Ближе

Среди зелени Обсидиан чувствует себя лишним. Не закрытые перчатками грубоватые ладони касаются травы вокруг него — ощущается странно, совсем непривычно. Глаза осматривают окружающий пейзаж с легким прищуром недовольства. Вокруг столько свободного пространства, занятого лишь лесом и полями, где можно было расположить парочку новых заводов. — А, ну, прекращай о заводах думать, – слышит со стороны требовательно, но с последующим хихиканьем. Обсидиан глаза от зелени отрывает, переводит свой взор на парня рядом. Душенька губы растягивает в насмешливой улыбке и цветы в руках умело сплетает между собой. Плетёт венок из ярких цветов, что чуть ранее сам Обсидиан нагло сорвал в окрестностях, чтобы подарить ему глуповатый букет. Флорист из него, разумеется, никудышный, но Душенька старания оценивает, пусть и чудесно хмурится из-за того, что цветы могли бы радовать глаз на поляне куда дольше, чем в букете. — Тебе лишь бы заводы строить, – продолжает Душа. — Может, создашь что-то менее влияющее на чистоту атмосферы? — Даже и предположить не могу о чём ты, родной, – с улыбкой произносит Обси, Душенька очень точно ощущает улыбку по тому, как тот говорит. На слова сам не сдерживает яркой улыбки — Обсидиан одним своим присутствием его радует, а словами заставляет глупо хихикать и смеяться приглушенно. — Как думаешь, где конкретнее можно было бы построить ботанический сад? Думаю, он чудесно справляется с задачей “не приносить проблем с экологией”. — Да хоть здесь, – Обси раскидывает руками по поляне вишнёвых деревьев на возвышенности. — Отсюда слишком далеко до остальных. Не думаю, что это практично. — А по мне так, расположение идеальное. Не помешает никому и никто не помешает ему спокойно здесь находиться, – задумчиво произносит Обсидиан. — Да и наличие редких гостей тоже хорошо. — Ага, будем только мы с тобой любоваться растениями. — Только ты. — М? – Душенька поднимает на собеседника вопрошающий взгляд. — Только я буду приходить? — Нет-нет, что ты, – тут же оправдывается Обси. — Только ты будешь любоваться растениями. Я буду любоваться тобой. Душенька смущённого смешка не сдерживает, приобретая на щеках очаровательный румянец. Сколько бы Обсидиан не выдавал комплиментов и разных милых фразочек, он не может перестать реагировать так. — Очаровательно смущаешься, – не замолкает Обси, смотрит на парня с нежностью. О, ему очень неловко самому говорить такое, но то, насколько мило Душенька стесняется превышает его собственное смущение. — Обси-и-и! – тянет Душа, улыбку широкую не сдерживает и отворачивается, чтобы продолжить плести венок, не видеть то, как юноша смотрит на него, заставляя краснеть. Тот только смешок выдаёт, любуется не природой, а тем как умело чужие руки сплетают растения между собой. Взгляд поднимает, замечая в его волосах белые лепестки вишни, редко падающие с деревьев, под которыми они сидят. Они красиво контрастируют с волосами Душеньки и одновременно сочетаются с его белой рубашкой — сегодня ужасно жарко и поэтому мягкий свитер лежит в корзине с вещами для пикника. Без него он выглядит непривычно хрупким, совсем худым и светлым. Обсидиан хочет сесть ближе, убрать лепесток из его волос, самому уткнуться лицом в мягкие волосы и обнять. Слишком неловкие мысли, даже для их частого флирта. Из мыслей его вытаскивает лицо Душеньки близко перед своим, отчего он вздрагивает. Парень улыбается довольно и на голову кладёт ему венок. — Тебе очень идёт, Обси, – говорит Душенька, любуясь тем, как хорошо на чужой голове, скрытой тёмной маской, смотрится разноцветный венок. — Думаешь? — Точно знаю! Обсидиан и сам краснеет, ощущает, как в животе волнение крутится. Такое приятное, неловкое чувство ощущается только рядом с этим парнем в мягком ободке с ушками. Правда, ободок сейчас лежал в стороне, вместе с свитером. Он совсем открыт перед Обсидианом, что ему самому чуть стыдно за то, что его лицо скрыто маской. Душенька будто бы намеренно слишком близко, хотя у него лицо явно покрасневшее. — А я считаю, что лучше будет…, – произносит Обси и осторожно перекладывает венок со своей головы на чужую, задев мягкие волосы и заправив их за уши, совсем нежно прикоснувшись кончиками пальцев к его шее. Руки убирать не хочет, оставляет рядом. — Так. Выглядишь, как цветочный принц. — А могу ли я, как цветочный принц, рассчитывать на внимание грязевого императора? – бормочет Душенька, любуясь чужими тёмными глазами. Настойчивый зрительный контакт, маленькое расстояние между ними и такие слова выбивают из лёгких Обси весь воздух. — Конечно, – говорит на выдохе, не смея прерывать их идиллию. Душенька на этот счёт мнения чуть обратного. Вперёд подаётся и касается своими губами в том месте, где находятся чужие. Разделяет их только ткань маски. Обсидиан замирает, довольствуясь тем, как его сердце в груди делает сальто от такого простого действия. Душенька воспринимает это как что-то само собой разумеющееся из-за их длительного флирта. Он более, чем уверен, что это действие, пусть и давшееся ему с трудом, подходит ситуации как нельзя лучше. Спустя несколько секунд Душа отстраняется, но взгляд с юноши не уводит, ждёт реакции. — Ох. Ты…, – только и может выдать Обси. — Вау. — Надеюсь, это в положительном ключе. — В другом быть и не может, родной, – отвечает, набрав в лёгкие воздуха побольше. Его определённо устраивает нынешняя ситуация. Почти. Раз уж смелости хватило у Душеньки сделать это, то и ему стоит не отставать. Обсидиан руку тянет к нему, убирая из волос лепестки вишни, что тот и не заметил. Он не бросает их в сторону, а осторожно кладёт в карман его рубашки. Хочется самому обратиться в лепесток вишни, остаться на их месте, совсем близко к сердцу Душеньки. А потом его плечи рукой обхватывает, тянет, всё ещё осторожно, на себя. Душенька сам вперёд подаётся, утыкается носом в основание шеи, скрытое тканью. Обсидиан голову поворачивает, утыкается в мягкие волосы и чёртовы цветы. Он их не любит, но ради Душеньки готов потерпеть. Возможно, их запах очень подходит ему и Обси не представляет себе парня, от которого бы не пахло свежестью полей и цветами. Лишь возможно. Признавать это он не хочет. Душенька движется ещё чуть ближе, почти залезая к Обси на колени и руками его обхватывает, кладя ладони на его спину. Обсидиан вздрагивает, но только их объятиями наслаждается. Осторожными, чуткими объятиями. Их молчание комфортное, пусть и оба напряжены до предела, смущены прикосновениями. Им хорошо, а это главное. Слышно лишь их собственное дыхание, стук сердец и шум трудящихся пчёл. Никаких лишних звуков, что мешали бы им ощущать чувства друг-друга.