Герои почти меча и не совсем магии

Здравствуй, дневник. Прошло немало времени, прежде чем у меня получилось вернуться к событиям того дня, но сейчас, без эмоций и после курса психологической терапии, покатушек на единорогах, шопинга в эрафийской столице и отдыха на регнанском бальнеологическом курорте я готова честно и беспристрастно описать все то, что привело к известным событиям. Поскольку никто дневник не будет читать, то попробую написать как все было. Долбанный артефакт! … Хорошо, как все было. Стояла на дворе тяжелая, сумрачная осень, дни были не очень длинные, и как всегда, в такую погоду хотелось оставить все это промозглое, унылое, наше лесное, эльфийское, и уехать куда-то в более теплые края, на отдых и развлечения. Валяться на пляжах Эофола под сенью раба-дендроида и пить коктейли… Если каждый день видеть потемневшую кору тысячелетнего дуба, за тропинкой, ведущей к обрыву у драконьих скал — депрессия охватит кого угодно, а я, я уже три месяца подвергалась этой бесэльфийской пытке — сидению в своих владениях без путешествий в свет. Что было в тот день? Моя лучшая подруга, Татиэ, когда мы гуляли по лесу, увидела цветок четырехлистного клевера. На мой немой вопрос она с некоторым испугом сказала полупрося-полутребуя: Не срывай Адесмодеумус, он приносит удачу всем, кто видит его. Я почувствовала, как небольшая вспышка гнева наполняет меня потому что прекрасный цветок должен приносить удачу исключительно своей прекрасной хозяйке. И её подругам тоже, хорошо. Жестом руки я приказала стояшему в десяти метрах полурослику сорвать цветок и положить в дорожную сумку, Но и этот маленький неразборчиво замер в нерешительности, не двигаясь и умоляющим взглядом словно пытаясь меня отговорить. Несколько резких, быстрых шагов, вот я рядом с цветком и клевер уже в моей сумке, срезанный острым бракадинским зачарованным ножом. Очень насмешило лицо Татиэ, зрачки её глубоких глаз замерли черною бездной, она стояла, сгорбившись, так словно я совершила какое-то святотатство и некие высшие силы должны мгновенно нас испепелить. Прикрикнув на нерасторопных хоббитов, мы уселись на телегу и поехали обратно к замку. На второй половине дороги начал уныло накрапывать небольшой дождик. Он шел, бесконечной чередой, телега скрипела, Татиэ, с которой мы сидя спали в обнимку, тоже сморил сон. В какой-то момент нить происходящего стала пропадать и меня тоже одолевал сон. Дальше были какой-то скрип, хриплая брань и визг испуганного полурослика. Как же не хотелось терять сладостную истому, но мне пришлось открыть глаза и встряхнуться от увиденного. Перед нами стояла пожилая женщина, иссохшаяся и серая, завешанная разным тряпьем. Взгляд у неё был очень злой, глаза отсвечивали красным. Кажется, наш управитель телеги чуть не сбил её, или даже немного задел, обрызгав грязью… Я все конечно, понимала, но эта ведьма — а это была именно ведьма — сама виновата, тем, что шастала на дороге, по которой регулярно ездят две молодые привлекательные особы со свитой. И только я хотела сказать Татиэ, что этой даме явно нехватает маникюра и модной стрижки, показывая на её всклокоченнные, полуистлевшие волосы, как она свирепо посмотрела на меня и ударила палкой оземь. Теперь стало понятно, почему полурослик убегал с таким взвизгом. Постой, она осмелилась замахнуться на моего слугу?! Сон окончательно пропал, и с металлом в голосе, я спросила: Кто ты, ведьма? Ты думаешь, если ты молодая и красивая и у тебя власть, то тебе можно вот так, высокомерно и безнаказанно свысока смотреть на остальных? Татиэ тихонько щипала меня за рукам, пытаясь сказать жестом «не связывая с ней, поехали», но вместо исполнения её желания я критично осмотрела ведьму с голову до пят и сказала: Тебе, бабушка, не хватает хорошего