•••
Он прислушивается и слышит тяжёлое дыхание за дверью, время от времени срывающееся на низкие сдавленные стоны, и тихое поскуливание: «Он ведь здесь, он слышит». «Он» — это, видимо, сам Баки, ведь никого другого в квартире нет. «Пусть, — отвечает кто-то (Джонни?..), — пусть слушает. Может быть, ему даже понравится твоё небольшое представление». «Нет, нельзя», — сквозь стон. Умоляющий и вместе с тем глубокий и полный удовольствия, от этого стона у Баки проходят мурашки по спине, но Баки вздрагивает так, словно ему прилетела пощёчина. «Да, можно, — возражает Джонни (теперь, прислушавшись внимательнее, Баки уверен, что это именно Джонни), и его голос звучит непреклонно. — К тому же ты уже близко. Очень быстро, даже удивительно, — он делает паузу, — а-а-а, возбуждает, когда он рядом и слышит тебя? — Баки слышит тихое жалостливое хныканье. Джонни говорит довольнее: — Эй, а ведь он может и подглядывать. Давай, позови его. Громко, чтобы он обязательно услышал и пришёл, приоткрыл дверь и увидел. Тебе ведь это понравится? Понравится, я знаю. Ведь это понравится мне». Очередной стон звучит как подтверждение всем прозвучавшим словам. Джонни даже не старается понизить голос, чтобы его не было слышно, и словно специально делает всё возможное, чтобы Баки узнал. Может быть, он знает, что Баки стоит за дверью, и специально провоцирует? Они оба знают. Если это действительно так, каким образом они поняли? Баки был невероятно тих и осторожен, его шагов быть слышно не должно было. А если нет, то они хотят, чтобы Баки был рядом с ними? Вряд ли они могут быть настолько неосмотрительны. «Он уже знает, что он тебе нравится, — продолжает Джонни, и его голос сливается со стонами Стива. — Может быть, он даже присоединится к нам, если ты постараешься как следует». Когда Баки слышит своё имя, он отпускает дверную ручку, как будто обжигаясь, и отшатывается на несколько шагов назад. Он сверлит дверь поражённым взглядом. Собственно, он ведь предполагал, что они спят друг с другом, но это всё равно неожиданно. Предполагать и знать наверняка — разные вещи. Что ж, думает Баки, они действительно спят друг с другом. Я действительно нравлюсь Стиву. Что ж… Что ж.•••
Какое-то время Баки пребывает в ступоре. Он смотрит на дверь пустым, расфокусированным взглядом и медленно моргает, как будто ожидает, что в следующий раз, когда он откроет глаза, он проснётся и стоны прекратятся. Но ничего не происходит. Это не сон. Это реальность, и она на какое-то время выбивает почву у него из-под ног. Что он должен сейчас делать? Как ему стоит поступить? Он не чувствует ожидаемого отвращения, не испытывает угрызений совести, что тихо и беззвучно стоял под дверью всё это время, когда мог бы заявить о своём присутствии (но изменило бы это что-нибудь? или Джонни и Стив даже не подумали бы останавливаться? наверное, им это не помешало бы: кто захочет останавливаться на пике наслаждения?), зато видит перед глазами очень яркие картины. Джонни, нависнув над Стивом, проникает в него, двигается, не придерживаясь какого-то единого ритма, выбивает стоны, ласкает его горячими ладонями, но при этом не даёт прикоснуться к члену — с багряной истекающей предсеменем крупной головкой — самому. Или Джонни просто дрочит член Стива? Никакого проникновения, только широкая ладонь, скользящая по стволу, и умелые пальцы, ласкающие мошонку и головку члена. Джонни сидит на бёдрах Стива, и, когда Стив уже близок к тому, чтобы кончить, он обхватывает ладонью и свой член, и член Стива и дрочит их вместе. Представить это оказывается тоже очень просто — представить в мелких деталях, представить выражения на лицах Джонни и Стива, представить их обнажённые тела. Представить, как Стив, прикрыв глаза, комкает ладонями простынь, как он подаётся бёдрами вверх, в ладонь Джонни, как пошло изгибается в спине, как краснеет от удовольствия и возбуждения его лицо. Баки трясёт головой, стараясь прогнать прочь эти мысли и образы, стоящие перед глазами, и берёт себя в руки. Не время отвлекаться. В первую очередь ему нужно думать о том, как сбежать отсюда, а грязные фантазии о горячих близнецах можно оставить на потом (хотя бы до наступления ночи).•••
