Четыре попытки

      Весна. На улице было уже совсем тепло и светло, а от недавней холодной зимы не осталось и следа. В Сеуле уже во всю цвели деревья прекрасной сакуры, поскольку на календаре было уже где-то начало теплого апреля, и помимо них медленно расцветали после зимней спячки и жители города. Совсем недавно начался первый семестр обучения, из-за чего в небольшой пекарне-кафе, спрятанной в узких уличках на окраинах огромного города, в последнее время был большой поток людей. Час пик припадал где-то на обед, когда студенты выбегали из своих университетов для того, чтобы перекусить чем-либо вкусненьким в компании своих друзей за чашечкой кофе или ароматного чая. И Хван искренне не любил эти часы на своей работе, ведь дел в пекарне с нежным названием «Лучи» было в это время слишком много, что даже дышать было сложно, а передохнуть хотя бы минутку было бы истинной удачей. Но жаловаться было греховно, ведь дела у этого заведения явно шли вверх, раз оно так полюбилось студентам, что учились в экономическим университете, что расположился совсем недалеко. Даже жители ближайших многоэтажек частенько забегали рано утром перед работой, или же поздним вечером уже после, чтобы прихватить чего-то сладкого к чаю. Поэтому все было сносно. Хван Хёнджин. Парень, который и сам пока был простым студентом второго курса дизайна в университете Хонгик, подрабатывал в «Лучи» вот уже несколько месяцев. Небольшой семейный бизнес семьи Чхве находился в пешей досягаемости от небольшой квартиры парня, которую тот снимал на свою скромную зарплату, не желая брать денег у родителей, что остались жить на окраине провинции Кёнги-до – в городе Йоджу. Наверное, Хёнджин с радостью остался бы с ними, ведь было там совсем не плохо. Друзья, семья, возможность жить и работать, но настоятельные рекомендации родителей закончить престижный вуз в самом центре столицы все же сделали свое дело. А ведь год назад Хван был ещё совсем зеленым юнцом, что смог на отлично сдать экзамен Сунын и впервые снять квартиру в городе мечты на заранее накопленные деньги. Только вот тогда с первым официальным местом работы, официантом в одном распиаренном Сеульском ресторане, совсем не свезло. Зато сейчас, когда жизнь уже немного научила, парень из-за всех сил старался совмещать обучение, что проходило вечерними парами в разные дни недели, с утренними сменами в полюбившейся пекарне дядюшки Чхве Мина. А любил свою работу подросток как минимум из-за Хан Джисона – рыжеволосого парня, что вечно улыбался во все зубы и оказался до безбожия добрым, чувственным и комфортным. Дизайнер довольно быстро сдружился с парнем, что оказался его одногодкой и что абсолютно так же приехал с какого-то не совсем дальнего города в поисках более «лучшей» жизни. Парень оказался журналистом, тоже всего на втором курсе, и до сих пор не мог внятно объяснить, как его занесло именно в эту пекарню. Просто, по его словам, он однажды повстречал дядюшку Чхве на улице, когда шёл слегка угрюмый со своих пар, и тот насильно его притащил сюда, поскольку персонала совсем не хватало. И Хван каждый раз смеется и отмахивается рукой в сторону Хана, якобы тот говорит несусветную чепуху, но кто знает, как же все было на самом деле. В любом случае они оба здесь. Хван работает утром, с пол седьмого до двух часов дня, а Джисон с часу до семи вечера, если не считать дни-выходные, когда весь день работает или один, или второй. Пересекаются парни всего на час, но практически каждый день, как раз во время того самого часа пик, чтобы после разойтись по своим делам. Ну и, конечно, совсем редко, но иногда смены парней совпадали, когда у обоих не было пар, и они попросту целые сутки караулили вкусно-пахнущие синабоны в пекарне.       