Black diamond

      Если бы Чонгуку ещё год назад сказали, что он будет учиться в лучшем университете Южной Африке, стране Зимбабве, столице Хараре, он бы покрутил у виска и назвал этого человека больным на всю голову. Но стоя на против высотки, называемой общежитием, Чонгук тихо матерится себе под нос, нервно сжимая лямки двух больших сумок с вещами, что так заботливо сложил ему папа, пока отец бубнил про осторожность в чужой стране. И нет, Чонгук честно надеялся, что папа так смешно пошутил, когда твердил, что отправит сына омегу в хуеву тучу от дома. Каких-то четыре несчастных этажа высотки и бедный, уставший после тяжёлого двадцати девятичасового перелёта омега. Оглядывая, сея место жительство на ближайшие несколько лет в Хараре, Чон через силу переступает свою злость, ступая прямиком к дверям.       Чонгуку Южная Африка нравилась, его отец заядлый путешественник, он объехал с мужем столько стран, что омеге и во снах не снилось. Страна красивая, со своим менталитетом, правилами и обычаями. Даже тот факт, что она покрыта жаркими пустынями, полна диких зверей и населением разных племён, не смущал Чонгука, ему в голову приходила мысль заставить отца полететь в тур по Африке, пока в руки не всучили один билет в один конец до Зимбабве и две сумки. Чонгук себя проклинал только в одном: он не очень вовремя бросил учёбу в Пусанском университете, разозлив при этом своих любимых родителей. Так что с тяжестью на сердце он прилетел в чужую для себя страну, чтобы продолжить брошенное обучение на втором курсе. Омега учился на архитектора, ему нравилось, да и удовольствие это приносило. Сидеть ночами за чертежами с карандашом в кудрявых волосах и линейкой в зубах. А бессонные ночи приятной тяжестью окутывали всё юное тело. За свои девятнадцать лет Чонгук отдавался учёбе в полной мере, пока один из преподавателей не стал совращать омегу. В его прошлом учебном заведении спать с профессорами за деньги — это норма. И скорее всего, курирующему группу Чона подумалось, что его студент хочет так заполучить себе зачёт в зачётную книжку.       Хренас два, Чонгуку это понадобилось. Он мальчик умный, сам добивался своих отличных оценок, не спал ночами только для того, чтобы заполучить высший бал. Плавающие сессии сдавал на ура, родители гордились сыном. Друзей у омеги нема, предпочитал нахождение в одиночку, да так, чтобы вообще никто не трогал, пока омега грызёт гранит науки в университетской библиотеке. И соскочившая извилина в мозгах куратора подтолкнула к неисправимому. Чонгук ему хорошо въехал по носу, разбивая губу. Альфа рычал, ругался на студента, грозился, что омегу отчислят за отвратительно поведение, но было одно, но. Чонгук на следующий день пришёл с отцом забирать документы под недовольное ворчание родителя, и когда омега проходил мимо поправляющего свои очки куратора своей уже бывшей группы, показал двумя руками средние пальцы, пошло облизывая губы. Никто не знал, какой Чон Чонгук, своенравный, дерзкий, без каких-либо манер мальчишка, пока самолично не увидели такой неприличный жест в сторону профессора. А у альфы злость на отвратительном лице играла. Чону даже показалось, что у того зубы в крошку превратились. Правда и от отца отхватил пару пиздюлен. Про домогательства узнали через месяц, профессора осудили и уволили, студенты подтвердили, что их тоже заставали врасплох, распуская руки. Папа желал оторвать самое ценное у альфы, а отец шею свернуть на триста шестьдесят градусов. Чонгук гордой ланью и с ярым издевательским прищуром смотрел на мужчину, что приобретал всё больше и больше красное лицо. На суде омега оторвался по полной, его даже поблагодарили те, с кем не общался весь год.       