Баки соображает, как он может использовать ситуацию против и Джонни, и Стива, ведь это определённо можно использовать против них, нужно только придумать каким образом, как дверь открывается. Из комнаты показывается Джонни. Джонни голый. Его тело покрыто свежим потом. На торсе Баки замечает несколько белёсых капель (это сперма Стива или самого Джонни?). — О, — тянет он с притворным удивлением, словно вовсе не ожидал его здесь увидеть, что явно не так. Но стоит отдать должное: притворяется Джонни отлично. — Доброе утро. Ещё раз, — он усмехается, и Баки не совсем понимает: то ли из-за своего пожелания, то ли из-за растерянного выражения на его лице. — Завтрак уже, наверное, готов? — Да, — говорит Баки. Голос чуть подводит, и он прочищает горло, после чего повторяет более уверенно: — Да, готов. Давно, на самом деле. Джонни чуть ли не хлопает в ладоши. Он в прекрасном настроении. — Отлично! Я жутко голоден. С широкой и довольной улыбкой Джонни проходит мимо него, направляясь в сторону ванной. Баки заглядывает внутрь комнаты через небольшую щель, оставленную словно специально, и видит, как Стив, повернувшись спиной, натягивает на себя футболку. Ту же самую. Он спал в ней — в отличие от Джонни, Стив не делает это полностью обнажённым, и сейчас его действия его только выдают — подтверждают, что секс между ним и Джонни на самом деле был и Баки не показалось. Хотя вряд ли такое может показаться. Баки отводит взгляд и смотрит вслед Джонни, идущему удивительно бодрой походкой. Оглянувшись, Джонни подмигивает. Баки ощущает на себе взгляд. Пристальный, почти осязаемый. Баки поворачивает голову и смотрит на Стива в ответ. Поймав его взгляд, Стив, поджав губы, тут же стыдливо опускает глаза и трёт ладонью шею. Стив краснеет. Простыня вся сбита, одеяло валяется на полу возле его ног. На прикроватной тумбе лежит свежий комплект постельного белья.•••
Честно говоря, Баки не совсем знает, что делать и как себя вести теперь. Игнорировать это не получится, как не получится присоединиться к ним за завтраком, сесть напротив и сказать: «Я слышал, как вы трахались, так что теперь делайте всё, что я скажу, иначе…». Это не сработает. У него нет доказательств: тех, которые могли бы убедить кого-то, кроме него, во всяком случае. Опять. Слово наёмника против слова супергероя — нет нужды задумываться, кому поверят. Они делали упор на это, решая на этот раз не скрываться? В таком случае они терпели достаточно долго. Они могли раскрыть себя ещё в первый день, как Баки оказался в квартире Джонни: Баки не поверили бы что тогда, что сейчас. Но вместо этого они почему-то решили сделать это только сегодня, когда расследование ЩИТа по делу об убийстве Говарда и Марии Старк почти подошло к концу. На самом деле, Баки не знает, так ли это, но прошло уже достаточно времени, чтобы умники-агенты докопались до истины. Разумеется, не реальной истины, а той, которую предоставит им Пирс и его люди. В расследовании изначально не было смысла. Во всяком случае, в том, которое проводит ЩИТ.•••
