впечатляет, — сказал Джисон, оторвав Хёнджина от безмолвных стенаний о собственной судьбе. Его тон был немного угрюмым, пока они крадучись пробирались к лестнице, а его щёки обиженно надулись. Хёнджину хотелось притянуть ведьму ближе и расцеловать его надутые щёки, но вместо этого настороженно смотрел на высокие книжные полки.       Еще немного, и они наконец-то будут у винтовой лестницы в углу библиотеки.       — Ага, конечно, — фыркнул Хёнджин, вспоминая все те случаи, когда его вызывали в деканат, чтобы подтвердить фальшивое алиби Джисона, который в очередной раз был пойман на том, чего делать не следовало. Не говоря уже о тех случаях, когда Хёнджин был вынужден пинать Джисона, чтобы тот доделал домашнее задание и подготовился к экзаменам. — Никто не доставляет больше проблем, чем ты, — добавил Хёнджин, слегка поморщившись, когда длинная винтовая лестница заскрипела под их весом. Он предположил, что будет гораздо лучше подняться по одной из железных винтовых лестниц в углах, а не по большой, расположенной в центре, но судьба, конечно, и это решение оспорила.       — Я как бы тоже очень умный, — парировал Джисон, скользя рукой по перилам, и кольца на его пальцах позвякивали иногда сталкивались с перилами. — И я бы очень хотел встретиться с тем, кто мог бы устроить больший хаос, чем я, и при этом остаться безнаказанным, — добавил он, надувшись, и продолжил идти так, будто они сейчас не вламывались в здание после закрытия и не нарушали правил их универа.       — Зачем? Чтобы превзойти их? — сказал Хёнджин, морщась каждый раз, когда лестница скрипела под ним. Он всегда ненавидел эти лестницы, но они были не такими приметными, чем широкая деревянная лестница в центре библиотеки. По крайней мере, здесь, в углах библиотеки, они были похожи на маленьких мышек, крадущихся по этажам, а не привлекали всё внимание на главной лестнице, просматриваемой со всех сторон.       Хёнджин всё ещё надеялся, что ему удастся выбраться отсюда незамеченным, так что он мог смириться со скрипящей и трясущейся лестницей, даже если немного опасался за свою жизнь.       — Нет, чтобы пожать им руку, — сказал Джисон, бросив на Хёнджина быстрый взгляд через плечо. — Если они хуже меня, то заслуживают чести пожать мне руку.       — Чести? — усмехнулся Хёнджин. Было несправедливо, что Джисон был достаточно привлекателен и мил, чтобы компенсировать свой полный идиотизм.       — Да, честь, — ответил Джисон, поднимая голову и откидывая с лица мягкие волосы. Пальцы Хёнджина дернулись от желания дотянуться до него. — Пожать мне руку — это самая большая честь для человека.       — Ты говоришь это очень уверенно для того, кто ненавидит рукопожатия, — пробормотал Хёнджин, глядя на лестницу, которая снова заскрипела.       До седьмого этажа было ещё очень далеко.       — Вот почему это большая честь, — сказал Джисон, одним прыжком преодолевая две ступеньки, от чего вся лестница затряслась и загремела. — Я редко позволяю кому-либо прикасаться к моим рукам. Ты один из немногих, кому позволено делать это, когда захочется.       Хёнджин закатил глаза, делая вид, что это не так уж и приятно быть одним из немногих, с кем Джисон чувствовал себя абсолютно комфортно.       — Что ж, хорошо, учитывая, как часто ты играешь с моими пальцами, — Хёнджин был рад, что темнота скрывает его горящие щёки.       — У тебя красивые пальцы, — пробормотал Джисон так тихо, что Хёнджин даже не был уверен, что правильно расслышал своего друга. — Длинные и изящные, чертовски несправедливо, — добавил он, звуча очень раздосадовано. Хёнджин хотел спросить, что вообще Джисон несёт, но тот не дал ему такой возможности, бесцеремонно перейдя к следующей теме.       — Ты так и не рассказал мне, почему решил изучать самый скучный предмет, — спросил Джисон, его дыхание звучало немного напряженно из-за того, как долго они уже поднимались по извилистой лестнице, уже достигнув третьего этажа, приближаясь к четвёртому. Хёнджин держался чуть лучше, но это объяснялось в основном тем, что ему часто приходилось ходить именно этим путём.       — Я уже говорил, — пожал плечами Хёнджин. Он не знал, как сказать: «Я решил изучать единственный немагический предмет в выбранном тобой университете, чтобы следовать за тобой, потому что безнадёжно влюблён в тебя, и мысль о том, чтобы прожить хоть один день без тебя, убивает меня, и я никогда не смогу смириться с этим, если узнаю, что ты нашёл себе кого-то другого, только потому что я слишком боялся признаться, когда у меня был шанс, ещё в школе, так что, пожалуйста, люби меня, Джисон», не показавшись при этом полным неудачником.       — Ты никогда не говорил мне, ты просто подал заявление у меня за спиной, — сказал Джисон, его голос стал мягким и осторожным, что говорило Хёнджину о том, что он чувствует себя немного обделённым.       — Ну, для меня это было очевидно. Ты собирался учиться здесь, — пожал плечами Хёнджин. — Ты с двенадцати лет говорил мне, что поступись сюда, так что я решил, что мы оба будем учиться в этом универе, — продолжил он, стараясь из последних сил сохранять спокойное дыхание.       Возможно, им стоило просто рискнуть и подняться на лифте.       — Да, это как бы было вынужденно, — сказал Джисон таким тоном, что Хёнджин понял: спрашивать о причинах не имеет смысла. Он знал, что это как-то связано с отцом Джисона, но с тех пор, как его родители развелись, тот не хотел даже говорить о своём отце, поэтому Хёнджин всегда оставлял всё как есть.       В конце концов, это не имело значения. Он всегда следовал за Джисоном.       — К тому же, раз уж все остальные тоже ведьмы, то имело смысл поступить вместе с вами, — сказал Хёнджин, давая понять Джисону, что на пока что он проигнорирует его замечание. — У меня нет мечты, поэтому изучать что-то интересное мне кажется лучше, чем следовать тому, что хотят от меня остальные. Я знаю, что я один из немногих простых смертных в кампусе, но лучше быть в окружении ведьм. Вы гораздо меньше осуждаете, если ты понимаешь о чём я, — добавил он, пожав плечами. Его собственный отец всегда хотел, чтобы он стал бухгалтером или кем-то практичным, в то время как его мать хотела, чтобы он занимался искусством. Ни то, ни другое не позволило бы ему последовать за Джисоном, так что в итоге оба варианта были отброшены.       — Мы должны быть менее осуждающими, — сказал Джисон, и плечи его слегка расслабились, так как Хёнджин не задался вопросом, почему его заставили учиться именно в этом университете. — Ты бы видел, как наша преподавательница по Трансфигурации постоянно разгуливает с опоссумом. И это наименее странная вещь в ней, — добавил он с ухмылкой и таким тоном, который говорил Хёндзину, что его лучший друг пытается отвлечь его от чего-то.       Хёнджин не стал настаивать и позволил отвлечь себя.       — У вас такие интересные профессора. А мои — просто библиотекари на пенсии, — усмехнулся Хёнджин, отгоняя от себя мысли о том, что он обычный человек без магии. Он знал, что ему нечего предложить Джисону, и по сравнению с остальными Хёнджин был до боли скучен. Это хорошо сочеталось с общим хаосом, который царил в Джисоне, но Хёнджин знал, что Джисон проводил все свои дни в окружении талантливых и красивых ведьм, а Хёнджин читал книги о магии и старые мифы, пытаясь наверстать упущенное.       — Представь себе, что ты всю жизнь ухаживаешь за книгами, а на пенсии учишь других, как ухаживать книгами, — сказал Джисон, и даже в тусклом свете Хёнджин увидел, как его друг неодобрительно покачал головой.       Он проигнорировал, насколько болезненным было то, что Джисон считает будущее Хёнджина скучным.       — Для кого-то это мечта, — пробормотал Хёнджин, глядя на кованое железо, удерживающее их от падения, пока они медленно поднимались вверх. Пришло время признать, что от постоянного кругового движения у него начала слегка кружиться голова.       — Держу пари, ты был бы рад этим заниматься, — сказал Джисон, и голос его стал немного бодрее. — Обниматься и прижиматься к книгам, как только выйдешь на пенсию. Звучит мило и расслабляюще, — продолжил он с лёгкой грустью в голосе. Хёнджин хмуро посмотрел на друга, недоумевая, в чём на этот раз убеждает себя его глупая голова.       — Я мог бы найти что-нибудь получше, чтобы пообниматься и прижаться, но, да, — ответил Хёнджин, не сводя глаз с крошечной талии ведьмы. Он вспомнил, как много раз мечтал обхватить её руками, прижать к себе Джисона и держаться за неё, пока они…       — Готов поспорить, ты бы прижался прямо к книжному прессу, если бы у тебя была такая возможность, — сказал Джисон, спасая мысли Хёнджина от того, чтобы они не погрязли в том болоте, в которое им действительно не следовало бы лезть.       Хёнджин вздохнул, но решил не продолжать эту тему. Споры с Джисоном о таких бесполезных вещах ни к чему хорошему не приводят. Этот человек был слишком вспыльчив. К тому же он не мог признаться Джисону, что всё, о чём мечтал Хёнджин, — это прижиматься к нему, так много и часто, как только ведьма позволит.       Вечера кино были кошмаром именно по этой причине, потому что не казалось платоническим и дружеским желание взять на руки друга детства, посадить его к себе на колени и прижиматься к нему всю ночь. А ведь он был уверен, что Джисон прекрасно разместится у него на коленях. Он был совсем крошечным, его можно было крепко обнять, удобно положив голову ему на плечо, когда Джисон откидывался назад в его объятиях.       Джисон всегда был таким тёплым, от него пахло природой и чем-то пряным, от чего у Хёнджина слегка покалывало в носу. Когда друг спал в комнате Хёнджина, то подушки потом ещё несколько дней хранили запах Джисона, и Хёнджин ненавидел просто заворачиваться в своё одеяло, думая лишь о том, как Джисон будет прижиматься к нему, пока они спят.       Хёнджин полностью погрузился в свои мысли, когда Джисон вдруг резко повернул и сошёл с лестницы, торопливо пробираясь через полки чёрного цвета, с полным ассортиментом книг по «Взрывной магии» на четвёртом этаже.       — Что ты делаешь? — прошипел Хёнджин, быстро следуя за Джисоном. Он бросил осторожный взгляд через плечо, молясь тому, кто готов был слушать, чтобы по библиотеке не бродил кто-нибудь ещё. До него доходили слухи о том, что некоторые используют время закрытия, чтобы заполучить некоторые книги, доступ к которым ограничен.       Как ни странно, Джисон был не единственной неуправляемой ведьмой в университете.       Просто он оказался худшим из всех.       — Ищу книгу, которую библиотекари запретили мне брать, — пояснил Джисон, проскальзывая между двумя высокими полками и проводя пальцами по корешкам книг, собирая пыль. Хёнджин не знал, кто отвечает за уборку четвёртого этажа, но они определенно не справлялись с этой задачей.       — Слушай, если тебе запретили брать книгу, не думаешь ли ты, что на это была веская причина? — спросил Хёнджин, с любопытством разглядывая широкий выбор книг на полках. Как студент-историк, он проводил большую часть времени на седьмом этаже, давно заслужив особые привилегии на чтение некоторых запрещённых произведений — в основном потому, что не умел колдовать, а значит, технически не мог никому навредить своими знаниями.       — Может, и так, но если они решили, что мне нельзя, значит, это знак от предков, что я должен её получить, — сказал Джисон, приседая перед секцией, где с полок буквально свисали предупреждающие знаки, кричащие студентам не брать книги без присмотра.       О, что только не делал Хёнджин для Джисона.       — Джисон, прекрати, — сказал Хёнджин и полез в карман, чтобы достать пару чёрных перчаток. Он быстро натянул их и присел на корточки рядом с ведьмой. — Блять, неужели ты не видишь, что это опасно? Из некоторые из них практически вытекают взрывоопасные жидкости, — пробормотал он, внимательно читая предупреждающие надписи. К счастью, большинство книг оказались не слишком опасными, просто очень темпераментными и легко возбудимыми.       Хёнджин был уверен, что без него Джисон умер бы быстрой и ужасной смертью. Как вообще ему могло прийти в голову, что магические книги с предупреждающими знаками не представляют опасности, Хёнджин не понимал.       — Какая из них тебе нужна? — спросил он, поправляя перчатки и затягивая ремешки на запястьях. — Я достану тебе её, чтобы ты не покалечился, — пробормотал он, в который раз поблагодарив себя за трёхнедельные летние курсы, которые он с трудом прошёл, чтобы получить полный доступ на верхние этажи. Джисон застрял в университете, помогая Чану с какими-то делами, так что Хёнджин не упустил ничего интересного, пока проходил курс.       — Вот эта, кажется, — ответил Джисон, указывая на книгу с тонким корешком, после чего, к облегчению Хёнджина, послушно убрал свои руки подальше.       — Хорошо, — сказал Хёнджин и глубоко вздохнул, после чего начал медленно вытаскивать книгу с полки, где она была плотно зажата между двумя другими. Она давалась довольно легко, и Хёнджин смог вытащить её, чтобы посмотреть название.       Он чуть не выронил книгу.       — Джисон, ты с ума сошел! — Хёнджин вскрикнул и широко раскрытыми глазами уставился на красную обложку книги «Взрывная магия и как ею овладеть: руководство для подрывников». Книга шипела, словно угли, от неё исходили небольшие клубы дыма. — Она тебе не нужна! — сказал он, собираясь засунуть её обратно на полку, где ей явно было самое место.       — Может, и нет, — ответил Джисон, быстро выхватывая книгу из рук Хёнджина, не заботясь о том, что она может взорваться, если он, конечно, вообще об этом знал. — Но теперь она у меня. Я отлично проведу время, читая её. Спасибо за помощь.       — Если это убьёт тебя, я верну тебя к жизни и убью сам, — проворчал Хёнджин, снимая перчатки и засовывая их обратно в задний карман. По крайней мере, Джисон выбрал книгу, которая не сочилась.       — Если хочешь узнать о некромантии, то это на 6-м этаже, хотя могу порекомендовать и знания Сынмина, — сказал Джисон, уменьшив Справочник подрывника так же, как он уменьшил рюкзак Хёнджина. — А теперь давайте вернёмся к поискам маковых зёрен Феликса, хорошо? — Он бросил взгляд на часы на запястье Хёнджина.       Хёнджин выругался и его сердце забилось быстрее.       Время поджимало.       

⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

      Хёнджин должен был предвидеть, что рано или поздно всё пойдёт наперекосяк. Возможно, предположив такой исход событий заранее, он был бы готов встретиться с Чаном, который носился по седьмому этажу, стараясь судорожно что-то отыскать.       Джисон, конечно же, его не заметил, парень уже сошёл с винтовой лестницы, тяжело дыша, и рассматривал широкий выбор книг с заклинаниями, к которым ведьме вроде него приближаться было нельзя.       Не зря же Хёнджин, человек без каких-либо магических способностей, был одним из немногих, кому вообще разрешалось подниматься на седьмой этаж. Ведь даже обладая знаниями, хранящимися в этих книгах, он не смог бы вынашивать планы по захвату мира.       Как только Хёнджин увидел Чана, он схватил Джисона за воротник и потащил за один из высоких стеллажей, прижимая к нему. Хёнджин даже не заметил, как прижал Джисона вплотную к полке, закрыв его маленькую фигуру своим телом.       Быстро, прежде чем Джисон смог издать хоть звук, Хёнджин зажал ему рот рукой. Останавливая крик, который, без сомнений должен был вот-вот вырваться у ведьмы.       Хёнджин уже собирался облегченно вздохнуть, когда его разум, наконец, осознал их с Джисоном положение.       Джисон идеально вписывался, книжная полка прижимала его мягкое и нежное тело к Хёнджину, грудь к груди. Хёнджин был уверен, что смог бы почувствовать стук сердца Джисона, если бы не тот факт, что его собственное билось до боли громко. Хёнджин опустил взгляд и тут же оказался в ловушке больших сиреневых глаз Джисона, которые медленно моргали, глядя на него.       Хёнджин был заворожен этим, и если бы он так не паниковал из-за Чана, то, возможно, наклонился бы ближе и медленно, дождавшись согласия Джисона, прижался бы к его губам…       Хёнджин жалел, что не может этого сделать.       Он тихонько поднёс палец к губам, беззвучно шикнув на Джисона, пока тот не поднял шум, из-за которого их обоих могут обнаружить. Он прижался к ведьме всем телом, отчаянно пытаясь растворить их обоих во тьме.       Джисон, вечная угроза, решил лизнуть ладонь Хёнджина.       — Отвратительно, — прошептал Хёнджин, мягко отпихивая его к полке.       — Не ври мне, тебя это заводит, — ухмыльнулся Джисон, наклоняясь ближе к Хёнджину. Дыхание ведьмы щекотало его ухо и шею, подпитывая его самые безумные фантазии, отчего дрожь пробежала по позвоночнику Хёнджина. Он хотел застонать, потому что в обманчивом одурманенном состоянии от близости Джисона ему казалось, что ведьма прижимается к нему, его маленькие руки скользят по груди Хёнджина и ощупывают его. — В чём дело? — прошептал Джисон, провоцирую новую волну мурашек на коже друга.       Хёнджин не собирался давать честный ответ на этот вопрос.       — Чан здесь, — ответил Хёнджин, отстраняясь от Джисона, чтобы выглянуть из-за угла полки. Он быстро отступил назад, когда снова увидел блуждающую фигуру Чана. — Я не знаю, что он здесь делает, — прошептал Хёнджин, наклоняясь ближе к Джисону, чтобы не повышать голос.       — Ты должен отвлечь его, — тихо сказал Джисон, приблизившись к Хёнджину настолько, что при каждом слове его губы касались уха парня. Хёнджин действительно почувствовал, как жестоко обошлась с ним Вселенная, допустив такую ситуацию. — Нельзя, чтобы он меня увидел, — добавил ведьма, снова прикоснувшись губами к уху Хёнджина, отчего у того поджались пальцы на ногах.       Это никак не способствовало его выходу из бесконечного круга его безответной любви к Джисону.       — Почему я? — спросил Хёнджин, слегка отстраняясь, чтобы у Джисона не было и шанса понять, как сильно на него всё это влияет. Он ненавидел себя, потому что сейчас действительно не время и не место для кризиса из-за его безответных чувств.       У них был дедлайн, и этот дедлайн не позволял Хёнджину признаться в своей вечной любви и опрокинуть Джисона на один из столов в библиотеке, точно так же, как он позволял себе фантазировать глубокими ночами. Приоритеты и принципы — это то, что ему нужно было прямой сейчас возвести на первое место.       — Мне нельзя здесь находиться, — прошептал Джисон в ответ, постукивая пальцами по бокам Хёнджина. — Тебе в любом случае поверят, что бы ты ни говорил, так что просто скажи, что ты здесь, чтобы найти свои записи или ещё какую-нибудь хрень, — сказал он, проведя руками по животу Хёнджина, тепло его ладоней просачивалось сквозь тонкую ткань рубашки. — Скажи, что потерял счёт времени.       Эти неосторожные прикосновения c каждой секундой подводили Хёнджина всё ближе к гибели.       — Джисон, — Хёнджин вздрогнул, стараясь не думать о блуждающих руках Джисона. — А ты не мог бы? — Он застонал, когда рука ведьмы опустилась чуть ниже, и его пальцы разметались по нижней части живота Хёнджина.       Когда всё это закончится, Хёнджину нужен будет добрый час в одиночестве.       Он смотрел на своего друга детства, как раз в тот момент, когда высоко над головой медленно проплывала светящаяся сфера, и мог поклясться, что в сиреневых глазах Джисона, прижавшегося к нему ещё ближе, появился злой блеск. Как он мог не почувствовать, что творит с телом Хёнджина, было непонятно. По крайней мере, он благодарил Вселенную за то, что сегодня он надел свободные брюки и безразмерную рубашку, которой ничего не выставляла напоказ.       — Если запаникуешь и покажется, что он видит тебя насквозь, просто упомяни Минхо, — предложил Джисон и прижал руки к животу Хёнджина, впиваясь в него пальцами через рубашку. Хёнджин закрыл глаза и глубоко вдохнул, на языке вертелись слова, о которых он вскоре пожалеет, но тут его грубо оттолкнули, и он, спотыкаясь, вышел из укрытия прямо в поле зрения Чана.       Краска быстро сошла с лицо Хёнджина, когда он столкнулся лицом к лицу с перепуганным Чаном.       По крайней мере, это помогло избавиться от другой проблемы.       — Хёнджин? — спросил Чан, побледнев. — Что ты здесь делаешь? — Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что один из воображаемых быстрых библиотекарей-оборотней Джисона выскочит из-за угла.       — Я оставил свои записи! — Хёнджин практически вскрикнул, нервно одергивая рубашку. — Я долго их искал, — добавил он, стараясь выглядеть более жалким. Обычно это творило чудеса со сверхзаботливым Чаном.       — Сейчас середина ночи. Тебе не следует здесь находиться, — нахмурился Чан, оглядываясь по сторонам, явно что-то ища. Он быстро сократил расстояние между ними, хотя и выглядел отстранённым. — Как ты вообще сюда попал? — пробормотал Чан, обхватывая Хёнджина за талию и уводя его прочь.       — Дверь была открыта, — заикаясь, пробормотал Хёнджин, стараясь не двигаться с места. Чан слегка напрягся, и Хёнджина позабавило то, что кажется, теперь Чан подозревает, что Хёнджин последовал за ним в библиотеку. Он стал слишком хорош во лжи. — Я подумал, что библиотекарь ещё здесь, — добавил он с лёгкой нервной дрожью в голосе.       — Ну, сейчас здесь никого нет, — сказал Чан, и его красные щёки выдавали его ложь. По крайней мере, Хёнджин был уверен, что Чан тоже не должен здесь находится. — Хёнджин, пойдём, давай…       Хёнджин в панике отвёл взгляд в сторону и увидел, как Джисон произносит «Минхо».       — К-как Минхо? — выпалил Хёнджин, слегка запинаясь.       В миг Чан побледнел ещё сильнее.       — Минхо? С Минхо всё хорошо, замечательно, почему ты спрашиваешь о нём? Ты его видел? — добавил он, в панике оглядываясь по сторонам. — Я говорил ему, что нам стоит остаться дома сегодня вечером, — добавил он немного раздражённо.       Хёнджин повернулся к Джисону, который поднял три пальца.       — На третьем этаже, кажется, я видел…       Чан исчез, пробежав мимо Хёнджина прежде, чем тот успел закончить предложение.       — Поговорим позже, — крикнул Хёнджин вслед Чану, зная, что тот его уже не слышит.       Он был так же потерян для мира из-за Минхо, как Хёнджин из-за Джисона.       — Так он здесь гоняется за Минхо, — пробормотал Джисон, материализуясь из тени. — Сегодня полнолуние, и Чан часто проводит эти дни, разыскивая его, чтобы убедиться, что его не поймают. Готов поспорить, Минхо выпрыгнул в окно, просто чтобы позлить Чана. С ним невозможно справиться, когда он обращается, — усмехнулся Джисон, подходя к Хёнджину и прижимаясь к нему чуть ближе, чем обычно. — Немного жаль, что мы не можем просто посадить его в переноску.       — Да Минхо бы убил тебя, если бы ты это сделал, — пробормотал Хёнджин, слегка покраснев от близости Джисона. — Я даже не знал, что сегодня полнолуние, — добавил он, глядя в дальний конец коридора, где смутно виднелись очертания маленьких окон.       — Ну, давай же, — пробормотал Хёнджин, с тревогой глядя на часы. — Нам нужно торопиться, если мы хотим унести отсюда семена до того, как они взорвутся, — сказал он, не решаясь долго смотреть на Джисона. В его крови всё ещё пылало пламя, а Джисон прижимался слишком близко.       — Как скажешь, — согласился Джисон и последовал за Хёнджином вглубь между стеллажами, и в его словах прозвучала странная мягкость. Хёнджин почти уверен, что почувствовал, как ладонь Джисона прижалась к его ладони, будто Джисон хотел взять его за руку.       Он не делал этого с тех пор, как они были детьми.       Хёнджин готов поклясться, что никогда в жизни не испытывал такого облегчения, как в тот момент, когда они наконец добрались до места, где он занимался весь день. Глубоко вздохнув, он принялся обшаривать полки, где ранее видел Феликса.       — Они должны быть где-то здесь, — сказал он, всё ещё стараясь говорить тихо, прекрасно понимая, что Чан может уже подниматься обратно. — Он сказал, что ему пришлось тянуться за ними, так что семена должны быть на полке примерно его роста, — добавил он, указывая на средние полки.       — Понял, — сказал Джисон, следуя за Хёнджином, и они стали перебирать ряды книг в поисках крошечного блюдца с взрывоопасными семенами. Над ними лениво дрейфовало несколько магических сфер, но Хёнджин не решался оглянуться, уже зная, как идеально выглядит Джисон в мягком свете.       — Это… очень важные книги, — пробормотал Джисон через некоторое время, половицы слегка скрипнули под его весом.       — Конечно, важные, — нахмурившись, ответил Хёнджин. Всё-таки это был седьмой этаж. Он порадовался, что Феликс не заглянул к нему в один из тех дней, когда Хёнджин был в одной из многочисленных закрытых секций, ведь там невозможно было бы снять заклятия, защищающие запрещённые книги. — Я изучаю некоторые важные вещи, — добавил он с легким смешком. — Кроме того, я могу писать обо всех жестоких и незаконных практиках магии, поскольку сам не могу заниматься ни одной из них.       — Но… — Джисон запнулся, похоже, не находя слов.       — Я должен идти в ногу со временем, не так ли? — Хёнджин пожал плечами, стараясь говорить непринуждённо. Это не было преувеличением. Хёнджин должен был не отставать. Джисон был настолько удивительным и могущественным, что мог отправиться куда угодно, а если Хёнджин хотел поспевать за ним, что ж, ему придётся хорошенько потрудиться. В конце концов, миру не нужно было столько историков магического мира, и хотя немаги не были редкостью, их не очень-то приветствовали в магических сообществах, если у них не было чего-то столь же впечатляющего, как магия, чтобы похвастаться.       Дотянуться до Джисона было всё равно что пытаться дотронуться до звезды в небе. Это было невозможно, но Хёнджин будет пытаться до тех пор, пока у него есть на это силы, пока его звезда не исчезнет в тёмном небе, оставив его позади.       — Ты не должен… — попытался сказать Джисон, и сердце Хёнджина сжалось от боли.       — Нет, но я хочу, — перебил он, отвернувшись, и заметил тусклый свет из окна, который играл на стекле маленькой тарелочки, наполненной маковыми зёрнами. Они так невинно лежали в своей миниатюрной стеклянной клетке, крошечные иссиня-чёрные точки, выглядевшие так, будто в них не было той мощи, что могла бы снести всю библиотеку, если бы их немного потревожили. — О, вот и они, — сказал Хёнджин, чувствуя облегчение от того, что ему не придётся говорить о том, почему он решил учиться усерднее других.       Он повернулся к Джисону, ожидая, что тот обрадуется находке, но вместо этого его друг смотрел на него, в его глазах было что-то нечитаемое, когда над ними проплывала световая сфера.       Он был прекрасен, настолько прекрасен, что Хёнджин терял дар речи, от его великолепного образа.       Парень сглотнул, отводя взгляд от друга детства и вспоминая все причины, по которым он до сих пор не признался в своих чувствах.       — Нам следует поторопиться, — сказал Хёнджин, напряжённым голосом от всех сдерживаемых слов. — Думаешь, они все на месте? — спросил он Джисона, который подошёл ближе, его тело было таким теплым, что Хёнджину казалось, будто он подлетел слишком близко к солнцу.       — Похоже, на то, — сказал Джисон, забирая семена с такой небрежностью, от которой Хёнджин чуть не поседел раньше времени. — Нам пора идти, — добавил он, завязывая мешочек, в который он их положил, и повернулся, чтобы улыбнуться Хёнджину.       Улыбка не достигла его глаз.       На сердце у Хёнджина стало тяжело, когда он увидел, как Джисон, развернувшись, медленно направился к концу стеллажей, казалось, погрузившись в собственные мысли. Хёнджин мог лишь молча следовать за ним. Как всегда, Джисон тащил его за собой, неся свет всей жизни Хёнджина.       Он знал, что ворчал и жаловался, что иногда со стороны казалось, будто он через силу и с большим нежеланием дружит с ведьмой, но на самом деле он любил Джисона так сильно и всеобъемлюще, что понимал, так сильно он больше никого не полюбит. Джисон был воздухом в его лёгких, кровью в его венах и душой, живущей в его сердце. У Хёнджина не было магии, но он никогда не расстраивался по этому поводу, ведь зачем ему магия, если у него есть Джисон?       Хёнджин хотел бы свалить вину на Чонина, но в глубине души понимал, что, что бы ни случилось в его жизни, любые варианты, которые он мог бы выбрать, любые ответы, которые он мог бы дать, всё это привело бы его сюда.       К Джисону.       Когда Хёнджин догнал своего друга, Джисон снова улыбался ему, так широко, что Хёнджину были видны его идеально белые зубы, а глаза были почти закрыты из-за щёк. Он выглядел прекрасно. Счастье ему к лицу, решил Хёнджин. Всё хорошее и светлое было создано для Хан Джисона. Всё, что его беспокоило, улетучилось, а глаза Джисона стали яркими и ясными, в них появилась решимость, которая, по мнению Хёнджина, обычно была к беде.       — Давай убираться отсюда, — сказал Джисон и ухватился за рукав Хёнджина, лёгкое прикосновение вернуло Хёнджина в реальный мир. В мир, где он только что проник в университет, чтобы вместе с Джисоном выкрасть взрывоопасные семена мака Феликса, и, похоже, преуспел в этом.       Хёнджин был готов следовать за Джисоном куда угодно.       

⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

      — Блять, там Чанбин, — выругался Джисон и быстро отпрянул от стеклянной двери оранжереи, резко утащив Хёнджина за собой в ближайший куст. От такого неожиданного разворота Хёнджин запутался в ногах и со всей грацией завалился в куст, приземлившись на Джисона.       Видимо, не осознавая, как это повлияло на Хёнджина, Джисон притянул его к себе, прижав их тела так близко друг к другу, что Хёнджин мог чувствовать почти каждый изгиб и каждую ложбинку тела Джисона. Ощущение сильных рук Джисона, которые максимально вжимали тело его друга в его собственное, тоже не помогало.       Сердце Хёнджина дрогнуло, когда он посмотрел прямо в глаза Джисона. Он едва мог разглядеть их в отдалённом свете, лившемся из ярко освещённой теплицы, но почему-то даже в темноте они сияли, как аметисты. Ещё до того, как Хёнджин успел остановить себя, его взгляд опустился ниже и замер на красивых и манящих губах Джисона, таких мягких и прекрасных. Просто созданных для того, чтобы Хёнджин их целовал.       Два раза за день — это слишком много, если речь идёт о том, что любовь всей его жизни прижата к нему.       Хёнджин закрыл глаза, проклиная всё на свете, пока втайне наслаждался близостью тела Джисона.       Ведь кто знает, когда ему снова выпадет такая возможность?       — Отвлеки его, — сказал Джисон, слова ощущались как нежнейшее прикосновение, когда он наклонился к Хёнджину, заставляя бедное сердце парня ещё сильнее колотиться внутри грудной клетки. — Я пролезу в окно и положу семечки на стол, — добавил он, прикоснувшись губами к щеке Хёнджина, заставив того вздрогнуть.       — Почему… — Хёнджин сглотнул, по всему телу пробежали мурашки, а сильные руки Джисона продолжали прижимать его к себе. — Почему именно я всегда должен отвлекать людей? — Его голос звучал невнятно даже для него самого.       Он готов был поклясться, что чувствует, как Джисон улыбается ему в щеку.       — Потому что у тебя это хорошо получается, — тон ведьмы звучал так бархатисто, что слова получились почти соблазнительными. — Всегда так чертовски отвлекаешь.       Хёнджин сильнее зажмурился, прикусив внутреннюю сторону щеки.       — И Чанбин ни за что в жизни мне не поверит. Он знает, что я никогда бы не зашёл в это время, если бы только не натворил что-то. А вот ты другое дело, — произнёс Джисон, голос его звучал словно мурчание. — Они никогда в тебе не сомневаются, — сказал он, скользнув руками по спине Хёнджина, опасно дёрнув его за драгоценный самоконтроль.       Он не умел сдерживаться. Джисон всегда был единственным исключением, и ему было очень трудно не выплеснуть все те нежные чувства, которые были заперты в сердце Хёнджина. Чувства, которые Хёнджин с таким трудом подавлял в себе, то и дело бурлили, забивая горло и мешая дышать.       — Ладно, — вздохнул Хёнджин, неохотно высвобождаясь из объятий Джисона и не замечая, как тот с тоской смотрит на него, а руки дёргаются от желания притянуть Хёнджина обратно. — Я пойду отвлеку их, но поторопись, — сказал Хёнджин, не решаясь встретиться с Джисоном взглядом из страха, что драгоценный самоконтроль дрогнет и рассыплется окончательно.       — Да, милый! — радостно воскликнул Джисон, уже отползая подальше в кусты, чтобы осуществить задуманное. Хёнджин посмотрел на часы, заметив, что уже поздно. Восемь часов почти истекли.       — Ненавижу его, — пробормотал Хёнджин себе под нос, глубоко вдыхая и пытаясь утихомирить сердце и желание, горящее в венах. — Хрена с два я буду ещё раз ему помогать, — пообещал он себе и тут же поморщился от того, как лживо прозвучали эти слова.       Решительно шагая, Хёнджин направился к двери, оставаясь на расстоянии вытянутой руки от волшебного солнечного света, льющегося в тёмную ночь. Воздух был горячим и влажным, гораздо теплее, чем должно быть весенней ночью. Когда Хёнджин решил, что у Джисона было достаточно времени для создания проблем, он сделал ещё один глубокий вдох и вошёл в теплицу, держа спину прямо, волосы падали ему на глаза.       — Феликс, мне нужен твой… Бум.       Хёнджин врезался на знак.       — Бля-я-я, — прохрипел он, согнувшись пополам, и вся ложь, которую он придумал, улетучилась из его головы, так как её место заняла боль. Он поднял взгляд на висящую над ним табличку, затуманенный от слёз, и вдруг вспомнил, почему он никогда не посещал университетские оранжереи.       Повсюду были низко висящие таблички, предупреждающие людей о том, что здесь растут опасные растения. На этой гордо красовалась надпись «Остерегайтесь темпераментных маков, если их потревожить, они взорвутся» с маленьким аккуратным рисунком взрывающегося цветка.       — Боже, Хёнджин, ты в порядке? — раздался знакомый голос Чанбина. Хёнджин осторожно присел на корточки, положив голову на руки.       — Нормально, — простонал он, всё ещё ощущая сильную боль. — Не заметил знак, — добавил он, стараясь сморгнуть слёзы. — Это место не предназначено для людей нормального роста, — добавил он с тяжёлым вздохом, потирая больное место на лбу.       — Ну, ты, на самом деле, довольно высокий, — с ухмылкой сказал Чанбин. — Феликс, ты можешь принести нам ледяную розу? — окликнул он Феликса через плечо. Звук шагов зеленоглазой ведьмы становился всё слабее, пока они снова не приблизились.       — Вот, Чанбинни, — с яркой улыбкой объявил Феликс, не сводя глаз со своего возлюбленного и практически не замечая Хёнджина.       Хёнджин решил, что ему нужны новые друзья, как только он выберется из всех передряг, в которые его втянул Джисон сегодня вечером.       — Вот, прижми это ко лбу, — сказал Чанбин, осторожно вложив в руки Хёнджина нежную белую розу и подтолкнув их к его ушибу. — Если тебе повезёт, на твоем милом личике не останется синяка, — нежно поддразнил он.       — Думаю, уже слишком поздно, — пробормотал Хёнджин, медленно вставая и нервно оглядывая светлую оранжерею в поисках Джисона. Его нетрудно было заметить: он наполовину высунулся из открытого окна, задрав задницу вверх и опустив руки на грязный пол, а его рубашка сползла вниз, позволяя Хёнджину увидеть слишком много кожи своего очень привлекательного лучшего друга.       Для бедного сердца Хёнджина это было уже чересчур. Ещё несколько минут назад его прижимали к этой прекрасной части тела, а теперь он лицезрит всё это воочию.       Он покачнулся на ногах, почувствовав, как ослабели его конечности.       — Чёрт, Хёнджин, ты настолько сильно ударился головой? — спросил Чанбин, подхватив парня под руку, стараясь его стабилизировать. Даже Феликс выглядел немного обеспокоенным, пока не проследил за ошарашенным взглядом Хёнджина, направленным на Джисона, который медленно, опираясь только на руки, пролезал через окно.       — А ты разве не слышал? — спросил Феликс, встретившись своими широко раскрытыми глазами с Хёнджином. — Это было очень громко, — поспешно ответил он, ничуть не смущаясь своей лжи. К счастью, Чанбин был так же безнадежно влюблён в него, что даже не обратил на это внимания.       — Может быть, тебе лучше присесть? — нахмурившись спросил Чанбин, вместе с Феликсом помогая дойти Хёнджину до угла, где стояло несколько шатающихся стульев. Джисон наконец-то сумел пролезть через окно, с грохотом приземлившись на пол.       Хёнджин хотел убить его, когда ему пришлось притвориться, что он на грани обморока пошатнулся в сторону недружелюбно выглядящих растений, чтобы скрыть звук падения своего лучшего друга-идиота.       — Ай! — громко взвыл Хёнджин, падая в объятия озадаченного Чанбина. — Как больно, — драматично взревел он, прижимая розу ко лбу. Феликс оглянулся через плечо, свирепо глядя на Джисона, лежащего на полу, от имени Хёнджина.       — Может, отвести тебя в медпункт? — спросил Чанбин, осторожно убирая розу, чтобы осмотреть рану на лбу Хёнджина. — Крови нет, — с облегчением вздохнул он.       Как раз к этому моменту Джисон уже успешно добрался до стола.       — Слава Вселенной! — громко крикнул Хёнджин, вскакивая с шаткого стула, на который его усадили, чуть не напугав Феликса до полусмерти. — Я боялся, что истеку кровью, — чуть спокойнее добавил Хёнджин. Чанбин хмуро смотрел на него, но, по крайней мере, он не смотрел в сторону Джисона, который ставил маленькое блюдечко с семенами рядом с сумкой Феликса на столик в задней комнате.       — Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — снова спросил Чанбин, его тёплая и тяжёлая рука легла на плечо Хёнджина.       — В порядке, просто… в шоке, — ответил он, переведя взгляд с Чанбина на Джисона, который показал ему поднятый большой палец, после чего вернулся к окну, к счастью, на этот раз бесшумно.       — Это как-то связано с Джисоном? — спросил Чанбин, скрестив руки. У окна Джисон остановился, чтобы оглянуться через плечо, и поднял одну бровь, встретившись взглядом с Хёнджином.       — Нет, — прокашлявшись, ответил Хёнджин и посмотрел на Феликса, надеясь, что друг поможет ему. Феликс лишь пожал плечами, как всегда незаменимый в подобных ситуациях. — При чём тут вообще он?       — Хёнджин, это ты, — устало вздохнул Чанбин. — Джисон всегда при чём, — добавил он с понимающей улыбкой. Хёнджин почувствовал, как краска медленно отливает от его лица, и перевёл взгляд на Джисона, всё ещё стоявшего у окна. Он явно подслушивал их разговор, хотя и делал вид, что придумывает способ выбраться обратно через окно.       — Джисон не имеет к этому никакого отношения, — попытался оправдаться Хёнджин, взглядом побуждая Джисона уйти, но потом снова перевёл глаза на Чанбина, который с печальным выражением лица смотрел на него.       — Хёнджин, — вздохнул он со всей мощью разочарованного отца. — Зачем ещё тебе тащиться сюда за полночь? По вечерам ты всегда сидишь дома и учишься, а сюда приходишь только для того, чтобы поныть о Джисоне, — сказал Чанбин со всей своей раздражающе очаровательной жалостью.       — Ч-честное слово, Джисон здесь ни при чём, — заикнулся Хёнджин, его лицо стало таким горячим, что прижатая ко лбу ледяная роза начала слегка шипеть. — Я здесь, чтобы поговорить с Феликсом о… о… — Хёнджин запнулся и посмотрел на Джисона, который наполовину высунулся из окна, лишив Хёнджина всякого здравого смысла и логики.       И, видимо, слов.       — Думаю, он действительно хорошо приложился головой, — сказал Феликс, похоже, наконец посчитав нужным помочь Хёнджину. — Может, мне стоит проводить его домой и уложить спать, — предложил он, бросая через плечо небрежный взгляд на Джисона, который всё ещё болтался в окне, как неуклюжая кошка.       — Хёнджин, — сказал Чанбин, тон его голоса не обещал ничего хорошего. — Тебе незачем лгать. Мы с Феликсом и так всё знаем, — серьёзно продолжил он, заставив Феликса бросить на него тревожный вгляд.       — Знаем? — спросил Феликс, нервно оглядываясь на семена, которые Джисон только что оставил, и обратно на Хёнджина.       — Конечно, знаем, — сказал Чанбин с тяжёлым вздохом, глядя на Хёнджина. Джисон в окне висел совершенно неподвижно, застыв во времени.       — Что именно вы знаете? — напряжённым тоном спросил Хёнджин. Его мозг работал с частотой километра в минуту, подбрасывая ему идеи, словно дохлую рыбу. Каждая из них была хуже предыдущей.       — Не прикидывайся дурачком, — с тяжёлым вздохом сказал Чанбин. — Единственная причина, по которой ты можешь быть здесь в такое время, — это поговорить с Феликсом о том, как сильно ты влюблён в Джи…       — НЕТ, Я ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ПОГОВОРИТЬ О ВЛЮБЛЁННОСТИ ФЕЛИКСА! — Хёнджин закричал, напугав Джисона настолько, что тот вывалился из окна и заставил Чанбина и Феликса подпрыгнуть в шоке. — Он позвал меня сюда, чтобы поговорить, но теперь я вижу, что у него уже есть ты, так что я здесь не нужен. Спасибо за цветок! — Хёнджин сказал это чуть более спокойно, чем раньше, вложив в руки Чанбина слегка помятую и дымящуюся ледяную розу.       — Не кричи так возле цветов, — пробормотал ошеломлённый Чанбин, глядя на тлеющие маки рядом с ними. — Их легко… Подожди, что? — Он повернулся, чтобы посмотреть на Феликса. В его глазах плескалась неподдельная паника.       — Тебе нравится кто-то другой? — спросил он, звуча почти преданным. Хёнджин воспользовался возможностью проскользнуть мимо двух магических ботаников и послал Феликсу слегка извиняющуюся улыбку. В конце концов, лучше пусть будет раскрыта его влюблённость в Чанбина, чем любовь Хёнджина к Джисону. В отличие от Хёнджина, у Феликса была надежда на взаимность.       — Я… Нет, я не… Нет… Я, что? — Феликс заикался, в панике глядя на Хёнджина. — Я…       — Спокойной ночи! — крикнул Хёнджин, практически выбегая из теплицы, на этот раз не забыв пригнуться, когда снова проходил мимо знака. Он почувствовал, как сильно пылают его щёки, когда холодный воздух встретил его на улице, и он с облегчением выскользнул в тёмную ночь.       Он не мог поверить, что сделал это: пробрался в библиотеку после закрытия, натолкнулся на вывеску и сдал одного из своих самых близких друзей, и всё ради Джисона.       Он был так близок. Так близко к тому, чтобы раскрыть свои давние чувства. Он очень надеялся, что Феликс простит его, но если повезёт, то к утру у Феликса может появится парень.       — Не могу поверить, что ты врезался на знак, — сказал Джисон, вынырнув из темноты, словно материализовавшись из лунного света.       — Ну, этого не было в планах, — пробормотал Хёнджин и отошёл от Джисона, но его друг не дал ему так просто уйти. Он быстро догнал Хёнджина и обхватил его за талию, как будто это было в порядке вещей.       — Отличная идея — притвориться, что падаешь в обморок, — продолжал он, не подозревая о внутреннем смятении Хёнджина. — Ты выглядел так убедительно, что я подумал, что ты прямо там упадёшь на колени. Ты выглядел таким бледным и потрясённым, что я уже подумал, будто наше маленькое проникновение внезапно настигло тебя, — рассмеялся Джисон, а Хёнджин прикусил губу. Он сомневался, что Джисон был бы впечатлён, если бы узнал, что всё дело в том, что рубашка Джисона задралась, выставив на всеобщее обозрение его хорошо сложенное тело.       Для бедного беззащитного разума Хёнджина это было всё равно что лодыжки в викторианскую эпоху.       — Мы больше никогда не будем об этом говорить, — пробормотал Хёнджин, когда они продолжили свой путь по тропинке, ведущей прочь от теплиц. Хёнджин смотрел на полную луну над головой и думал, как бы сложилась его жизнь без Джисона.       Наверное, была бы очень скучной.       — Конечно, нет, — усмехнулся Джисон, игриво потянув Хёнджина за талию. — В конце концов, мы просто были в моей комнате в общежитии, пока Феликс не прислал тебе сообщение с просьбой зайти. И не волнуйся о Феликсе, — сказал Джисон, доставая свой телефон и показывая сообщение, которое только что прислал Чонин. Бедный Чонин с его даром предвидения. Он наверняка видел многое, на что не давал согласия.       Ведьма Ян       По крайней мере, благодаря твоему идиотизму они наконец-то поцеловались!       — О, повезло Феликсу, — пробормотал Хёнджин, не в силах сдержать зависть сочившуюся из его голоса.       Джисон повернул голову и некоторое время смотрел на Хёнджина, но парню не хватило духу встретиться с ведьмой взглядом.       — Пойдём, — сказал Джисон и потянул Хёнджина за собой по другой тропинке, ведущей дальше в сад. — Я хочу тебе кое-что показать, — пробормотал он, прижимая к себе Хёнджина, уводя его дальше в лунную ночь.       И как всегда, куда бы Джисон ни пошёл, Хёнджин следовал за ним.       

⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆

      — Не пугайся ты так, — сказал Джисон, когда Хёнджин неловко завис рядом с ним, теребя свой миниатюрный рюкзак. — Мы закончили со взломом и проникновением, — поддразнил он, взламывая замок в университетском саду на крыше и толкнув дверь. — Теперь точно закончили, — гордо ухмыльнулся он, не обращая внимания на то, что старые железные ворота заскрипели, когда он открыл их.       Однажды Хёнджина точно исключат из-за Джисона.       — Что бы ты сделал, если бы нас поймали? — спросил Хёнджин, послушно следуя за Джисоном, когда ведьма вывел его в сад на крыше, и звук их шагов эхом разнёсся по саду. — И что значит «мы закончили со взломом и проникновением»? Ведь ясно же, что нам нельзя здесь находиться, — сказал он, немного нервно оглядываясь по сторонам. К счастью, по сравнению с библиотекой сад на крыше казался гораздо более безопасным местом, где можно быть пойманными в нерабочее время.       — Это не имело бы большого значения, — сказал Джисон, убирая с дороги нависающую ветку. Хёнджин пригнулся, когда ветка отлетела в него, как рикошетная пуля, и изо всех сил старался не рассердиться на Джисона. — Они не могут меня исключить.       — А вот меня запросто, — сказал Хёнджин, отпихивая с дороги небольшой камень. — Что для них один студент без магии, — вздохнул он, любуясь окружающим садом. Даже после полуночи здесь было непередаваемо красиво.       — Я бы им не позволил, — успокоил его Джисон, оглянувшись через плечо и встретившись с Хёнджином взглядом.       — Почему бы и нет? — Хёнджин пробормотал, не совсем уверенный, что жизнь Джисона так уж сильно изменится без него. Он просто нашёл бы другого идиота, который вытаскивал бы его из неприятностей. Учитывая, насколько обаятельным был Джисон, это не составило бы труда.       — Кто ещё последует за мной, ввязавшись в мои глупые и пугающие авантюры? — раздосадовано спросил Джисон, пригнувшись под очередной веткой. Он выглядел немного взволнованным, словно его что-то раздражало, но Хёнджин достаточно хорошо знал своего лучшего друга, чтобы понять, что нужно оставить его в покое. Джисон заговорит, когда ему захочется.       — Чонин? — предположил Хёнджин, стараясь не смотреть на Джисона. Он не был уверен в чём именно дело, но расстояние между ними казалось тяжёлым из-за чего-то, что он не мог точно определить. Хёнджин не мог оторвать глаз от Джисона, он всё ещё помнил, как ощущается тело его лучшего друга прижатого к нему и от этих мыслей его кожа покрывалась мурашками. Воздух был словно заряжен, как перед грозой. Словно вот-вот должно произойти что-то грандиозное. — Обычно он соглашается со всеми твоими идеями, — нерешительно добавил он, вспоминая все те случаи, когда Хёнджин помогал им обоим выпутаться из передряг.       — Не-а, у него слишком развито чувство самосохранения. Ты идеален, Хёнджин, ты будешь задавать вопросы только после, — нахально ответил Джисон, и Хёнджин бросил взгляд на цветы, ненадолго задумавшись, не будут ли они против, если их используют, чтобы ударить Джисона по голове.       — Разве это не глупо с моей стороны? — пробормотал Хёнджин, ныряя под очередное дерево и начиная бояться, что Джисон и в самом деле собирается завести его в очередное запретное место. Хёнджин действительно не мог сегодня нарушить больше правил. Чанбин, скорее всего, считал, что он идиот… или беспокоился, что Хёнджин мог повредиться рассудком, наткнувшись на знак.       От воспоминаний у Хёнджина запылали щёки.       — Нет, — ответил Джисон, его голос стал странно мягким, как будто он признавался в каком-то секрете. — Потому что это значит, что моё доверие к тебе взаимно, а это стоит гораздо больше, чем рискнуть всем, — добавил он с какой-то неопределимой тоской.       Сердце Хёнджина учащенно забилось.       — Я до сих пор не верю, что они не выгнали бы меня, — проворчал Хёнджин, с дрожью думая о том, что они только что сделали. Не говоря уже о том, как легко это было сделать. Безопасность в этом универе была слишком слабой. — Я понимаю, что ты слишком особенный, чтобы выгонять тебя, учитывая, насколько сильна твоя магия, но я? Я всего лишь маленький глупый человечек.       — Я не особенный, — запротестовал Джисон, напугав Хёнджина: ведьма внезапно опустился на землю и заполз под огромный цветущий куст. — Следуй за мной, — добавил он, и его голос почти потерялся за ветвями цветочного куста.       Хёнджин фыркнул, с любопытством разглядывая светлые цветы вишни, висящие вокруг них. Они были девственно белыми, почти мерцающими в ярком свете полной луны. Цветы наполняли ночной воздух сладким ароматом, от которого у Хёнджина слегка кружилась голова, пока он шёл за Джисоном.       Выбравшись из-под куста, под которым их провёл Джисон, Хёнджин замер в удивлении. Перед ним простиралась большая часть кампуса, залитая серебристым светом луны. По одну сторону располагались сады и оранжереи, словно ледяные океаны, а справа мирно спали старые каменные здания, вдалеке возвышались башни библиотеки.       У Хёнджина перехватило дыхание.       — Как красиво, — сказал Хёнджин, подойдя ближе к ограде на крыше сада. — Я даже не знал об этом месте, — добавил он и повернулся, чтобы посмотреть на Джисона, но увидел, что его лучший друг уже внимательно наблюдает за ним с нечитаемым выражением лица.       — Большинство людей не знают, — пожал плечами Джисон и медленно подошёл к Хёнджину. — Сюда пускают только учителей и администрацию, — с лёгкой улыбкой продолжил он и остановился рядом с Хёнджином. — Я люблю подниматься сюда, чтобы смотреть на звезды, — его сиреневые глаза блестели в бледном лунном свете.       Хёнджину захотелось его поцеловать.       — Тогда откуда об этом знаешь ты? — спросил он, отталкиваясь от ограды и от привычного тепла Джисона. Он сделал глубокий вдох, и аромат цветов затуманил его разум.       — Мой отец — декан, — тихо сказал Джисон, словно раскрывая страшный секрет. — Даже если бы нас поймали и попытались исключить, я бы его образумил. Я ни за что не позволю тебе так просто оставить меня. Лучшего сообщника мне не найти, — поддразнил он, хотя в его словах чувствовалась какая-то тяжесть.       Словно он хотел сказать что-то ещё, но не мог подобрать слов.       — Сообщник, — рассмеялся Хёнджин, но тут же нахмурился. — Погоди, декан — твой отец? Значит ли это, что пресс-папье…       — Он не знает, что это был я, так что, пожалуйста, говори об этом потише, — сказал Джисон, грациозно плюхаясь на землю, похлопывая по влажной траве рядом с собой. — А теперь иди сюда, посмотри со мной на звёзды.       Хёнджин посмотрел на пасмурное ночное небо и вновь на Джисона.        — Не самые лучшие условия для звёзд, — сказал он. Конечно, луна уже вышла, заливая весь кампус своим бледно-белым светом, но по небу лениво ползли большие облака, скрывая большую часть звёзд, лунный свет игриво отражался от них.       — Для того чтобы любоваться звёздами, не нужны звёзды, Хёнджин, главное — атмосфера, — укорил его Джисон, настойчиво похлопывая по месту рядом с собой. Хёнджин вздохнул и сел рядом с ним, стараясь держать дистанцию между ними, чтобы его бедное сердце не разбилось окончательно. Он не знал, что будет делать, когда вернётся домой, в общежитие в безлюдную темноту, где его коварный разум, без сомнения, будет снова и снова воспроизводить этот вечер, пока он не сойдёт с ума от грёз и желаний.       Рука Хёнджина опустилась между ними. Его пальцы чесались от желания взять Джисона за руку, и хотя Джисон, вероятно, позволил бы ему, он не мог заставить себя сделать это.       Иногда лучше оставить всё как есть.       Хёнджин устроился поудобнее, но вдруг почувствовал, что Джисон придвинулся ближе. Так близко, что их бока оказались плотно прижаты друг к другу. Хёнджин сомневался, что между ними может протиснуться хоть один цветочный лепесток.       Их руки были прижаты друг к другу, одно движение пальцев — и они держались бы за руки.       — Вон то похоже на лягушку, — сказал Джисон, указывая на небо. Хёнджин моргнул, его сердце заколотилось в горле, когда он посмотрел вверх. Над ними проплывало огромное облако, забирая часть лунного света.       Оно не было похоже на лягушку… Даже когда Хёнджин попытался прищуриться, чтобы понять, поможет ли это улучшить перспективу.       — Мы же не на облака смотрим, — Хёнджин ненадолго задумался, не случилось ли чего с глазами Джисона. — На лягушку совсем не похоже, — пробормотал он, наклоняя голову и случайно прижимаясь к мягким волосам Джисона.       — Не это, — мягко поправил Джисон, и голос его словно плыл по воздуху, такой же соблазнительный и пьянящий, как аромат цветов. — Вон то, — он указал в сторону гигантского облака, за которым наблюдал Хёнджин. Парень нахмурился, глядя на пустое небо, и тут заметил, что по нему летит бумажка, он прищурился, стараясь понять, что это такое.       Это было похоже на лягушку?       Точнее, на лягушку-оригами.       — Откуда она у тебя? — удивленно спросил Хёнджин, когда гигантское облако закончило свой путь мимо луны, выпустив волну серебристого света над маленькой летающей бумажной лягушкой.       — Я украл её у Чонина, — пояснил Джисон, небрежно ведя лягушку по ночному небу без всякой цели. — Она напомнила мне о тебе, — сказал он, слова его были легки, как ветер.       — Лягушка напомнила тебе обо мне? — уточнил Хёнджин, снова вспомнив первую встречу с Джисоном, роковую погоню за летающей лягушкой, и когда Хёнджин плюхнулся в воду, Джисон поднял его на ноги, сиреневые глаза горели озорством.       Возможно, Хёнджин влюбился именно тогда.       — Правда, я не вру, — сказал Джисон, вытаскивая Хёнджина из воспоминаний. — Чонин сделал её, а потом заставил летать по кафетерию, — пробормотал он, казалось, будто сам был погружён в прошлое. — И это напомнило мне о тебе.       Хёнджин смотрел на маленькую лягушку, которая летела по небу, растопырив маленькие лапки, и выглядела так, словно это была настоящая лягушка, плывущая по воде, а не в лунном свете.       Хёнджин тяжело вздохнул.       В груди у него было тяжело от всех слов, которые он хотел сказать. Кожу покалывало от близости Джисона, тепло его тела обжигало до самых костей Хёнджина, оставляя на них клеймо, которое никогда не смыть.       Джисон думал о нём.       Думал ли он о Хёнджине так же, как Хёнджин думал о нём? В мягких розовых мечтах, в пьянящих фантазиях о том, как кожа к коже, о ночах, наполненных сладкими словами и долгими поцелуями, об утрах, проведенных вместе в постели, где они не могли бы насытиться друг другом, и между ними не было ничего, кроме сладких поцелуев и тёплых объятий.       