Одним из таких редких дней оказался сегодняшний. Теплые лучи весеннего солнца светили прямо в помещение, проглядываясь через не зашторенные карамельного цвета шторами окна, приятным отблеском падая на тёмный паркет. Две огромные витрины, оснащенная всем необходимым касса, и место для баристы где-то за прилавком, где в основном орудовал только Хван, что искусно варил «самый лучший кофе в Сеуле» по совсем не скромному мнению Джисона. Над головой персонала висели вывески, на которых красовались картинки с ароматными кофейными напитками и их ценами, пока все ценники на выпечку были прямо на витрине, размещаясь в самом уголке плетеных корзин, в которых лежали румяненькие булочки разных видов, вкусов и ароматов. Выпечку парни обновляли практически каждый день, хоть и бывало очень редко, чтобы хоть что-то оставалось под конец рабочего дня. Но Чхве-сонбэ, приятный мужчина и владелец пекарни, был прискиплив, что заставляло лишь восхищаться и понимать, что он явно был мастером своего дела и телом и душой. Никакой вчерашней выпечки, а если она и есть, то продавать с предупреждением и небольшой скидкой. Таковы были правила Лучи, и Хван ими гордился. Наверное, если бы пришлось впаривать что-то черствое и совсем не вкусное, он бы просто не выдержал и уволился спустя кратчайшее время. Не суждено эмпату работать в таких условиях. И Джисон был вполне с ним согласен, хоть и сам плавал в мире журналистики, где кругом грязь, обман и мрак, от которых тело покрывалось мурашками недоверия ко всему.       На часах было всего девять утра. Редкие клиенты забегали всего на пару минут, чтобы взять экспрессо и ПунопПан, который был тут безумно вкусным, себе на быстрый завтрак. По этим людям уже можно было понять, что они проспали, поэтому хватали то, что вообще могли ухватить, и бежали дальше по своим делам. И Хван их не осуждал. Сам был будто зомби каждое утро, когда выходил на раннюю смену, когда приходилось подниматься в шесть с копейками. Разве что сегодня он был чуть живее, и сам совсем не понимал, почему. День задался с самого утра, будто бы Хёнджин встал с правильной ноги, хоть и подскочил сразу на обе от громкого звука будильника около уха. И настроение было хорошее, и уже как-то не совсем грустно, когда весна стучит прямо в окно. Длинные пшеничные волосы были собраны в небольшой, но мягкий хвост позади, который Джисон каждый раз наровился жамкнуть своими загребущими лапками, чтобы после, с коварным смехом, убежать дальше обслуживать какую-то милую клиентку, что уже несколько дней ходит и безудержно краснеет при виде молодого и милого паренька. И Хван назвал бы Джисона дураком, раз тот не видит очевидной симпатии, но каждый раз себя осекает. Ведь и сам в последнее время ведет себя будто эта смущенная девушка, что вечно берет то, что Джисон получше расхвалит и порекомендует. Но все же у Хёнджина все было чуточку иначе. Просто был один клиент, от которого дух перехватывало, а язык заплетался, хоть и Хван был красноречив и явно умел уболтать. Да что тут говорить. Даже Хан, который сам по себе журналист и у него хорошо подвешен язык, не сразу смог по делу и грамотно заговорить с безумно красивым, широким и высоким парнем, что день через день приходил в их пекарню уже ближе к вечеру, чтобы что-то купить. Наверное, Хван бы и не поверил на слово Джисону, что в эту забегаловку якобы заходит кто-то столь красивый и богоподобный, каковым назвал незнакомого постоянного клиента кассир, если бы этот самый загадочный парень не зашёл однажды в час пик, когда оба парня были на месте. И хоть людей тогда было море, а кофе делалось одно за другим, но дизайнер не может выкинуть из головы