Ленский против!

      -Зарецкий нас видел, - произнёс Володя таким угрюмым тоном, будто огласил приговор, в его взгляде читался испуг, неверие, доля отчаяния и обречённость.       Как только до Ленского донеслась эта новость, точнее, когда её прислала Ольга, пообещав заскочить через полчаса, как только отделается от настойчивого кавалера, так Вовка тут же ломанулся к Онегину. Сообщение, присланное Ольгой было сумбурным, и сперва он не понял о чём она хотела предупредить, но через минуту пришло новое, и тогда его словно громом поразило. Известие застигло его в огороде, Володька будто прирос ногами к земле, тяпка выпала из рук, и, опомнившись, он сорвался с места под громкие окрики матери. Но он ничего не слышал, а кровь шумела а голове, стуча в висках подобно набату: "Их с Женей видели", щедро приукрашенное воображением Володьки.       - Зарецкий? А-а, это тот самый, - спокойно отреагировал Женя, чуть поморщив нос, как только в его комнату, проскакав от входной двери по длинному коридору, как сайгак, промчался Володя, явившись в растрёпанном виде, запыхавшийся и побледневший, в руке он сдавливал телефон.       Володя замер в проходе, тяжело дыша, он был ошарашен неожиданным осознанием своего и Женькиного положения, и возможными последствиями небрежного отношения к их ситуации. Они совсем забыли про окружающий их мир, они его беспечно игнорировали. Наконец, он собрался с силами и духом, прошёл в комнату и остановился рядом с диванчиком Жени, на котором тот, полулёжа, лениво пролистывал последние новости в ленте, читал сообщения от знакомых и одногруппников, а также пару сообщений от бывших. Сегодня Онегин решил это сделать, и расставить все точки над "ё", как говорил Пал Палыч, покончив со всеми прежними интрижками.       В своём универе Онегин пользовался успехом и имел вес среди сверстников, и не только: да что скрывать, его едкие слова, продуманные стратегии, уверенное и в меру открытое поведение, отличная учёба, связи в деканате и в преподавательской среде, среди студентов общаги, - всё это сделало из Онегина в чём-то уважаемого студента, в чём-то обожаемого парня, в чём-то опасного противника.       И вроде бы, Онегин никогда не стремился к обожанию, так как ему попросту было на это плевать, но имя его было на устах у каждого третьего студента, и каждого второго преподавателя. Конечно же, о нём ходили разные слухи, но предприимчивый Женя всегда использовал их таким образом, что всё оборачивалось в его сторону. Популярностью он пользовался, как и расположенными к нему, или влюблёнными в него, людьми. Никогда прежде он не задумывался о том, что можно было в один миг лишиться своего положения, так как был уверен в себе и собственных силах, и никогда не переживал об этом.       Здесь, в посёлке жизнь шла независимо от Онегина, где у него не было знакомых, родственников, кроме Пал Палыча, связей и хорошей репутации. В универе ему было проще, он мог обыграть и вырулить любую ситуацию в нужную сторону, в той среде он плавал свободно, как рыба в воде, а теперь его словно выбросило на берег. И всё же, несмотря на неприятную новость, он тут же принялся размышлять, не о том, как это могло произойти, а о том, что им с Володей делать дальше.       Молчание Онегина воспринималось Володей, как оторопь, шок, но на самом деле Женя уже мысленно разрабатывал план дальнейших действий, как только увидел округлившиеся глаза Володи и его расстроенное и испуганное лицо. Женя не мог позволить, чтобы Володя был несчастен, чтобы Володя боялся ходить по посёлку, или возможных грубых слов, брошенных в его сторону, и всех прочих прелестей, которые могли случиться с Ленским. Сам он, считая себя вполне закалённым в жестоких каменных джунглях, относился к подобному спокойно, игнорируя, пусть и языкастых, но бестолковых и безобидных идиотов, конечно, были и пакостники, но и с ними он научился бороться. Но не Ленский. Он видел, что тот едва не дрожал от испуга.       - Ты боишься? - будто удивился Женя, подпирая голову рукой. Володя присел рядом, глядя перед собой, а потом на свои руки с застарелыми мозолями:       - Понимаешь, Женя, я не смогу жить спокойно, зная, что тебе может что-то или кто-то угрожать, - тихо объяснял Володя, сжимая кулаки, - если я и боюсь, то только за тебя. Ты мне всего дороже, ведь я смотрю и только тебя вижу, слушаю и слышу тебя, и мне плевать, что там про меня Зарецкий свистит, но если они тебя тронут, я им, я их...       - Володя, ну что ты, дорогой мой, не волнуйся так, - Женя не выдержал и схватил Володьку в крепкие объятия, с восторгом и замиранием сердца, слушая совершенно неожиданные признания. Как он мог так ошибаться в Володе? Ленский снова его удивлял.       А он-то собрался защищать Володю, решив, что тот слишком робок и чувствителен для всей этой неприятной ситуации, слишком мил, а он вон чего - решил сам защищать, и кого? - его, городскую акулу, дракона универа, грозу общежития, прожжёного фаворита, Женьку Онегина. Этот милаха, добрая душа и поэт, Володенька Ленский! Это поразило, и даже позабавило и развеселило Женю.       - Как же я люблю тебя, Ленский, - снова признался Женя, в данный момент, не опасаясь никаких преград и проблем на их непременно общем пути. А то, что жизненный путь у них один на двоих, то есть, как ни крути, общий, Женя не сомневался. Он горячо поцеловал Володю, от избытка чувств, и, заглядывая в эти, обеспокоенные за него - за него! - небесно-синие, чистые глаза, произнёс, - уверен, мы что-нибудь придумаем.       Обычно Женя решал все проблемы один, но теперь у него был Ленский, а у Володи он, Онегин, а значит следовало всё решать вместе, чтобы не принизить и не обидеть Володю. Пока Онегин, перебирая тёмные кудри Ленского, любовался своим возлюбленным и тем, как мило тот волновался за него, Володя рассказывал, как Ольга прислала сообщение и что он совершенно не знает, что делать, и что Ольга должна прийти и всё рассказать подробнее.       Договорившись о том, что Володька придёт с Ольгой к Жене, и сперва они выслушают её и разберутся в ситуации, а после, все вместе, подумают о дальнейших действиях и разработают стратегию. Успокоив, и целуя везде пыльное лицо Володи, Онегин, с неохотой, отпустил его на родительские "плантации", продолжать работу. Ему нужно было предупредить дядю о гостях.

***

      - Вот так всё было, - завершила рассказ Ольга, в конце стукнув ладонью по старенькой клеёнке на столе, в кухне у Онегиных. У Жени рука не поднималась выбросить это старьё. - Даже не представляешь, Вовка, сколько сил мне понадобилось, чтобы не вцепиться ему в наглую рожу! Какие гадости он посмел мне говорить!       - А ты-то тут причём? - простонал с долей отчаяния Вовка, сидя напротив возмущённой Ольги.       - Ага, он же себя на вашем фоне пропихивал, хотел выглядеть мужиком и подходящей кандидатурой на место моего парня. Моего! Представь только, - возмущённо пояснила Ольга, наигранно вздрагивая с омерзением, и обхватывая себя руками, как настоящая актриса, закатывая глаза с трагическим видом. - Ты знаешь, я его терпеть ненавижу, у-у, он мутный тип.       - Значит, Зарецкий увидел нас с Володей у речки, вечером, - констатировал факт Онегин, опираясь спиной о стену кухни, сложив руки на груди и предаваясь воспоминаниям, как они с Ленским на днях совсем потерялись в мире чувств, позабыв о реальности и её коварстве.       