парикмахера… Она оскалила истлевшие зубы, и я поняла что разговариваю с созданием, способным поддерживать жизнь в своем теле с помощью магии. Тебе тоже его не хватает, — отвесила ведьма, — и я вижу твою судьбу. И что же ты видишь, — вопросила я сквозь смех, с трудом отталкивая Татиэ, которая игривым но вместе с тем умоляющим жестом пыталась пальцами закрыть мой рот, словно вопия «не разговаривай с ней, поехали». Я вижу что ты ищешь что-то древнее и могущественное, без чего твоей красоте не быть по-настоящему яркой. Сказанное меня удивило, но не слишком. Ведьма восприняла моё молчание как согласие и продолжила: Ты ищешь то, что тебе нужно и ты настолько высоко оцениваешь свою красоту что готова пожертвовать кем угодно и чем угодно ради неё. Скажи еще, ведьма, что в этом есть что-то плохое! А впрочем, кому я это объясняю. Тебе, не знавшей тысячу лет теплых объятий даже не понять, какое это чувство. Здесь ты права, красавица, — сказала ведьма, признавая мое великолепие и делая мне комплимент, но делая это как-то словно нехотя, скрипя зубами, — но я вижу будущее. И ты готова украсть и похитить то, что ты ищешь, отобрать, — чтобы владеть. ??? И ты будешь владеть этим. Это будет твоим. Но боюсь так, что тебе не очень это понравится. В этот момент я не выдержала потока негатива, и привстав, от негодования даже топнула ногой. Трогай, поехали, — полурослик-слуга тут же дернул вожжи и мы поехали, оставив ведьму позади. Зря ты с ней разговаривала, — сказала Татиэ, — от них огромные беды, они ненавидят наш род, нашу цветущую вечную молодость, и готовы, и да — и способны причинять неприятности. Мне осталось в шутку ответить ей тем, что она преувеличивает свои подсознательные страхи, после чего поцеловать её в губы. Сидевший на козлах полурослик покраснел до мозга костей и демонстративно отвернулся, но по тому как он подпрыгивал, было видно, сколь волнующее и сильное чувство он испытывал, глядя на нас. Вот так, весело и увлекательно мы с Татиэ провели вечер. Спустя 8 суток мы отправились на раскопки, и сгорая от нетерпения, я каждое утро отсчитывала дни до нашего выступления. В означенный день, в темноте пяти часов утра, флейтист стал наигрывать нашу, эльфийскую боевую песенку, протяжными длинно-тонкими нотами. Я вытянулась, не в силах даже пошевелиться, потому что все тело было сковано приятной истомой, и каким бы сильным ни было осознание необходимости выдвинуться в поход, мне хотелось еще поспать, и пребывая в королевстве сна, я нажала отменяющую кнопку будильника, флейтист тут же замолчал, а я переставила выступление на два часа позже. К полудню, моменту моего пробуждения, все было готово. Сказав небольшую, краткую речь о важности этой будущей находки и будущей моей собственности для всех моих подданных, я на несколько минут замерла в горделивой позе сидя на единороге, пока придворный художник, молодой эльф, нарисовал набросок, дабы запечатлеть для будущих поколений как прекрасна была госпожа в этот момент и мы выступили в поход. Вот скрылись из виду угрюмые строения из арсинского известнякового камня, дорожка прошла Гар-Утский лес и петляя по уже обмолоченному пшеничному полю, с изгибами, повела вдоль реки до самого горизонта. Между тем природа жила своей жизнью, над нашими головами чирикали сидевшие на ветках воробьи и вороны, каждый встреченный овраг расплывался причудливым живым ковром, усыпанным отцвевшими лисуинами и эланорами, бордово-красными красками фуксий, розовыми аквилегиями, десятками и сотнями прочих, известных и неизвестных мне, растений. На обочине дороги, под сенью могущественного старого энта, играли сурки. В отдалении, в глухой чащобе, стучали рогами олени. Проезжая мимо обложенного камнями родника, я видела как из-за куста торчали чьи-то длинные