черные кудрявые волосы и слегка пухлые губы, что тянутся каждый раз в безумно добродушной улыбке, когда Джисон щебечет о том, какая же вкусная их новая фирменная булочка, что её стоит попробовать. И то, что бариста делал чай. Просто чай с жасмином, вместо терпкого кофе. — Я до сих пор думаю, что нам надо поменяться сменами. – начинает тему Хван, которой прожужал своему другу все уши за эту неделю после последнего визита загадочной постояшки, - если бы не мои долбаные вечерние пары, я бы правда поменялся! Чтобы видеть того клиента икс чаще. — Икс? – переспрашивает Джисон, укладывая новую партию свежих вишнёвых круассанов на прилавок специальными щипцами. – а, ты о том парне…ну, давай будем честны, я просто везунчик. А ты завистник. И Джисон довольно улыбается, даже слегка коварно, пока Хван показывает своему другу язык, скрещивая руки на груди. Ну и что, что он словил откровенный краш на парня, которого видел всего два раза в своей жизни? Он же не построил их будущее у себя в голове и не придумал, какую породу собаки лучше всего будет завести, когда они снимут небольшой домик у реки. Золотистый ретривер. Но об этом он пока умолчит, дабы избежать назойливых дразнений от любимого друга. — Ты такой гей, Хван – смеется Сони, убирая уже опустошенный поднос на кухню. Там уже во всю руководил несколькими ребятами Чхве-сонбэнним, обучая двух новых пекарев тактике «супер-нежного теста», которой прожужал уши даже Джисону. Хоть тот и обычный кассир, да и вообще журналист, но в голове крепко засели нужные пропорции для такого теста. Что-ж, вечера на ёдине с пекарем-начальником делали свое дело. — Я бисексуал. – протестует шепотом, хоть и знает, что спалился уже давным-давно. Ещё тогда, когда не смог обслужить клиента «икс» из-за того, что по подбородку чуть ли не текла слюнка от прекрасного внешнего вида парня напротив. И, о боже, Хвану после этого было безумно стыдно. Что он так откровенно залип, а после даже не вслушивался в рассказы Сонни на протяжении оставшегося часа совместной работы.       И, наверное, Хёнджину просто пора признать тот факт, что все же краш с первого взгляда существует. Наверное, это уберегло бы его от того, что случилось дальше, пока он безудержно дулся на любимого друга и даже не заметил мокрую лужу, что оставил сам же, своими руками, этим ранним утром, когда мыл кофемашину и за разговором не заметил, что вода стекла прямо на пол. И возможно он бы не полетел вниз, так глупо поскользнувшись, когда собирался уйти на кухню и забрать партию вкусных синабонов с абрикосовым джемом, которые были фирменными в пекарне Лучи. Но это произошло. И, наверное, на всю пекарню прозвучал бы огромный мат, если бы не резко закушенная губа, пока парень больно ударяется рукой об собственную рабочую поверхность, а после плюхается спиной прямо на кафель, с истошным стоном боли. От него Джисон даже слегка отскакивает, удивленно глядя на своего друга, что искривляет лицо в гримасе боли и хватается за запястье руки, что просто адски болит. Будто бы не ударился, а осознанно бахнул молотком прямо по выпирающей косточке. Даже глаза зажмуриваются до искр, пока в голове происходит ор из матом, криков и проклинания самого себя. — Щибаль… - тянет Хван совсем тихо и шипит, прижимая руку к груди. Это не помогает, а даже наоборот, делает больнее, но тело действует само по себе, пока Джисон помогает подняться, приподнимая парня за плечи, чтобы тот хотя бы сел. И на крик сразу же прибегает хозяин пекарни из кухни, выглядывая из-за открытого дверного проема, чтобы с удивлением взглянуть на перепуганного Джисона, что бубонит несвязную кучу вопросов по типу «ты как?» и «что с рукой?» пока Хван упирается спиной об