А ведь они с Володей так хорошо проводили время в тот тёплый вечер, пусть и под кваканье лягушек, и под шелест камыша, - Володя так называл рогоз, но Женя не поправлял его, так как мысли были о другом, - и пронизывающую прохладу с поверхности речки. Забывая обо всём, прижимая Володьку к себе и целуя до беспамятства, чего с Онегиным не случалось прежде: да, он поддавался страсти, или же похотливому желанию, обычно, забирая удовольствие себе, но с Володей всё происходило иначе. Это чувство было хрупким и нежным, как тонкий росток с волосок, и лишь то, как они с Ленским будут беречь и растить это маленькое чудо, зависел результат их зарождавшихся отношений.       В последнюю неделю, они с Володей почти не разлучались, и всё свободное время проводили вместе, не предполагая, как это выглядело со стороны. Да и сам Онегин забылся, увлёкся, расслабился. Кто мог подумать, что Зарецкий пожелает половить рыбки вечерком и застукает на берегу парочку голубков. Впервые, Онегин подумал, что настоятельное решение Володи продолжить их любовные игрища у Жени в комнате, стало спасительным для них обоих. Иначе Зарецкий удивился бы ещё больше. Крышу, от чувств-с, им обоим, Володе и Жене, сносило капитально, и на зависть многим. Это были чудесные дни, замечательные дни, пока не грянул гром в их маленьком и уютном раю.       - Итак, всё печально, но не критично, - продолжил Женя, как только оба взвинченных гостя повернулись в его сторону, с интересом вглядываясь в его лицо.       - Что же ты придумал, умник? Давай, колись! - встрепенулась Ольга, с нетерпением, едва не подскакивая на месте.       - Не надо, Оля, - остановил её Володя, хватая за руку, будто Ольга собиралась навредить Онегину, но тот лишь выдавал улыбку.       - Что не надо? Зарецкий утверждал, что это он тебя полез целовать, - и Ольга обвиняющим жестом ткнула в сторону Онегина, однако, тот с невозмутимым видом пожал плечом аля "а -что-такова?" Вовка притух и слегка покраснел в скулах, ведь оба знали, кто всегда просил "ещё".       - Ладно, этот не в курсе, - и Ольга снова ткнула в сторону Онегина, но высказывала уже Володьке, - что и как у нас тут на деревне происходит, и как слухи работают, но ты-то знаешь! Стоило нам раз в магазин под руку сходить, так через неделю нас уже в поселке поженили, а меня спрашивали, когда на каком я месяце и когда рожать! А тебе на серьёзе предлагали столовую забронировать, заранее, для нашей свадьбы! Ну что ты смотришь? Что делать-то будем?       - Как я понимаю, из всего услышанного, разговаривать по-хорошему с Зарецким без толку, - вслух вынес заключение Женя и тут же столкнулся со взглядами, которые окончательно убедили его, что он прав. - Что же, будем действовать иначе. Создадим другие слухи. Как там говорят? "Клин клином вышибают".        - Это какие же? - первой отозвалась Ольга, пока Володька ещё только рот раскрывал. Она зыркнула на него, - а ты молчи, любитель обнимашек!       - Да такие же, снова пройдётесь под ручку, - предложил Женя, сдерживая смех, так как увидел реакцию "любителя обнимашек" на слова Ольги: Володя виновато опустил взгляд в пол, как нашкодивший щенок, и Онегин едва сдерживался, чтобы не накинуться на него с поцелуями, со всеми вытекающими. Но приходилось сдерживаться.       - Ага, как же, - отозвалась Ольга, обращаясь к Онегину, но с укором глядя на Володьку. - Это не прокатит. Уже заезженная тема. Хотя, если попросить Таньку, то может что и выйдет. Ну, чтобы вы с ней походили по посёлку.       - Татьяну? - потёр подбородок Женя, прикидывая в голове плюсы и минусы. - Неплохой вариант, но согласиться ли она? Тем более ты же знаешь нашу ситуацию.       Незаметно они с Ольгой перешли на ты, Володька лишь вертел головой, следил то за одним, то за другой, прислушиваясь и помалкивая, так как чувствовал себя виноватым кругом.       - Ну и что, она поможет, я уверена, - отмахнулась Ольга, будто всё уже решено заранее. - Надо только ей сообщить. Эх, зря мы её не позвали!       Володя вслушивался и отчего-то ему не очень нравилось предложение Ольги, пусть оно и, скорее всего, помогло бы в борьбе с пущенными слухами Зарецкого, которые, если быть честным, на деле являлись не такими уж и слухами. Но зная Зарецкого, он сам лучше выдумать не мог, чем предложение Ольги.       Расстраивало только то, что Женя как-то быстро и с азартом согласился на эту авантюру, как всё это выглядело в глазах Ленского, и ухудшало положение то, что они собирались использовать Татьяну. Он и пикнуть не успел, как Ольга уже набрала сестру и вкратце объяснила где она и зачем; Таня всегда отличалась сообразительностью, и без особых намёков поняла в чём дело. Поразительно, но она также быстро согласилась помочь, вызывая в Володьке противоречивые чувства и усиливая беспокойство. Захотелось вскочить и уйти, но выглядеть в глазах близких в наихудшем свете тоже не выход. Поэтому он сидел, слушал и помалкивал, считая, что сам виноват, вот и терпи.       - Володя, не переживай, всё будет хорошо, - вдруг перебил его раздумья голос Жени совсем рядом, Володька поднял взгляд, болезненный и тоскливый, на Онегина. Тот стоял рядом и улыбался, похлопал Володьку по плечу, ободряюще, придавая уверенности.       - Только вам тоже не стоит видеться, хотя бы пару дней, - кивнула головой Ольга, и, наконец, добралась до конфет в вазе, тут же разворачивая одну из них. Посмотрела на Володю с раздражением, будто распознала во взгляде укор, - что? Это всё стресс. В конце концов, могу я подлечить нервишки сладким?       - Ольга, отныне, тебе здесь можно всё, - фыркнул насмешливо Онегин, учитывая помощь и поддержку отходчивой и настроенной дружелюбно Лариной, и это не глядя на то, как отвратительно вёл себя с ней и её сестрой Женя. Подобных важных человеческих качеств он не мог не оценить.       - Вот уж спасибо, за доброту, - уточнила язвительно Ольга, и Онегин беззлобно рассмеялся, удивляя Володю. К этому моменту, Ленский осознал, что он крайне ревнив, чего никогда не замечал за собой прежде.       Или просто Онегин не давал особого повода? Со всеми он, обычно, был холоден, или насмешлив, либо язвил и поддевал, либо бывал обманчиво любезен, но наблюдать его таким... обычным парнем, не приходилось никогда.       Таким Онегин был лишь с ним. Он Ленскому привычен был лишь с двух сторон своей личины. Таким его он и любил, и милым находил, и в меру грубым, и хмельным, когда в объятиях его сжимали крепко, и беззаветно целовали... Ну, и многое что было между ними.       И мысли Володьки плыли по привычной стихоплётской стезе, делая крен то в лучшую, то в худшую сторону. Он был готов, заламывая руки, впадать в отчаяние, привычно бросаться на постель в слезах, но не решался, под суровым взглядом Ольги, которая прекрасно знала все его замашки и также умела проделывать подобные фокусы с окружающими, всплёскивая руками и играя скорбь и убитую горем жертву. Она хмыкнула понимающе, перехватив его недовольный и хмурый взгляд, и подмигнула, улыбаясь.       - Не ссы, Володька, всё будет "оки", - и она наклонилась в его сторону и хлопнула его по плечу, гораздо ощутимее, чем Женя. А тот лишь изо всех сил сдерживал неуместный, по мнению Володьки, смех. Ленскому оставалось лишь вздыхать и довериться этому дуэту прохиндеев.       - А что ещё мне остаётся, как не это? - спросил он с долей печали, с видом Пьеро.       - Стихи и огород, - тон в тон ему ответила Ольга, уже изображая Пьеро, и увернулась от руки Володьки, когда он хотел дернуть её за длинный хвост, в который она забрала свои волосы цвета спелой пшеницы. - Дурак, ты, Володька и шутки у тебя дурацкие. Мы тут, между прочим, решаем проблему глобального масштаба, а ты скуксился весь, сморщился, как жопа куриная.       - Эй!!       - Володя, не переживай, я тебя и куриной жопкой люблю, - "успокоил" его Женя, обнимая сзади и прижимаясь щекой к спине, чтобы Володенька не увидел, как он смеётся.       - Женя! Евгений! - послышался голос дядюшки из комнаты, и Жене пришлось оторваться от любимого и пойти к Пал Палычу, оставляя гостей вдвоём.       - Вовчик, ты мне должен рассказ, - тут же насела на Ленского Ольга, вцепляясь в его руку, как коршун в добычу. Она выразительно поиграла бровями, намекая на быструю историю, и Володьке пришлось кратко пояснить, как он дошёл до жизни такой; а ведь он, до этого момента, изо всех сил старался отвязаться от Ольги и избежать её въедливых и каверзных вопросов.

***

      - Тебе не кажется, что пора уже прекращать всё это? - привалившись плечом к косяку, спросил Володька, в комнате у Онегина, который приводил в порядок внешний вид, собираясь на очередную встречу с Татьяной: сегодня "парочка" собиралась в город, в консерватории, на выступление приезжих скрипачей. Двумя днями ранее, Женя и Татьяна ходили в гости к Лариным, и провели там три часа, что не могло не вызвать рой вопросов и сомнений у обеспокоенного не на шутку Володи: как только он узнал об этом не от Онегина, а от Ольги, в переписке, что-то оборвалось внутри, в предчувствии бури. Почему Женя ему не сказал? Отчего он, Володя, его возлюбленный, узнавал это от Ольги, а не от него самого?       Когда он поинтересовался об этом у Жени, то тот, смеясь объяснил, что таковы их общие договорённости, и что они все вместе сами пришли к этому выводу: что для пущей убедительности, Онегину и старшей Лариной нужно как можно больше и дольше мелькать на виду у всех. Но эти их поездки, встречи, лжесвидания ранили Володьку. Он снова страдал, и снова мучительно и беспредельно. А гвоздём в крышку гроба стал именно этот странный, почти тайный, поход Жени к родителям Татьяны - это уже мало походило на шутку.       Разозлившись, Володька решил отстраниться, и избегал встреч с Женей и какого-либо иного общения, сам же чрезвычайно страдая из-за своего же упрямого характера, до слёз в подушку, на разрыв, и бомбардируя Ольгу сообщениями: где Онегин и Таня, и чем они заняты? Пока Ольга не позвонила и не спросила в чём дело, и когда Володька перестанет строить из себя королеву драмы и истерить? Боже! Она так и заявила: истерить! Точнее, она обозвала его "гребанным истериком" и велела перестать выносить мозг Жене, - с каких пор она стала звать Онегина Женей?!       Все эти события и отсутствие возможности увидеться с Женей, как и отсутствие полной информации, и невообразимое желание обнять его вот так запросто, поцеловать, просто коснуться... Позволить себе хотя бы эту малость, но Володька не мог, так как в последний их разговор, по телефону, - черт, он начинал ненавидеть эти прогрессивные штуки! - Женя предложил пока не встречаться, чтобы "войти в роль". Но так ли это было на деле? Володька извёлся от ревности и подозрений! Он сгорал, медленно, в этой мрачной пытке истерзанного сознания. Ему казалось, что Женя отдаляется, они всё больше общались подобно друзьям, и Женя явно избегал его объятий, вздыхая и стараясь поскорее освободиться, ограничивался короткими поцелуями.       "Игра" в парочку затянулась на долгие две недели, и Володька находился на грани срыва. Женя отвечал короткими сообщениями, Таня избегала встречи с ним, а Ольга уверяла, что всё идёт хорошо и под контролем.       "Ага, всё хорошо и, судя по всему, идёт к свадьбе!", - думал Володька, глядя на Ольгу в тот момент. Однако, он уже дня три не видел ни Ольги, ни тем более Тани, ни Жени, и потому решил его навестить без предупреждения. И очень не вовремя, как ему объявил Женя, набрасывая на себя приталенный пиджак. У Володьки сердце ухнуло вниз, и от головокружения потемнело в глазах, но он сделал вид, что всё хорошо, подпирая косяк.       - Володя, не волнуйся ни о чём, всё складывается наилучшим образом, - пояснял Онегин, поправляя рукава, при этом глядя на себя в зеркало. Он рассмеялся, оглядываясь коротко назад, - видел бы ты выражение лица Зарецкого, когда он увидел нас с Таней, а уж когда я приобнял её за талию, у него едва глаза на асфальт не выпали.       - У меня, на его месте, тоже бы выпали глаза, - пробормотал Володька, всё больше хмуря брови, и скрипя зубами. Он прикусил губу, словно решаясь, и потом всё же спросил, - Женя, ты любишь меня?       - О чём это ты, Володя? - снова обернулся к нему Онегин с улыбкой и лёгким удивлением на лице. - Само собой, не выдумывай ерунды. Всё будет хорошо. Доверься мне.       - Угу, - кивнул Володька, увлечённо ковыряя ногтем залупившуюся краску на косяке.       "Всё. Будет. Хорошо." - чеканил Володька про себя, как мантру.       Женя вздохнул и приблизился, обнимая Володю за шею и притягивая к себе для поцелуя. Нежного, как прежде. От этого у Володьки слёзы наворачивались: ему казалось, что он хватается за осколки разбитого сердца. Заглядывая ему в глаза, Женя произнёс:       - Ты же мне веришь? - и он прижался щекой к щеке, шепча на ухо, - Я всё устрою наилучшим образом, Володенька, не волнуйся понапрасну. А теперь мне пора на "свидание", любопытные не должны ждать, а "шоу должно продолжаться", верно?       И Онегин с улыбочкой подмигнул Володе, и чмокнул в щёку, уходя, а тот не зная зачем пошёл в комнату к Пал Палычу пребывая в полутрансе. Последнее время он часто наведывался к дядюшке Жени, пока того не было дома, чтобы скрасить его досуг, так как Женька был занят Татьяной Лариной.        Прошло ещё два дня, Володька шёл с магазина, волоча матери продукты, купленные по списку и столкнулся с Зарецким, и растерялся сперва, но тот, как ни в чём не бывало, поприветствовал его и без всякого злого умысла принялся рассказывать, как по глупости принял их с Онегиным за голубков, перебрав чуток в тот день с алкоголем, но когда увидел вчера Онегина "обжимавшегося" с Лариной, то понял, что пора завязывать со спиртным, а то с пьяну что угодно привидится, а потом не разгребёшь, чего наболтаешь. Потом намекнул, что похоже в ближайшем будущем у влюблённых назревает свадьба и расхохотался, удивляясь вслух, с долей зависти, какой всё-таки ловкач этот Онегин.       Вовка кивал и угукал. Ему было дурно и тошно, за углом его всё же вырвало от избытка эмоций и головокружения. Он вернулся домой, сам не зная как, в полубредовом состоянии, слабо на что реагируя и игнорируя вопросы матери, прошёл в комнату и улёгся на кровать. Его трясло, как в лихорадке. К вечеру он окончательно разболелся. Мать померила ему температуру и заявила, что больше он в таком количестве мороженное есть не будет. Ему дали лекарство и спустя несколько минут он всё же заснул.