Сам Чонгук очень красивый омега. И не смотря на подтянутое тело, омежьи черты не давали себя затмить. Кудрявость волос, выкрашенные в насыщенный красный цвет, досталась от папы, а голубые глазки от отца-европейца. Да, отец омеги американец, солидный альфа со своим бизнесом в США и Южной Кореи. Одним подтверждением: большая шишка в обоих странах. А если спросить, знает ли Чонгук английский язык, он без стеснения ответит — нет. Корейской крови в нём больше, чем европейской, и отрицать сей факт он не намерен.       Так что Чонгук поразмыслив умными мозгами, собрался с мыслями, открыл заветную дверь общежития. Его встретил светлый холл с множеством диванов, столиками, небольшим кафетерием и лестницей по правую руку. Омега прошёл в глубь, ловя на себе заинтересованные взгляды студентов. Если честно, то Чонгуку хотелось провалиться сквозь землю. Мало того, что кроме корейского языка он ни шиша не знает, так если его о чём-то там начнут расспрашивать, то молить отца на другом конце планеты забрать своё чадо, бесполезно. Это пройденный по сотому кругу вариант, больше не прокатит, тем более, когда Чонгук уже на месте. Только если попытается вернуться сам, то шею свернут уже ему, хоть и в шутку, но свернут.       Чонгук признался себе честно: откровенные взгляды изо всех углов раздражали омежью сущность. По большей части в холле находились альфы, а видеть столь привлекательного, необычного для их страны омегу ещё больше разгоралось любопытство. Чон опускает глаза в белый пол из крупных плиток и быстрым шагом чуть ли не бежит к заведующей общежитием за стойкой из тёмного дерева.       — Чон Чонгук, приезжий студент. Деканат должен был оповестить. Можно, пожалуйста, получить свои ключи от комнаты?       Чеканит на ломанном английском Чон, ловя на себя безразличный взор пухлой женщины в очках с толстой оправой. Она скептически обвела омегу глазами, а ему показалось, что вот-вот разденут. Хотелось по скорее оказаться в закрытой комнате, где никто не достанет и нетронет. Омега на самом деле терпеть не мог такое скопление среди альф, его просто раздражало тот факт, что все голодные взгляды сею минуту направлены именно на него. Заведующая общежитием что-то внесла в компьютере и, вальяжно усевшись в кресле, положила ключик с брелок, на котором написан номер комнаты «202». Чонгук, не теряя больше времени, хватает ключ, быстро кидая «спасибо» на том же ломанном английском, несясь к лестнице.       Комната омеги оказалась на третьем, мать вашу, этаже. И оказывается, в общежитии имелся лифт. Ну, об этом Чон узнал после того, как поднялся к себе на этаж, завидев металлические двери на другом конце коридора. Приятный пряный запах стоял на весь коридор, а так как Чонгук в первую очередь омега, то, как свойственно омежьей сущности, закралась мысль, что запах принадлежал альфе в гоне. Чон не из пугливых, если не считать то, что кроме отца-альфы он к себе никого не подпускал. Почти. Даже болезненные течки проходили в полном одиночестве. В такие моменты Чонгук плевал на желание лечь под альфу, он истекал обильно густой, приятно пахнущей мёдом смазкой, скулил куда-то в подушку, укутываясь в промокшие простыни. Папа всегда находился рядом, нежно поглаживал взмокшие волосы сына, морально успокаивал, пока отец, как подлежит альфе, окутывал младшего омегу в семье своими феромонами, чтобы хоть как-то облегчить страдания.       Чонгук находит заветную дверь не сразу, ему приходится побегать по извилистым коридорам в её поисках, при этом умудряясь не напороться на альф. Хоть что-то хорошее за весь день. Комната оказалась маленькой, с одной кроватью, шифоньером, рабочим столом, небольшой диван апельсинового цвета, несколько фотографий с изображением местной живности и ванная комната. Уютно, одним словом. Стены песочного оттенка с различными узорами, а на потолке люстра. Пол покрыт белым ковром, Чонгук любил мягкость под ногами, комната ему зашла на ура. Папе он набрал сразу же, немного поскулил, что хочет по скорее вернуться домой, за что отец на заднем плане осадил эту затею пару ласковыми. Естественно, не в обиду сыну. Омега, привыкший к такому говору родителя, посмеялся, уже показывая свои апартаменты. Родители оценили, им тоже по нраву место жительства, как и Чону в целом. Папуля так просил привести в их дом красивого альфу, на что Чонгук с отцом одновременно выкрикнули отрицание. Омега кривил душой, назойливых альф на дух не переносил, а про то, чтобы найти себе здесь пару, не могло быть и речи.       — Всё, мои дорогие, я отключаюсь!       Чон завершает видео-звонок с родителями и кидает телефон на кровать. Он так устал, только сейчас гудевшие мышцы дали о себе знать. В коридоре слышались громкие разговоры, за окном, выводящее на внутренний двор, пьяные возгласы, в ушах омеги звенело. Жизнь в Южной Африке будет крайне занимательной, Чон в этом полностью уверен, солидарен со своей омегой внутри, что хотелось позакрывать всем рты. Омега валится на мягкую кровать, выстанывая в потолок от приятного расслабления. Учебная процессия начнётся только через три недели, а сегодня только воскресенье, и, сложив два и два, Чонгук решается провести весь день в городе за прощупыванием почвы под ногами. Омежьему телу требовалось размять все конечности, так что в надежде, что ничего выходные не испортит, Чонгук улыбнулся самому себе. А в этот блаженный момент умиротворения желудок омеги жалобно завыл. Проклиная тот момент, когда он отказался позавтракать перед вылетом, Чонгук не был бы Чонгуком, если бы не купил в аэропорту лапшу быстрого приготовления с говядиной и острым соусом. Но проблема состояла в том, что кухня, к большому сожалению, общая, как и кухонные принадлежности. Чайник Чонгук ещё не покупал, этот вопрос с покупкой переносной плитой, чайником, тарелкой, ложками, вилками и l палочками он решился оставить на завтра. Куда-то вытаскивать свою тушку желания не проявлялось, пока повторно по комнате китом не завыл голодный желудок. Чон материт собственный организм, естественно, обвинять во всём природу он не станет, просто лениво сдирает себя с кровати и плетётся к сумке. Лапша смотрела на омегу, как на желаемый трофей в своей жизни. Чонгук же смотрел на эту лапшу, как на грёбанную предательницу. И не могла подождать до завтра? Что за напасть?       Выйдя из комнаты, брюнет по направлению к кухне, что находилась аж на втором этаже, скрепя зубами подошёл к лифту. К нему сзади примостились ещё несколько соседей, но на незнакомого омегу не обращали внимание. Спасибо уже за это. Металлические двери раскрываются, Чонгук поднимает голову вверх, даже не замечая выходящего человека. Случайно толкает чужое плечо, за что даже не извиняется. Он слишком глубоко погружён в свои мысли, чтобы с кем-то контактировать. Выходивший быстро кинул словечко на английском, скрываясь за углом. Проблемы Гуку не надобны, хотелось спокойно отучиться ещё лет так пять и на хрен свалить домой. Лифт спустился быстро, так же, как и вылетевший Чонгук. Парочка за его спиной, видимо, посчитала средство передвижение и наличие омеги с ними примечательным, чтобы вызывающе целоваться. Щёки омеги пылали горячим пламенем, ему хватило пару минут, чтобы добежать до небольшой столовой, где, собственно, и обслуживали себя студенты самостоятельно. Здесь стоял коктейль из различных запахов еды, нос сморщился, как и губы. Кто-то варил себе пельмени, кто-то пытался в лучшем случае приготовить лёгкий ужин, а кто-то дрался за специи, да, глупо, да по-детски, но на то это и общежитие для всех шести курсов. Альфы с омегами разговаривали на разные темы и, естественно, на грёбанном английском языке. Да просит Чонгука отец, но отрицать не станет, что даже выучить не пытался. А если соврёт, посчитает себя слишком самоуверенным.       