Невеста Полоза

Зелье змеиное отыскать не сумею я, Золото глаз на тебя поднять не посмею я. Чешуею загар – Мне в осеннюю гарь Уходить вслед за змеями. Мельница, Невеста Полоза

      Уже у порога — остановился. А что, если он не вернётся? Понимая, что это мало поможет, всё же остановился в сенях. Взгляд упал на старую пожелтевшую газету. В оставленном на сундуке рюкзаке нашелся огрызок карандаша. Как уложить в пару слов всё, что нужно сказать? Наконец нацарапал: «Не ищи и не жди меня. Если вернусь, то не скоро. Прости. Иван». Вот и всё, а что тут ещё скажешь?       У колодца никого не было. Но этого можно было ожидать — не будет же Полоз торчать там круглые сутки гадая, когда Ване приспичит с ним повидаться. Обойдя колодец по периметру, Иван понял, что подогретая выпитым удаль начала куда-то улетучивается. Когда перед глазами не маячил возмутитель спокойствия, снова начинало казаться, что этого просто не может быть. На секунду Иван представил, насколько нужно быть в отчаянии, чтобы спрыгнуть в колодец… Колодец. Кажется, Полоз что-то такое говорил. А, да. Скинуть туда камешки.       В темноте наощупь, кое-как подсвечивая фонариком, нашарил и с трудом выковырял из земли пару. Прикинул, будет ли достаточно по весу. Выкинул, и снова принялся за поиски. Наконец нашёлся достаточно увесистый булыжник, который ушёл в воду с громким бульком. С ближайшего дерева сорвалась пара вспугнутых плеском пичуг и вновь воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием. Прошла минута, две. Иван чувствовал себя всё более идиотом. Наслушался бредней, потом сказок, и припёрся среди ночи кидать камни в колодец. Совсем, видать, с головой не…       Снизу послышался звук, от которого сердце ушло в пятки. Настолько он был ни на что не похожим. Не шуршание, не шорох, не скрежет — что-то поднималось, и это точно был не человек. Нагнуться и заглянуть в колодец сил не было — внезапный, какой-то пещерный ужас словно превращал тело в камень. Фонарик выпал из руки и канул в траву. Как-то так же далёкие предки прислушивались к непонятным звукам ночного леса. Мучительно текли секунды, звук становился громче. Нечто приближалось. Пока над краем не поднялась на длинной шее вытянутая голова. И два огромных золотых сверкающих глаза буквально впились взглядом, лишая возможности дышать. После голова нырнула вниз, и через толстые балки заструилось чёрное, поблёскивающие в лунном свете чешуйками тело. Оно всё лилось и лилось через край колодца, и Ивану уже показалось, что его длина будет бесконечной, но вот всё же мелькнул тонкий хвост, и змей выбрался на траву полностью. Ощущение ночного кошмара продолжалось, он задыхался, и никак не мог вдохнуть, издав только полузадушенный хрип.       Гигантская рептилия скользнула вправо, исчезая за колодезным срубом, а вскоре слева к нему уже в несколько широких шагов приблизилась знакомая фигура.       — Иван, что стряслось? Ты в порядке? — его обхватили за плечи и сильно встряхнули. — Эй! Не пугай меня! Слышишь? А то снова водой оболью! Ну?       Иван сделал резкий вдох и закашлялся, пока его прижимали к себе, слегка похлопывая ладонью по спине. Мало-помалу дрожь стихала, дыхание выравнивалось.       — Ты что? Испугался? А я думал, ты змей не боишься. Ты же не в первый раз меня видишь… Или забыл?       Только сейчас он с четкостью понял, что и действительно — уже видел именно этого змея. Давно, на поляне, где росли подосиновики. Только тогда, в детстве, он не запомнил, насколько тот был огромным.       — Х… хренова анаконда! — Иван и не понял, что выдохнул это вслух.       — Кхм. Приму за комплимент. Хотя я с ними вот вообще не родня, — рассмеялся Полоз, с некоторым сожалением отпуская. — Ну, боюсь теперь спрашивать, что привело тебя сюда в неурочный час.       Иван потёр лоб и нахмурился.       — Я хочу узнать, сколько правды в сказках.       На это Полоз задумался, привычно прислоняясь к колодцу, прежде чем говорить. Облако заслонило луну, и вокруг стало совсем темно, слышался только голос и поблескивали золотые глаза.       — Правды, Ваня, много. Да только не всем её видеть даётся. А и те, кто видят, — Полоз хмыкнул невесело, — далеко не все принять её готовы. Вот ты — вроде уже и слышал, и мамка тебе в детстве точно про Змея-Горыныча хотя бы рассказывала. А всё одно не верил до последнего. Вот потому-то и уходит волшебство. Никто в него не верит. Разве что дети. Ты ведь тоже верил когда-то?       Иван кивнул, хотя было темно и его, наверное, не было видно. Верил. И теперь верит — куда уже не верить-то? И хотелось расспросить больше, всё заранее вызнать, да было боязно. Уж лучше так, с закрытыми глазами. Как с крутого обрыва в реку. Сразу, без долгих раздумий. Раз уж сам захотел в сказку попасть, что страшиться и медлить? Если бы Полоз хотел ему вред причинить — давно бы сделал. Пока от него не было хуже беды, чем ведро холодной воды на горячую голову.       Можно было бы ещё раз вернуться, с Алёнкой попрощаться. Но и то показалось — душу травить обоим. Сестра наверняка бы удерживать его стала. А глядя на её слёзы — решится ли уйти? Нет ведь. Без него не пропадут, Димке предложили с сентября неплохую подработку, она и сама недавно устроилась переводить за небольшие, но стабильные деньги с английского книжки в мягких обложках в небольшое издательство. Больше его, в общем-то, ничего не держало. Три года в непонятном месте, не видя белого света… В обществе без пяти минут Змея-Горыныча в статусе его, прости господи, супруга…        От этой мысли до сих пор проходил холодок. Но если он сейчас откажется и уйдёт, то уже никогда ничего не узнает о том, что творится в этом мире за тонкой завесой привычной реальности. И проживёт жизнь, как и собирался, скучно и в одиночку. Нет, этого он точно не хотел больше.        Может быть, и очень вероятно, он сошёл с ума. Но это существо и пугало, и притягивало, как магнитом. И не только действие таинственного Знака тому виной. Иван сглотнул сухим горлом. Ай, к бесу всё!       — Верю, хотя и не понимаю до конца, — честно признался, как на духу. — Но ты же мне покажешь? Я хочу увидеть.       Облитый, словно серебром, светом вновь вышедшей из-за облака луны, тот прикрыл глаза, выдыхая, словно только что сбросил огромную тяжесть. Посмотрел с какой-то смесью тоски и радости, ответил тихо:       — Покажу. Не обещаю, что тебе легко будет. Но твои желания с этой минуты — для меня закон. Всё, что в моей воле — сделаю. В том тебе моё слово.       И не дожидаясь, пока Иван снова уйдёт в раздумья, обхватил его за плечи, увлекая ближе к чернеющему зеву раскрытого колодца. Не успел парень сообразить, что вообще происходит, как его уже вздернули легко, как пёрышко, на скользкое бревно. Ощущение крепких объятий, шаг вперёд… Они падали, пока не ударились о воду. Иван крепко зажмурился, попытавшись задержать дыхание, но ледяная колодезная вода вокруг так и не сомкнулась — только продолжалось замедлившееся падение. Вниз. Вниз. Вниз.       … пока подошвы не коснулись твердой поверхности. Только тогда Иван обнаружил, что изо всех сил вцепился, обхватывая Полоза поперёк спины. Заполошное дыхание плотно прижимало грудную клетку к чужой, как будто он хотел слиться с ним в единое целое. Хорошо, что пока было темно, потому что, почувствовав тихое тёплое дыхание в районе шеи, Иван вспыхнул. Не первый раз они оказывались близко, но в первый — это продолжалось так долго. И внутри стремительно разогревалось, увеличивая чувствительность, каждое прикосновение начинало обжигать. Ведь тот самый, к кому так долго хотелось притронуться, сейчас — ближе некуда… и вот уже руки не стискивают грубую холщовую ткань рубахи, а ощупывают, почти гладят, крепкую спину. Сейчас бы податься вперёд и… Э, нет! Это всё Знак. Колдовство. Наваждение. Он не хотел так. Поэтому упёрся ладонями в грудь и оттолкнул, услышав в ответ полувздох-полустон. Было понятно, что и Полозу это не так уж и легко даётся. Знак действует в обе стороны? Может и так. Но отпустил сразу, едва почувствовал сопротивление.       — Я… так ничерта не увижу. Тут всегда так темно? — сколько Иван не напрягал зрение, разглядеть ничего не удалось, пока не раздался сухой щелчок пальцами и везде зажглись тусклые жёлтые огоньки, открывая каменные своды уходящего куда-то вперёд тоннеля.       — Не серчай, забыл, что ты пока не можешь тут ничем командовать, — Полоз смотрел виновато. — Давненько тут людей не было.       Почему-то мысли о тех, кто побывал здесь раньше, вызывали не самые приятные эмоции. Сколько их было — прекрасных девушек и парней, которых приводил сюда Полоз. Иван сощурился, и не только от яркого света.       — А ты что же, никого сюда не приводишь, ну, время провести? И здесь никто с тобой не живёт? — вообще Иван даже с приятелями не был любителем таких разговоров. Откуда взялась смелость на подобные вопросы, да ещё и в чей адрес? Видимо, уровень стресса просто притупил возможность обходить острые углы.       — Если ты так спрашиваешь, таскаю ли я сюда людей для развлечения и плотских утех, то нет. Мне это не интересно, — тон был ровный, не похоже, что змею были обидны или неприятны подобные вопросы. Видимо, для тысячелетнего существа в теме не было ничего смущающего. — Ты сумел сюда попасть потому, что сейчас граница между мирами тонка — наступило время, а ты носишь Знак. Я даю его только тем, кто может стать моим супругом. Это не безделушка какая, чтобы дарить и передаривать. Он сейчас мою силу забирает почти без остатка, чтобы ты мог здесь находиться без вреда для себя. А мне ещё барьер с нижним миром держать нужно. Поспешим.       Стало неловко, но он ведь сам тему затронул… Тем временем тоннель перед ними свернул, и они вышли в пространство, которое не сразу удалось даже взглядом окинуть.       Иван замер, приоткрыв рот — перед ним простиралась гигантская пещера… В своё время они ездили с родителями в Крым и спускались в тамошние пещеры, но то, что он увидел сейчас — и рядом не стояло. Посередине голубело в свете парящих везде огоньков идеально круглое озеро. Они вышли из тоннеля практически посередине высоты пещеры, и её было видно, как на ладони. В отличие от тех, которые Иван видел, эта была покрыта тут и там выпирающими сверкающими кристаллами. Разноцветные камни отражали свет плывущих огней. В этом великолепии он не сразу различил перекинутые тут и там мостики, висящие над пропастями. Целый лабиринт переходов вёл вглубь пещеры, и вдалеке было что-то, напоминающее… город? Город-не город, скорее посёлок, но там однозначно были дома с оконцами, выходящими внутрь пещеры. Они шли ярусами, один над другим.       Он бы так и стоял, моргая, разглядывая эту невероятную картину, если бы Полоз не подтолкнул слегка.       — Красиво, да, — в голосе звучало некоторое самодовольство. — Ладно, наглядишься ещё. Пойдём.       Ивану ничего не оставалось, как следовать за хозяином по шатким мостикам. Кто и как их сделал — было непонятно. Зато стало ясно, почему именно такая форма, потому что стоило им вступить в пещеру, и со всех сторон раздались шорохи — к ним устремились сотни гибких тонких тел. Полозы. Их тут было несметное количество. Они приближались, касались сапог змеиного царя или Ивана и вновь растворялись во тьме.       — Что это они делают? — поинтересовался Иван, пытаясь ни на кого не наступить.       — Приветствуют, — отозвался Полоз. — Если мешают — скажи, я велю им тебя не трогать.       — Да нет, — хотя Ивана и смущало это внезапное внимание к своей персоне, неприятным оно не было.       Чёрная трещина возникла перед глазами как-то неожиданно. И вот уже Полоз подаёт ему руку, с лёгким поклоном, приглашая войти. По мановению его ладони скала беззвучно раздалась, открывая проход. Стоило вплыть туда следующим за ними огонькам, как пещера вспыхнула так, что глазам стало больно. Золото. Она была покрыта чистым золотом. Полоз осторожно подвёл его к небольшому возвышению, после чего положил ладони на искрящуюся поверхность и неторопливо поднял руки. За его пальцами тянулись золотые нити, на глазах свиваясь, словно расплавленный металл управлялся некоей волей, повинуясь движениям. Через некоторое время на возвышении лежало два венца, сплетённых подобно тонкому кружеву в затейливый узор.       