Порезы любви

      Дымка постепенно рассеивалась, затуманенное восприятие происходящего очистилось, и Пит мог по крупицам восстановить проблески воспоминаний сегодняшнего дня. Подойдя к раковине, парень включил воду, подставляя под струи воды ладони. Он окропил водой лицо, окончательно встречаясь с действительностью. Всматриваясь на своё отражение в висящем над мойкой зеркале, Пит понемногу возвращался к событиям произошедшего.       Меня привели в кабинет доктора. Помню, когда он повернулся ко мне лицом, я долго не мог поверить своим глазам. Мой мир перевернулся с ног на голову. Вегас. Мой бывший возлюбленный. Мой, символичный для моей души, подходящий по всем параметрам фаен. До сих пор мучаюсь вопросом о его холодности ко мне. Вегас вёл себя со мной так, будто между нами пропасть, будто не было никаких отношений в прошлом. Нагнетал эфемерную таинственность вокруг неведомой мне терапии — то ли пугая, то ли желая поселить любопытство.       Пит безучастным взглядом окинул помещение: маленькая красная точка в углу — видеокамера. Зачем? Учитывая через что прошли люди, чтобы оказаться здесь и что стало с их психикой, тогда скорее логика присутствовала. Их причислили к душевнобольным. Психам, проще говоря. Парня претила подобная перспектива, однако меньше всего на свете ему хотелось оказаться взаперти холодных стен тюремного заточения. Здесь, по сути своей тоже в некотором роде тюрьма. В атмосфере витало что-то похожее тюремным устоям. Каждый шаг был отмерен по времени, по определённому жёсткому режиму, который соблюдался всеми беспрекословно. Еда. Прогулка. Чтение по желанию. Сон. Каждое помещение было оснащено громоздкими решётками, через которые сложно было дотянуться рукой, чтобы открыть окно, поэтому в каждой палате работал кондиционер с очистителем воздуха. Одежда пациентов также не оставляла надежд на лучшее. Рубашка со штанами были в полосочку, почти как у людей из мест лишения свободы.       Удручённый мрачными мыслями, навеянными палатой, Пит прилёг на краешек кровати, обхватывая себя обеими руками.

Флешбэк

      — Отпустите меня! Клянусь, что никому ничего расскажу, — взвыл мальчишка, обречённо зажатый увесистыми массивными цепями, сдавливающими тело и конечности. Под их тяжестью его покидали последние силы, а кровоточащие раны, исполосовавшие некоторые участки тела, забирали остатки разума, норовя утянуть свою жертву в беспросветную пучину.       — Ни за что, дорогуша ты моя, — гаденько усмехаясь, перед ним стоял палач, поигрывая битой в руке. Он не без удовольствия, лишь одним своим видом запугивал и без того трясущегося несовершеннолетнего мальца, мечтающего потерять сознание и укрыться сладким покрывалом тьмы. — Ты стал свидетелем убийства, а у нас такая тема не проходит безнаказанно, — покосившись в сторону, засвистел, делая жест рукой. — Добей его, Вегас. Господин Суккасен просил лично тебя покончить с мальцом.       — Всегда к услугам босса, — вначале появились клубы дыма, а после перед ним предстал обладатель бархатного голоса, лет двадцати восьми с накаченными рельефами мышц, выделяющимися сквозь чёрную ткань обтягивающей футболки.       Пит видел мужчину впервые. В области сердца что-то ёкнуло, когда курящий молодой мужчина оказался возле него. Устрашающий вид наёмника обнажился, представив во всей красе юноше утончённую натуру, а не жестокого убийцу, готового прикончить любого по приказу предводителя. Или Питу хотелось в это верить?       — Пи, пожалуйста, — взмолился мальчишка сильнее обычного, когда кроме них в помещении не осталось никого. — Я не хочу умирать. Пощади меня, — за спиной позвякивали натянутые до предела цепи, когда юноша пытался размять затёкшие запястья.       — Сколько тебе лет, мой хороший? — мужчина присел на корточки перед ним и стал приходить в ужас от открывшейся перед ним жуткой картины: ссадины, царапины, завершаемые кровоточащими ранами вперемешку с синяками.       Дым, окутавший лицо Пита, спровоцировал его кашлянуть. Вегас потушил сигарету, всматриваясь в светлое лицо юноши, обрамлённое следами побоев.       — Мне шестнадцать, — всхлипы вырывались из груди. Пит пытался их контролировать или хотя бы совладать с ними. Получалось плохо, поскольку они постепенно перерастали в слёзы отчаяния и безнадёги. — Пи, не будь жесток ко мне, умоляю. Обещаю забыть об увиденном и никто из вас не услышит обо мне никогда. По-жа-луй-ста, — протянул он, захлёбываясь ручьём собственного плача, накрывшего его сознание.       — Не плачь, маленький, — Вегас встал и принялся утирать подушечками пальцев горячие слёзы с лица измученной жертвы обстоятельств. Недолго думая, мужчина достал из-за пазухи небольшой ключик и подмигнув юноше, уверенно сказал: — Я никому не дам тебя в обиду, мой дорогой Нонг. Спасу тебя, чего бы мне это ни стоило.       Вегас выполнил своё обещание. Освободив обессиленного юношу из-под оков, некогда сдавливающих тело, мужчина организовал их побег, мастерски обманув нескольких подчинённых господина Суккасена, из которых парочку избил, чтобы наконец вывести ослабленного парня на свежий воздух. Он показал ему свободу, отдающую ароматами светлого и счастливого будущего.       Вегас помог мне тогда, за что я ему безгранично был благодарен. Он излечил мою физическую боль параллельно с душевными страданиями. Он стал моей опорой, заботой. Вегасу повезло, что никто не загорелся идеей фикс отыскать нас, да и мы особо не прятались. Их босс скоропостижно скончался, завещая Вегасу, как преданному наёмнику, приличное богатство, несмотря на предательство со стороны Вегаса. Благодаря тем деньгам, в честь годовщины наших быстро развивающихся отношений, мы организовали медовый месяц в другой стране. Мы не вылезали из постели, напоминая тех мелких мягких зверьков, которые по несколько раз в день...       Я знал о Вегасе многое, не считая того, где именно он работает и какие у него там бывали проблемы. Бесспорно, он рассказывал, что является доктором в какой-то крупной клинике и не раз делился со мной, что лечит человеческие души. Однако под этой фразой я представлял себе Вегаса, как дорогого высококвалифицированного специалиста в области психологии, и мне было достаточно того, что я построил у себя в голове. Мой бывший партнёр ни разу в жизни не упоминал ни о работе, ни о проблемах, связанных с ней, когда мы были вместе.       Наполненного воспоминаниями Пита накрыло беспробудным глубоким сном.       Утро не принесло умиротворения, поскольку теперь ему предстояло употреблять сомнительные таблетки вперемешку с пилюлями. Сымпровизировав, Пит подложил их под язык, показывая медсестре пустой рот, парень радостно ухмыльнулся, когда осознал, что его хитрость прошла успешно.       Днём Пит напросился в библиотеку. Он часто читал, чтобы немного абстрагироваться от обстановки и своих гнетущих рассуждений. Когда наступил вечер, Питу было не до веселья, несмотря на спокойно прошедший день. Ему предстояло встретиться с Вегасом вновь, отчего внутри всё переворачивалось, а интуиция жалостливо вопила об опасности. Но что мог сделать обычный пациент психиатрической клиники, чтобы не встречаться с главным доктором? Да и мог ли?