Чонгук по-быстрому ставит воду на свободной электрической плите, дожидаясь, когда лапша быстрого приготовления закипит. Он пару раз ощущал на себе взгляды альф, слышал в свою сторону шутки про смазливость от омег. Кто бы говорил. Сами расхаживают, не прикрывая свои прелести, и что-то там говорят про смазливость Чонгука. Омега не любил короткие шортики, которые задницу не прикрывают, топики, да в общем всю вызывающую одежду. Отдавал предпочтение свободной и удобной в движении одежде. Но в целом не изъявлял желанием светить своим тату на всё бедро, что так скрывал от лишних глаз. А учитывая жаркий климат Зимбабве, тёмный любимый гардероб придётся отложить в сторону.       — У тебя лапша сейчас подгорит.       Чонгук дёргается от внезапной родной корейской речи над своим ухом, замечая, что лапша начала подгорать. Омега снимает кастрюлю с плиты, всё же оборачиваясь к незнакомцу. Симпатичный парень, скорее всего старше на пару лет; каштановые волосы, заплетённые в хвостик, тёмные карие глаза; пухлые губы растянулись в нежной улыбке. Действительно кореец. Причём очень красивый парень, омега. Чонгук ценитель прекрасного, так что да, омега перед ним прекрасен. Сколько раз он об этом подумал за одну минуту?       — Что-то не так? — Парень выдёргивает Гука из мыслей. Он так долго пялился на омегу, что уши слегка покраснели, сливаясь с красной копной волос. — Или у меня что-то на лице?       Чон признаёт, он засмотрелся, да, признаёт этот факт.       — А? Нет, просто я не ожидал встретить корейца. Вот и засмотрелся. — Чонгук почесал затылок, выдавливая улыбку. — Прости, если смутил. — Прозвучавшая фраза банальна как мир.       Парень махнул рукой, приглашая сесть за дальний столик. Омега пожал плечами, не желая отказываться от предложения. Всё же обзавестись другом будет правильным решением в незнакомом месте.       За короткое время омеги разговорились так, что Чонгук чувствовал себя более уверенным, нежели несколько часов назад. Нового знакомого звали Пак Чимин, он и в правду на два года старше. Приятный в общении, с ним комфортно, отвечал на его вопросы Чон на своё усмотрение. Причину перевода в другую страну рассказал не тая, Чимин даже удивился от такого. Поворчал на бывшего куратора омеги, назвал мудаком. Короче говоря, Чонгуку он понравился. Видно, что Пак не тащился по каждому десятому альфе, видно его неприязнь к таким вещам, каких Чон сам не переносил. В целом дружба закрутилась очень быстро. А на вопросы, почему именно Южная Африка, он ответил, что родители так решили. Чимин больше не докапывался.       Ещё, как оказалось, старший омега родился в Марокко, столице Рабат. Его родители из Пусана, но решили переехать в Северную Африку по своему желанию. Свободно говорит на английском и арабском языках, в Зимбабве оказался так же, как и Чонгук. Сам Чимин утверждает, что здесь ему нравится даже больше, чем в Марокко, по причине разного климата, отношения жителей к иностранцам и культурой. Так же старший омега поведал о своём плане смотаться в пустыни Намиб, куда пригласил Чона. А Чонгук и не против, ему стало резко интересно узнать нового друга по лучше. Тем более сама Намибия привлекала внимание, а не посетить столицу Виндхуке — грех. Слушать чужие истории очень интересно и увлекательно. За каких-то пол часа Чонгук узнал много чего нового. Чимин поделился впечатлениями о Ботсване, куда ездил вместе с альфой, как они хорошо там отдохнули, и это место стало одним из любимых.       Альфа Пака уже выпустился из их университета, работает вместе с лучшим студентом архитектуры, создаёт шедевры, радуя заказчиков. Чонгук на это лишь удивлённо моргнул.       — Кстати, Чонгук, — начал старший, откусывая кусочек острой курочки, подталкивая тарелку омеге. Чон лишь слабо кивнул, выгибая одну бровь. — Постарайся не попадаться на глаза вон той компашке.       