***

      - Ты знаешь, я ошибался в Лариных, это весьма милые люди, стоящие, на них можно положиться, - заявил Женя, когда Володька, несмотря на протесты матери, три дня спустя потащился к Онегиным, обеспокоенный за их с Женей взаимоотношения больше, чем за собственное здоровье. Дело было вечером, Женя прислал сообщение, что Володя совсем пропал и даже не пишет. Теперь они сидели на кухоньке и Володька вцепился в свою чашку обеими руками, справляясь с волнением и болезненной слабостью, опустив взгляд в чашку. А Женя продолжал рассказывать про Лариных, нанося всё больше ран чувствительному сердечку ревнивого Вовки. Он и сам не ожидал, что способен так яростно ревновать. Когда-то Ленский мог вести разговор про Лариных, и Ольгу в частности, беспрерывно, но сейчас ему уже не казалось это столь весёлым и беззаботным времяпрепровождением.       Ленскому всё казалось, что Женя отдалялся всё дальше и дальше с каждой секундой, с каждым словом. А может Ленский ему надоел? А что если ему понравилась Таня?       - Володя, ты чего притих? - поинтересовался Женя, рассматривая его бледное и печальное лицо, с улыбкой. Чертовой дурацкой улыбкой. Вовка зыркнул на него. Улыбка сползла с губ Онегина, и он тут же посерьёзнел, - ну? Что такое? Что за кислое выражение лица?       - А сам-то как думаешь? - съязвил Володька, раздражённым тоном. - Всё. Хватит.        - Чего хватит? - переспросил Женя, удивляясь такой перемене в "возлюбленном".       - Всего хватит. Порви с Татьяной. И хватит уже этого спектакля, - заявил Володька, как отрезал.       - Но надо же довести всё до логического конца, - потёр шею Онегин, раздумывая, какая муха укусила Володю. Потом улыбнулся, догадливо, - брось, Володь...       - До какого конца ты собрался это продолжать? До свадьбы?! - воскликнул Володька возмущённо. Женя засмеялся, от души и громко.       - Интересная новость. Кстати, хорошая идея, отчего бы не заключить брак с Таней? - он задумчиво ухватился за свой подбородок, будто всерьёз решая этот вопрос. У Володьки аж рот открылся, но слова возмущения так и не вырвались наружу, потому что рука дёрнулась быстрее и чай из его чашки выплеснулся в лицо ошарашенному Жене, который неверяще утёр щёку рукавом и уставился на виновника:       - Спятил? А если бы там кипяток был?!       - Значит тебе повезло, - спокойно ответил Володька прохладным тоном, сам закипая похлеще чайника.       - Ты не прав, Володя, - и Онегин утёрся полотенчиком, поворачиваясь к Ленскому спиной. - Тебе лучше пойти домой и успокоиться.       Пожалуй, ему следовало всё объяснить, поговорить, обнять, но Володька поддался мимолётным эмоциям, зная, что потом пожалеет, он вскочил и ушёл, молча и жутко обиженный. Он не мог себя контролировать и боялся позорно разреветься при Жене. Ведь он так сильно любил Онегина, всегда, любого. Ему, действительно, стоило уйти и успокоиться. И он ушёл, явно "перегибая с волшебством".       В ночь у Володьки поднялась температура и никак не сбивалась, он бредил, и родители вызвали "скорую", решив, по совету врача, что пневманию лучше лечить в больнице. Очнулся он лишь пару суток спустя в городской лечебнице, всё ещё ощущая себя больным и слабым. Рядом была мать, видимо, решив остаться с ним дежурить и дождаться стабильного состояния. А через три дня разрешили прийти посетителям.       