Стыд

Тесей кидает на Брута быстрый ироничный взгляд, и щёки тут же обдаёт жаром стыда. За Икара, ведущего себя как капризный ребёнок, за себя, не остановившего его безумный порыв, за сдвинувшийся план работы Института и задержавшийся отчёт (хотя к этим проблемам Брут не имеет ни малейшего отношения). Тесей едва слышно хмыкает и возвращает своё внимание быстро тараторящему Икару и его порхающим рукам. Смотря на которые, Брут думает, что тому никакие крылья и не нужны, он и так легко оторвётся от земли. Естественно, презентация проваливается, и Бруту приходится переигрывать всё на ходу, предлагая ввести для крыльев ограничение высоты — важное дополнение, о котором они договорились с Икаром, и которое тот, разумеется, забыл упомянуть. Разумные аргументы и объяснения смягчают Тесея, под конец обсуждения он даже улыбается привычно покровительственно. — Брут, зайди ко мне после работы, — просит он, перед тем, как Брут с Икаром уходят. По загривку от этой просьбы разбегаются мурашки, словно кубиком льда провели. Брут кивает и шумно сглатывает. Икар ничего не замечает. Вечер заливает кабинет Архонта искусственным светом, придавая тому лёгкий флёр уюта. Тесей массирует виски: видимо, день выдался тяжёлый. Брут неловко кашляет, обозначая своё присутствие. — Проходи, — приглашает Тесей и похлопывает по своему столу, с которого он предусмотрительно убрал лишнее. Брут тянется закрыть дверь, но, поймав чужое покачивание головой, отказывается от этой идеи. Направляется к столу, чувствуя, как горят уши. Садится и смотрит в пол, не решаясь перевести взгляд на любующегося им Тесея. — Стыдно? — спрашивает тот, нарочно понижая голос. От звучания которого Брут невольно вздрагивает и краснеет сильнее. Привставший член упирается в ширинку брюк. — Да, — простое и короткое слово Брут выталкивает из себя, словно сложную химическую формулу. — И утром было стыдно. Тесей рокочуще смеётся, но Брут не рискует поднять глаза. Квадратики плитки выглядят куда безопаснее. — Гадкий мальчишка, — интонация со словами не сочетается совсем, заботливая и мягкая. И от этого стыдом затапливает ещё сильнее. Брут прикусывает нижнюю губу, сдерживая поток неразборчивых извиняющихся оправданий. Брут знает, что Тесей хочет не этого. Не слов. Непослушные пальцы расстёгивают пуговицы пиджака и рубашки. Брут предлагает себя, стараясь забыть про оставленную открытой дверь и незашторенные окна. Выставляет напоказ и сглатывает вставший поперёк горла комок. Смущение стекает вниз, распаляет, расходится по телу пожаром. Тесей отодвигается, чтобы лучше видеть открывающуюся его взгляду картину — шуршат колёса кресла. Брут жмурится, проводит неожиданно горячими пальцами по губам. Медленно облизывает, щекочет подушечки языком, опускает ниже, обводит напрягшиеся соски. Брут касается себя легко, но сердце то замирает, то колотится как сумасшедшее. Потому что Тесей смотрит. И, скорее всего, — но Брут не уверен — камеры слежения в кабинете никто не отключал. Случайная царапина, и из горла вырывается жалкое хныканье, а вторая рука тянется к молнии брюк. Трусы Брут предусмотрительно не надел. Он ласкает себя вслепую, трёт большим пальцем головку, ведёт рукой мучительно медленно, сжимает сильнее, не позволяя себе кончить. Брут захлёбывается стыдом и удовольствием от него. — Кончай, — приказывает Тесей, и Брут отпускает себя. Тёплая сперма пачкает ладонь, а Брут пытается восстановить дыхание. Тесей подходит бесшумно, обнимает, гладит по спине и перебирает взмокшие волосы. Брут возвращает себе себя и решается открыть глаза и посмотреть на Тесея. Тот легко улыбается. Брюки в районе паха заметно топорщатся. Значит, сегодня он только любовался Брутом. То ли как экспериментом, то ли как произведением искусства. — Я могу помочь вам, Архонт? — спрашивает Брут и сглатывает слюну, которой внезапно стало слишком много. — Гадкий, испорченный мальчишка, — отвечает Тесей глухо. Брут медленно облизывает губы. Стыд заставляет живот поджиматься от предвкушения.