Пак головой тычет в противоположную сторону, куда неуверенно поворачивает голову Чон. Трое парней, сто процентов альфы, что не радовало от слова совсем, стояли возле открытого окна, выкуривая сигареты. Они не обращали никакого внимания на скопление людей, что-то обсуждая своё. Чонгук повернулся обратно, ловя пристальный взгляд на себе.       — А что с ними не так? — Всё же задался вопросом младший омега.       — Понимаешь, в чём проблема, эти трое возомнили из себя «крутых» парней. — Чимин согнул два пальца несколько раз. — Их главарь — Ким Намджун как-то раз начал ко мне приставать. На все упрёки действовал настырнее, не давал проходу, даже подлавливал в коридорах общежития. — Омега делает глоток, видя, как брюнет заинтересованно слушает. Это радовало. Хотелось предупредить новенького об осторожности в первую очередь. — Обо всех натисках в мою сторону прознал мой альфа. А как ты должен знать, борьба за помеченную омегу ведётся жестоко. Так вот, к чему это я, — он расслабленно откидывается на спинку неудобного, так и признать, стула, — если ты не помечен хотя бы запахом альфы, спокойной жизни и учёбы в этом университете тебе не видать. Да, ты не один такой одиночка, поэтому Намджун хочет пометить неприступную омегу, так сказать, заполучить себе.       Чонгук мысленно матерится. Его желание спокойно проучиться в этом месте, не имея проблем с обществом, обвалилась в эту же секунду.       — Если быть ещё проще, — Чонгук знатно напрягается, — тебе нужно найти альфу.       — Но я не планировал.       — Чонгук, тебя никто спасать не будет, схватят, запрут в каком-нибудь подвале и изнасилуют. Уж поверь моему опыту, не самые потрясающие ощущения. Мой альфа не слабо так приложил голову Намджуна о стену.       Младший омега опустил голову в низ, рассматривая свои розовые тапочки. Чимин бы не стал врать о таком, страх постепенно пробирался под кожу, не давая мыслям прийти в себя. Как же так? Снова хотелось оказаться в объятиях отца, чтобы согрел, сказал, что всё будет хорошо и ничего плохого не случится. Альфа у Чонгука на самом то деле был, правда не долго они встречались. Тот не вывез характер омеги, сбежал к другому, ни разу не целовал, только за руку мог держать. Брюнет тогда ощущал себя противно, вещью, которой попользовались.       — Но ты не бойся, я тебя в обиду не дам. — Чимин солнечно улыбнулся.       — Спасибо, хён.       Их ужин в дальнейшем прошёл в тишине. Только пару раз перекидывались словами. Разошлись тихо, Чимин жил на четвёртом этаже, он вежливо проводил младшего омегу до своей комнаты, а сам направился к лестнице. Чонгук обессиленно свалился в кровать, вдыхая запах свежа постиранного постельного белья. Мысли всё ещё были забиты неприятными словами старшего, что-то мерзкое скреблось в груди, отчего омега зажмурил голубые глаза, поджал к груди ноги и провалился в царство морфея. Ночь беспокойная, плохие сны, всё тело вспотело от тёплого воздуха, пробравшегося через настежь открытое окно. Чонгук в первый раз за все девятнадцать лет спал не в своём доме, где нет запахов родителей, что так успокаивали. Сейчас он предоставлен сам себе, полностью уязвим, но отчего в глубине души скрывалось предчувствие хорошего. ***       Метаясь в беспокойстве по мокрым простыням, Чонгук раздражённо скидывает своё тёплое одеяло на пол. Он вспотел, вспотел так, что хоть отжимай в три ведра. Комната пропиталась сладко-приторным замахом мёда, отчего Чонгук ещё больше раздражался. Его феромоны таким образом выказывали защитное воздействие. Так сказать, помечали своё пространство. Чон кусает клыками подушку, подгибая колени к оголившемуся подтянутому животу. Липко, грязно и не приятно. Чон воет в бедную подушку, желая продлить свой сон, пока не ощущает, как по внутренним сторонам бёдер стекает густая смазка. Вот так приехали. Течка в этом месяце уже закончилась, такая реакция могла быть на обильное распространение собственного феромона. И это так раздражало, что мирно покоившаяся подушка под натиском зубов омеги полетела в окно, минуя падение с третьего этажа. Потребность отодрать себя и поплестись в душ, который был вчера благополучно проигнорирован, Чонгук, ненавидя сегодняшний день, угрюмой тучкой заперся в душевой комнате.       