Линия судьбы

Итак, в дверь мою стучался какой-то старик. Ремус спокойно сказал: – Профессор Дамблдор, простите за нескромный вопрос, но варенье из каких фруктов вы любите? – Ремус, мой мальчик, варенье я как раз-таки предпочитаю из ягод... Или клубничное, или малиновое. – Верно, входите, профессор. – Но вообще-то будь я Пожирателем Смерти, я бы постарался узнать, что любит к чаю директор Хогвартса. Сказавший это был высоким, худым и весьма в годах, если судить по его серебристым волосам и длиннющей бороде, которую можно было аж за пояс заткнуть. Он был одет в очень длинную мантию пурпурного цвета и сапоги на каблуках и с пряжками. Его голубые глаза внимательно нас осматривали из-под очков в форме полумесяцев, а его нос, судя по его кривизне, когда-то был сломан – да быть может, даже не раз. Нет, в той жизни это и со мной случалось (я же говорю, чего со мной не бывало), но такого безобразия у меня с носом не творилось никогда. Я уже знала, что зовут его Альбус Дамблдор и что он директор школы Хогвартс. Там я, то есть ещё Лили, и училась магии. В школе Чародейских и Ведьмачьих искусств Хогвартс четыре... учебных отделения, или, как их тут называют, четыре Дома. Весь учебный год все ученики Хогвартса живут в замке, в помещениях, выделенных для них в каждом из Домов. Названы Дома в честь двух магов и двух ведьм, что и основали школу. Гриффиндор (где и обучалась Лили) – в честь Годрика Гриффиндора, Слизерин – Салазара Слизерина (слизеринцы редко когда ладили с гриффиндорцами), а также Рейвенкло (в честь волшебницы по имени Ровена Рейвенкло), а Хельга Хаффлпафф покровительствовала, в свою очередь, Дому Хаффлпафф. Я уже говорила, что гриффиндорцы редко дружат со слизеринцами. Так вот, Лили до пятого курса и дружила как раз-таки со слизеринцем. Но эта дружба плохо кончилась: юноша не слушал её доводы, что его приятели со Слизерина издеваются над теми, у кого, как и у Лили, предки-магглы, если он сам не участвовал в этом, то по крайней мере не мешал им. Лили слышала от него только обвинения в адрес гриффиндорцев, что делали ему какие-то гадости, но он никак не хотел замечать, что слизеринцы, как правило, творят большее зло. Разве можно сравнить, скажем, то, что его мантию гриффиндорцы выкрасили в розовый цвет и то, что его дружки-слизеринцы использовали тёмную магию на первогодках?! Но Северус продолжал гнуть свою линию: мол, слизеринцы просто пошутили, а вот кто творит истинное зло, так это как раз гриффиндорцы! Подумаешь, мои слизеринцы чуть не убили девочку. Это же шутка была такая. А вот эти твои гриффиндорцы намазали мне стул волшебным клеем, да за такое в Азкабан пожизненно сажать мало! (Азкабан – это волшебная тюрьма.) Так вот, когда профессор Дамблдор сообщил Ремусу про Пожирателей и варенье, тот ответил: – Профессор Дамблдор, думаю, что Пожиратель нам ответил бы, что его, ну то есть ваша любимая сладость – карамельки со вкусом лимона. – Мне и они нравятся, конечно же, – улыбнулся директор, – но моя к ним любовь несколько преувеличена. Не знаю... может быть, не стоило о них упоминать при мисс Джоркинс? Она, между нами, большая сплетница. Но мы отошли от главной темы... Итак, как я вижу, Лили жива. – Но погиб Джеймс, – вздохнули оба его друга. – Это всё из-за Петтигрю, он был Хранителем секрета. – Вот как? А я думал... – Мы специально говорили, что это Сириус, чтоб запутать Пожирателей. Кто ж знал, что Питер предаст... – Но что же с маленьким Гарри? – Гарри выжил, он здоров, только на лбу у него порез. – Можно мне взглянуть на