ноль-ноль

Римус проснулся с громким урчанием в животе, что эхом разнеслось по пустой комнате. Он немедленно принял душ, собрался, захватил книгу и побежал на завтрак, иначе пропустив его, съест чью-нибудь из Мародеров кровать. Энергия прыгала по венам, заполняла их и на месте сидеть ровно стало крайне тяжело, Римус все время переминался с ноги на ногу, ерзал на месте, теребил руками и тремор не покидал его весь оставшийся день. С этим землетрясением внутри он так же по плану провел время за учебными пособиями, затем почти два часа уплетал все, что видел на столе, но этого не было достаточно. Вернувшись в комнату, Римусу стало куда более грустнее, потому что за эти пару лет полнолуния были неимоверно хороши, пока он и Бродяга носились по лесу, а к ним в догонку своими рогами сносил все неуклюжий Сохатый с Хвостом на спине, что от ветра всегда пищал. Бродяга был способен почти целиком контролировать волка, они бегали под огромной луной, ластились друг с другом, будто оборотень Римуса все понимает, но сознание действительно приходило моментами. Мадам Помфри гордилась им и своей работой, когда Римус приходил с парой незначительных царапин, разрешала ему провести оставшийся день на уроках. Прошлое полнолуние, конечно, обошлось повреждением костей, но это лишь из-за неконтролируемой моментами энергией оборотня, что на любой вой может отвлечься и убежать в неизвестном направлении. Так и произошло, когда волк покатился вниз по склону, но его поймал Бродяга, хоть и был в два раза меньше. Но сейчас Римусу снова нужно будет сидеть в заточении и его оборотень от безвыходности любит сдирать с себя шкуру. Вот и Люпина завели в ненавистную Воющую Хижину: здесь пахло пылью, депрессией и сыростью. За окном луна будто бы набухала, как и вены внутри Римуса. Римус предварительно снял одежду, опустился на исцарапанный и искусанный диван, закрыл глаза, в душе думая, что хандрить сейчас глупо, иначе волк разнесет здесь все и от Римуса останется лишь мизинец на ноге. Но если что-то останется — уже не так плохо. Римус помнит как вновь кричал, что горло покалывало, помнит, как метался от стены к стене, помнит, как дверь открылась. Он открыл глаза, хрипло закашляв, а перед лицом оказался стакан с водой. В глазах было мутновато, как и с осязанием, тоже тяжко. Он через секунд тридцать лишь смог разглядеть стакан, попытался взять его, но почувствовал тепло ладони, которую он узнает из миллионов. А затем силуэт в его размытом зрении — Сириус Блэк. — Доброе утро, Лунатик. Римус громко и жадно глотнул воды, по ощущениям в горле подожгли спичку. Он откинулся обратно назад быстро моргая. — Привет. — тяжело выдохнул Люпин. — Сириус. — он улыбнулся как только мог, слабость брала верх. — Как ты себя чувствуешь? — он отставил стакан на ближайшую полку, обхватил кисть друга, та была ледяная от температуры в больничном крыле школы. Ну либо же Римуса всегда морозило после полнолуний. Либо же все сразу! — Когда ты приехал? — Ровно к полнолунию. — Это ты открыл дверь? Сириус лишь кивнул, пробежался глазами по телу и лицу Римуса. Повреждений было мало. — У тебя перелом мизинца, — прояснил Сириус, — на ноге. И вывих руки. Правой. К трем часам дня зрение Римуса наконец обрело четкость, а горло перестало болеть благодаря новой сыворотке от мадам Помфри, которая оказалась удивительно приятной на вкус. Она разрешила ему покинуть медицинское отделение при условии, что он будет пользоваться костылем, поскольку палец должен зажить к утру. Римус не планировал блуждать по замку, ему предстояло лишь добраться до башни Гриффиндора. Сириус поддержал его, обхватив покрепче, и Римус, еле стоя на ногах, начал медленно шагать по коридорам. Он чувствовал себя неустойчиво, земля казалась мягкой, и страх шагать дальше охватил его. Все вокруг вдруг начало казаться плывущим, и он инстинктивно отступил назад. Сириус хорошо знал, как Римус чувствует себя после таких