Первой примчалась Ольга, тараторя что-то про новую постановку в театре, про то, что Володьке тоже на следующий год необходимо поступать, спрашивала, не решил ли он куда именно, переводя разговор куда угодно, но только не в сторону Онегиных. Отводила взгляд и старалась смотреть куда-нибудь, чтобы не пересечься с Вовкой. Он отвечал вяло, всё ещё чувствуя слабость и навалившуюся аппатию. Ольга не задержалась надолго и вскоре ушла, взяв с Володи обещание звонить или писать, чмокнув напоследок. По её встревоженному виду можно было решить, что это из-за положения Володи и его внезапной болезни, но Володька решил, что это из-за Онегина. Что с ним? Где он?       Ещё два дня к нему никто не приходил, лишь звонили, но не тот, кто был на самом деле нужен Володьке. И Ленский не понимал почему. На третий день пришла Татьяна, удивив Володьку. Дежурно поспрашивала его про здоровье и выписку, и всё же не сдержалась и тихо произнесла:       - Ты любишь его?       Володя тут же вытаращил на неё глаза, гадая к чему бы Татьяне понадобилось спрашивать такое. Она вздохнула, складывая тонкие руки на коленях. На ней было простое платье голубого цвета, которое ей всегда ужасно шло, а волосы собраны в сложную косу. Как ни крути, а она была по-своему хороша. - Если это не серьёзно, то оставь Женю в покое. Я вижу, как он мучается, всё время на телефон смотрит, беспокоится о тебе.       Закашлявшись застрявшими в горле от торопливости словами, Володька всё же прохрипел, прижимая руку к сердцу, не сомневаясь ни на секунду в своих словах:       - Нет! Никогда! - он возмущённо уставился на неё, как на врага, едва ли не прожигая взглядом. И даже привстал с постели, выкашливая, - он мой! Мой! Я люблю его!       Его затрясло, и дрожащими руками он вцепился в одеяло, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не разрыдаться перед Татьяной, перед соперницей, каковой он её считал всё это время. Татьяна хмыкнула насмешливо, и вздохнула.       - Значит вот как? Не откажешься?       - Да, - твёрдо произнёс Володька, мрачно глядя на неё исподлобья. На это она промолчала, внимательно рассматривая его, а потом поспешила оставить больного, пожелав перед уходом скорейшего выздоровления. Про Онегина она ничего не стала говорить. А у Володьки появилось больше времени, чтобы подумать обо всём. О ситуации в целом. Затем он понял, что пока варился в худших эмоциях, сам ни разу не попытался связаться с Женей, пусть тот также не давал о себе знать. Может для начала стоило ему написать сообщение? Хотя бы это. Прямо сейчас, и Володька, немедля, набрал короткое:       Привет.       Сжал телефон в руках и принялся ждать ответ. Спустя час Володька уже извелся от самых страшных предположений, одно хуже другого. Ближе к вечеру, часам к пяти, он почти растерял всю уверенность в благополучном исходе их с Женей истории, впадая в тоскливое уныние, которое худшими мыслями утягивало его на дно. И никого не было рядом, чтобы его поддержать, встряхнуть, сказать, что все не так уж и плохо. У него не было даже соседей по палате, с их заботами и отвлекающей болтовней, с их, порой, глупыми советами, да хоть с какими-нибудь. Он так нуждался в живом общении, и так боялся оставаться со своими удушающими мыслями один на один.       Он всё испортил. Сломал своими же руками...       Дверь в палату открыли и на пороге, в накинутом на плечи одноразовом воздушном халате и с пакетом в руке, как по-волшебству, возник Онегин собственной персоной.       - Ленский, что за мрачный вид? - подмигнул Женя и улыбнулся широко, шагнув к замершему от неожиданности Володьке, и уничтожая его угрюмые мысли одним своим взглядом, наполненным теплотой и любовью.       - Женя, - сипло прошептал Володька, и у него защипало в носу от избытка чувств.        И Володька неосознанно протянул ему руки, забывая про всё, ведь Женя пришёл.