Неужели Джисон не спал ночами, придумывая причины для признания, вытягивая мысли из головы, как лепестки маргаритки, превращая каждое взаимодействие в глупую игру «любит — не любит», только чтобы потом струсить и проглотить свои же слова?       Джисон всю ночь смотрел на него.       Не так, как обычно, а примерно так, как смотрел на него Хёнджин: с потребностью и тоской, которые он не мог выразить словами. Он прижимал к себе Хёнджина в библиотеке, а потом снова притягивал к себе в кустах, когда они прятались вместе. Пальцы Джисона впивались в кожу Хёнджина, голодные и игривые. Как будто он хотел большего, как будто он хотел быть ближе, как будто он тоже хотел сократить это невыносимое расстояние между ними.       Может быть, Джисон думает о Хёнджине так же, как Хёнджин думает о нём?       Это была опасная мысль, но, как маленький надоедливый сорняк, она пустила корни в мозгу, разрастаясь, поднимая опасный бутон на передний план сознания Хёнджина, где он расцвел, и его многочисленные лепестки скрыли сомнения и позволили Хёнджину наконец-то вздохнуть.       Всю ночь он балансировал на краю, чувствуя, что достаточно одного толчка, чтобы он оказался за бортом, упав в море. Ему не стоило открывать рот и выпускать на свободу слова, которые так долго держал взаперти. Не стоило.       К сожалению, самоконтроль никогда не был сильной стороной Хёнджина.       — Если я скажу, что люблю тебя, ты мне поверишь? — Хёнджин повернул голову и посмотрел на Джисона. В бледном лунном свете глаза его друга казались темнее, почти фиалковыми по сравнению с их обычным нежно-сиреневым цветом. — Если бы я сказал, что ты единственный человек, который когда-либо будет иметь для меня значение, ты бы мне поверил? — спросил он, грубым от честности голосом.       — Ты бредишь, Хёнджин, — проворчал Джисон, в его словах прозвучала горечь, но в то же время и тоска, которая, как знал Хёнджин, отражалась в его словах. В голосе ведьмы чувствовалась дрожь, как будто он тоже был напуган. Боялся, что слова Хёнджина окажутся ложью.       Но в то же время это был спасательный круг, карта выхода из тюрьмы. Хёнджин мог бы рассмеяться, отвернуться, и этот момент был бы забыт, остался бы лишь глупый след удачно провёрнутой авантюры в лунном свете и воздухе, насыщенном пыльцой.       Нервное мерцание в красивых глазах Джисон лишь укрепило решимость Хёнджина.       — Нет, Джисон, — настаивал Хёнджин, приподнимаясь, чтобы посмотреть на друга и на его волосы, разметавшиеся по траве. Он был прекрасен: кожа мягкая в серебристом свете луны, фиалковые глаза смотрели на Хёнджина немного испуганно, но и без особой надежды, это почти лишало его воздуха. — Я имею в виду каждое слово. Я не могу тебе лгать.       — Нет, ты ошибаешься, — покачал головой Джисон, грустная улыбка украсила его лицо, а челка упала на глаза. — Ты лгал. Много лет. Себе и мне. Я так долго ждал этих слов, просто чтобы ты сказал это после нашего увлекательного дня приключений? Я думал, ты романтик, — сказал он с лёгким смешком.       Хёнджин не упустил, как в уголках губ его друга заиграла улыбка.       — В смысле, не романтично? — Хёнджин нахмурился, что-то похожее на разочарование или гнев зародилось в его груди. Кто он такой, чтобы считать, что это не романтично? Если бы Джисону нужно было признаться, он, скорее всего, исписал бы стены библиотеки вдоль и поперёк, даже не удосужившись проверить орфографические ошибки. — Мы любуемся звёздами после целого вечера наполненного опасностями!       — Опасности, — хихикнул Джисон, приподнимаясь с земли, чтобы сесть лицом к лицу с Хёнджином. Казалось, он почувствовал раздражение парня, и шутка, которая, несомненно, уже вертелась у него на языке, исчезла. — Иди сюда, — сказал Джисон, подзывая Хёнджина придвинуться ближе.       Хёнджин сглотнул, противоречивые чувства одолевали его.       Ему нужно было перестать беспрекословно выполнять все просьбы Джисона, но стоило ему взглянуть в сияющие глаза ведьмы, и его решимость рассыпалась в прах.       Перед Джисоном Хёнджин был поистине бессилен.       — Придвинься ближе, мне нужно тебе кое-что сказать, — настаивал Джисон, глядя в глаза Хёнджина. Даже в темноте ночи и тусклом свете луны казалось, что глаза Джисона сияют, а магия, бурлящая в его венах, проступает сквозь радужку.       Хёнджин хотел отказаться, отступить и уйти, ругать себя за то, что его признание вырвалось наружу, когда он столько лет не позволял себе так легкомысленно говорить об этом всему миру, его миру — Джисону.       Хёнджин прикусил нижнюю губу, наклонившись ближе, слушая Джисона.       Как и всегда, Джисон просто попросил, и Хёнджин последовал за ним.       — Давай, Хёнджин, ближе, — сказал Джисон, наклоняясь и сокращая расстояние между ними, пока кончики их носов не соприкоснулись. Джисон на мгновение задержал взгляд на Хёнджине, а затем наклонил голову и прошептал ему на ухо — Я люблю тебя, ботаник.       У Хёнджина перехватило дыхание. От этих слов сердце забилось быстрее. По позвоночнику пробежала дрожь, и он уперся ладонями в землю, чтобы случайно не упасть.       Сбылась его самая смелая мечта, и это было немного ошеломляюще.       — Я уже так много лет люблю тебя, — добавил Джисон, прикоснувшись губами к мочке уха Хёнджина. Дразнящий тон исчез, осталась лишь жёсткая честность. — Было трудно держать это в себе, — признался он и, отодвинувшись, прикоснулся к щеке Хёнджина. — Надеюсь, мне больше не придётся? Ведь так, Хёнджин?       Хёнджин молча кивнул, его глаза закрылись в тот момент, когда Джисон сократил расстояние между ними и его губы впервые коснулись губ Хёнджина.       У Хёнджина не было слов для описания эйфорического чувства, заполнившего его изнутри.       Он почувствовал, что падает, и с запозданием понял, что это из-за того, что он наклонился ближе к Джисону, потеряв равновесие. Его руки быстро нашли опору на бедрах Джисона, и любовь всей его жизни засмеялся в поцелуе.       Хёнджин чуть было не отпрянул, чтобы укорить его за то, что тот смеется над ним, но Джисон не дал ему такой возможности, схватив Хёнджина за плечи, притянув ближе, его рука прошлась по шее Хёнджина к его затылку, наклоняя и углубляя поцелуй.       Хёнджин знал, что Джисон сможет почувствовать на его языке вкус тоски, годами подавляемые чувства наконец-то вырвались на свободу. Хёнджин вздохнул, расслабившись объятиях Джисона, и позволил тому направлять и вести. Он не знал, что поцелуи могут быть такими правильными, такими приятными и такими искренними. Он не сомневался в чувствах Джисона. Да и как можно было сомневаться, когда ведьма так нежно обнимал его и целовал, словно он был самым драгоценным на свете?       Джисон мог быть угрозой, но никогда не был лжецом.       Вот почему ему нужно было, чтобы Хёнджин лгал вместо него.       — Могу я попросить тебя об одолжении? — прошептал Джисон, слегка отстраняясь, но не настолько, чтобы не чувствовать прикосновения его губ к губам Хёнджина при каждом слове.       Всё, что угодно, — подумал Хёнджин, сжимая руками бедра Джисона, — для тебя я сделаю всё, что угодно.       — Конечно, — тихо ответил Хёнджин, дрожа от того, как губы Джисона, прижатые к нему, растянулись в улыбке.       — Мне нужно, чтобы ты был моим алиби и объяснил, почему меня не было рядом с библиотекой, когда они неизбежно заметят пропажу книги, которую мне запрещено брать, — сказал Джисон с нотками веселья в голосе. Хёнджин застонал, не в силах сдержаться.       Но все же он смог сдержать улыбку, которая расцвела на его лице.       — О чём ты говоришь? — спросил Хёнджин, с огоньком в глазах, вспоминая купающегося в лунном свете Джисона и игривый блеск его фиалковых глаз. Он был историком, и прямо сейчас вершился самый важный момент в их истории. Момент, когда из друзей они превратились в возлюбленных. — Ты не отходил от меня ни на шаг весь вечер. И я уж точно не видел, чтобы ты делал что-то, чего тебе не разрешали делать, — добавил Хёнджин, наклоняясь и целуя улыбку Джисона.       В конце концов, список вещей, которые Хёнджин был готов сделать для Джисона, был бесконечен.