Они называют свою работу независимой, когда это на самом деле не так, но ни на чьё другое расследование ЩИТ не согласен. Они считают, что остальных легко подкупить или запугать, в то время как они сами уже давно пляшут под дудку Пирса, плохого парня. Баки так и не определил истинную расстановку сил, но, кажется, Пирс далеко не последнее лицо как в ЩИТе, так и в Гидре. ЩИТ уже давно перестал совершать по-настоящему хорошие дела, так что итог расследования, которое они проводят, Баки известен уже сейчас: его не оправдают. Агенты ЩИТа найдут лишь больше доказательств его непосредственного участия в убийстве, и обязательно вскроются новые факты, указывающие на то, что убийца Старков и Баки — это одно лицо. Расследование даёт Баки лишь немного времени, откладывая ожидаемое заключение в камеру (его определённо отправят за решётку до конца его дней, если никто из супергероев или других добрых парней, у которых есть достаточно влияния, чтобы изменить мнение ЩИТа, не выступит в его защиту, но вряд ли на это кто-нибудь решится, у Баки нет таких влиятельных союзников — вряд ли Джонни, который верит в его невиновность и недолюбливает ЩИТ, или Стив встанет на его сторону), но оно никому не открывает глаза на реальное положение дел. Баки не убивал ни Говарда Старка, ни его жену, Марию Старк. Он даже не имеет представления, как это было сделано. Их застрелили? Задушили? Отравили? Что вообще с ними произошло? Баки хотел бы посмотреть ту запись с камер видеонаблюдения (которую предположительно отправил Пирс), но Тони ни за что не станет сотрудничать с ним или тем более помогать. Тони хотел его убить. И до сих пор хочет, Баки уверен в этом, просто по какой-то причине больше не приходит сюда. Тони ни за что не станет слушать его, если он почти не слушал того, что говорил ему Джонни. А ведь Джонни — Человек-факел, супергерой. Он играет за хороших парней. Обычно люди верят таким, как он. Но на этот раз Баки действительно не виноват. Если бы он убивал кого-то, то запомнил бы это, не так ли? Никаких воспоминаний о тех часах, когда произошло убийство, у Баки нет, как нет воспоминаний о том, куда он дел лезвие из бритвы. Баки терзают сомнения, когда он думает об этом. Он знает, что ему свойственны небольшие провалы в памяти, вызванные приступами, но… Это ведь не мог на самом деле быть он? Баки, будучи тем созданием, будучи Зимним Солдатом, как его прозвали правительство и хорошие парни, или Активом, как его называли в Гидре, приходилось убивать. Не раз. Пирс отдавал ему множество приказов, и все приказы он выполнял беспрекословно подчиняясь. Ему обозначали цель, он её устранял. Без лишнего шума, без лишних свидетелей. Баки помнил и до сих пор помнит все убийства, которые он совершил. Не мог же на этот раз, именно в случае с семьёй Старков, Баки всё забыть, не так ли? Даже после обнуления кое-какие крохи воспоминаний оставались у него в голове. Так что, нет, это точно не он. Баки уверен. И попасться под камеры видеонаблюдения? Это так по-дилетантски, что просто слов нет. Баки ни за что бы не попался. Он уважает себя, и он любит свободу, чтобы совершать такие глупые ошибки. Если, конечно, это не было сделано специально. Но зачем нужно подставлять именно его и именно в случае со Старками? Зимний Солдат убил ужасающее количество хороших людей, мешающих Пирсу в достижении его целей, так почему именно Говард и Мария? Какова цель Пирса на этот раз? Может быть, ему нужен вовсе не Баки. Может, Баки вновь лишь средство достижения цели. Гораздо более важной и крупной.•••
