***
Тобиас... грубый, ненавистный... избивавший и его, и маму до полусмерти... Однажды Северус не выдержал. Мама лежала без сознания в муниципальной магловской больнице, где лишь пожимали плечами: неблагоприятный прогноз... Про Мунго мальчик только слышал... И Северус отправил письмо "на деревню дедушке". Просто с почты. Дед появился на третий день. И забрал дочь и внука. В Принц-маноре мамой занялся личный врач Принцев. А когда ей был обеспечен наилучший из всех возможных уход, мальчика вызвали в кабинет Лорда. Строгий и суровый, дед поинтересовался у ребенка, желает ли тот пройти ритуал Восстановления Рода? Старик – дед тогда показался Севу стариком (это теперь он знает, да и видит, что Десимус еще довольно молод) – пояснил, что, конечно, свою дочь лорд вЫходит и обеспечит ее благополучие, раз уж забрал из того жуткого места. Северус же имеет статус незаконнорожденного. Магия крайне редко подтверждает браки с маглами. Разумеется, ребенка не выгонят в любом случае. – Маму никто не будет обижать? – уточнил мальчик. – Никто! Эйлин вернулась домой. Надеюсь, что она не захочет больше покинуть его. Дед объяснил, что у Северуса две возможности. Либо остаться бастардом-полукровкой... И хотя никто не посмеет говорить об этом открыто, особенно при дочери лорда, но мальчик будет находиться в доме на правах приживала, бедного родственника, которого приютили из милости. Либо войти в Род. Тогда он станет полноценным наследником Принц. И дед сам возьмется за его воспитание, в соответствии со всеми аристократическими традициями. – А как лучше для мамы? Старик незаметно усмехнулся. – Конечно, моей дочери лучше иметь сына, который наследует род. Лорд специально говорил с ребенком, пока дочь еще не пришла в себя. Он хотел исключить неожиданности и привязать строптивицу к поместью. – Я согласен на ритуал Восстановления Рода. – Вот и отлично. Северус немного опасался, что скажет мама, очнувшись. Но оказалось, что мама была только рада. Она давно бы вернулась, но боялась, что отец не примет блудную дочь с ублюдком. Прошло совсем немного времени, мама расцвела и помолодела. Северус был счастлив. Ушли в прошлое голод и нищета. На место сделанных наспех школьных заданий и подсмотренных украдкой у мамы снадобий, которые та пыталась готовить по секрету от мужа, пришли полноценные уроки и магловскими, и магическими дисциплинами. И появилась своя личная зельеварня, где мальчику разрешалось не просто варить зелья, но и ставить эксперименты. Под ненавязчивым приглядом домовиков. Никто теперь не избивал ребенка поленом, кулаками, кочергой или сапогами в живот... А главное, никто и пальцем не смел тронуть маму. Ну, а розги от деда... Сев лишь сжимал зубы и терпел. Традиции... А договор есть договор. Северус принял на себя обязательства.***
Время шло... Хогвартс – школа волшебников... Слизерин – факультет ловких и амбициозных... По всем предметам "превосходно"... Люциус Малфой – лучший друг. Оба гордые и надменные. Правда, по-разному. Холодный Люциус и язвительный Северус – они стоили друг друга... Приятельство с Регулусом. Если Люциус всегда был старшим, то Регулус вызывал у Северуса странное чувство снисходительной нежности. Междоусобица с "мародерами", одним из которых был брат Регулуса, Сириус Блэк. Придурки! Надо же такое название своему квартету придумать!.. Яркие, бесшабашные и безголовые... Вечные задиры и "шалуны"... Самая прекрасная девушка в мире – Лили. Рыжая, веснушчатая, веселая, ехидная, дерзкая, легкая, вся словно языки пламени – тигровая лилия! Она игнорирует предрассудки гриффиндорцев, общаясь с теми, с кем ей интересно. В нее влюблены полшколы. И Северус не исключение... А главное, ему кажется, что Лили отвечает взаимностью. Они гуляют вместе, она смеется, он с увлечением рассказывает о своих опытах, она увлеченно слушает… Темный Лорд... Пожиратели смерти... Дед его тогда высек тааак... Хотя Волдеморт предпочитал видеть откровенные страдания как пленников, так и своих собственных последователей, иногда его забавляло наблюдение, что Северус умудряется-таки переносить Круциатус молча. Один из очень немногих. Дружба Лили с "мародерами"... Пик отчаяния – Лили замужем за Джеймсом. Вот тут-то его дед в последний раз выдрал... Он тогда напился до потери контроля. И кажется, не только спиртным. И разнес полманора. Ну, дед дождался, пока он протрезвеет... А Мендинг и Репаро потом срабатывали у Северуса от одного взгляда на поломку.***