него? – О, извините, профессор Дамблдор, но боюсь, что нет: Гарри спит. – Но пойми, это очень важно, Лили. – И вы меня поймите, сэр: я только успокоила и уложила ребёнка... Вот что, а приходите завтра днём, когда Гарри не будет спать. Да и мне, если честно, хочется отдохнуть. Завтра к обеду все приходите, и обсудим всё на свежую голову. – Хорошо, тогда я, пожалуй, пошлю сову в Министерство, напишу о том, что я сегодня узнал – о нападении и о личности вашего Хранителя. И... я, если можно, заберу... Джеймса. Мы достойно похороним его. – Да-да, конечно... На следующее утро я проснулась от стука. Интересно, кто ещё пришёл? Да ещё стучит так настойчиво. – Сейчас, сейчас, – зевнула я. – Иду уже, минутку. Но это оказалась сова – она сидела за окном, держа в клюве газету. Да, точно, мы ведь подписаны на неё. И мне надо заплатить сове (то есть не сове, разумеется, а тем, кто прислал газету – сова принесёт им деньги). Я отсчитала пять бронзовых монеток и положила их в мешочек – тот был привязан к лапе совы. Сова ухнула и улетела, а я развернула газету. Похоже, Дамблдор и действительно написал в Министерство магии, так как в номере на первой полосе была уже статья о том, что произошло той ночью – и объявление «ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК!» с фотографией Петтигрю. Кстати, надо сказать, фотографии у магов двигаются, и Питер моргал и шмыгал носом на снимке. Писали в газете также об аресте нескольких Пожирателей Смерти при очередной атаке на магглов. ...Антоний Долохов, – прочла я там, – ...при попытке напасть... Эван Розье и Джеральд Мальсибер... арестованы и помещены в предсудебную камеру Азкабана... магглам, пострадавшим в ходе нападения, изменена память. Изменение памяти магглам – мера необходимая – у магов есть Устав о секретности. И он о том, что магглы не должны знать о нас. Исключение делается только для родственников магглорождённых, но их обязывают не распространяться про магию при посторонних. Родным – пожалуйста, но чужие узнать, что ваш ребёнок – волшебник, не должны. А те магглы теперь станут думать, что не тёмные маги ворвались в торговый центр (а насколько я понимаю – это что-то... похожее на множество магазинов в одном большом здании), а случился пожар из-за короткого замыкания и недосмотра ответственных лиц, но всех посетителей успели вывести. – Мама, ням-ням, – напомнил Гарри, что пора бы и позавтракать. – Ням-ням? Ну что ты будешь, кашку или фруктовое пюре? – Кофету! – ответил этот сорванец. – Нет-нет, конфеты, пожалуй, тебе не стоит, – ответила я сынуле. – А то от них у тебя зубки заболят... (Около 10 зубов у мальчика уже было. Значит, ещё 22 осталось...) Гарри устроил рёв на весь дом... Вот, значит, как это, быть мамой. Я сама в семье была младшей... мой сынок, который умер, должен был быть как раз моим первенцем... До Гарри я не имела дела с детьми младше шести лет, и то это были дети знакомых. И что делать?.. Я опять взяла Гарри на ручки и стала успокаивать. В тот раз ведь помогло. Но тут Гарри спросил: – Где папа? Да... как такому маленькому в такой ситуации на этот вопрос отвечать? Я решила сказать не всю правду: – А папа уехал с дядей профессором (это правда – тело Джеймса забрал Дамблдор), мы скоро его увидим. (И это тоже правда – увидим, лежащим в гробу.) А пока давай покушаем. Я накормила Гарри, а сама думала, а что дальше... Я одна с маленьким на руках. Хорошо хоть, есть друзья. И я умею варить зелья, а с этого можно, как выражалась одна моя подруга в той жизни, иметь неплохой гешефт... И я