ушки — это кролик затаился в траве, едва дыша. Несколько левее рыскала лиса, не проявляя никакой агрессии к пушистику — все животные словно пришли проводить свою хозяйку в путь-дорогу. Монотонно-однообразно тянулась дорога. Размышляя по пути, я думала, правильное ли приняла решение, когда остановила свой выбор на платье с короткой широкой юбочкой с обнаженными плечиками и небольшим вырезом, столь выгодно визуально демонстрирующим мои достоинства, сожалела о том, что пришлось оставить другие наряды дома и утешалась тем, что, возможно, это не последние найденные артефакты, которые появятся в моей коллекции, и за будущие поездки я смогу выгулять весь гардероб. Не буду описывать все тяготы путешествия, отмечу лишь, что верховая езда давалась мне с постоянным напоминанием сколь грубое седло у пегаса и как неудобно на нём ездить, даже если оно наполнено пуховой периной и меняется каждые два часа. Я не в силах описать все эти тяготы и лишения, когда была вынуждена ехать часами, а порой и два, и три в тряском седле. Мы приехали и место это мне показалось очень мрачным. Какие-то холмы, изрезанные каменной грядой, невзрачные, чахлые деревья, растущие прямо из камней, унылый пейзаж, способный одним своим видом привести к депрессии. Я подозвала нескольких хоббитов построивших акробатическую лесенку, и аккуратно, чтобы не подскользнуться, наступая на их спины, спустилась на землю. Ленивые хоббитсы! Я никогда не верила этим ленивым плутам, способным работать лишь под взглядом вышестоящих начальников, и поэтому не имела к ним никакого особенного пиетета, хотя Татиэ рассказывала что некоторые из них в меня до беспамятства влюблены. В последнем я не сомневалась, да и в целом, разве может быть как-то иначе? Разве можно быть рядом и не быть влюбленным в такую красавицу? Это решительно невозможно, и не удостоив ни взглядом ни жестом их почтительное хоровое: спускайтесь, госпожа! я молча снизошла вниз. Мы спустились в раскопанный магической силой тайный коридор. Это и было место, где хранился артефакт, оно было мной обнаружено, и вот, немного магии, и уже остается лишь протянуть руку и положить его в свою сумочку, но в этот момент случилось что-то, показавшееся в ту секунду простым досадным недоразумением. Из глубины коридора выскочили несколько назгулов, зловещих черных рыцарей, с красным свечением в глазах. Мои храбрые воительницы дали им бой, все шло к победе, но в какой-то момент, что-то сломалось и пошло неправильно. Я толком не смогла даже уловить этот момент, чтобы принять меры, как ощутила возникшее в воздухе облако смерти, а когда оно рассеялось — все пришедшие со мной лежали на полу. В отдалении, с противоположного конца коридора, сюда шел некто. Присмотревшись я поняла, что это некромант, по его дурацкому наряду с черепами, изображенными на мантии. Что это означает? — задала я сама себе вопрос и первой мыслью было: некромант, видимо, не очень следит за модой Дейджи и не читает подшивки журналов кройки и шитья, не стремится красиво одеваться, тем более раз он носит такое странное сочетание цветов, все в темном и однотонное. Я испытывала сильный стресс и не успела задать себе другой вопрос: что делать и как спастись из ситуации, как чрез мгновение ока почувствовала что надо бежать. С дрожащими руками, бросив меч, я быстрыми шагами побежала к выходу, но споткнулась обо что-то темное и шпилька на моем сапоге, которую поленилась зачаровать, сломалась. Подскользнувшись, я упала. Само по себе падение было весьма болезненным, так, что даже выставленные вперед руки его смягчить не смогли, и я распласталась по полу на локтях и коленях. Сделав попытку уползти на коленях, я поняла, что здесь снова работает сильная магия — пол стал желеобразным и, как клей, со всех стороны