Так что на возраст наследника деду с высокой колокольни... Хотя новых грехов в последнее время Северус за собой не замечал. Наложив на зелье стазис, он поднялся к деду в кабинет. – Посмотри! – жест Десимуса в сторону гобелена с фамильным древом. – Сын?! – не может этого быть. Северус точно знал, что ребенка у него быть не может. – Сын, которому год и три месяца?! И тут в мозгу и сердце вдруг что-то словно взорвалось. Лили!***
Лили!!!... Он сидит рядом с детской кроваткой на полу, прижимая к себе мертвое тело самой лучшей в мире женщины... Лили! Моя Лили! Он укачивает ее, словно хочет успокоить, словно она еще нуждается в его любви и ласке... Звук мотора... Северус резко вскакивает, хватает из кроватки ребенка вместе с обнимающей того кошкой и аппарирует через несколько переходов в разных направлениях, сбивая возможное преследование, в Принц-манор. Спустив кошку на пол, Северус прижимает к себе ребенка. Сын?! Как?! Чуть больше года назад он поглядывал на гобелен. Но Лили родила, а гобелен остался чист. Значит, отец Гарри – Джеймс Поттер. Почему теперь?! Видя, что Северус в прострации, дед накладывает диагностику на младенца. – На нем были чары Сокрытия Сути. Кто-то не хотел, чтобы было известно, от кого этот ребенок. Облик и имя малыша были привязаны к "отцу". Значит, Джеймс Поттер умер и чары пали. Возьми себя в руки, Северус Принц! Думай! Где еще могут быть гобелены, на которых отражается этот мальчик? – В Блэк-хаусе. От Поттер-манора ничего не осталось, вместе с их гобеленом. Лили – маглорожденная. Остальные Блэки – дальняя родня. Значит, только на Гриммо. Но Сириус и Регулус пропали, и дом закрыт со времени смерти их родителей, – на автомате отвечает внук. – Блэк-хаус значения не имеет. Гарри просто исчезнет с их гобелена. Вряд ли хоть кто-то хоть когда-то приглядывался, был ли на нем мальчик. Северус смотрит на малыша. Черные волосики, зеленые глаза. Всё, что ему осталось от Лили. Его и ее сын. Гарри плачет и зовет маму. Северус носит его на руках, укачивает и рассказывает, какая прекрасная была у Гарри мама – самая лучшая на свете. Но она ушла. Далеко-далеко. По чудесной дороге... – Ты когда-нибудь тоже пойдешь туда и сумеешь там найти маму. Боюсь, я не заслуживаю права идти по тому же пути, что и она. Я еще должен буду рассказать тебе... Когда ты подрастешь, чтобы понять, что я сделал, я расскажу тебе. Ты будешь судить меня. За нее и за себя. Гарри хмурит бровки. Эта часть рассказа ему совсем непонятна.***
На следующий день Северус Принц вынужденно вернулся в Хогвартс, поскольку была суббота. Это по воскресеньям он был свободен, если не дежурил, конечно. Но несколько раз за этот день он с упорством находил возможность перейти куда-нибудь камином, а потом окольными путями добраться до Принц-манора, чтобы хоть на минуту обнять сына. Он не хотел, чтобы Дамблдор знал, что декан Слизерина вырывается домой. Удивительно, но про вчерашний день директор ничего не спросил. Эйлин не отходила от малыша. Она то кормила его, то купала, то укладывала спать, то рассказывала сказки, то играла с ним, то гуляла... Дед беседовал с мальчиком, посадив его к себе на колени, повествуя что-то серьезное, и, удивительно, но Гарри его слушал. Хотя Эйлин смеялась, что такой маленький ребенок не понимает ничего ни в истории, ни в законах магии. На что дед отвечал, что всякие глупости она и сама расскажет Гарри. А учить ребенка быть наследником Принц надо с самого начала. В воскресенье Северус отбыл домой вполне официально, как всегда на выходной. – Вот, читай, – бросил он деду. – Газеты напечатали какую-то ахинею. Якобы Сириус впустил Темного Лорда под Фиделиус, и тот сначала убил Джеймса, а потом Лили, защищавшую сына. А когда попытался убить ребенка, Авада отскочила от лобика и развоплотила Воландеморта. Авада-то! Отскочила! А Сириус сбежал и по дороге убил