процедур: он становился чрезвычайно уязвимым и подверженным страху даже перед стенами, знал, как его трясет. Осложнения были многочисленны. В больнице всегда было тихо, и в школе теперь никого не было. Сириус опустил костыль на стену, подхватил Римуса на руки. Тот лишь возмущенно промычал, слишком растерянный, чтобы ответить иначе. В итоге, Римус уснул на руках у Блэка. Очнувшись в уютной обстановке собственной кровати, Римус почувствовал ужасный голод, сопровождаемый беспрерывным урчанием в животе. Он был закутан в два одеяла, и чтобы освободить хотя бы одну конечность, ему пришлось повозиться. В конце концов, высунув ногу, он оценил состояние пальца, который выглядел припухшим и посиневшим. Попытка пошевелить им привела только к острой, колющей-тянущей боли, и Римус прошипел от дискомфорта. Комната казалась пустынной без его друзей, и казалось, что можно услышать каждое движение в его теле. Но когда он отодвинул шторки кровати, стало ясно, что он не один — Сириус всё это время тихо говорил в осколок зеркала, сидя на полу у своей кровати. Заметив Римуса, он тут же обратил на него внимание. В комнате Римус отоспавшись, очнулся в приятном тепле его собственной кровати, но с ужасным чувством голода, которое сопровождало еще и нескончаемое урчание в животе. Он был как младенец укутан в два одеяла, и чтобы вытащить хотя бы конечность, нужно было повозиться, но он справился, высунул ногу, оценивая насколько его палец пострадал. Но он всего лишь припух и посинел. Рука неприятно тянула, попробовав пошевелить ей успеха Римусу не принесло, он шипел от одновременно колющей и тянущей боли. Здесь по прежнему было тихо без парней и казалось, что он слышит любое движение в его теле. Но отодвинув шторки на кровати было достаточно чтобы понять, что он не один — Сириус все это время тихо шептал в осколок зеркала сидя на полу около своей кровати. Римуса он услышал сразу. «Давай, ухожу», последнее, что сказал он, бросив зеркало с уплывающим лицом Джеймса. — Bien, ma lune, — лукаво засиял зубами Сириус, — как дела? — Есть хочу, — Римус немного выпятил обиженно губу, не ел он долго, а друг не удосужился вспомнить об этом. — Сильно. Сириус открыл дверь в комнате, направив «акцио» куда-то позади нее и в помещение неторопливо понемногу влетала посуда, наполненная доверху едой. Затем он трансфигурировал пустующую рамку из-под фото в маленький столик прямо на кровати Римуса, чтобы тому не нужно было вставать. — Сначала шоколад, потом вот это зелье и уже еда, — он сел на кровать перед Римусом протягивая целую плитку шоколада и стакан с разведенным зельем, потому что иначе Люпин ничего не выпьет, — мадам Помфри сказала именно в такой последовательности. — Нет, ты решил меня задобрить, чтобы я не отказался пить эту гадость. Я тебя очень хорошо знаю, Сириус Блэк. — Давай, давай. Римус послушался. — Ты из нас самый отчаянный, раз решил собрать носки Питера… — Блэк ярко улыбнулся. — А ты вообще убираешься?! — Болтай меньше. // Питер и Джеймс возвращаются на неделю раньше окончания каникул, как только Рождество официально проходит. Оба выглядят куда более свежими и отдохнувшими, но мысль о скором отстранении ложится тяжелой горой страшных магловских учебников, когда Макгонаггл везет всех четверых вглубь Лондона. Там их встречает кирпичная школа, по геометрии выполненная из примитивных прямоугольников, что Сириусу хочется нетактично цокнуть языком и сообщить насколько у маглов плохой вкус, но его останавливает «слишком слизеринское это мнение» в своей же голове, вспоминая друзей брата. Да, в отличии от Хогвартса это было слишком просто. Директриса провела их в соседнее здание, что стояло почти соприкасаясь с лесными деревьями. Это было общежитие, где сейчас было довольно пусто, либо слишком раннее утро дало о себе знать. На первом этаже их встретила низкая женщина. В сравнении с Макгонаггл, что-то рядом с ее возрастом, но выглядела