Серая футболка злостно полетела на пол, шорты оказались на стиральной машинке мизерных размеров. Чонгук сонным взглядом голубых глаз обвёл своё тело, от чего-то морщась. Татуировка каракала в цветах и драгоценных камнях на всё бедро смотрелась внушительно потрясающей. Это подарок на восемнадцатилетние, который тайно готовили родители, помня, как Чонгук их упрашивал сделать тату. Нижнее кружевное бельё аккуратно сложено по верх сброшенных шорт. Омега, вздрогнув от прохладного воздуха в запертой ванной комнате, ступил голыми ступнями в кабинку, что, кстати, оказалась очень удобной для принятий водных процедур. Тёплая вода приободрила Чонгука, он блаженно прикрыл глаза, подставляя кудрявые волосы, поздно вспоминая, что станет львёнком. Но так хорошо стоять под струями воды, что бережно касаются юного тела. Феромоны поутихли, оставляя защитным куполом шлейф медовых ноток. Омега урчит, промывает глаза пальцами и всю свою светлую кожу. Подумав, что есть большая вероятность подзагореть, Чонгук с обидой выдохнул. Не хотелось, чтобы появились пигментированные пятна, а то раздеться даже перед собой будет стыдно.       Чонгук, понежившись ещё минуток так пять и обернувшись полотенцем поперёк тали, тихо вышел в комнату, пуская плотные клубы пара. И не заметив посторонних лиц, кто-то руками обхватывает чужое тело, дёргая на себя. Омега испугавшись, верещит, пытается вырваться, ударить локтём в живот, пока в нос не бьёт приятный омежий феромон глицинии. По сзади него точно не альфа, руки не жилистые, пальчики маленькие и смутно знакомые.       — Не верещи так, — спокойным голосом говорит старший омега, разворачивая к себе брюнета. А у того вся жизнь перед глазами пролетела на перёд, в будущее. Чимин виновато улыбнулся, смотря на ошалелого Чона. — Прости, что напугал.       — Хён, ты головой двинулся? До инсульта не так далеко было.       Чонгук хмурит брови, бросает недовольное шипение в сторону Пака. Если честно, то омега ещё в ванной почувствовал не свои феромоны, но они на столько слабо отдавались, что просто могло показаться. Старший виновато опускает голову в пол, не решаясь даже смотреть на злого друга. Какой омега в гневе ему не ведомо, так что был шанс того, что его резкое появление простят.       — И что ты вообще забыл в моей комнате? — Не унимался Гук, складывая руки на груди.       — Я староста общежития, а также потока первых, вторых и третьих курсов. На обходе твоего этажа почувствовал сильный запах мёда, подумал, что у омеги течка началась, вот и пришёл к твоей комнате. Отсюда феромон сильнее.       А на вопрос, есть ли у старшего ключи от всех комнат, Чимин снова виновато кивнул. М-да, вот так утречко выдалось. Младший омега вздохнул, минуя растерянного Пака, он добрался к своему шкафу и вытянул чёрную футболку с контурным принтом леопарда и классические бежевые шорты до колен с аккуратным подкатом. На талии уместился пояс из чистой кожи, что привёз отец как раз отсюда во время своего путешествия по Африке. На ногах белые тапочки с металлическими побрякушками. Волосы влажные, а учитывая палящее солнце, сушить их смысла не было. Чонгук надел солнцезащитные очки с тонкой оправой, любимую сумку через плечо и естественно документы, подтверждающие личность, правда нахрен они ему сдались это не понятно, главное, что там лежали разменянные купюры в доллары. Чонгук никогда так быстро не собирался, ему было просто необходимо выйти на улицу и задышать тёплым воздухом, прихватит при этом за руку друга. Чимин сопротивляться не стал, поддался напору младшего, выходя из комнаты.       