кучу маглов. Сказки! Сказки, сказки… Сириус был магическим восприемником Гарри. Даже при всем желании он не смог бы подставить ребенка – Магия ему не позволила бы. Кстати, от Воландеморта и следа не осталось, если, конечно, он там вообще был. И никаких надежных свидетелей: ребенок и кошка. И оба видели одно и то же: ворвавшаяся черная фигура, гневный спор незнакомца с мамой, мамин крик, мама падает, зеленая вспышка и фигура исчезает. Потом появляюсь я. – Тут написано, что мальчика передали родственникам, где он будет в полной безопасности. – Странно, но они не соврали! – яд в голосе Северуса можно собирать в фиалы. – А еще, что на лбу у ребенка характерный шрам в форме молнии, который будет его отличительной приметой в течение всей жизни. Во-первых, шрам уже еле заметен, еще несколько дней – и следа не останется. А, во-вторых, интересно, откуда они вообще узнали про шрам, если Сириус сбежал, а все остальные свидетели мертвы? – Все мертвы. Все мертвы из-за меня. Лили умерла из-за меня. Я был идиотом! Я был непроходимым идиотом!! Когда я связался с Темным Лордом, меня надо было запереть в маноре и пороть каждый день, пока мозги не встанут на место, – прорвалось отчаянное. – Если ты не захотел сделать выводов из первой порки, случившейся после достаточно долгого перерыва, между прочим... продолжать было бы бесполезно. Такого упрямца, как ты, невозможно заставить соображать насильно. И я был уверен, что рано или поздно ты одумаешься. Немногие могут похвастать такими мозгами, какие даны тебе. Но если бы я счел необходимым, то, да, запер бы тебя в маноре. Или мог запретить тебе эти игры властью Сюзерена. Так что можешь считать, что ответственность за все произошедшее лежит на мне. Северус бешено-горько посмотрел на деда. – Я не ищу, на кого переложить ответственность! Мы воображали себя самыми умными. Как же: защитники Магии и ее обрядов от влияния христианства... И самыми талантливыми. Волдеморт принимал только "гениев". Как же мы собой гордились: "Последний же враг истребится – Смерть". Как мы хотели выслужиться перед своим Лордом! Как ты позволил мне забыть, что мой лорд – ты?! Я – Наследник Принц, взялся служить полукровке?! Лорд едва заметно усмехнулся. Войдя в род полным ритуалом, Северус перестал считать себя полукровкой. – Ты был подростком. Подростки часто бунтуют против заведенного порядка. Это нормально. Отречься от Рода тебе же в голову не пришло! Кстати, как и Сириусу. Уйти из дома, поссорившись и разругавшись с родителями, он умудрился, но отрекаться не стал. Так что по большому счету твоим Лордом оставался я. Воландеморт настоящей власти над тобой не имел, я всегда мог перехватить ее. А что Волдеморт смог задурить голову молодым... Ты и сейчас еще недалеко ушел от тинэйджера. А в его организации были и взрослые, опытные маги. Разве нет? И вот эти присягнувшие главы Родов не только сами попали под его власть... они отдали под него своих подданных. Воландеморт – в своем роде действительно гений. – И вот я услышал пророчество, что Темного Лорда способен победить рожденный на исходе седьмого месяца... – словно не слыша деда, бормотал Северус. – И один из них должен убить другого, потому что пока жив второй, не будет им покоя... Я даже не подумал, что это мог бы быть мой сын! И поспешил к Волдеморту с этим... Правильно убивали гонцов, приносящих дурные вести! Пять Круциатусов подряд! Нет, потом он меня поблагодарил и приблизил к себе! Когда я узнал, что Лили родила 31-го июля... Я в ногах у Волдеморта валялся, умоляя не трогать Лили... И он обещал! Обещал! Но у Темного Лорда семь пятниц на неделе... А я же самый предусмотрительный, самый находчивый!.. – в голосе Северуса издевательский сарказм. – Я встретился с Дамблдором. Я все ему рассказал. Обо всем. Я умолял спасти Лили. Пускай с Джеймсом, с Гарри, с Сириусом... Спасти Лили! И он тоже обещал. Но он не просто обещал... А в обмен на обеты... И на работу в Хогвартсе... И на шпионаж за Темным Лордом... Я на всё согласился... На всё. Ради Лили. Я уговаривал Лили брать семью и бежать из Британии подальше... Я встречался с Джеймсом и умолял его... Я встречался с