Квартира Джонни не такая большая, чтобы избегать и Джонни, и Стива вечно. К тому же он не может покинуть её пределы, чтобы об этом не узнала группа агентов ЩИТа, призванная следить за его передвижениями, и не отправила вслед за ним другую группу спецагентов — обезвредить и отконвоировать обратно, возвращая под стражу. Или его отконвоировали бы сразу в камеру заключения на базе ЩИТа? Наверное, это более вероятный исход. Баки ведь не должен приносить какие-либо неудобства, что значит — он должен быть заперт в четырёх стенах до тех пор, пока в дверях квартиры не появится представитель ЩИТа (если это будет сам Пирс, Баки точно убьёт его и сделает всем, честно говоря, огромное одолжение) и не скажет, чем закончилось расследование и какова судьба Баки в ближайшее время. Наверное, не стоит надеяться, что его отпустят. Это даже звучит нелепо. Когда ЩИТ отпускал наёмников? Если его — неожиданно — оправдают по этому делу, ему тут же инкриминируют другое преступление (Баки совершил их достаточно, хватит на несколько жизней: вся деятельность наёмников противозаконна, а Баки занимается этим так давно, что почти не помнит свою прошлую жизнь) и всё равно отправят в тюрьму. Баки уже не считает, что в мире есть какая-то организация, которая на самом деле действует справедливо. Он уверен, что Гидра пробралась своими щупальцами и в правительство. Как скоро президент одобрит их деятельность и сам примет их мировоззрение? Как скоро супергерои начнут кричать «Хайль Гидра»? Сколько из них уже это делает?•••
— Ты в порядке? — говорит Стив, открыв дверь в ванную, где Баки провёл последние полчаса. Стив стоит посреди дверного проёма и держится за ручку так, точно она — то единственное, что придаёт ему уверенности и сил и удерживает его от падения в бездну. Или от побега. Но когда это смелый Капитан Америка сбегал от проблем? Может быть, начал тогда же, когда стал спать с собственным старшим братом? В это действительно сложно поверить. Это ведь Капитан Америка. Мерило нравственности всех человеческих поступков. Но это правда. Сколько людей отвернутся от него, узнав, чем Капитан Америка занимается с Человеком-факелом, своим братом-близнецом, за закрытыми дверями комнаты? Он уже перестанет быть исключительно положительным и хорошим. Он падёт в их глазах, перестанет являться настоящим супергероем. Были бы у Баки доказательства, он смог бы без проблем выторговать себе свободу, потому что подобная информация может сломать как Стиву, так и Джонни жизнь. Не то чтобы полностью уничтожить их, но вывести из большой игры точно, а это немало. — Баки? — зовёт Стив, но остаётся стоять на месте. Через зеркало Баки замечает, как он переступает с ноги на ногу, нервничая. Стив. Баки уже начал думать, что Стив до последнего будет избегать его, сгорая со стыда каждый раз, когда они будут вынуждены встречаться взглядами, потому что он выглядел очень пристыженным, когда Баки, словно пригвождённый к полу, стоял перед приоткрытой дверью комнаты и смотрел на то, как Стив, одевшись, менял постельное бельё на кровати. Он выглядел пристыженным и даже не смог посмотреть Баки в глаза, когда протискивался мимо, смущённо потупив взгляд в пол и крепко прижимая к груди испачканное спермой и потом постельное бельё. Баки сомневался, что так будет всегда, но неужели Стив оправился от этого всего лишь за несколько часов? Баки был уверен, что совесть будет мучить его ещё как минимум несколько дней, чем он успеет воспользоваться. Баки моргает, приходя в себя и стряхивая задумчивость. Он смотрит в зеркало перед собой и встречается в отражении со взглядом Стива. Обеспокоенным, напряжённым, сосредоточенным. Как он весь. Стив выглядит ожидающим. Баки усмехается про себя и сдерживается от того, чтобы закатить глаза. Стиву что, действительно интересно в порядке ли он? Лучше бы Стив обеспокоился тем, как заставить его молчать о том, что он знает, потому что это явно не так безобидно, как мнение Джонни насчёт ЩИТа и его агентов. Сексуальную