Хозяин Подземного Царства критически оглядел своё творение и сделал шаг к стене, вновь прислоняясь ладонью. Он словно искал что-то, медленно поворачивая голову, обводя взглядом затуманенных глаз, явно видя больше, чем эти монолитные золотые стены. Наконец по губам скользнула улыбка. И когда рука опустилась, в ладони уже покоилась горка разноцветных камней — чёрных и тёпло-янтарных. Их он осторожно прикладывал к золотому плетению, и нити обнимали каждый, закрепляя на предназначенном для него месте.       Всё это время Иван наблюдал за тем, как работал Полоз, и увиденное казалось работой настоящего мастера — движения были скупыми, уверенными, и прошло не так много времени, пока он не кивнул сам себе, последний раз окидывая взглядом, подправляя видимые ему одному несовершенства.       Увлеченный зрелищем, Иван даже не слышал, как комната заполнялась шевелящимся ковром — змеи останавливались у некоей черты, не приближаясь к ним. Там были и чёрные с желтым, и песочно-бурые, и красноватые. Все они замирали в ожидании.       Наконец Полоз обернулся, подавая в руки Ивану венец, усыпанный чёрными камнями, себе же взял тот, в котором мерцали медовым янтарём другие.       Сколько времени? Вдруг скользнула дурацкая мысль. Иван взглянул на часы. Время на них было около часу ночи, но стрелки не двигались. Остановились, когда они шагнули в колодец? Да и какая разница… Видимо, вид у него был достаточно растерянный, потому что Полоз склонился ближе и проговорил тихо, прямо на ухо:       — Определенного обряда нет, но для моих подданных мы должны показать, что ты теперь — их хозяй… хозяин. Так что обменяемся этими венцами. И я должен буду снова поцеловать тебя. После этого брак будет заключен. Готов ли?       — Что спрашиваешь? — всё так же тихо ответил Иван. — Я уже здесь.       — И то верно.       Было очень странно видеть, что Полоз тоже… волнуется? Он не смотрел в глаза, и рука чуть заметно подрагивала. Повинуясь неожиданному порыву, Иван придержал венец одной рукой, а вторую уложил поверх длинных пальцев Полоза и чуть сжал. Тот поднял удивленный взгляд и улыбнулся.       Они совершенно синхронно повернулись к неподвижному ковру собравшихся змей, после чего — друг к другу. Полоз чуть склонил голову, позволяя надеть себе на голову прекрасный венец, после чего Иван сделал так же. Золотой обруч оказался идеально впору, не сжимал и не мешал, словно он носил его всю жизнь. Стоило ему поднять голову, их глаза встретились, одинаково золотые… дыхание перехватило — настолько красивым был в этот момент змей — действительно, Царь… Его одежды незаметно поменялись на чёрные, с плеч спадал до полу пурпурный плащ. Если бы Иван видел себя в этот момент — он бы заметил, что и сам облачён в такой же наряд. Но ему было не до этого. Он уже делал шаг вперёд, чтобы, наконец, обнять — больше он не чувствовал натянутого струной последние минуты действия Знака. Теперь он делал это сам.       Видя его движение, и Полоз тоже протянул руки, чтобы сжать предплечья, одновременно находя губами губы. Поцелуй был скорее нежным, чем страстным — Иван не задумываясь, раскрыл губы, ловя лёгкий выдох, не думая ни о чём кроме того, что хочет ещё. Он бы продолжал, ощущая растущий восторг оттого, насколько мягкие губы, как чувствуются под кончиком его языка острые края зубов… когда его голову наполнил шипящий прибоем шум:       — Тсссаритса… Тссаритсаа… Тсаритссса!!!       По ногам заскользили длинные тела, поднимаясь едва ли не до колен, и он вздрогнул всем телом, глядя вниз.       Их обтекало змеиное море, сплетаясь в единый клубок, пещеру заполнило шипение и шорохи, а в голове не умолкало многоголосое повторение одного и того же слова.       Он поднял ошарашенный взгляд на Полоза, который смотрел, видимо, ожидая вопросов.       — Кто? — вскинул брови Иван.       — Ты про голоса наших подданных? Они радуются, зовут тебя. Поговори с ними. Только самые простые слова используй, они всё же не так умны.       — Это… я, что ли, царица? — возмутился Ваня, глядя на ластящихся как котята рептилий. — Сами вы… Я мужчина.       Глядя на это, Полоз не удержался от смешка.       — Проще! Они так не поймут.       — Сам им объясни!       — Тебе нужно учиться.       Иван шумно выдохнул и постарался раздельно сказать:       — Я. Не. Царица.       Вокруг засуетились активнее, в голове поднялся прямо-таки шум.       — Не тссаритссса?! Не тссаритса.       Полоз уже откровенно смеялся, чуть прикрывая лицо рукой.       — Не. Царица. Царь… тьфу! Так тоже не годится. Да что ты будешь делать. Ладно, сейчас… — Иван уже не знал, куда деваться от этой какофонии в мозгах, шипения и возни вокруг. Наконец он кое-как собрал мысли в кучу, чтобы выдать что-то осмысленное. — Не. Царица. Царевич. Иван-царевич. Ясно вам, чешуйчатые?       — Не тсссаритсса… тссаревич… ввван тссаревич… — некоторое время ещё продолжалось перешептывание, пока всё не затихло.       — Довольно. Возвращайтесь. Все, — зычный голос Полоза рассыпался над золотой пещерой, и разноцветные гады поспешно ломанулись на выход, а некоторые — не разбирая дороги просто исчезали прямо в стенах, словно те были лишь прозрачной кисеёй. Не прошло и нескольких минут, как они остались одни.       — Ты, верно, устал, да и время позднее. Пойдём, покажу тебе твои покои, — змеиный царь вновь протянул руку, которую Иван механически сжал. В тот же момент действительно нахлынула усталость. Глаза слипались, словно в них насыпало песка. Он вяло кивнул, и они покинули сомкнувшиеся за ними своды золотой пещеры.       Снова скрипящие мостики, вверх и вниз, пока они не оказались у тех самых многоярусных каменных строений, которые были скорее частью скалы. Вместо двери — только узорчатая тяжелая занавесь, которую Полоз приподнял, пропуская его вперед. Внутри оказалось даже уютно: тяжелая старинная мебель и, главное, застеленная кровать, которая так и манила прилечь. С трудом вспомнив о венце, Иван потянулся, чтобы снять его, но рука Полоза удержала.       — Не надо. Тебе лучше носить его постоянно, пока не привыкнешь. Если что-то понадобится — я оставлю тебе медянку. Как ты понимаешь, на многое рассчитывать не приходится, но она позовёт меня. Огоньки можно зажечь и погасить, просто щелкнув пальцами. Попробуй.       Иван опустился на угол и постарался сосредоточиться, щелкнув пальцами. Те несколько огоньков, что влетели за ними, разом потухли, и в помещении воцарился мрак. Ещё щелчок, и они загорелись снова. И правда, просто. Тем временем змей продолжал:       — Вода здесь, она не кончается, — он показал на хрустальный сосуд на столе. — Отхожее место — вон туда. С остальным пока сложнее, но к утру я постараюсь раздобыть что-то, что ты сможешь поесть. Отдыхай. Слова доходили до измученного сознания медленно…       — А ты не останешься?       — Нет. Ты хочешь, чтобы я остался?       Отвечать было сложно. Хотел ли он? Сейчас больше всего хотелось спать. Просто как-то думалось, что первая брачная ночь должна проходить иначе. Иван сам не знал, отчего ему сейчас так не по себе, поэтому упрямо молчал.       — Спешить некуда. Цикл только начался, теперь, когда ты здесь, у нас есть немного времени. Я уже говорил тебе, что это нелегко. Тебе понадобятся силы. Если хочешь, я останусь здесь, пока ты не заснёшь.       Это уже звучало лучше, и можно было просто кивнуть. С этим Иван, не обращая внимания на свернувшуюся в уголке золотисто-оливковую змейку, стащил верхнюю одежду. Полоз откинул покрывало с одной стороны широкой кровати, и Иван едва не застонал от наслаждения, вытянувшись на белых, тонко пахнущих чем-то цветочным простынях. Мягкая подушка позволила забыть о том, что у него на голове всё ещё золотой венец. Змей прилёг рядом на застеленной половине и тихонько провёл рукой по плечу раз, другой… Прикосновение его прохладных пальцев было таким же лёгким и убаюкивающим, как и тихий, на грани слышимости, шорох далёких змеиных мыслей.       — Спи, Иван. Спи, мой царевич…