охватил мои руки и ноги. Скакавший следом с ужасающим грохотом, чем-то похожим на волочение тяжелой бочки, наполненной железом по городской каменной площади, назгул, видимо был в шоке от возникшего зрелища и начинающегося шоу и так и не нанеся мне смертельного удара, замер по струнке. Через пару минут ко мне приблизился некромант. Лицо его выглядело достаточно благообразным, с виду он создавал впечатление человека бесстрастного и лишенного эмоций, в то время как во мне бушевала настоящая буря: коктейль из страха, отчаяния, досады, переходящей в обиду, надежды на спасение и … любопытства, возникшего после того как рыцарь не нанес свой удар. Мы стали дожидаться его верховного повелителя, который по всей видимости, хотел произнести какую-то свою речь в моем присутствии, неспешно приближаясь. Некромант обошел меня полукругом, и начал разговор, продемонстрировав хорошие манеры. Он вежливо и участливо обратился ко мне, и разговаривал со мной, как с равной себе (не знаю, с чего он вдруг так решил что я ему даже равна по положению, но учитывая текущие обстоятельства и свое положение я была согласна с этим и готова даже подыграть) но главное было не это, а другое, то что он обошел меня полукругом, и хотя я на сто процентов уверена что от его пристального взора со всех сторон мое тело не укрылось, он обратился ко мне, глядя на мое лицо, а не с каких-то других ракурсов. Так разговаривают не с пленницей, а с равной себе. Потом, позже, я поняла как сильно заблуждалась, но в тот момент была искренне в этом убеждена. Некромант завел долгий разговор на тему что гулять по чужим лабиринтам плохо, попутно между делом признался что артефакт, который я искала — одна из первых его поделок, экспериментальный штрих, скажем так. Потом он рассказал что владеет эликсиром вечности, который позволил ему прожить тысячелетия, и даже продемонстрировал мне свои достижения, показав собственное оголенное тело. Я с удовольствием отметила, что некроманту ничего человеческое не чуждо, как он потеплел в голосе когда я похвалила его мускулистый пресс и отличный член. У меня сразу поднялось настроение — такая реакция давала мне шанс вырваться, и разыграв в голове простейшую комбинацию «счастливый некромант после бурного секса облизывает с ног до головы прекрасную полуэльфийку и подарив ей все свои самые лучшие артефакты, нагрузив телегу настолько, что колеса вдавливаются в дорогу, отправляет своих рыцарей сопроводить красавицу с возом подарков к ней домой» приступила к её исполнению. Не мудрствуя лукаво, я ему сделала прямое предложение — получить удовольствие в ответ на мое возвращение домой. Он, после небольшой паузы, согласился. Кто бы сомневался! Хотела бы я посмотреть на мужчину, который бы от этого отказался, будучи в здравом уме… Немного смущала его некоторая отстраненность и абстрагированность от реальности, в какой-то момент я даже подумала, что возможно, из-за некромантии у него сексуальное влечение несколько задавлено, но в этот момент, словно читая мои мысли, он отбросил посох, и восполнив мою ману, предложил приступить к уговоренному, Приведя в порядок свою одежду и обновив зачарование на шпильках сапожек, я, ощущая себя опытной любовницей, готовящейся совратить монаха, подошла к нему. Он все также бесстрастно наблюдал, глядя на меня, и из его взгляда я не могла понять, о чем он сейчас думает. Я подошла к нему вплотную, и встав перед ним на колени, стянула с платья лямки. На секунду мне показалось, что в глазах этого бесстрастного, отвлеченного от мира, мужчины сверкнули огоньки удовлетворения, однако лишь мгновение после я уже не была уверена в этом совершенно никак. Глаза его смотрели холодом и не излучали вообще ничего. Тщетно пытаясь найти там какое-то отражение, заглядывая