связь между Джонни и Стивом можно использовать в качестве шантажа, и, будь у Баки неоспоримые доказательства этого, он обязательно так и поступил — шантажировал их. Это был бы простой и быстрый способ получить свободу, что важно, особенно учитывая, что со дня на день расследование закончится (у Баки предчувствие на этот счёт) и за ним придут агенты ЩИТа и отконвоируют в камеру заключения на базу, где он будет дожидаться приговора. Агентов точно будет несколько. Его опасаются, его боятся, они не станут так рисковать, потому что не могут упустить виновного, а с один человеком, даже лучшим агентом, Баки справится с лёгкостью. Заперев его на базе ЩИТа, агенты будут следить за ним с особым усердием, и сбежать окажется не так просто, как раньше. Баки не хочет, чтобы до этого дошло. Его вины в случившемся нет, он не должен сидеть за решёткой. Во всяком случае, не за это убийство. Баки тяжело вздыхает, устало прикрыв глаза, и поворачивается лицом к Стиву, встречаясь с ним прямым взглядом. И может быть, он делает это в основном для того, чтобы Стив почувствовал себя неуютно, как это было с самим Баки, когда он слышал, как они занимаются сексом. Или всё же дрочкой? Неважно, честно говоря, потому что ситуация лучше от этого не становится. Поймав взгляд Баки, Стив несколько секунд удерживает его, но потом всё же опускает глаза и поджимает губы; его плечи безвольно опускаются. Баки удивлённо и вместе с тем растерянно округляет глаза, глядя на него. Стиву стыдно. Баки любопытно: Стив стыдится того, что Баки их слышал, или того, что он стонал его имя? Или всего этого вместе? Но, в любом случае, это хорошо. Может быть, Баки сумеет воспользоваться состоянием Стива прямо сейчас и надавить на него, заставляя убрать хотя бы чип-трекер из его шеи. (Вряд ли Стив согласится отпустить его прямо сейчас). Вот только Баки, к сожалению, никогда не был тонким психологом, и сработает ли подобное со Стивом вообще? Может быть, он спит со своим братом, но вряд ли от этого пострадала его сила воли и им стало легче манипулировать. Если кто-то и может заставить его что-то делать против воли, то этот кто-то, наверное, Джонни. — Я, — начинает Баки, как Стив поднимает на него взгляд. — У тебя идёт кровь, — перебивает он. Баки хмурится. Кровь? Но он не помнит, чтобы делал что-то, из-за чего у него могла пойти кровь. Более того — он не чувствует, чтобы у него что-то кровоточило. Кровотечение вызывает ноющий дискомфорт, который прекрасно ему знаком, а Баки чувствует себя… нормально. Неплохо. Хотя, если разобраться, его правая ладонь чуть саднит. Что он сделал?•••
Стив, вмиг оказавшись рядом, хватает его за правую руку, и Баки опускает взгляд. О. Он недоуменно смотрит на свою руку, в которой зажата бритва. Крепко-крепко. Честно говоря, он даже позабыл, что держал её в руке. Он хотел достать новое лезвие взамен старому, которое так и не нашёл, но Стив открыл дверь слишком внезапно — Баки даже не слышал его приближающихся шагов, чтобы успеть сделать вид, что он решил побриться, и в итоге просто спрятал бритву в ладони, а потом — а потом почему-то сильно сжал руку и не заметил этого. На что именно он был отвлечён? И из-за Стива ли это вообще случилось? Стив забирает бритву, разворачивает его обратно к раковине, держа за руку, и, открыв холодную воду, промывает порез, словно Баки маленький ребёнок, который не может справиться с такой пустяковой раной сам. Стив делает всё это молча (он даже не спрашивает, зачем Баки держал бритву в руке таким образом, и в какой-то степени это нервирует) и с удивительно сосредоточенным выражением лица, как будто спасает сейчас кому-то жизнь. Его движения точные и осторожные, и наблюдать