Сердце Дракона. Карточный домик

      В таверне «Пьяный нетч» и правда всё стихло — или Телдрину просто показалось?       Инстинкт прямо-таки кричал, предупреждая об опасности… Но что он мог сейчас сделать? Рассказать и Гелдису, а заодно и всем желающим, да и нежелающим тоже, что ему уже много ночей подряд снится какая-то высокая и бледная эльфийка, которая приходит в эту таверну и в его сон только для того, чтобы убить его? Хорошо ещё, если просто — или только — посмеются, Телдрину и самому хотелось, чтобы кто-то посмеялся над его сном и, как ни крути, его переживаниями по этому поводу. По крайней мере, он понял бы, что это всего лишь кошмар, всего лишь сон, пусть и отвратительный и жуткий в своей реальности… А то, над чем смеются, пусть даже зло, однозначно страшным уже не кажется.       Кажется, сейчас никакие насмешки не были бы для него обидными. Вот только для этого надо сначала этот самый паскудный сон рассказать…       Вот сейчас, выходит, самое время, побери его Малакат. Хорошее время, чтобы отказаться от контракта, на самом деле, не такого уж и долгожданного, — можно устроиться работать в порту, на худой конец, или стать редоранским стражником…       А ещё — неплохо бы хоть посмотреть в лицо своей надоевшей Смерти.       Посмотреть — и отказаться.       Отказаться работать на неё, отказаться видеть её во сне, отказаться умирать, — что во сне, что, наверное, и наяву.       Потому что — кто её знает? Потому что — да ну его, этот контракт. И честные меры, знаете ли, не будут убивать кого-то много ночей подряд, пусть и только во сне.       Откажешься — целее будешь. Наяву-то точно, про сны — пока неизвестно. Интересно, как можно отказаться от своих снов и вместо этого пойти вместе со всеми строить храм? Там вроде бы никто их не убивает.       Он, Телдрин Серо, уже встречал нанимателей, которые считали всех наёмников чем-то то ли вроде расходного материала, то ли живого щита, но вот иметь наглость сначала сниться, словно предупреждая, а потом взять и явиться лично… Для чего? Для того, чтобы осуществить задуманное — или довести дело до конца?       Какой же долгий путь от безопасной комнаты до стойки трактирщика, где знакомая незнкомка ждёт его, всё так же сидя лицом к залу и рассматривая там что-то. На мгновение у мужчины возникло неприятное ощущение, что у девушки перед ним определённо могут быть глаза на затылке или что-то в этом роде, поэтому сейчас она отлично знает, что происходит у неё за спиной. Иначе что она могла бы там, в зале, рассматривать?       Бывают сны, которые не расскажешь никому, как бы сильно ни хотелось.       Бывают вещи, которые обязательно нужно сделать, даже если тебе их совершенно делать не хочется — и это всё вопреки здравому смыслу.        — Что ты там копаешься? — трактирщик обернулся к нему, явно не понимая, что происходит. — Подождите, сэра, он сейчас придёт. — это уже посетительнице.       Про себя Телдрин отметил, что хотя бы у него нет в руках той самой многострадальной кружки, которую терзал Дровас в его снах. Значит, сейчас это точно не сон. А значит, даже если здесь сейчас и произойдёт что-то из ряда вон выходящее, у этого будут хоть какие-то объяснения.       И причины.       И меч у него всё-таки при себе имеется. Если незнакомке хватит ума — или его отсутствия — напасть на него и сейчас, он будет защищаться и убьёт её сам. Свидетелей будет много, и никто не скажет, будто он сам первым напал на неё. Жаль, что он так и не узнает, ни кто она, ни что ей было от него нужно. Может, у неё в карманах найдётся какая-нибудь записка с контрактом? Неудивительно, если записку написал сам Шеогорат, или ещё кто похуже.       С даэдрическими божествами у Телдрина как-то давно уже не сложилось доверительных отношений. При этом они неоднократно помогали ему или даже выручали, — но вот заручиться их помощью и поддержкой на будущее не получалось никогда. Да и вообще не рекомендовалось. Лучше всего было надеяться и полагаться на самого себя. Даэдра вовсе не так уж и внимательно следили за ним, чтобы убедиться, что он в безопасности — или что думает о них исключительно почтительно и с уважением. Обычно у них были свои дела: а Телдрина — свои, а у даэдра — свои, и без крайней на то необходимости они не вспоминали друг о друге — и не пересекались нигде.       