Сириусом... Лили сомневалась, Джеймс отмахнулся, Сириус посмеялся... Как же! Дамблдор сказал им, что все под контролем!.. Больше года все было тихо. И вдруг... Северус сидел с убитым видом, обхватив голову руками. – Гарри мой сын. А Лили мертва. И ничем, абсолютно ничем не вернуть порядок в этот мир. Лили нет. И виноват в этом я. Я рассказал Воландеморту о пророчестве... Я не сумел ее уберечь... Если бы я не побежал с этим рассказом... И я же знал, что Лили беременна, как я не подумал, что она может оказаться в опасности?!.. Почему я понадеялся на Дамблдора?! Я не прощу ни Воландеморту, ни Дамблдору! А себе и подавно! Надо было хватать Лили и увозить силой, а не метаться между оленем и псом... Я все сделал не так. И теперь моя Лили, моя девочка, мое счастье – мертва. Из-за меня. Если бы я знал... И что мне теперь делать с собой?! И твои розги уже ничем не помогут. Даже если засечь меня насмерть... Это ничего не исправит и никого не поднимет... – с горькой иронией проговорил Северус. – Не помогут. Розги – наказание за ошибки. За предательства и преступления отвечать приходится перед своей совестью. Если она имеется. А совесть может терзать только живых. Так что смерть – вообще лишь бегство от возмездия. Дед понимал, что проворачивает клинок в ране. Но и не сомневался, что жалость и помилование сейчас внуку нужны меньше всего. Тот не ищет оправданий. Он осудил себя, и приговор обжалованию не подлежит. Если сказать, что все еще будет хорошо, он просто замкнется в своей боли и отгородится, спрячется, оставшись с ней один на один. Нужно научить мальчика жить с этим. Чтобы сама боль превращалась в искупление, а оно становилось лекарством. – Что мне делать, отец?! Северус нечасто так называл деда, но для Десимуса это всегда было знаком, что внук крайне нуждается в поддержке, что крик о помощи рвется из глубины души. – Жить. В таких случаях только сама жизнь... безостановочно опаляющая болью... и есть наказание, которого ты жаждешь. Дед умолк, глядя в глаза внука и понимая, что это страдание он не в силах исцелить. – А с практической точки зрения наша задача – вырастить мальчика, – Лорд постарался перевести разговор и занять мозг Северуса насущным делом. – И дать ему все, что мы сможем. И первое, что я сделаю – закреплю за ним титул Наследника Принц. Вряд ли существует что-то, способное взломать нашу защиту, но Наследник может провести "гостей" за собой. Я не сомневаюсь в твоей стойкости, но твои клятвы и обеты могут сработать, совершенно игнорируя твое желание или нежелание. Лишившись звания наследника, ты, как и все остальные жители имения, не сможешь протащить никого через грань. Я не мог бы лишить тебя звания наследника в иной ситуации. Даже если бы захотел. Ты не совершал никаких преступлений против рода. С точки зрения Магии лишение звания – это наказание. А наказывать превентивно или самоуправно Магия не позволяет. Но я не особо из-за этого волновался – на СВОЕЙ территории я сильнее любых пришлых. Зато теперь появилась легитимная возможность: правило, поощряющее передавать звание наследника самому младшему члену рода, работает на нас. Если я вдруг не доживу до совершеннолетия Гарри, ты будешь только регентом и права самочинно водить "гостей" сквозь барьеры не получишь. Магия будет охранять тебя. Сразу после ритуала передачи звания можешь спокойно пользоваться порт-ключом. К тебе уже никто не прицепится. И НОВЫХ, не одобренных мною, гостей Принц-манор не допустит. – Если бы я знал, что Гарри мой сын, я бы хватал Лили и ребенка и бежал в Америку, – мысли Северуса упорно ходили по кругу. – Или Джеймс, или Лили, или они оба не хотели, чтобы ты знал, что Гарри твой сын. – Нет, Джеймс не мог знать, что это не его сын. Он беспритворчивый. Он бы вел себя иначе. – Значит, Лили. Вы были любовниками? – Нет. В этом смысле я был с Лили один раз. Но мы встречались с ней после того часто. Я был нужен Лили, хоть и только для того, чтобы жаловаться на недостаточное внимание мужа. Она не могла без Джеймса – веселого, яркого... Почему я не увез их?! Я же думал об этом, но так и не решился. Пусть бы Гарри был сыном Джеймса, я смог бы любить его ради