небольшой шкафчик для допингов под кофе, растирая явно ушибленную ладонь. Картина маслом. И все становится понятно тогда, когда мужчина замечает слегка влажную штанину у своего сотрудника, а после и небольшую, но в очень неудачном месте лужицу, которая лишь размазалась от такого пируэта. — Все в порядке? – спрашивает наконец, аккуратно доставая из подсобки, что находилась за дверным проёмом, швабру. — Да…рука просто. Нормально. – бормочет Хёнджин, наблюдая за тем, как владелец пекарни несколькими движениями стирает ту злополучную лужу. Щека изнутри закусывается неосознанно, ведь стыд берет Хвана в свой плен, заставляя слегка склонить голову. Не гоже ведь, чтобы сонбэним исправлял твои глупые ошибки, что произошли по неосторожности. Но Чхве Мин явно думает иначе, ведь подходит к подростку и общими усилиями с Джисоном поднимает Хвана на ноги. И Хёнджин бы обернулся, чтобы взглянуть в зал, где находилось всего несколько столиков для посетителей, за которыми сейчас сидело парочку человек. Но от чего-то неловко, поэтому он лишь тихо шипит осознавая, что, когда трогает ушибленный участок, становится лишь больнее. А о том, чтобы подвигать кистью, парень вообще молчит, даже не пытаясь этого сделать. — Надо в больницу. – говорить строго Джисон, осматривая руку друга, что сразу слегка покраснела и совсем немного припухла. Мужчина лишь согласно кивает, давая негласное разрешение, чтобы Хван смог уйти. — Та не нужно, нормально…поболит и перестанет. – сразу же оправдывается бариста, даже для виду слегка дергает рукой, но сразу же морщится от острой боли. — Не бредь, Хван. – перебивает подростка хозяин пекарни, обтирая руки, что были измазаны в муке, об свой фартук, - Джисон, сегодня все на тебе. Проследи, чтобы этот оболтус точно пошёл в больницу. — Есть, сер! – подает голос ранее притихший Джисон, отсалютывая двумя пальцами от виска перед тем, как начальник уходит назад на кухню, с ходу прикрикивая что-то кому-то о том, что круассаны выглядят не вкусно. И, наверное, только сейчас было заметно, что посетители в кофейне слегка притихли после произошедшего, но довольно быстро вернулись к оживленным разговорам, пока Хан находит какую-то тряпочку и кубик льда в небольшом холодильнике, что стоял в той самой тумбе, на которую упирался недавно Хван. Кубик сразу же заматывается в ткань, и Джисон, не предупреждая, сует его к набряклому месту, чтобы приложить. Хван еле слышно шипит, но грозный взгляд заставляет проглотить недовольство и молча взять своеобразную конструкцию парня под свой контроль. Хван с секунду рассматривает руку, что совсем слегка начинала опухать, как услышал, что Джисон кому-то набирает. — Ты сейчас скорую вызовешь? – спрашивает недоуменно, приподнимая брови, пока губы слегка кривятся от неприятной боли. Но кубик льда не убирает. Знает, что нужно потерпеть влагу и холод, чтобы не было все слишком уж плохо. — Конечно. – саркастическим голосом подает Джисон, когда внезапно трубку поднимают и голос младшего меняется на более дружелюбный, - Чанбинни! Привет. У нас тут такая ситуация… Хван слегка тупит взгляд на своем болтающем друге, в голове стараясь припомнить, с кем он сейчас разговаривает. В голову почти сразу же врывается образ невысокого, но крупного телосложением парня, что периодически забегает к ним и берет себе по утрам крепкий кофе, попутно болтая обо всём и одновременно ни о чем с Джисоном, если, конечно же, ловит его на смене. Другом назвать его сложно, но вот знакомым – вполне даже. И почему Джисон набрал именно этому парню, когда встал вопрос по поводу больницы? Не решил же друг просто позвонить своей лп-шке, чтобы рассказать о том, что за цирк произошел на работе? Наверное, Хван