Изъявив своё желание поехать в центр города Хараре, чтобы закупиться всем необходимым, Омеги выбежали на улицу, под недовольство смотрящей за общежитием. Африканское солнце беспощадно палило, моментально высушивая красные кудри. Всё на столько было хорошо, что ощущение не в своей тарелке точно будет проигнорировано. Эти моменты стоит запомнить на всегда. Ведь не известно, появится ли желание вернуться сюда повторно, как уже знающий Зимбабве человек. Правда, ошалев от цены на обычное такси, Чонгук прыскал ядом на местных жителей. Зимбабве славилась не только своими красотами и водопадом Виктория, а также заповедниками, но и бедностью. Если смотреть со слепой стороны на город в целом, то турист точно скажет, что жить здесь можно. Только в том случает, если у тебя в кармане немереное количество денег. А если посмотреть с правильно стороны, то уже заметна бедность. Большая часть населения Зимбабве не работает, просиживая свои задницы в узких рыночных переулках, торгуя домашним со своих полей урожаем. Их не заботила мысль, что с такой дизентерией легко подцепить неизвестную болезнь. Овощи и экзотические фрукты продавались вдоль узких проезжих дорого, покрытых сплошь песочной пыль. Купюры переходили из рук в руки, дети перед едой не проводили дезинфекцию, можно было точно сказать, что такая жизнь — ад. Ходячий белый человек для африканцев, в особенности детей — ходячий кошелёк.       Элементарно найти тот же магазин с бытовой техникой оказалось нереальным. Нет, всё что нужно продавалось, но в каких условиях. Чонгук, когда взял в руки вроде бы новенький чайник, то заглянув во внутрь, сморщился, как от лимона. Нагревающая воду спираль покрыта слоем пыли и плесени, кнопка заедала, а шнур погрызан хрен знает кем. Взрослые люди, у которых должна была быть совесть, нагло трогали красные кудри омеги, отчего Чимину приходилось каждый раз затыкать рот Чона, при это по-быстрому убегая с места. Уж маты на английском знает даже детсадовец. И Чонгук действительно пытался не сорваться. Его бесило скопление людей, раздражающие обоняние запахи, которые, между прочим, не были цветочными. Пахло пылью, сильными специями, потными телами, и даже если он подходил к продавцу, от того разило смесью колющих глаза запахов. Возникало ощущение, что люди не знали про зубные щётки и пасты. Для них увидеть корейца — это стянуть по больше деньжат. Ценники на товар космические.       — Что это? Тряпка для посуды? — Рассматривая потрёпанную, в некоторых местах с надрывами купюру, Гук озирался на довольного мальчишку. Она напоминала коричневую бумагу. Даже и не скажешь, что это долларовая купюра.       — Молча бери сдачу и уходим. — Тихо шипит на ухо младшего омеги Чимин. — Thanks, my friend.       И, быстро поблагодарив, парень хватает причитавшего за локоть. Слушать бубнёж Чона — это писец, одним словом.Бедолага чайник куплен, как и остальные необходимые вещи. Но зайти в так называем «минимаркет» стало огромной ошибкой. Чонгук морщится, оглядывается во круг, замечая летающих нам продуктами мух, пыльные баночки с сахаром и солью, такие себе стерильные условия, а также огромное скопление покупателей. Под минимаркетом имелся в виду…рынок. Тут и шкуры животный, и шаманские штучки, снадобья не пойми отчего или для чего, глиняные горшки, обувь горой с дырками, пыльная одежда. Чимин, сколько живёт в Хараре, уже привык к такому зрелищу, но не пусанский омега подле него.       — Мне кажется, что в аду и то лучше.       — Не причитай. Зимбабве никогда богатой страной не считалась.       