она куда старее, чем волшебница, которая всегда выглядела безупречно и опрятно. Они поднялись по лестнице, пока Сириус незаметно, почти по полу, левитировал два чемодана — его и Римуса, а на плече у него повис и сам Римус, все еще тяжело ходящий от перелома пальца. Женщина открыла им комнату на третьем этаже. — Мальчики, — она жестом приказала им сесть, — я надеюсь на вашу ответственность и благоразумие. Конечно, это действительно странное наказание, не могу поспорить. И не могу не помочь вам. — она взмахнула палочкой и в ее ладонь упали четыре очень мелких камушка. — Эти камни — в них я заложила информацию из школьной программы маглов. Она кардинально отличается. Я бы хотела, чтобы вы сосредоточились на подготовке к предстоящей работе ЖАБА, а не изучали ненужные по правде вам предметы. — она вновь взмахнула палочкой и камни подлетели к лицам учеников. — Не снимайте эти вещи. Камень медленно подлетел еще ближе к Джеймсу, втискиваясь со скрипом в оправу его очков. На пальцах Сириуса и Римуса были металлические кольца, что Сириус принес в одно Рождество Римусу. Сириус носил его гордо на большом пальце, Римус же на среднем, и туда сейчас пробирались камни. Камушек Питера задумался, притормозив, но в итоге полез в замок на ширинке мальчика, от чего Джеймс не смог удержать смешок. — Вот и все. Мистер Люпин, может быть вы все же передумаете… — Извините, профессор. Но я не могу оставить их тут, в любом случае это было дня меня, — он пожал плечами и профессор понимающе кивнула. — Хорошо. Я буду трансгресировать на площадь при третьем корпусе. — он находился в самом конце, так что внезапно появившуюся женщину никто не заметит. — Не натворите глупостей. Палочками пользоваться… Можно. Я скрою это от министерства. Комнатка превратилась в настоящее месиво, когда трое-избалованных-волшебников и один-мистер-не-такой, пытались уместить все свои вещи поскольку эта комната была в два с половиной раза меньше Гриффиндорской. — Я пошел на разведку, может у кого побольше и получится махнуться, — заявил Джеймс и хлопнул громко чемоданом, Питер заскакал за ним. Сириус стукнул себя по лбу и присел на край белой кровати. — Знаешь что я подумал… — из кармана он вытащил палочку и почесал ей свой висок. — Вот что! После нескольких взмахов Сириуса, последний из которых был особенно резким и направленным в стену, в комнате начался настоящий хаос. Пол под их ногами дрожал, и вскоре раздался гул, напоминающий осыпающиеся камни. Римус, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, схватился за комод, чтобы удержать его на месте или же чтобы не упасть самому. Сириус, в свою очередь, сидел и улыбался, словно ему доставляло удовольствие видеть результаты своего волшебства, которое превратило комнату в эпицентр землетрясения. Стены были покрыты слоем пыли, которая осела серым налетом на его волосах. Когда Римус наконец обрел устойчивость, опираясь ногой о угол кровати, которая казалась единственным стабильным предметом в комнате, всё вокруг начало изменяться еще более драматично. Стены покачнулись и стали медленно отъезжать назад, раскрывая за собой огромное пустое пространство, скрытое от глаз. Вдруг Сириус вновь махнул рукой, и движение стен прекратилось. Шум улегся, и комната обрела первоначальный вид, за исключением новооткрытого пространства, которое теперь ждало их исследований. — Предупреждай хоть, идиот! — рявкнул Римус, ступая вперед в углубленное пространство сделанное Блэком. — Ты гений, Бродяга. Римус огляделся, теперь комната даже больше, чем в Хогвартсе. — Прости, душа моя. Нужно будет тут еще ремонт сделать. — Сириус подплыл рядом к Римусу, пальцами отмечая полученное расстояние. — Как ты меня назвал? — Римус закатил глаза, подошел к довольно улыбающемуся Сириусу, у которого волосы были сейчас седые, а не привычно черные. Он стряхнул пыль с его головы. — Молодец, Сириус. — губами коснулся своей другой ладони, потянул