очень много думает. Ведь пока он летает в своих мыслях, представляя самые комичные ситуации, Джисон заканчивает разговор и подходит к Хёнджину, тыкая того пальцем в бок, приводя так в чувства. Знает, что Хван залип. — Сейчас на машине приедет Чанбин-хён. – начинает рассказ парень, развязывая фартук на спине Хёнджина, ведь сейчас это сделать будет немного трудновато, хоть одна рука и все ещё функционирует, - мой друг…ну, вот тот парень, который вечно берет кофе, а меня за щеки тискает. – Джисон дожидается, пока Хван кивнет в знак согласия, чтоб продолжить, пока стягивает с шеи друга элемент униформы. – он кардиолог в местной больнице. Она хорошая. Подвезёт тебя, ведь как раз едет туда на смену. Там есть травматолог, его друг, так что по быстренькому тебя осмотрят, все выпишут, и отправят покорять мир. Хёнджин несколько раз удивленно моргает, пока Джисон заканчивает план действий на ближайший час и откладывает элемент униформы в шкафчик под рабочими местом баристы. - Ты серьезно? Это же просто боль, она… - начинает возмущенно, из-за чего получает грозный взгляд. И тут остается лишь цокнуть, даже слегка раздраженно, хоть парень и понимает, что Джисон просто волнуется за своего друга и сокомандника. – хорошо…сколько у меня времени? — Одна минута. – говорит непринужденно, бросая взгляд через витрину на окно, за которой виднелась белая машина Хюндай, что припарковалась на той стороне улицы. Хван сразу же понял, куда ему идти. – беги, дурень. — Бегу, бегу. – сдается Хван, напоследок слегка кланяясь Хану на прощание, не зная, увидит ли его сегодня ещё. Младший на это лишь машет рукой, отвлекаясь на подошедшего покупателя, сразу же натягивая фирменную улыбку. Вот у кого у кого, но у Джисона с самообладанием все было отлично.       Возможно, день не такой уже и идеальный. Как минимум этим утром, когда Хван одевал белоснежное худи и бежевые брюки, одна штанина которых сейчас была немного темноватого цвета из-за попавшей влаги, он совсем не думал, что будет садится в машину к парню, которого едва знает. Он даже не мог представить, что сегодня произойдет эта нелепая ситуация, от которой слегка горели щеки, и что уже говорить о внезапном падении и травме. А рука болела сильно, заставляя слегка морщиться, но ни при каких условиях не отпускать лёд, который заботливо предоставил Джисон. Чанбин-хён, после того как расслаблено представился и рассмотрел ушиб, в слух похвалил Хана за сообразительность, и сказал, что все должно с ушибом быть хорошо. И от чего-то Хвану хотелось верить, поэтому он даже не возражает, когда машина заводится и начинает ехать уже явно по заученому пути. Дорога выходит спокойной. Чанбин совсем не был молчаливым, хоть и казался таким на первый взгляд, а на деле постоянно что-то спрашивал и рассказывал о себе, но это совсем не напрягало, лишь заставляло отвлечься от боли и забыть про то, что они незнакомцы. Из небольшого диалога Хван узнаёт, что Чанбин давний друг детства Хана, ещё с тех времен, когда они по молодости писали глупые реп-треки вместе. Кардиолог даже включил один из них, заставляя Хёнджина посмеяться с знакомого детского голоса и слегка удивится репу, на который тот был способен. Помимо этого узналось, что сам Чанбин довольно приятный парень, любит спорт и вкусно поесть, так ещё и умеет шуткануть. И, самое важное и главное, около него совсем не чувствовалось странной неловкости. И Хвану даже моментом показалось, когда они обсуждали нашумевший фильм, что они знакомы уже довольно долгое время. Это неосознанно совсем немного утолило панику и страх перед врачами, который был у Хвана с самого раннего детства. Белая машина медленно заезжает на парковку, которая была усыпана