княгиня тьмы

      и горит она в который уж раз — огнем безжалостным горит, спичка словно, поленье под тем, кто землю круглой обозвал, и горит она хворостом под пришедшими из прованса, и гарью бьет в нос великому инквизитору. идет хохоток ее вездесущий по коридорам-комнатам, в изнанке землица трясется, подпрыгивает да ухает. и сыплется бисер атласный ее зорких глаз в корыто свиное, что миром зовется, и волос ее змеей-гадюкой ползет меж гор-грудей да меж лесов-влагалищ. а звать ее победушкой, викторией звать — формы округлы, уста горьки — во зрачках кроты-вселенные роют ямы-дыры черные, и перья ее павлиньи, темен павлин тот да в саже искупан. мрамором кожа ее мягчайшая ложится на сплетения проводов-мышц, молоком пахнет кожа легкая, перья ресниц окаймляют глазищи, за спиной крыла четыре да платье до пола ой до пола, а в рукавах совы-соколы, рябиновые бусы с терновыми шипами на роскошной груди заснули, а амулет с обсидианом как кот черный на подушечке возлежит.       волнующа ведьма, сексуальна — языком по зубам медленно, губу прикусывая, талию очерчивая, грудь подчеркивая. локоны водопад нефтяной да в ушах рубины-гранаты темные. страстью ведьма полна недюжею, знает, что само пространство ей обладать хочет, что уж говорить об мужчинах да женщинах, об колдунах да колдовках. множество у виктории наложниц суккубистых, да ни одна ее душу не затрагивает, лишь смех-ручей льется на попытки ее удовлетворить, иль стон слабый да подвластный вырвется с уст ее горчащих, мед гречишный словно. падка ведьма на рыжих красавиц, но терпко разочарование в их предутренних ипостасях, и знает виктория, что ипостась она и сама — лилитианская, паразитируя на рыжих матушках ведающих приобретает она силу — силу мертвых видеть да врата гамалиэль для путников росянкой раскрывать, ноженьки расставлять перед сущностями всенижними, усомнять схимников в существовании демиуржьем — громко ломает виктория шоколад страсти собственной, ведь ждут ее ночи-испытания, с ведьмушками сильными, с ведьмушками жгучими, и засмеется инквизитор в голове ее чернявой, мол, побыла огнем, чай жертвой его становись, не скроешься да не скроешь себе нового платья-обличия. мудра ведьма до безумия — в угол забилась, пумой выжидает. темнее темных ноченьки наступают. и сколь змею хаотическую с языком не засасывай в рот, все не почувствуешь сладости яда грядущего.