Нам никто не помешает

Нёвиллет вновь коротал свободный вечер в компании герцога де Меропид. Пар от горячего чая с ягодами приятным сладковатым облаком поднимался по кабинету, разговоры о прошлом и будущем Фонтейна лились рекой, а необычное с виду печенье из фиолетового теста и с шоколадом такого же цвета приятно похрустывало, оставляя необычное и неожиданное послевкусие радужной розы. Ризли всегда отличался особым гостеприимством, а Сиджвин с радостью это подхватила — именно так в её светлой голове родилась идея приготовить угощение для посиделок с верховным судьёй. На удивление, лакомство удалось на славу — и Ризли, и Нёвиллет уплетали пурпурные печенюшки за обе щёки, не обращая внимания на то, как быстро тает шоколад внутри. — Я с трудом представляю себя в роли того, кто сможет вести за собой Фонтейн. Думаешь… — Нёвиллет устремил встревоженный взгляд на собеседника и откусил печенье. — Думаешь, я уже заслужил доверие народа? Ризли ласково улыбнулся и вышел из-за стола, чтобы оказаться к юдексу поближе. — Не знаю, что там до остальных, но я доверяю тебе даже с испачканными губами. — Ох, прошу прощения… Нёвиллет слегка смутился и наклонил голову, разыскивая платок, но вдруг почувствовал тёплое и осторожное прикосновение к своей щеке. Ризли положил на неё ладонь и провёл большим пальцем по нижней губе, вытирая маленькое пятнышко. Вторая рука разместилась аккурат на колене юдекса — поднять её выше герцог не осмелился. — Кажется, я… Только что перешёл какую-то грань? — Ризли заворожённо глядел на порозовевшее лицо и говорил со всей нежностью, на которую только был способен. — О-определённо. — Прости. Не знаю, что на меня нашло. Мне стоит… — Нет, я… Хочу посидеть так ещё немного. Ризли двинулся к нему навстречу, и повторил свои движения. Поглаживая кожу Нёвиллета, он размышлял лишь об одном — как жаль, что ему не доводилось делать это раньше. На ощупь она оказалась приятнее всех шелков швейного дома Тиори, и Ризли тут же понял — ни руку, ни взгляд… Ничего он не может отнять от безмятежного Нёвиллета, едва покрывшегося румянцем. — Можем ли мы? Герцог не дал Нёвиллету договорить и наклонился так, что их носы почти соприкоснулись. Они чувствовали дыхание друг друга, они переполнились тем, о чём привыкли молчать, и от следующего важного шага их отделяло лишь несколько сантиметров. — Прости. Нёвиллет отпрянул, услышав шаги на лестнице. Впрочем, ничего удивительного — после того, как Нёвиллет оправдал «грехи» фонтейнцев, герцог де Меропид стал жить и работать достаточно приземлённо. Теперь практически любой административный работник или заключённый смело обращались к нему за помощью и поднимались в кабинет без продолжительного стука. Более того, он сам считывал это как акт безграничного доверия и уважения. Только вот сейчас, кажется… Это вышло ему боком. Остаток вечера прошёл без происшествий, Ризли любезно выполнил просьбу, которая поступила к нему от почтового отделения крепости, проводил Нёвиллета, и… Пребывал в дичайшем раздражении. Его редко можно вывести на столь острые эмоции — он приучен выражать спокойствие и сохранять лицо, но, кажется, когда дело доходит до верховного судьи, у нервной системы герцога появляются свои планы. Он не мог думать ни о чём, кроме тонкой линии губ, к которым ему удалось прикоснуться. Перед глазами упрямо появлялось лицо Нёвиллета, такое… Открытое? Уязвимое? Доверяющее? Такое, что у Ризли под рёбрами фейерверками трепет разлетался, к которому он совершенно не привык. Он пытался отмахнуться от этих мыслей хоть на минуту, но каждая попытка оборачивалась тем, с чего он и начал: — Почему я не сделал это раньше? — Ризли огорчённо опёрся о щёку, но рухнул лицом на стол. — Я что, сказал это вслух? Рассмеявшись от своей очарованности, он не придумал ничего лучше, кроме как вернуться в свои покои и лечь спать. Сердце питало надежды — разные и абсолютно новые. Надежда на то, что это повторится. На то, что в следующий раз им никто не помешает. На то, что у него хватит смелости и наглости положить свою чёртову руку выше, крепче её сжать, обнять юдекса так крепко, как только будет можно… Душа терзалась вопросами — тревожными и преисполненными тем, что герцог не надеялся ощутить на себе. Испытывает ли юдекс Нёвиллет те же чувства, вспоминая о том, как мизерно было расстояние меж их лицами? Или… Вспоминает ли он об этом вообще? Понравилось ли ему то, что произошло? Сверлить глазами потолок оказалось не самой интересной затеей, а робко царапать низ живота, в котором стаей кружили бабочки, было слишком неловко. Он сжал в руках