Лили. Главное – она была бы жива. Я... я предлагал ей... бежать со мной... Она отказалась... – Северус с трудом сглотнул чуть не прорвавшееся рыдание. – Хватит сетовать. Ты не найдешь успокоения и оправдания, сколько бы ни страдал. Есть люди, которые умеют договариваться со своей совестью. К счастью или к горю, ты не из их числа. Запри боль в сердце и живи с нею. Кстати, – отвлек лорд внука. – Что говорит твоя метка? Воландеморт действительно развоплотился? Северус с недоумением взглянул на предплечье. – Хмм... Получается, нет. Метка побледнела, но магия из нее не пропала. Странная реакция... Почувствовав смерть Лили и рванувшись к возлюбленной, Северус и внимания не обратил на пульсирующую боль в руке, отражавшую необычное явление, происходящее с тающим Воландемортом.***
Лорд Десимус Принц сам был талантливым зельеваром и потрясающим чародеем. Все начальные знания Северус получил, обучаясь у деда. Это уже потом, имея крепкий базис, юноша развивал свой талант и делал грандиозные шаги вперед. Мастер Зелий, Мастер Боевой Магии, Мастер Колдомедицины (без этой основы звания Мастера Зельеварения не получить)... Если бы не политика Министерства, то знаний Северусу хватало защитить Мастерство и по Ритуалистике, и по Кровной Магии. Теперь учиться предстояло Гарри. Вообще дети любят крутиться на кухне, когда мама готовит кушать. А у Гарри в этой роли выступали первые простейшие занятия по зельеварению: подавать Эйлин цветочки… помешать водичку, которая красиво меняет цвета... пойти с Эйлин собирать травки и ягодки... А еще Эйлин рассказывала сказки и пела песенки на французском. И танцевала с внуком... Но основным учителем был Десимус. Оказалось, что лорд Принц умеет обращаться с маленькими детьми. С абсолютно серьезным видом он показывал малышу работу Чар, радуя удивительными фокусами. Летали бабочки и стрекозы, бегали кролики, у чашки появлялся смешной хоботок... Гарри тянулся ручками, а прадед незаметно поправлял маленькие пальчики, и играючи ребенок осваивал то, чему в Хогвартсе учили подростков. И никаких выбросов стихийной магии. А откуда выбросы, если энергия уходила на занятиях? Вот лорд вместе с Гарри отправился в деревню к мастеру-краснодеревщику, и тот напилил и отшлифовал для мальчика огромную кучу кубиков из розового махагони . А потом Гарри держал в ручонках деревянные брусочки, пока Лорд вырезал-выжигал на них руны. И первый собственный набор с красивыми значками служил обычными кубиками для игры. Обычными, да необычными. И игры нужны были не только для умственного развития, но и для эмоционального. Например, научиться проигрывать. Звучали веселые загадки про зверят, про птичек, про деревья и речку... Ставились интересные задачки, когда надо было соревноваться с дедом, кто быстрее заполнит большие коробки игрушками, а для этого понять, в какое отверстие пролезет та или иная… – Смотри! – вот прадед вырезает из цветных стекол квадрат и маленький круг, показывая малышу. Когда отдельно – цвета не смешиваются, а когда круг слегка наезжает на квадрат, то в месте пересечения цвета превращаются в другие. – Этот кусочек, он и часть круга, и часть квадрата, он принадлежит и тому, и другому. А потом Десимус накрыл кружок квадратом – и его не стало видно. – Ой! – вскрикнул Гарри. – Кружок исчез! Он весь стал частью квадрата, он ему принадлежит! Как я – Принц-манору. – Солнышко мое! – восхищается лорд. – Какой ты умный! Ты самый замечательный мальчик в мире! Самый лучший, самый любимый! – Десимус целует ребенка в носик, и в лобик, и в щечки, тормошит, обнимает его и щекочет пузико, отчего Гарри счастливо смеется. А теория множеств постепенно становится одной из самых нравящихся игр. И окклюменция – Десимус был уверен, что младенцы осваивают окклюменцию так же незаметно для себя, как и умение говорить. И вариант отпихивать щекочущую лапку, которая лезет в голову, и вариант строить стенку из кубиков, и вариант прятаться под одеяло – для ребенка просто забавная игра. Бывало, конечно, что малыш затоскует, вспоминая маму и папу, но Принцы старались отвлекать ребенка и не давать надолго задумываться. Вот прадед с Гарри отправляются гулять