Словно почувствовав, что на неё смотрят и о ней думают, незнакомка, всё так же не поворачиваясь, спустилась на пол. Телдрин, привыкший к высокому росту незнакомки по своим снам, сначала подумал, что она перебрала здесь же, в таверне, а теперь упала. Это было бы более чем понятно. К тому же, у него будет очень уважительная причина не брать этот контракт, потому что…       Телдрин видел намало пьяных нанимателей, но они были пьяными когда угодно и так сильно, как у них получалось или как им хотелось, но в момент договора и оплаты они все как один были трезвыми. Пусть эта будет пьяной. Ну хоть немножко, тогда будет отличная возможность отказаться, — никакой грубости, просто мутсэра выпила и пусть возвращается потом… если вспомнит. Или просто передумает. Или вернётся в Скайрим или отправится в другую провинцию.       Хотя… нет, вроде она стоит, но… Вот как? Нет, ну вот как? Может, она летать умеет, побери её Шеогорат?       Любопытство и удивление оказались сильнее предубеждение перед странной незнакомкой и не менее странным возможным контрактом. Мечник подошёл к стойке и посмотрел по другую сторону вниз, словно ожидал увидеть у женщины копыта. Или рыбий хвост. Но нет, всё оказалось гораздо проще: она и не думала падать или оказываться кем-то иномирным, просто она была невысокого роста.       Маленькая. Вряд ли ребёнок, уже потому, что дети не носят при себе столько оружия, сделанного из какого-то странного материала, — и у детей не бывает такой осанки.        — Так ты… такая маленькая? — Телдрин очень удивился, когда понял, что вместо того, чтобы подумать эту фразу про себя, произнёс её вслух.       Кто не видел его повторяющийся сон — не поймёт. А не видел никто, кроме него самого. Нехорошо получилось, кем бы она ни была. Нехорошо. Не стоило задавать такие бестактные и, наверное, неприятные вопросы кому бы то ни было.       И не только потенциальному нанимателю, которому обязательно надо отказать. Просто так, не объясняя причин. Потому что сказать что-то вроде «ты мне снишься каждую ночь и я просыпаюсь от того, что ты меня убиваешь» — так себе обвинения.       Может, она не так уж и виновата, на самом деле, и сама не хочет сниться ему, только ничего сделать не может. Или же она даже не подозревает о том, что снится ему — и спит без снов, или видит во сне что-то совсем другое, с ним, лучшим мечником всего Морровинда, никак не связанное.       Вышло так по-идиотски, как не бывало, наверное, ещё никогда за всё время его жизни. Кажется, так облажаться ему не удавалось даже в раннем детстве, когда он ещё только научился говорить.        — Да. — ответила незнакомка, словно не удивившись его более чем бестактному высказыванию и даже ожидая его — Я босмерка, это и объясняет мой рост. Для своего народа я тоже не считаюсь высокой. Я ищу себе спутника в Вороньей Скале. Компаньона или наёмника. Мне сказали, что ты наёмник и сейчас свободен. Это так?       Если её и удивило более чем бестактное замечание по поводу её роста, то она и виду не подала. Про себя Телдрин отметил, что ему очень не хотелось бы, чтобы эльфийка считала всех данмеров бестактными или дураками неотёсанными, которые даже на трезвую голову двух слов связать не могут. А если и свяжут, то получается что-то такое, что лучше бы они вообще этого не делали. Или же… или же в последнее время ей попадалось так много дураков и идиотов всех разновидностей, что она просто перестала обращать внимание на то, кто перед ней и какой он. Отчего-то стало досадно.       «Конечно, я ведь просто обычный наёмник, не стою времени и внимания ей, наверное, абсолютно без разницы, кто я. Ей просто нужно найти кого-нибудь, кто будет защищать её в путешествии, кто бы это ни был. Не уверен, что она хотя бы запомнила, как меня зовут.»       И хотя такое уже происходило не раз, да и потом тоже могло произойти, почему-то стало очень неприятно. Как известно, нанимателю нужен наёмник, чтобы тот его защищал… а вот кто будет защищать самого наёмника? Вопрос, воина, мужчины, да и просто лучшего мечника всего Морровинда, не сказать, чтобы достойный, может, даже постыдный… Но чувство, похожее на внезапно навалившуюся слабость, нельзя было ни прогнать, ни заглушить, — уже потому, что было непонятно, где именно оно находилось.       Будто обиженная интуиция, поняв, что убийца из снов совсем не похожа на ту, которая сейчас стояла перед ним и совершенно не пряталась, заползла куда-то в угол восприятия, там, где её и осознать не удаётся, и краем глаза не увидишь, но всё равно чувствуешь, что она есть, замолчала, но продолжала что-то бубнить себе под нос про тех, кто её не слушает, и кто знает, что с ними случится потом.       