край одеяла и представил, что… Впрочем, неважно. Герцог де Меропид наконец-то потушил свет и попытался заснуть, согреваясь мыслями о самом приятном прикосновении за свою жизнь. А следующие восемь дней — герцог считал — тянулись дольше, чем ход мироздания. Их традиционную встречу пришлось отложить из-за внезапных беспорядков в прессе, и, сказать честно, Ризли переносил это с огромным трудом. Он и раньше скучал по юдексу, но теперь его отсутствие ощущалось гораздо острее. Ризли понимал, что ведёт себя как влюблённый подросток, но не мог этому сопротивляться. Или не хотел? Получив приглашение от верховного судьи, он был слегка взволнован. Размашистый и почти художественно исполненный текст гласил: «Нам предстоит о многом помолчать. Я буду ждать тебя в четверг после восьми». Нёвиллет и прежде был достаточно краток, когда дело доходило до личных встреч, но обычно время и место встречи они передавали друг другу устно — мелюзины с большой ответственностью принимали участие в их визитах. Но теперь… Он написал письмо от руки? Ризли всё крепче убеждался в том, что что-то между ними изменилось, но не мог до конца поверить в то, что изменения стремились в лучшую сторону. — Прости, я… — Ризли неловко просунул голову в дверной проём. — Я не смог больше ждать. Ризли прошёл к окну, и Нёвиллет закрылся на ключ. — Я знал, что ты придёшь раньше. — А зачем ты запер дверь? — Я не хочу, чтобы нам снова кто-то помешал. Ризли растерялся. Он так долго теплил фантазии о том, как снова коснётся Нёвиллета, что, казалось бы, уже мог морально подготовиться. Но вот он здесь, стоит перед ним, и от его уверенного взгляда у Ризли розовели щёки. Неужели они поменялись ролями? — То есть ты… Мы… Хочешь это повторить? — Отнюдь, — Нёвиллет встал рядом и посмотрел на него. — Я сойду с ума, если мне снова не удастся поцеловать тебя. Все надежды герцога оправдались. Если Нёвиллет сейчас не шутил, а он, судя по видимым факторам, не шутил от слова совсем, то все страхи и тревоги позади. Их влечение… Взаимно. Для Ризли остальное не имело значения. — Кажется, я не такой смелый, каким был в прошлый раз, — Ризли смущённо опустил голову. — Нравлюсь ли я тебе таким? — Я удивлён тому, что такой умный человек как ты, Ризли, задаёт столь глупые вопросы, — Нёвиллет взял его за подбородок и потянул выше, чтобы обратить взор герцога на себя. — Все эти дни я посвятил тому, чтобы осмелеть настолько, насколько в тот день осмелел ты. Ты сделал самый важный шаг. Только знаешь, слабость в беседе о чувствах — мой главный недостаток, поэтому… Позволь мне проявить их так, как я умею. Верховному судье пришлось приложить усилия, чтобы разорвать зрительный контакт. Почти щенячий сияющий взгляд, подрагивающие в лучах уходящего солнца чёрные ресницы, красные щёки… Нёвиллет прожил неприлично долгую жизнь, но до сегодняшнего дня ему не доводилось видеть зрелища прекраснее. В образе герцога плескалась юность и робость, ласка и нежность, которой юдексу так не хватало. Он нашёл то, что искал, и не мог поверить в то, что счастье было так близко. Ризли же завороженно наблюдал. Наблюдал за тем, как Нёвиллет кладёт руки на его плечи, а потом прижимает к себе, утыкается в шею и щекочет дыханием кожу. Ризли всё ещё не знает, что ему дозволено, но исследует границы на ощупь — запускает пальцы в волосы юдекса, растворяется в ощущении мягких локонов, а ладони слегка дрожат, никакому выученному спокойствию не поддаются. Он всё ещё ждёт — гадает, что Нёвиллет сделает дальше, но мысли в его голове разлетаются как пепел на ветру, не задерживаясь ни на миг. — Позволишь? Нёвиллет поднял голову и улыбнулся, получив одобрительный кивок. Он наслаждался всем, что видел и чувствовал, ведь даже пах герцог просто превосходно. Вблизи ему удалось услышать этот аромат и зафиксировать в памяти. Наконец, маленькое желание верховного судьи исполнилось — он оставил россыпь скромных и невесомых поцелуев на щеках и подбородке, на лбу и на носу. Волнительнее всего оказалось накрыть губы герцога своими, но юдекс смог — сложил руку на затылок и потянул к себе, игнорируя сбившееся дыхание. Он действовал робко, ведь опыта в тактильных контактах не имел, но останавливаться не собирался — Ризли охотно откликался на каждое движение языка и прижимался ближе, хватался за запястья юдекса и чуть громче обычного вздыхал, не находя в себе сил сдерживаться. Вдруг раздался стук в дверь. — Кажется, тебя ждут дела, — Ризли отодвинулся, оставив кроткий поцелуй напоследок. — Подождут, — ответил Нёвиллет и вновь потянул Ризли на себя. — Нам никто не помешает.