множеством машин дорогих и престижных марок. Все же в Корее медицина ценится сильнее, чем в странах Европы, о чем Хёнджин был прекрасно осведомлен, поэтому даже не удивился тому, что увидел. Врачи, а особенно хорошие и опытные, получают отличную зарплату, очень ценятся и явно любимы. Но такой стресс…Хван об этом задумывался и не раз, ведь когда-то в детстве мама подталкивала выучится на врача, а если быть конкретнее, то на хирурга. Но, к счастью, с этим не срослось. Хёнджин вовремя признал, что он очень мягкотелый, и не любит вид травм в любом из и вариаций. — Так…мне в другой корпус. – подает голос Бин, когда Хван наконец вылазит из машины и старший может поставить её на сигнализацию. Кивком головы он указывает в сторону главного входа в огромное стеклянное здание, по которому даже не сразу поймешь, что это больница, а не какой-то престижный офис строительной компании. – тебе туда. На стойке скажи, что ты от меня, и тебе нужно к Чан-хёну. Хван мягко кивает головой, стараясь запомнить уже слегка знакомое имя. За время поездки в машине Чанбин немного рассказал об этом парне, но лишь поверхностно. Сказал, что тот отличный специалист и его хороший давний друг. Впрочем, этого хватило, чтобы Хёнджин не крутил себя страхом, и чтобы ноги не дрожали от предстоящей консультации. - Хорошо, спасибо большое. – благодарит старшего Хван, слегка кланяясь, на что слышит смешок. - Давай, беги. Я ему смс-ку кину, чтобы не удивлялся сильно. Удачи. – улыбается белоснежной улыбкой парень и, отсалютнув абсолютно так же, как и Джисон полчаса назад, уходит в сторону корпуса, что находился на другой стороне территории. Что ж…видно, что эти двое были друзьями. Этот жест сказал все сам за себя. Стойка регистрации находится быстро, и Хёнджин выпаливает на одном дыхании все то, что сказал ему Бин, стараясь попутно ничего не забыть. Милая девушка на регистрации лишь улыбнулась на неловкую спешку и, к счастью, совсем ничего не сказала на этот счёт. Лишь показал, куда идти, и каким образом попасть к господину Бану. Хван быстро благодарит, и направляется в нужную сторону, сразу же обращая внимания на таблички на белых дверях, чтобы не зайти куда-то в сторону реанимаций. Даже страшно представить. По идее в больнице должно быть много людей. Почему-то в голове вертелась застарелая картинка в виде кучки пожилых людей, что активно ругается с молодежью за очередь, пока все всё равно по записи, и лишние крики тут ни к чему. Но тут было…совсем не так, как было в голове у испуганного парня. Было вполне тихо, в просторных коридорах сидело лишь несколько человек, которые или разговаривали с кем-то по телефону, что-то оживленно рассказывая, или перечитывали свою медицинскую карту явно в десятый или сотый раз. Так и ремонт тут был явно новым и свежим, от чего Хван, будто ребёнок, ходил с открытым ртом и все рассматривал. Наверное, он так бы ушел в самый конец длиннющего коридора, где после наткнулся бы на лестничную клетку, если бы не заметил на одной из двери табличку: Бан Кристофер Чан. Травматолог. — А тут стало страшно… - смеется себе под нос Хван совсем нервно. И рука что-то уже совсем не болит, и просто хочется под шумок сбежать прочь. Все и само по себе может зажить, зачем же все это было? — Предполагаю...вы Хёнджин? – слышится глубокий голос откуда-то со стороны, и Хван чуть ли не теряет сознание от испуга, пока тело резко разворачивается на источник звука. И тут уже сердце станет совсем не от испуга. Перед глазами уже знакомое лицо, которое сидит в памяти уже добрую неделю, и Хван мгновенно тушуется. Судьба злая шутка. Хван в этом убедился, смотря на Бан Чана, что слегка вопросительно поднял брови. На своего клиента икс.