ещё не старушка и симпатичная, может, кто и на горизонте появится. Желательно, чтобы он был похож на моего мужа из прошлой жизни, или на Джеймса. Внешность не главное, но вот характер чтобы такой же! Оба мужчины стоящие были. Только я Гарри устроила поиграть в манеж, как снова раздался стук. На этот раз это была не сова. Или сова, которая пришла пешком и стучится в дверь. Я пошла открывать. Сириус, Ремус и Дамблдор, все пришли. – Ну что ж, Лили, здравствуй. Гарри-то как? Он уже проснулся? – Да, играет. Но меня кое-что... – Что ж, идём посмотрим... Ты уже в курсе, что его называют Мальчиком, Который Выжил? – Да, уже читала. Но прошу, никаких журналистов в моём доме! Хотелось бы спокойной жизни. – Хорошо, Лили. Я передам, чтоб не навязывались к тебе с интервью. – Благодарю, профессор Дамблдор. А вот и наш маленький Гарри. Гарри! Что ты делаешь?.. Не надо отрывать мишке лапу, ему же больно. Дамблдор наклонился к Гарри – под копной чёрных волос на его лобике он увидел порез в форме молнии. – Это сюда?.. – прошептал Сириус. – Да, – подтвердил Дамблдор, – да, и шрам останется у него навсегда. – Вы можете с ним... что-то сделать, профессор Дамблдор? – Я бы не сделал этого, даже если б я мог. Шрамы могут пригодиться... У меня над левой коленкой есть шрам в виде схемы лондонского метро. – Да, но похоже, этот порез немного беспокоит моего Гарри. Он время от времени потирает его. – Что ж, тут я могу посоветовать... У тебя ведь есть... мазь Вассерштейна для лечения порезов и ссадин? – Кажется, нету... Но я помню, как её приготовить... У меня есть... Да, есть все необходимые ингредиенты... Ах да – вы невольно напомнили: нужно купить толчёную кору дуба, экстракт бадьяна и волос единорога. И Гарри, пожалуй, на вырост пару вещичек, и мне кое-что... Всё, решено – сегодня мазь, а завтра же в Косой переулок. Мы четверо обсудили ещё кое-какие вопросы, а затем я достала котёл и начала готовить жуткое колдовское варево мазь от порезов. Как обычно представляют приготовление зелий магглы? Лохматая до ужаса ведьма скачет вокруг котла, бросая в нечто болотно-зелёное в нём всяких жаб и крыс, приговаривая всякую чепуху вроде «фыры-чуфыры, бяка-маляка, ёрики-лорики»... Всё на деле совсем не так! И лохматой к котлу лучше не подходить, а наоборот, нужно убрать волосы хотя бы в пучок. И далеко не все зелья зелёные. Жабы и крысы в зельях правда используются – но не целиком, а их отдельные органы, не все. А слов никаких при варке зелья не надо, не путайте с заклинаниями. Да и заклинания звучат не так. Они скорее похожи на латынь, изредка – слова из других языков. И вот я приготовила мазь и смазала порез. Да, шрам всё-таки останется, но хотя бы ранка быстрее заживёт. В заботах день пролетел, да и вчера я легла очень поздно, а встала рано. И сегодня, уложив сына, решила, что и мне пора спать. И сделала кое-что, что забыла сделать прошлой ночью: загадала «на новом месте приснись жених невесте». А кто же, интересно, будет мне любовью и опорой в этом новом для меня мире? Ага, «жених» не заставил себя долго ждать... Приснился мне почти сразу. Худющий как после каторги, волосы чёрные, нос кривой... – Это что ещё такое?! – возмущённо завопила я. Мысленно, конечно. – Я за этого выходить не собираюсь! Мало того, что он вёл себя так, как я уже описала. Так ещё на пятом году обучения обозвал меня тем словом, самый... «безобидный» маггловский аналог которого – это «узкоглазый» по отношению к азиату. И потом, это он был одной из причин, по которым на нас начал охоту тёмный маг!