Отчего-то захотелось помолиться.       Пойти в любой храм и хотя бы просто постоять там, смешавшись с молящимися — или просто постоять в стороне.       Но храма вроде бы рядом нет — да и боги, когда они так нужны, молчат. Или им лучше известно, нужны они сейчас или нет? Про то, что даэдра могут быть равнодушными, мстительными или просто занятыми своими делами, мужчина почему-то предпочитал не думать.        — Тогда лучший мечник во всём Морровинде к твоим услугам… за определённую сумму.       А вот это — и правда шанс. А что, если у потенциальной нанимательницы попросту нет с собой денег? Или есть, но недостаточно для того, чтобы они смогли подписать контракт? Вот было бы хорошо… Дальнейшее представлялось Телдрину более чем понятным и простым… но от того становящимся сказочно недосягаемым.       Но в то время, пока незнакомка неторопливо лезла в кошель, оставалась надежда.       Она так медленно ищет золото, потому что знает, что септимов-то у неё мало. И если она сейчас наймёт его, то потом у неё не хватит на обратную дорогу. И тогда он сможет со спокойной совестью отказаться. И никто и ничего не заподозрит. А потом он наберётся смелости и во сне пойдёт в тот храм на острове, которым грезят наяву все местные жители. А если она вздумает ещё присниться ему, — он сам убьёт её в своём сне.       Какое хорошее время — время считать то, чего у тебя, возможно, нет, — и мечтать о том, что всё обойдётся.       Жаль только, что время заканчивается.       И хорошее время.       Да и всё хорошее — тоже.       Деньги у даэдровой нанимательницы были. И, очевидно, много. Что она только что и ясно дала понять, проигнорировав названную сумму.       Пятьсот септимов.       А если таинственная нанимательница предлагает в десять раз больше? Какая может быть причина отказаться?       Хорошо хоть, молчание в таком случае более чем понятно, — можно посмотреть полученную сумму, глухо звякнувшую на стол в надутом мешочке, так, что он напоминал собой шар с множеством тупых углов, топорщившихся отовсюду. Предполагается, что она сейчас сама скажет, что это вообще такое было, — и зачем он ей на самом деле нужен. Причём нужен настолько, что она даже решила предложить пять тысяч.        — Надеюсь, этой суммы будет достаточно. — безэмоционально и как будто так и полагалось сказала нанимательница — А где контракт?       Нет, именно сейчас Телдрин и понял, что надо поторговаться. И дело не в том, что пяти тысяч при найме ему недостаточно.       «И почему только мне кажется, что я сейчас торгуюсь за то, сколько стоит моя жизнь? И нанимательница даёт за мою жизнь слишком много» — подумал Телдрин.       Выходило неприятно. Хотя и ничего плохого в такой неожиданной щедрости нанимателя вроде как и не было, не считая того, что до сих пор все наниматели давали ровно пятьсот и не септимом больше, а некоторые умудрялись ещё и торговаться или даже предлагать что-нибудь взамен полной оплаты.        — Это на всякие расходы. — ответила девушка не невысказанный вопрос, от чего Телдрину показалось, что она, возможно, читает мысли.       Или что этот вопрос, который теперь не задашь, остался где-то внутри и теперь царапает, стремясь вырваться на волю.        — Каждый наниматель должен заботиться о своём наёмнике, равно как и о тех, кто им доверился.       Прозвучало бы высокопарно, если не интониция, с которой эти слова были сказаны. Вернее, без какой: было ощущение, что эти слова были заранее отрепетированы и продуманы.       На улице было тихо и пасмурно, как обычно. Редкие хлопья снега медленно падали, смешиваясь с хлопьями пепла. На горизонте виднелась Красная гора, словно в знак того, что он, Телдрин, здесь не один. И вид этой уже такой далёкой, но по-прежнему видной горы, оставшейся в Морровинде, почему-то навёл на мысль, что всё, возможно, будет хорошо. И что всё пройдёт, — но вот некоторые вещи останутся. Самого себя он причислял к тому, что останется.       В живых.       Главное — эту щедрую нанимательницу к себе за спину не пускать. Хотя… кто знает, захочет ли она потом снимать выплаченный гонорар с его трупа? Нелепость какая-то. Тем более, что у неё это золото было далеко не последнее.       Единственное, что совпадало с его сном — это крик силт-страйдера.       Карта Влюблённых — карта недоверия и шаткого положения, способного поменяться в любую сторону взависимости от наших действий.