такую перемену в поведении Стива неожиданно. И печально — для Баки. В стрессовых ситуациях Стив умеет брать себя в руки, и это значит, что его не застанешь врасплох. Он вовремя отреагирует на любую проблему и устранит её. Это нехорошо. — Зачем ты?.. — Баки запинается, когда Стив аккуратно и нежно гладит внутреннюю сторону его ладони, смывая проступившую кровь. Это приятно, и Баки сбит с толку: он не планировал этого. Всё вообще идёт не по плану с того самого момента, как Баки переступил порог квартиры Джонни. — Я могу сам, — упрямо добавляет он. Баки старается вырвать правую руку из пальцев Стива, но Стив не отпускает. Его хватка мягкая, но вместе с тем она крепкая и надёжная. Стив держит крепко, и на какой-то миг Баки даже жалеет, что Стив на стороне супергероев, а не заодно с ним. Если разобраться, Баки хотел бы иметь кого-то рядом, кто смог бы его удержать от падения, а Стив выглядит как человек, которому это под силу. Джонни, честно говоря, тоже подходит на эту роль, потому что Баки помнит, как цепко он держал его, когда ему приснился кошмар, и не отпускал всю ночь. Тогда Баки старался высвободиться из его объятий, но он может отрицать сейчас, что они не были надёжные. Они были. Те объятия дарили небольшое чувство безопасности, но всё же это была безопасность. К тому же даже немного лучше, чем вовсе ничего. Баки этого вполне хватило, чтобы на какое-то время унять тревогу и спать спокойным сном. Это многого стоит, на самом деле. — Можешь, — кивает Стив, продолжая держать его руку под водой и мягко гладить ладонь, — но не обязательно делать это самому. Дай мне позаботиться. В голосе Стива слышна нежность, и от понимания этого Баки словно прошивает разрядом тока. Он прекращает все попытки вырваться и, недоуменно нахмурившись, лишь молча смотрит на Стива, который сосредотачивает всё внимание на порезе, игнорируя обращённый на него пристальный взгляд — Баки представляет, каким мрачным он может быть, если только захочет. Обычно люди не могут долго выдерживать его, притворяясь, что всё хорошо и ничего не происходит. Стив определённо терпел худшее, раз выглядит таким спокойным, как будто атмосфера между ними не чувствуется ужасающе тяжёлой. Могли ли его пытать? Он закрывает кран одной рукой, другой держа Баки за руку и успокаивающе поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону ладони, совсем рядом с порезом, и насухо вытирает её полотенцем, и от подобной нежности у Баки встаёт премерзкий ком в горле, от которого он всё никак не может избавиться. Стив усаживает его на борт ванной, не отпуская его руки, достаёт аптечку и так же внимательно и осторожно обрабатывает порез, оставляя всё расспросы, если они вообще будут, на потом. Взгляд на него Стив не поднимает, и Баки уверен, что порез — лишь предлог для этого.•••
Словно загипнотизированный, Баки, почти не мигая, смотрит, как точно и аккуратно двигаются руки Стива, и невольно задумывается, когда в последний раз о нём проявляли такую простую человеческую заботу, как эта. Он приходит к неутешительным выводам, что не помнит. Кажется, это было ещё в детстве?.. Потому что всё остальное время Баки был один, ведь одному, учитывая его работу, безопаснее. Он привык твердить себе это. Когда-нибудь он, наверное, в это даже поверит. Глаза начинает щипать, и Баки моргает несколько раз, избавляясь от влаги, скопившейся в уголках глаз. Стив не замечает этого. Или вежливо делает вид. В любом случае, Баки рад, что это так. Закончив с порезом, он убирает аптечку на место и присаживается на борт ванной рядом с Баки. Они соприкасаются коленями и молчат какое-то время: Баки рассматривает пластырь на ладони, борясь с желанием оторвать его и