в лес, держась за руки. Лорд подстраивается под шаг малыша, помогает ему перебираться через валежину, отодвигает с дороги ветки, чтобы они не попали в глаз ребенку. Рассказывает негромко про разные деревья и кустарники, показывает их отличия. Вдруг прикладывает палец к губам и тихонько показывает одними глазами, куда смотреть. Гарри восторженно замирает, широко открытыми глазками наблюдая деловитую белочку, шустро взбирающуюся по стволу и исчезающую в дупле. Но прадед делает знак, что нужно подождать. И действительно – через несколько минут из дупла выглядывает рыжая головка, быстро оглядывается по сторонам, и головой вниз белка соскальзывает с дерева, пропадая в траве. Десимус не двигается, и Гарри ждет. Минута, другая – белка возвращается, опять взлетая по стволу. Взрослый и ребенок наблюдают за ее быстрыми, но осторожными перебежками, и, насмотревшись, идут дальше. Прадед объясняет, что белка таскает в дупло запасы. В другой раз удается увидеть семейку ежей: мама-ежиха топала впереди, а за нею семенили-поспешали, вытянувшись цепочкой, маленькие ежики. Из леса прадед с правнуком возвращаются с ягодами и грибами, и домовики пекут грибной и ягодный пироги. Очень вкусно кушать пироги из собственноручно добытых продуктов. Десимус был уверен, что детский ум наиболее впечатлителен и детское сердце наиболее отзывчиво. Именно в это время легче всего повлиять на воображение ребенка, рассказывая страшные и мудрые, душещипательные или затейливые истории. Так услышал Гарри и притчу про трех строителей – один ворочает тяжелые камни, другой зарабатывает на жизнь, а третий строит храм. И о том, как ответил мудрец на вопрос путника "какие люди живут в этом городе?" – и дед не спешил объяснить его ответ, давая правнуку самому догадаться. И Эйлин разбередила душу песней Бетховена "Малиновка". Как же до слез было жалко птичку-маму! "Я сам себе не рад", – повторял про себя Гарри, на каком-то подсознательном уровне представляя душевную борьбу мальчика из песенки: между желанием скрыть свой проступок, уничтожив улики, и воображением, каково потом жить с такой тяжестью на сердце! А каким ужасающим был рассказ о человеке, увидевшем над колыбелью своего сына друга, стоявшего с окровавленным ножом в руке, и застрелившем его, а потом обнаружившем, что друг зарезал гадюку, заползшую в колыбель. "Не спеши верить своим глазам, – говорил Десимус, – может оказаться, что всё совсем не так, как представилось вначале". Ну и, конечно, обожаемая легенда. Легенда, уходящая в глубину веков, когда еще не пришли на Британские Острова христианские миссионеры. И на каждом шагу встречались колдуны и ведьмаки, чародеи и друиды. Служили тогда два брата – предки Принцев колдунами при своем вожде. И в одном из сражений с воинственным соседом отвернулась от их клана богиня удачи, и пришлось им отступать через горы. И осталась их всего горстка, и среди них семья вождя. Спрятались они все в пещере. Обнялись братья, и сказал один другому: "Я уже оставил свое семя на этой земле. А ты пока нет. Выведешь клан, когда враги уйдут далеко". И вышел из пещеры. Встал перед пещерой, поднял вверх и в стороны руки, и на месте человека появился молодой дубок. Крепко вросли корни в горную породу, быстро набрал мощи дуб, широко раскинув ветви, заслонило дерево-великан и вход в пещеру, и тропу через горы. Облетели с дерева листья и мелкие ветви, сметя собою все следы беглецов, и унеслись в неведомую даль. И вот уже стоит на дороге давно мертвый дуб, древесина которого за давностью лет превратилась в камень. Дошли враги до дуба, пытались расчистить себе дорогу, но дуб не брало ни железо, ни огонь, ни колдовство. А следы преследуемого клана они потеряли еще раньше. И пошли искать другие дороги через горы. И когда стало ясно, что противник ушел далеко, подошел оставшийся брат к дереву и приложил руку к стволу. И осыпался трухой кусок дерева, открыв проем, достаточный для выхода людей из пещеры. И взял колдун на руки маленького племянника и повел за собой клан в пустующую долинку, где решили обосноваться они на новом месте, и вождь сказал: "Ступи на эту землю со своим племянником первым, princeps, и скрой ее от врагов своим колдовством, и пусть ваша кровь хранит ее". Шли века, со временем разросся клан, и разбрелись потомки по Британии, а Принцы так и хранят древний анклав, и на щите у них мертвый дуб, защитивший когда-то родной клан, а в сердце – верность.***