Разумно. Чону оставалась только вздыхать, ловить на себе заинтересованные взгляды, да мысленно проклиная выбор родителей. Он ведь рос в той семье, где отец зарабатывает баснословные суммы, а папа расхаживает по подиуму в люксовой одежде. И, видимо, отправляя сына в Зимбабве, они таким образом хотели показать, что скрывается в тени богатства. Чонгуку несомненно жалко людей, смотреть на то, как бедные дети выпрашивают у туристов пожитки, очень больно. Как те ходят в обносках, босыми ногами царапая тёмную кожу.       — Чонгук, предлагаю завтра рано утром поехать в пустыни Калахари. Как тебе идея?       Чонгук призадумался. Это хорошая идея, развеется перед тяжёлой учёбой и не известно, когда выпадет такой шанс. Правда, немного пугало расстояние до самой пустыни. Хоть с увеличением территории Калахари и входила на территорию Зимбабве, но добираться явно очень долго. Нет, не так: чтобы добраться от места нахождения до пустыни Калахари, для начала нужно доехать до города Виктория Фоллс, договорится с гидом о джипе, после пересечь всю Намибии, при этом утолить чиминово любопытство. Далее придётся ехать через всю Ботсвану, которая имеет прямое пересечение с пустей красных песков Калахари. Плюс-минус займёт не меньше двух недель.       — Хён, я поддерживаю, но в дороге мы проведём около двух недель. А это ещё учитывая ночёвки в пределах дикой природы.       — Возьму джип парня, он не будет против. — Чимин пожал плечами. Тогда это облегчает задачу с гидом и машиной. — Тем более, я уже был в Ботсване, но до пустыни Калахари не добирались. Только близ к границе.       Омега хмыкнул. Что же, путешествие обещает быть очень интересным, если не опасным. Они, минуя толпы народу, направились к стоянке такси. Ценник такой же, что локти кусай. Пак без лишних слов поблагодарил водителя, запихнул Чонгука в машину, и та с противным скрипом выехала на дорогу. Смотреть в окно оказалось увлекательнее, чем слушать английскую болтовню Чимина с таксистом. В первый раз пожалев, что данный язык не выучен, хотелось выть волком.       Чон высунул свою голову, прикрывая глаза. Тёплый, щекочущий кожу ветер приятен. День насыщенный, впечатлений вагон и маленькая тележка. Если бы Чонгуку кто-то сказал, что он будет ездить в стареньком такси с другом по Хараре, закатил бы глаза, молча уходя. А сейчас, вот так вот, просто прислушиваясь к самому себе, улыбка невольно лезла на лицо. Даже по приезду к общежитию уже не смущала орущая смотрительница, те же надоедливые взгляды в свою сторону, шум со всех сторон и беспечные разговоры. Всё в этом мире может быть прекрасным, если ты искренний ценитель всего сущего. Чонгук: вот да, ему понравилось в первый раз проводить выходные вместе с другом, ворчать на местных жителей, всё больше и больше удивляться цене на различные товары. Но и одновременно просачивалось понимание: В Зимбабве не выжить, если не имеешь при себе денег. Бедность глаза рябит, и это ещё не были посещены местные трущобы.       Как говорит отец: «Нет причин отчаиваться — иди в перёд и не оборачивайся».       Чонгук так и делает. Сегодня передохнут, снова поговорят с Чимином на разные темы, обсудят поездку до Калахари и лягут спать. Потому что вставать чуть ли не в три утра, а обещанный джип подгонит альфа Пака, как раз к этому времени. Омега не фанат рано вставать, но получить невероятные эмоции, ощутить свободу в дикой природе, где на каждом шагу поджидает опасность, будоражило. И не теряя больше времени, парни расходятся по своим комнатам, желают хорошо отдохнуть, при этом обещая встретиться в столовой.       Омега с позитивным настроением ждёт завтра. За всей суетой с покупками они даже не заметили, как пролетело время. Солнце постепенно заходит за горизонт, уступая место яркой хозяйке ночи. Чонгук опирается об оконную рамку, набирая родителей по видео связи, чтобы по скорее поделиться впечатлениями о первом дне в Зимбабве.       — Мои дорогие! Я вам сейчас такое расскажу!       Радостно выдаёт омега, улыбаясь.