в них (а снизу вверх, стоя на коленях не очень то удобно заглядывать в глаза стоящему в высоте) и не видя ничего, я прекратила сбор информации и обнажив свои груди, прижала их руками друг к дружке, после чего, приблизившись к некроманту, обхватила половинками его член, так чтобы он оказался в ложбине между. Ткань его мантии касалась кожи моих рук, и казалось, от неё веет каким-то холодом… Некромант бесстрастно комментировал мои действия, с позиции абстрагированного наблюдателя, и делал это столь безразличным видом, что я не могла уловить никаких эмоций в его словах: ни иронии, ни веселья, ни скуки. Появлялась только будто едва-едва заметная усмешка, и то, почти сразу я уже сомневалась, что не сама её додумала. Между тем, массируя его член своими грудями, я начала преуспевать в этом: он стал постепенно выравниваться и вырастать. Он и так был большой, а увеличился еще больше, до поистине впечатляющих размеров. Снова заглянув снизу вверх в его глаза, я не увидела там ничего, кроме взгляда скучающего наблюдателя. Я немного оттягивала этот момент, но время шло, и необходимо было поддерживать темп. Наконец, когда мои монотонные действия с трением грудей совсем уже нельзя было продолжать, не рискуя показаться скучной, я сделала следующий шаг и обхватила его языком. Как бы ни старался некромант изобразить безразличие, но в этот момент мне показалось, что я ощутила ответный импульс с его стороны. Двигаясь по нарастающей, я облизывала его языком круговыми движениями, тесно прижимая его и собирая язык в «уздечку» а губы «лодочкой». Я не могла бы сказать что это занятие приносило мне большое удовольствие, сравнимое хотя бы на четверть с тем, когда меня облизывают или ласкают иным благородным способом, но в какой-то момент я увлеклась по-настоящему, тем более что мысли о награде, которую некромант, как и любой мужчина, подарит той, кто ему доставила сильное удовольствие, меня не покидали. Чтобы все получилось идеально я решила действовать наверняка и добавить ему острых ощущений. В свое время мы с Татиэ обсуждали такую практику как иррумация, иначе говоря, «грубо трахнуть ротик». Я решила попробовать воплотить её, сохранив свою верховенствующую в этом действе, роль, и сделав глубокий вдох и сосчитав до десяти, плотно сжав губы, насадилась ртом на его член. Практически сразу, он начал кончать, и сразу же стало понятно что и здесь не обошлось без магии. Он делал это долго, обильно, и много, даже вернее, МНОГО, настолько, что в какой-то момент мне стала нечем дышать, я стала задыхаться, кашлять, из глаз потекли слезы. Сколько прошло времени при этом? Не знаю, может быть, полчаса. Но это были самые мучительные полчаса в моей жизни, потому что каждая секунда казалась вечностью. В какой-то момент моя воля довести начатое до конца настолько ослабла, что я потеряла контроль над собственным телом, меня охватили судороги, и в конвульсиях, я интуитивно стала пытаться его оттолкнуть ногой, однако, некромант неприлично ловко уклонился от моих ударов, и — в этот момент мне показалось, что на его лице я отчетливо вижу эмоции вредности и удовольствия, он грубо схватил меня кулаком за волосы и прижав, не позволял уклониться от проглатывания до конца. Когда эта пытка наконец, закончилась, я уже не могла двинуть ни рукой ни ногой, так что он сам приподняв меня, бросил на пол. Я лежала с чувством полного разочарования и безыдейной тоски, пытаясь со всей выразительностью взгляда показать ему как мне плохо, мои глаза кричали, молили меня отпустить. Эта бездушная скотина не только не отреагировала, а даже и глазом не повела, и на мой прямой вопрос, отпустит ли он меня, он ответил, с издевательским оттенком, что нет, он видите ли, еще не закончил то, что он планировал, что «мы» планировали. Чувство