Северус первое время не пытался обучать чему-либо сына, зато целый день играл с ним по воскресеньям. – А как летает мой котенок! – папа подбрасывал высоко к небу визжащего от восторга Гарри, а тот махал воображаемыми лапами, стараясь подняться еще выше. А что такого? Когда тебя подбрасывает ЛокомоторКорпус, то и котята вполне могут летать, не только белки-летяги, про которых ему рассказывала Эйлин. Да и прадед просто так поиграть никогда не отказывается. И покружить, взяв за ручки – Гарри хохочет от восторга, летая на этой своеобразной карусели. И изобразить из Гарри самолет, держа его на вытянутых руках. А мальчик старательно гудит, расставив руки-крылья, и летит то вниз, то забирая вверх, то покачивая крыльями, то вдруг ухая в воздушную яму – вот тут уж ликованию нет предела. А потом самолет идет на посадку на диван. А особенно Гарри любит сесть деду на шею, вцепившись в шевелюру маленькими цепкими пальчиками, и кричать "нно", "тпру" – и тот с удовольствием изображает лошадку: и скачет, и останавливается, и мотает головой, и ржет "ии-го-го"... Поначалу Гарри поселили в комнате Эйлин, чтобы ребенок не ощущал одиночества, но постепенно он перебрался в свои личные покои. Гостиная, где не стыдно было принять любого гостя, кабинет, в котором в будущем предстояло заниматься уроками и делами, спальня, ванная и, конечно, игровая. Понятно, что никто не позволил бы наследнику устраивать балаган в гостиной и кабинете, хотя желания мальчика что-то организовать на его вкус учитывались. А вот в спальне и ванной, а тем более в игровой его фантазия могла разыграться на полную катушку, и домовики рады были устроить там хоть подобие цирка, хоть пещеру Алладина, хоть медвежью берлогу, да и перестраивать всё это хоть десять раз в день. Для Гарри подновили и изменили с учетом возраста оставшийся от Сева городок во дворе и оборудовали целый зал в доме, чтобы малыш мог прыгать, лазить и кувыркаться. Ребенку пришлись по душе всякие горки, с которых можно было скатываться, туннели-лабиринты, сквозь которые можно было ползти, бревнышки, по которым можно было перебираться, пеньки и батуты для прыжков, качели, карусели и прочие штуки... Да и Сев в свое время активно площадкой пользовался. Правда, поначалу он счел это совершенно лишним: "Что я, ребенок – играть в детском городке?" Но когда дед объяснил, что магия это не "глупое махание волшебной палочкой", а прежде всего владение собой, и первое, что нужно магу – это ясный ум, чуткие пальцы, крепкое и ловкое тело и быстрая реакция, Северус оценил возможности своего личного спортивного городка. Гарри много бегал и боролся с собачками, играл в мяч, летал на детской метле... А еще ему подарили собственного коня и учили правильно на нем держаться... А еще прадед учил мальчика плавать в озере, и Гарри весело смеялся, хлопая ручонками по воде и обрызгивая лорда... А еще... А когда через месяц Северус привел Люциуса с Драко, у Гарри появился друг. И стало совсем весело. Драко приводили к Гарри каждые два-три дня, и мальчишки могли вместе устраивать кавардак в имении. А Люциус, без всяких сомнений, почел за честь стать духовным отцом Наследнику Принц. Тем более что Магия обряд приняла, поскольку согласовывать больше было не с кем. На ритуале присутствовал и восприемник, и ребенок, и отец ребенка, и Глава Рода. А второй, точнее первый, магический восприемник обитал в Азкабане. При этом Лорд не попустительствовал капризам, что больно било по Северусу. Сам в свое время мужественно переносивший наказания, он и не подозревал, что будет страдать от того, что дед вдруг внезапно шлепнет Гарри по руке, столкнувшей на пол чашку с молоком, или по рту, повторившему где-то услышанную скабрезность, а малыш жалобно скривит губки. – Дед, зачем ты так? Он же даже не понимает. – Не понимает. Поэтому пока его можно отучать от дурного, только как щенка. Ты же