выкинуть, потому что это кажется уже совсем глупым и неуместным, а Стив смотрит себе под ноги. Тишина между ними плотная и почти осязаемая, и первым её нарушает Стив. Он говорит: — Ты даже ничего не скажешь? Запоздало Баки понимает, что, наверное, всё же необходимо поблагодарить за проявленную заботу, хотя порез был пустяковым и не требовал к себе такого большого внимания. Баки не требовал к себе внимания: ему приходилось терпеть худшее; при любых других обстоятельствах он вообще не обратил на такую мелочь внимания. Порез правда был неглубоким, он затянулся сам уже через несколько десятков минут. — Спасибо, наверное. Не то чтобы я тебя просил, но… спасибо. Стив криво улыбается. — Я не об этом, — он качает головой. Движение выходит немного дёрганым. Краем глаза Баки замечает, насколько пристально смотрит на него Стив, чуть нахмурившись. Он явно готовится к худшему, и Баки, стараясь продлить его душевные терзания, делает вид, что не понимает. — О чём тогда? — Ну, — Стив запинается и отводит взгляд, после чего севшим голосом договаривает: — О том, что ты видел. Баки пожимает плечами. — Я ничего не видел. И это чистая правда. Дверь в комнату была закрыта, Баки не может смотреть сквозь предметы. — О, — выдыхает Стив почти с облегчением. С плеч Стива словно исчезает невидимый тяжкий груз, а лицо разглаживается, уходит напряжение и тревога, но они тут же возвращаются, стоит только Баки продолжить. — Я слышал. Стив замирает, с силой впиваясь пальцами в борт ванны. — Как много? — Почти всё, — задумчиво говорит Баки и усмехается, — под конец вы не особенно беспокоились о громкости. Может быть, Баки сейчас так же неуютно (даже более неловко, чем он себе представлял) говорить об этом, как и Стиву, но он не будет этого показывать, потому что его уверенность может стать его преимуществом. Неожиданно Стив подбирается и весь ощетинивается, готовясь либо нападать, либо защищаться. Баки уверен — второе. У него ведь чёртов щит. — Тебе никто не поверит, если ты собирался кому-нибудь об этом рассказать, — говорит он холодно и вновь становится похож на того Капитана Америка, которого Баки увидел впервые. Решительный, твёрдый, непреклонный. Супергерой, какими они и должны быть. Идеальный образ с тёмной червоточиной внутри. Баки не сдерживает смешок, который приводит Стива в полное замешательство. — Ты явно меня недооцениваешь, если думаешь, что я не понимаю этого, — говорит Баки с насмешливой благосклонностью, — но вас мог услышать не только я. Надеюсь, стены этой квартиры достаточно толстые, и люди по ту их сторону ничего не заметили. Он хлопает Стива по бедру правой ладонью, за чем Стив внимательно следит, недовольно поджав губы (не одобряет именно этот жест или не одобряет, что Баки использует для него правую — раненую — руку?), после чего уходит из ванной, чувствуя спиной ещё один пристальный взгляд. Из-за этого хочется обернуться, и Баки оборачивается, встречаясь с отчаянным взглядом. — Ты никому не скажешь, — говорит Стив. Баки усмехается: слова звучат как жалкая просьба, а не приказ. Ему почти даже жаль Стива. Почти. У него нет привычки жалеть супергероев — людей, которые отравляют его жизнь по большей части. Он не отвечает и возобновляет шаг, направляясь в комнату (в которой каких-то пару часов назад трахались Джонни и Стив; Баки хотел бы, чтобы они занимались этим не на кровати, но понимает: это пустая надежда), чтобы, не отвлекаясь ни на что и ни на кого, обдумать свои дальнейшие действия, как натыкается взглядом на Джонни, скрестившего руки на груди и привалившегося спиной к стене в противоположном конце коридора. Джонни смотрит на него исподлобья и лукаво ухмыляется одним уголком губ.