полного отторжения охватило меня всю и ничего с этим сделать я не могла. Кажется, я испытывала настоящее чувство ненависти, и бросила ему, чтобы лучше он меня убил чем так мучать, на что он монотонно сказал что как получится. Его подручные, скелеты, бывшие когда-то кем-то, кем — мне не хотелось и думать в тот момент, холодными костяными руками беспардонно взяли меня за ноги, и с разных сторон потянули их в стороны, разведя по сторонам, причем делали это с таким энтузиазмом, что в какой-то момент я даже испугалась что они хотят меня разорвать, однако, доведя до необходимого они остановились. Некромант своим огромным членом стал пытаться проникнуть в мою вагину, и к моему великому сожалению, ему это успешно удалось, я кричала от боли, но все эти испытанные мною чувства нисколько не отразились на бездушных созданиях и его адском предводителе. Он продолжал свои фрикции, а мое сопротивление, по видимому, лишь доставляло ему дополнительное удовольствие, пока он не кончил снова, и кажется, я плакала от бессилия, кусала губы, и чуть не до крови, осознавая что его вязкая масса теперь внутри моего прекрасного мира. «Моя сила расширила твой внутренний мир», — я не была удивлена, что время и обстановка ему показались подходящими для подобных острот. Некромант задумался и высказал мысль, что половой акт считается настоящим если за его время кончают три раза. Я в ужасе подумала, что если он не шутит, и ведет речь о том, о чем я подумала, то это будет еще более отвратительным, чем предыдущие оба раза вместе взятые. Словно желая подкрепить мои опасения его подручные сразу же ринулись выполнять высказанную мысль своего повелителя, абсолютно без тени какой-то вежливости схватив меня за бедра и перевернув вниз животом и резкими движениями согнув мои ноги. Я уже ни на что не надеялась, готовясь пережить нечто еще более унизительное и неприятное, как вдруг некромант промолвил, что для него достаточно. Я абсолютно была уверена, как тогда что и сейчас, что им двигала не жалость и не желание, но тогда что? На этот вопрос ответа нет… А дальше, он сделал нечто настолько чудовищное и ужасное, что мои пальцы отказываются это описывать в дневнике, а разум — отказывается эту картину воспроизводить. Так получилось, что он ушел и выполнил свое обещание, а я, я потеряла сознание, и очнулась уже когда костяные драконы меня принесли домой, в замок. И когда я думаю о том, что он это сделал намеренно и не просто со смыслом, меня наполняет сильнейшая ярость и желание, желание, чтобы он получил свою справедливую долю, жестокое воздаяние. Но нельзя! И дело не только в моем страхе за свою драгоценную персону, а и в предчувствии, которое интуитивно, подсознательно, я зримо осязаю. Нельзя… И еще… Во всем этом бесконечном параде каких-то жестоких сексуальных извращений самое печальное не то что я все это пережила, будучи словно подопытной и бесконечной жертвой. Не то, что когда некромант удалился, а драконы, вознеся к небу, стремительно спикировали и бросили на землю перед родным замком мое изящное тело, я лежала полностью обнаженная, чувствуя ледяной холод стали, издевательски торчащей в нежной части тела, нет. Самое печальное здесь было то что, к сожалению, мне все это понравилось. И мне теперь надо как-то с этим жить… Послесловие. Таким был день 8 ноября, таким он остался в памяти эльфийки, и таким, видимо, войдет в историю, если эта история станет достоянием общественности. И если бы внимательный читатель смог бы ознакомиться с этой песнью тоски прекрасной дамы, то он мог бы видеть как на месте последних строк, там где дневник Иориэль прерывается, на тонколистной странице стоит чернильная клякса, её окружает множество крупных и мелких полупрозрачных капель. По всей видимости от слез…