не думаешь, что я действительно могу сильно ударить такого маленького? Ему не больно, слегка неприятно. С него пока нет смысла всерьез взыскивать. Его мозг не способен увязать проступок и ритуал наказания. Маленькие дети, абсолютно так же, как собака или кошка, не могут связать причиняемое им страдание с чем-то, совершенным ими ранее. Маленьких нельзя наказывать, причиняя боль. Пока ребенок не будет готов принять, что в наказании нужно и можно искать повод для гордости собой, любые болевые ощущения будут для него только стрессом. А повторяющийся стресс не принесет пользы ни организму, ни характеру, ни умственному развитию. Важно, что я не пугаю его, не сержусь, не отталкиваю от себя, не кричу, не строю злобных рож. Только короткий сигнал, мгновенно сопровождающий нежелательное действие. Условный рефлекс. Тебе еще придется терпеть, когда я начну воспитывать его. И не смотри на меня страдающими глазами. Ты вырос и он вырастет. Это необходимо. Без серьезных наказаний от того, кого человек признает своим сюзереном, он не научится смирять себя, когда ему придется перешагивать через страх, стыд и боль, чтобы достичь цели. И особенно это касается аристократов, в которых гонор взращивается намеренно. – Ну не обязательно же порка?! Можно лишать прогулки или десерта. Или заставить выучить что-нибудь нудное. – Эй! Ты что?! Нельзя так зацикливаться на одной тревоге настолько, что ты начинаешь терять соображение. Ничего не случится с твоим сыном от нескольких розог. А прогулки и десерты необходимы для роста. Чтобы не было гиподинамии и мозги развивались, – дед насмешливо дергает уголком рта, – о чем ты великолепно осведомлен как колдомедик и зельевар. Мозги состоят из чистого жира, а питаются только глюкозой. Конечно, чрезмерно не стоит увлекаться ничем. Лекарство от яда отличается только дозой – но это уж и вовсе твоя профессия. Ну, а превращать в наказание учебу нельзя категорически. Нужно, чтобы в подсознании малыша отложилось, что учеба ассоциируется только с удовольствием и радостью познания.***
В тот злополучный день, когда лесничий Хагрид сообщил директору Хогвартса Альбусу Дамблдору, что мальчика в разрушенном доме не оказалось, поначалу директор решил, что всё пропало, и чуть не впал в панику. Поиск по крови не показывал, где может быть ребенок. Но Книга Душ утверждала, что Гарри Поттер жив. И Дамблдор принял волевое решение: оставить в силе все планы. Если мальчишка жив, но его местонахождение неизвестно, то кто сказал, что это обязательно хуже, чем если бы удалось поселить его у Дурслей, как он планировал ранее. Вот когда кто-то объявится и начнет говорить от имени Гарри, тогда и придется думать... А пока нужно запустить легенду о мальчике_который_выжил... Жив и слава Мерлину! Дело в том, что Книга Душ – артефакт довольно примитивный и абсолютно безразлична к смене имен волшебниками. То они женятся, то входят в Род, то принимают осиротевший Род, то их изгоняют из Рода... В фолианте, хранящемся в Хогвартсе, появляется имя волшебника, когда в нем впервые просыпается Магия. Когда он умирает или лишается магии, имя меняет цвет с зеленого на черный. Другие функции у Книги Душ отсутствуют. Так что директор Дамблдор был стопроцентно уверен, что Гарри Поттер жив и магия в нем – тоже. Для начала задуманного им проекта этого было достаточно. Да, не повезло. И мальчик, очевидно, попал в один из закрытых анклавов... Собственно говоря, Дамблдор даже подозревал, что Гарри именно у Северуса Принца, так отчаянно стремившегося спасти бедную Лили. Тот вполне мог почувствовать ее смерть. Но поскольку задача была создать ребенку тяжелую жизнь, Северус был ничуть не хуже Петунии. Гораздо лучше!.. Просто директор был уверен, что зельевар ни за что не согласился бы воспитывать сына Джеймса. А если Принц вдруг сам решил отыграться на младенце за вражду с его отцом и смерть его матери... Оооо! Когда Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор умудрялся убедить себя в чем-то, то в выводе более ни капли не сомневался. Поэтому директор охотно закрывал глаза на любое подозрительное поведение декана. Хитренько усмехаясь в бороду и потирая руки.