ее к сириусовому лбу и стукнул со звуком «муа!». Сириус сморщил нос и заулыбался во все зубы. Римус, не желая оставаться в стороне, также выхватил свою волшебную палочку. Вместе с Сириусом они принялись активно использовать левитационные чары, чтобы переместить мебель по углам комнаты. Расположение было выбрано таким образом, чтобы пространство распределилось максимально равномерно между всеми обитателями комнаты, хотя участок Питера получился чуть меньше — рядом с ним Джеймс, скорее всего, разместит ящик с реквизитом для шуток и розыгрышей. Использование магии в быту, особенно в сравнении с маглами, всегда казалось более занимательным занятием. Сириус, открыв чемоданы, применил заклинание «Акцио», чтобы вытащить все Питеровы странные, цветные и порванные носки. Он трансфигурировал четыре носка в шторы, точь-в-точь как в комнате Гриффиндора. Римус сначала хотел возразить Блэку, чтобы тот не слишком выпендривался, но в последний момент осознал гениальность этого решения. Ведь шторы — это пожалуй самая полезная вещь в их комнатах. Стараясь сделать их общее пространство удобнее и приятнее для всех, парни продолжили применять магию для декора их новой комнаты. — Ну вроде все, — Блэк убрал палочку и присел на кровать. Римус взмахнул, накладывая очищающие чары на обоих, а затем и на всю комнату. — Спасибо, Лунатик. Джеймс и Питер вернулись с громким бурчанием, столкнулись на пороге от того, что Джеймс резко остановился, осматривая помещение. Макушка Питера выглядывала сзади, пытаясь разглядеть то, что так впечатлило друга, который сейчас только и произносит «о», «о-о-о». — Это даже лучше чем комната какого-то вонючки, что выставил весь подоконник кактусами! — восторженно сказал Джеймс, и наконец отошел. — Питер, глянь! — Реально! Магия — это так круто! — Пити, уже шестнадцать лет… ах, ладно. Парни выходили и на разведку двора, осматривали аллеи около корпусов, какие-то проходы, но особо интересным было ничего. Разве что лес. Он стоял совсем под окнами общежития, им нужно будет придумать, как тащит полудохлого Люпина после полнолуний обратно и оставаться незамеченными. Собака Сириуса и крыса Питера — обыденное, вряд ли кто-то придаст этому значение, но вот олень или неизвестный маглу вид волка. Ну такое себе. К окончанию каникул общежитие заполнялось голосами, что не на шутку испугали новопришедшего Петтигрю, который не хотел выходить из комнаты. Римус, Сириус и неугомонный Джеймс же прогуливались по этажам, не обращая внимания на косые взгляды неизвестных им персонажей. Питера все же удавалось вытаскивать на обеды и ужины, а на завтраки он скакал сам и очень активно, так как многие ученики в такую рань вставать ленились. Джеймс раз через раз летал с утра в краях растительности леса, погода как раз становилась куда теплее, снег совсем не сыпался. Даже если тот приходил чуть ли не синий, утром все таки прохладно, он отнекивался и называл это «хорошей закалкой», Римус только закатывал на это глаза, закутывая друга в одеяло и Сириус палочкой согревал его. Зато пока ни Питера, ни Джеймса в комнате не было, Сириус считал это время очень выигрышным и без разрешения лез в кровать к Римусу. Казалось, что температура на улице ровно такая же как и в комнате, и ее совсем не отапливают, а Римус мерз даже больше, чем закаливающийся Джеймс. Хоть и Блэк спал всегда в одних штанах, он всегда был теплым, а Римуса не спасали даже свитера поверх футболок. И Сириуса, конечно, больше волновало здоровье Люпина, поэтому греть его своим телом по утрам — лучшая идея, по его не скромному мнению. Римус ворчал, но никогда не возражал. А потом дальнейшая утренняя рутина, пока оба теснятся в одной ванной комнате — Римус обрабатывает шрамы, Сириус расчесывает волосы. Или наоборот. Сириус обрабатывает римусовы шрамы, Римус расчесывает сириусовы волосы. Джеймс даже за своим отсутствием замечал многое. «Пора выгулять Бродягу», подумал он.